Женщины силы. Уроки жизни

Чёрт, он снова это сделал! Он подстелил меня под другого, вот урод! В меня словно вонзили горящее копьё. Не успела я опомниться, как Сергей, приблизившись ко мне, убрав волосы с моей шеи, прошептал:

– Не бойся, всё будет хорошо. Ты можешь мне доверять. Расслабься и получай удовольствие.

Проведя верёвкой по моим соскам, он увёл её назад и начал связывать руки.

Шоу началось, и в первом ряду прямо посередине сидел Данил и с ехидной улыбкой смотрел на меня в упор…

…Пока меня связывали, я смотрела в глаза Данила, и он смотрел на меня взглядом демона. Я согласилась на это, чтобы боль физическая перекрыла эмоциональную, но от такого поворота событий стало ещё хуже. Я получила дозу страданий, на которые пошла добровольно, ведь физически меня никто не принуждал. Я действовала как робот, как машина, привыкшая тупо выполнять приказы. Данил был прав: я действительно была рабой, только не его, но своих иллюзий, своего сна, невежества, желаний и инстинктов. Заложницей своей памяти – я прекрасно помнила, как мать всю жизнь была рабыней отца – поднеси да подай, подотри, отсоси. А я просто повторяла модель поведения матери, которую только и видела всю свою жизнь. Моё сознание глубоко спало, поэтому мной мог руководить кто угодно – куда направят, туда и пойду.

Не в силах больше выдерживать его взгляд, я закрыла глаза. Я ушла в темноту, в ней было как-то спокойнее – вот то, куда я могла сбежать. С моим телом происходило что-то неведомое: его сдавливали, скручивали, перетягивали верёвками, связывали, подвешивали вниз головой, раскручивали в воздухе. Оно было тушкой – мясом для голодных ртов, точнее, уродливых мужских членов.

Я же словно смотрела на своё тело со стороны. Почему оно вызывает реакцию у других? В нём же ничего нет. Это просто биоробот, машина. Эй, ребята, меня там нет! Вы просто пялитесь на ничто, пустое место. Завтра этого не станет, а вы просто тратите своё время, увлекаясь формой, обёрткой, но в ней нет меня.

Я вне этого тела, я смотрю на него так же, как и вы. Отделившись, я не чувствовала телесной боли, я вообще слабо чувствовала тело. Это было необычное ощущение какой-то непривычной трезвости. Я вдруг подумала: «О какой боли идёт речь, о каких страданиях? Что я делаю рядом с этими людьми, идущими прямиком к деградации, так сильно отождествленными с телом и инстинктами. Что я делаю рядом с Данилом?»

Что было потом, я не помнила – в памяти был провал, чёрная дыра. Помню, как очнулась уже на диване, накрытая одеялом. Гул голосов вокруг вернул меня в пространство того самого зала. Я всё ещё слабо чувствовала своё тело, но лёгкая боль в ранее перетянутых верёвкой местах начала пробиваться, возвращая меня в физический мир. Я попробовала привстать, но тело не слушалось: оно словно весило центнер и тянуло к земле. Каждое движение против гравитации требовало больших усилий.

– Данил, ты проверил, что с ней? Она вообще дышит? Она просто уснула? – услышала я голос Сергея, того самого, который и подвешивал меня в воздух.

Ну конечно, он беспокоился, а то ещё посадить могут за такое.

Данил приблизился ко мне, чтобы проверить, дышу ли я.

– Кристина, ты меня слышишь? – негромко произнес он.

«Что вам надо? Оставьте меня, идите трахайте каких-нибудь тёлок, всё со мной нормально», – подумала я и решила, что притвориться, будто я сплю, будет лучше, поэтому ничего не ответила.

Но это была плохая идея. Данил начал прикасаться ко мне, пытаясь привести в чувство. Увидев, что я открыла глаза, он сказал Сергею:

– Всё нормально, я разберусь. Иди, брат, не парься.

– Ладно, когда придёт в чувство, дай мне знать. Интересно, что она видела в отключке, обычно после таких подвесов вообще в космос вылетаешь.

«Да, – подумала я, – космос – не то слово».

– Хорошо, – ответил Данил. – Я сейчас её наверх подниму, пусть там немного полежит.

– Кристин, слышишь, золото, вставай, пойдём наверх, – неожиданно мягко произнес Данил.

Так как я могла лишь слабо управлять своим телом, особого сопротивления я не создавала и даже была рада попасть в тихую комнату, где смогу побыть одна.

Данил взял меня под руки и понес к лестнице, ведущей наверх. Выгнав из одной комнаты какую-то сосущуюся парочку, мы зашли внутрь, и он посадил меня на кровать.

– Как ты? – неожиданно и странно прозвучал этот вопрос.

То есть ты отдаешь меня на подвес какому-то уроду, а потом спрашиваешь, как я?

– Нормально, – машинально ответила я, не в силах затевать долгие разговоры и что-то выяснять.

– Я тебе говорил, что я скоро уйду и мы больше не увидимся. Это был мой подарок тебе. Серёга лучше всех нас это делает, и я уверен, что ты ощутила космос.

Ох уж эти подарочки…

– Сегодня наша последняя ночь.

Опять он завёл эту шарманку, всё больше нагнетая драму, и тут я почувствовала, как во мне снова просыпается часть, которая дико боится его потерять, снова этот ужас накатывает и сдавливает горло – я даже не заметила, как это произошло, что-то во мне щёлкнуло, переключилось, и одна только мысль: «МЫ БОЛЬШЕ НЕ УВИДИМСЯ» – вводила в дикий ужас, словно надвигался Армагеддон, конец света.

– Почему ты молчишь? – спокойно спросил он.

Во мне так сильно переключались части, что я боялась вообще что-то ляпнуть, о чём потом буду сожалеть.

– Тебе нечего сказать?! – его голос значительно огрубел и стал ниже, будто в нём тоже что-то переключилось. – Иди тогда сюда, сука!

Он схватил меня за ноги и, подтянув к себе, резким движением разодрал ткань моих трусов. Такого поворота событий я не ожидала…

Не успела я очнуться, а Данил уже начал сильными резкими движениями вводить в меня свой член. Его словно подменили, он словно обезумел, от него шёл такой сильный жар, он был агрессивен и резок, как зверь. Внутри него словно всё горело, и он не справлялся с пожаром. Словно ему было очень больно от чего-то, и эта боль выжигала его, трансформируясь в агрессию и насилие. Его жар передался мне – мы оба горели. Словно всё, что накопилось, всё, что долго не могли высказать друг другу, сейчас начало выходить из самой глубины, из кромешного мрака и холода. Мы были как обезумевшие звери: царапали и кусали друг друга. Я впивалась ногтями в его спину и раздирала её до крови, он хватал меня за волосы и оттягивал их со всей силы – мы не знали границ, причиняя боль друг другу, потому что не в силах были держать её внутри.

Когда жар немного стих, Данил начал прикасаться к моему телу и говорить фразы, которые глубоко засели в подсознании – он начал меня гипнотизировать.

Касаясь груди, задевая и лаская соски, он зловеще шептал: «Никто никогда не будет ласкать тебя так, как я».

Касаясь моих ног и области промежности, он повторял: «Тебе никогда не будет так хорошо, как со мной» и «Это наш последний секс, и я хочу, чтобы ты запомнила его на всю жизнь. С кем бы ты потом ни трахалась, ты всегда будешь чувствовать только мои прикосновения, только мой член в себе. Я навсегда в тебе, только я, слышишь? Ты только моя, запомни это».

Мне стало очень плохо, я словно начала задыхаться, я не хотела это слушать, всё внутри меня сопротивлялось. Я хотела кричать, но получалось лишь шептать, словно у меня отняли голос, я повторяла: «Нет. Нет. Неееееет». Мне хотелось оглохнуть и не слышать ничего. Он же продолжал меня трахать и нашёптывать свой гипноз.

Я думала, что сойду с ума. Гипноз сработал, и я реально поверила, что не смогу без него, что он – это всё, что у меня есть, и я не смогу остаться одна.

Это было ужасно, я начала умолять его прекратить так говорить, я просила его остаться и никуда не уходить, я ничего не понимала, не в силах сдерживать себя, я выскользнула из его рук и истерически закричала:

– Зачем тебе уходить? Почему ты постоянно это повторяешь? Почему мы должны сейчас расстаться? Скажи мне! Ты знаешь что-то, чего не знаю я?! Скажи, почему мы должны расстаться? Это какое-то очередное задание вашего клуба? Тебе нужно пройти какую-то ступень, чтобы стать ещё круче? Скажи, я тебе подыграю, не вопрос! Только не скрывай ничего от меня…

Он смотрел на меня стеклянными глазами, мы оба выдохлись, мы были опустошены, весь гнев вышел наружу и сжег всё дотла. Первый раз я видела его таким потерянным, он словно сам не понимал, что с ним происходит, а я – тем более.

В следующее мгновение мы уже сидели друг напротив друга, не понимая, как дальше быть. Я видела в его глазах, что он что-то мне не говорит. Что-то, чего я пока не должна знать, но знает он, и от этого ему очень больно и неприятно.

Сейчас я понимаю, что это. Мы должны были уже давно разойтись. И ему нужно было это сделать самому, потому что я ни о чём не знала, ни о чём даже не догадывалась. Наконец, молчание прервалось:

– Я не знаю, что делать, Кристин, честно. Я не могу тебе всего сказать. Просто мы не должны быть вместе, и всё. Ты скоро уедешь. Уедешь одна.

– Куда я уеду? И почему одна? Мы же вместе собираемся в Америку.

– Нет, я поеду один.

– Но почему? – никак не могла понять я.

– Кристин, я прошу тебя, не мучай меня вопросами. Просто прими это.

Ещё несколько минут молчания. Тишина убивала.

– Ладно, смотри: жизнь – это игра, – начал Данил, – давай доверимся судьбе.

Он встал с кровати и начал искать что-то в своих штанах. Достав из кармана монетку, он вернулся и сел напротив меня.

– Смотри. Сейчас в этой монетке наша дальнейшая судьба. Выпадет решка – мы расходимся и даем обещание, что больше никогда друг друга не увидим. Выпадет орёл – мы останемся вместе. Ты готова?

ААААА! Как вот так взять и довериться судьбе?! Просто монете?! Господи, как страшно… ужас… Но, кажется, Данил настроен решительно. Бог, чего же ты хочешь от нас?!

– Я готова.

Сердце сильно забилось, я задержала дыхание, и всё пространство как будто сузилось до размеров этой монеты. Данил положил её себе на большой палец и ловким движением подбросил в воздух.

Я помню, как сильно всё дрожало внутри, мы оба понимали бесповоротность этого момента. Мы словно стояли над пропастью и вот-вот собирались совершить прыжок, эмоции зашкаливали, адреналин в крови повысился до максимума. В голове – ни одной лишней мысли, тотальное присутствие в моменте.

Я помню, что в тот момент была готова принять любое решение. Вдруг накрыло резкое осознание, что всё это – игра, и я в принципе здесь ничего не решаю, кроме выбора своей реакции. На мгновение исчез страх, я была готова узнать, что ждёт впереди.

Монетка зависла в воздухе, время замедлилось. Словно целая вечность прошла, пока она совершала обороты вокруг себя, и вот плавно начала опускаться. Рука Данила резко схватила её и положила на тыльную сторону другой ладони так, чтобы рука накрывала её сверху и не было видно саму монету. Холодный взгляд был полон решимости: ни капли страха или сомнения. Нет пути обратно, прямо сейчас всё решится.

– Ты готова? – тихо спросил меня Данил.

– Да, – так же тихо, но уверенно ответила я.

И тут у меня снова смазывается всё – как будто провал в памяти. Я не помню, что было на монете. В комнате было темно, и разглядеть было сложно, но Данил посмотрел и сказал:

– Значит, вместе.

Как я выяснила позже, это был один из главных психологических ходов, направленных на раскачку эмоций у уже подсевший на тебя девушки. Делалось это для того, чтобы дать ей понять, что она в любой момент может его потерять и всего этого не будет. Но так как рабыня сильно загипнотизирована, то это вызывало страх и впоследствии ещё большее подчинение и подстилание под хозяина.

Что-то внутри меня обрадовалось, но напряжение не спало. Я по-прежнему чувствовала, что на этом всё не закончится, что что-то здесь нечисто. Сердце подсказывало, что всё равно нам придется скоро разойтись, но привычка и сильная привязанность затмевали все посылы интуиции и здравого смысла.

Именно тогда мы на самом деле уже попрощались друг с другом.

После этого всё было так, будто ничего не произошло. Снова всё было по-старому. Но вот только между нами всё было уже по-другому. Мы спустились вниз, Данил снова пытался вовлечь меня в какую-то оргию, но я была очень сильно эмоционально и физически выжата, в буквальном смысле. Я чувствовала себя поношенной, старой, драной, грязной вещью, и только та часть, которая очень сильно была привязана к Данилу, заставляла меня делать всё, что он говорил.

Помню много голых тел, помню, как Данил имел какую-то девчонку сзади, при этом глядя на меня с ехидной улыбкой и ища в моих глазах одобрения. Он словно спрашивал меня: «Ну смотри, круто же?!»

Я тем временем наблюдала за этим и понимала: «Господи, как я устала от этого… насколько же сильно я погрязла в этом болоте, что считаю теперь это своим домом, чем-то нормальным и обыденным».

Как побитый щенок я подползла к Данилу в надежде ощутить какое-то тепло и свет между нами. Мне так хотелось просто уснуть в чьих-то заботливых руках. Натрахавшись вдоволь, он пустил меня к себе под одеяло на полу гостиной, где мы и проспали до самого утра.

*****

На этом глава закончилась, и я подняла взгляд на Кристину. Она сидела со мной рядом на полу и с замиранием сердца следила за тем, как я читаю. Когда я подняла голову от документа, она опустила взгляд и сделала вид, что продолжает редактирование черновиков.

– У меня нет слов, – выдохнула я, и Кристина тут же отложила записи и села вполоборота ко мне, поджав под себя ноги. – Похоже, этот твой Данил действительно понимал, что делает. Каждый его шаг – это была продуманная манипуляция, чтобы подсадить тебя на эти болезненные отношения.

– Господи, как же я была слепа! – начала сокрушаться Кристина. – Как же я могла быть такой дурой!

– Ты не должна винить себя, – произнесла я мягко. – Противостоять этим приёмам практически невозможно. Вот например, твой Данил специально устраивал драму, как в кино, в романтических сериалах, когда герой говорит с надрывом: «Дорогая, мы не можем быть вместе», при этом даже не объясняет объективных причин, специально нагнетает уровень трагизма. Это такой пикаперский приём. При этом у женщины в голове возникают сильные эмоциональные переживания, которые тянутся из тех самых сериалов и фильмов, на которых она воспитана.

– Точно! Я как раз думала, что у нас отношения, как в кино… Романтичные, яркие, драматичные…

– А вспомни, какую реакцию обычно давали героини этих слезливых мелодрам? Рыдания в подушку, истерики, страдания, гнев на обстоятельства…

– Да уж… Кто бы мог подумать, что мелодрамы могут помогать пикаперам, и смотреть их вообще может быть опасно для женщины…

– Да, киноиндустрия – один из факторов, который формирует наши подсознательные установки, и разные манипуляторы умело играют на этом. А знаешь, сколько я видела примеров, когда мужчины так разводили женщин?!

– К тебе как к психологу часто приходили с такими проблемами? – спросила Кристина.

– Очень часто! И я столько времени всегда тратила, чтобы изменить отношение женщин к недостойным мужчинам, когда они уже попались на крючок. Некоторые в течение года ходили и даже больше, и только тогда начинался какой-то сдвиг в сознании. Это я уже позже поняла, что можно работать с тонкими энергиями и помогать женщинам увидеть всё ясно и реально гораздо быстрее…

– Ты знаешь ещё такие пикаперские приёмы? – спросила Кристина с любопытством. – Расскажешь?

– Их очень много, – ответила я и задумалась, припоминая. – Ну… вот допустим, из самого простого: есть такой известный метод знакомства, когда парень говорит девушке комплимент, но тут же ругает её или осуждает за что-то, указывает на её ошибку. Что-то из разряда: «Ты такая красивая, но сними эту шапку, она тебе не идёт»…

– И в чём тут манипуляция?

– Девушка попадает под прямое влияние парня прямо после первых минут знакомства. Если она поддаётся и снимает эту пресловутую шапку, это уже показывает, что она выполняет его сценарий, начинает играть по его правилам, привыкает делать то, что он хочет.

Кристина невесело усмехнулась и покачала головой:

– Поразительно. Слушай, а вот с монеткой фишка – о ней что можешь сказать?

– Ну, первое, что бросилось в глаза – это то, что Данил тебе даже не показал, что выпало – орёл или решка. Ведь не показал же?

– Нет, – ошарашенно мотнула головой девушка. – О Господи! А я ведь даже и подумать не могла, что должна проверить это – у меня даже мысли в тот момент не было…

– Получается, он просто подкинул монетку, а потом вынес вердикт, который ты с готовностью проглотила. Он просто сказал тебе: «Ну значит, вместе». И этот ответ уже был заранее прописан. На самом деле не было здесь никакой «руки судьбы»… Был чёткий сценарий, и Данил прекрасно сыграл свою роль. Это ты пережила в тот момент целую бурю эмоций, ты следила за вращением монетки, словно в замедленной съёмке. Для него же это был холодный расчёт. Он продолжил эксплуатировать киношные образы.

– Да уж, – выдохнула Кристина. – На самом деле у меня в тот момент даже мысль такая мелькнула, что я чувствую себя героиней дешёвой мыльной оперы…

– На это и было рассчитано, – пояснила я. – Он возвёл уровень драмы до максимума, и у тебя в голове всколыхнулись киношные образы, и ты закономерно отождествила себя с ними, переживая сильнейшее потрясение, дикую боль, ощущая весь ужас и трагизм ситуации. Но и в то же время у тебя в голове щёлкает: «Вот если мы пройдём через это испытание, сможем сохранить нашу любовь, то мы будем жить долго и счастливо». Ведь именно так и бывает в фильмах. И ты в тот момент переживаешь бурю эмоций, но не можешь даже представить, что как раз сейчас подвергаешься психологическому насилию, что тобой очень умело и грамотно манипулируют.

– Боже мой! А ведь всё так и было, и я идеально отыграла свою роль, – проговорила Кристина с досадой и злостью.

Она злилась на Данила – за то, что устраивал ей такую пытку, и на саму себя – за то, что не могла вовремя понять, что происходит на самом деле.

– Ты не виновата в этом, – сказала я мягко, видя такую эмоциональную реакцию. – Ты в тот момент была марионеткой. Он использовал твои представления о том, какие должны быть идеальные отношения. Он манипулировал тобой, зная, как ты мечтаешь об искренних, настоящих чувствах. Паразитировал на твоих установках, которые ты взяла из тех же фильмов и из моделей родительского поведения в браке. Он очень грамотно всем этим управлял, знал, как надавить на нужные кнопки.

– Саш, спасибо за эти разъяснения! – поблагодарила Кристина. – Оказывается, я даже сейчас не до конца понимала, что происходило. Ты мне открыла глаза!

– Слушай, а как вы с ним вообще познакомились? – спросила я вдруг, понимая, что этот вопрос никогда не поднимался до сих пор. – Как вообще всё началось? Как ему удалось дойти до такого, полностью подчинить тебя своей воле, убить твоё самоуважение? Поставить тебя в такое положение, что ты падала к нему в ноги и умоляла остаться?!

– О, это отдельная история! – ответила Кристина, и на её лице отразились следы боли и страдания, которые она до сих пор испытывала. Она сделала над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться, взглянула на меня прямым искренним взглядом. – Но ты права, это очень важные вопросы. И я обязательно опишу об этом в следующей главе. Можно попросить тебя будет потом её почитать и также прокомментировать?

– Конечно! Я с радостью почитаю и помогу всем, что будет в моих силах. Ты делаешь очень большое дело. Твоя книга может многим помочь. Это хорошая возможность предостеречь других девочек от ошибок. Рассказать, чего нужно опасаться, какие приёмы используют мужчины-манипуляторы.

– Да! – с жаром подхватила Кристина. – Я хочу этого. Чтобы все знали, что есть такие уроды! Чтобы знали, как с ними справляться!

– Это очень большое и важное дело. И здорово, что ты решилась на такое. Но всё же, обещай мне, что не будешь так надолго пропадать. Приходи в Школу. По тебе все соскучились – Ксюша, Катя, наставницы будут рады тебя видеть… И мы тебе поможем преодолеть этот сложный период…

Кристина с сомнением пожала плечами:

– Хорошо, я приду, но… сначала я хочу дописать книгу…

По её лицу было видно, что она колеблется.

– Ты всё-таки боишься, да? – спросила я тогда.

Не ожидая такого прямого вопроса, девушка даже немного стушевалась.

– Я не знаю, – ответила она и задумчиво поднялась на ноги, прошлась по комнате, разминая затекшие конечности. – Наверное, ты права, боюсь, – нехотя признала она, вновь возвращаясь ко мне. – Я не такая сильная, как ты. Вообще не представляю, как ты со всем этим справилась? Ведь ты же тоже пострадала, твоя репутация. А ведь ты работаешь с людьми, это для тебя важно. А твоё видео с мастурбацией гуляет по сети.

При упоминании о злосчастном видео я содрогнулась, вспоминая эти омерзительные кадры, которые заставлял меня снимать Игорь в обмен на жизнь дочери. Но вот как они попали на ТВ, до сих пор остается загадкой…

– А это не было просто, – ответила я и поняла, что всё ещё испытываю неловкость. – Думаешь, мне не тяжело было смотреть в глаза ученицам? Ведь они должны воспринимать меня как Проводника Силы, как человека, который обладает Знанием, который идёт по пути духовности. И тут они видят меня с раздвинутыми ногами, бормочущую какую-то откровенную ересь…

От накативших воспоминаний меня передёрнуло, и, вероятно, это отразилось на моём лице. Я заметила, что Кристина смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, что мои слова будоражат её, что она видит себя в моей проблеме.

– Ты… ты тоже до сих пор ещё переживаешь? – спросила она, как будто не верила в это.

– Конечно, – ответила я. – Мне до сих пор стыдно им смотреть в глаза. Да, всё это ужасно, омерзительно, позорно… Моя репутация пострадала. И не только моя. Костя тоже оказался под ударом. Я даже не знаю, во что это выльется в итоге, но в соцсетях уже пошла волна негатива. Жёлтая пресса подхватила эту новость и уже активно растиражировала её по разным журналам и газетам. Зимний же публичная персона, и тут его имя всплывает в контексте какой-то секты, как нас представили. Я чувствую свою вину за это и ужасно боюсь предстоящего с ним разговора.

– И как? Как ты с этим справляешься?! – спросила Кристина, заглядывая мне в глаза с таким острым любопытством, что казалось, узнать ответ на этот вопрос – цель всей её жизни.

– Я поговорила с наставницами, – ответила я. – Они мне объяснили, что не нужно бояться реальности, которая ещё не произошла. Это лишь иллюзии.

– Что это значит?

– Мы часто боимся того, что ещё не случилось, – начала объяснять я. – И этот страх будоражит нас, подсовывает самые жуткие сценарии развития событий. Вот, к примеру, наша ситуация. Наши интимные видео попали в интернет, и мы думаем о том, как будем смотреть людям в глаза. Мы переживаем за свою репутацию. Что тут выходит на первый план? Страх. Он говорит, что все люди нас обсуждают, что нас будут высмеивать, показывать пальцами, и всё в этом духе.

– Да, но ведь это так и есть, разве нет?

– Это лишь больное воображение и иллюзии, которые существуют в нашей голове и нигде больше. Мы не знаем, что происходит в реальности, мы это придумываем и накручиваем себя, преувеличиваем негативные последствия, фантазия наша – страшная сила. Она может лёгкий бриз превратить в разрушительное торнадо. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – честно призналась Кристина.

– У страха глаза велики. Слышала такую поговорку? – я решила зайти с другой стороны и, когда Кристина кивнула, продолжила: – Вот этот самый страх надо преодолеть, если ты хочешь видеть мир реально и перестать жить в иллюзиях… Ты же хочешь этого?

– Да, хочу, но… Сделать это не так просто, как кажется…

– Самостоятельно почти нереально, – согласилась я. – Поэтому и нужен наставник. Тот, кто видит мир по-другому, – я сделала паузу, позволяя Кристине переварить то, что уже сказала. – Я хочу помочь тебе освободиться от иллюзий. Нет ничего хуже, чем бояться реальности, которая ещё не произошла.

– В твоих словах есть смысл, но я не до конца понимаю…

– Вот смотри: есть проблемная ситуация – это данность, реальность, и есть наши страхи – это иллюзия, воображение. Страхи парализуют нас, как паук свою жертву перед тем, как её съесть. В результате мы ничего не делаем для того, чтобы решить проблему. Ждём своей участи, как парализованная жертва, и медленно погибаем. Мы бездействуем, жалеем себя, прячемся от всего мира, и вот как раз это усугубляет наше положение. Мы сами создаём для себя ограничения, сами придумываем эту иллюзорную реальность и начинаем жить в ней. И вот уже одна проблема цепляется за другую, третью, четвёртую. И в итоге мы получаем огромный снежный ком, который катится по склону горы и тащит нас вниз.

Кристина внимательно слушала меня, словно примеряла мои слова на себя, желая отыскать нужный размер, но… как будто что-то не давало ей возможности найти его, принять эту простую и важную Истину.

– Ах, если бы было так просто разрушить эти иллюзии! – воскликнула она, когда я закончила свою тираду и замолчала.

– Я не говорила, что просто. Но подумай вот о чём. В любой проблемной ситуации есть два варианта развития событий. Первый – ты активно действуешь, совершаешь шаги, чтобы разрешить проблему. Второй – ты ничего не делаешь и, по сути, просто прячешься от проблемы, поддавшись иллюзорным страхам. У нас всегда есть выбор: сделать или не сделать. Вот скажи мне, что будет, если ты выберешь первый вариант? Если ты выберешь действия?

Кристина задумалась, и на её лице отчётливо отразились следы активной мыслительной работы. В комнате на некоторое время повисла тишина.

– Наши страхи могут оправдаться. Или не оправдаться, – выдала девушка после паузы. – Получается, очередное ветвление вероятностей.

– Верно, – улыбнулась я. – Когда мы делаем выбор в пользу действия, дальше есть также два варианта. Нас может ожидать успех либо неудача, а это всегда опыт. Но в данном случае мы хотя бы получаем шанс на успех либо получаем опыт, который помогает нам развиваться и становиться лучше! А если мы поддаемся страхам и ничего не делаем, то мы заведомо проигрываем, так и не попробовав! Мы просто отнимаем у себя же шанс на благоприятное развитие ситуации…

– А ведь действительно! – сказала Кристина, и в её глазах мелькнули огоньки осознания.

– Тебе нужно обязательно поговорить с наставницами, – добавила я. – Если не хотела выходить и видеться с кем-то, то позвала бы тогда Шакти. Ведь она к тебе приходила раньше, так же, как и ко мне. Когда ты с ней говорила в последний раз?

– О, Саш, я много раз пыталась к ней взывать, просить совета и помощи, но она не приходит, хотя и обещала!

Я поняла, что узнаю в Кристине саму себя – ещё недавно я вела себя точно так же. Даже обижалась на Шакти за то, что она бросила меня в те моменты, когда она была мне особенно нужна…

– Если не приходит, значит, так нужно, – ответила я. – Значит, ты на правильном пути – у тебя сейчас очень важный этап, после которого в тебе откроется дар или новая сила. Но чтобы она открылась, ты должна сама справиться с ситуацией, открыть в себе новые грани, прийти к нужным осознаниям.

– А у тебя что, тоже так было? – поразилась Кристина.

– Да. Шакти дала мне возможность стать сильнее, пройдя через трудности. И теперь я могу летать…

Я улыбнулась, глядя, как в удивлении расширились глаза моей собеседницы.

– Летать? Ты… сейчас серьёзно?

– Вполне серьёзно. Я научилась выходить в астрал и летать за пределами своего тела…

– Вот это да! – в голосе Кристины послышалось восхищение. – А я когда-нибудь смогу так?

– Если ты будешь заниматься и все трудности рассматривать как ступени роста, ты тоже сможешь раскрыть свои способности. Нужно просто правильно относиться к трудностям и препятствиям – не уходить от них, а преодолевать. Рассматривай ситуацию как возможность стать лучше. – я сделала паузу и, подумав, добавила: – Сейчас мы столкнулись с новыми трудностями. Я тоже. Мне тоже больно, обидно, страшно. Но теперь я точно знаю, что, только преодолевая подобные трудности, я смогу стать лучше, раскрыться. И я сделала шаг. Выбрала идти вперёд, а не убегать от реальности.

– И что? – с любопытством подалась вперёд Кристина. – Тебя никто не осуждал и все приняли с раскрытыми объятиями?

Теперь наступила моя очередь задуматься. Я вспоминала, как впервые решила провести занятие в Школе после того, как вышла та передача на НТВ.

– Я поняла, что это не так важно. Пусть кто-то осуждает или сплетничает про меня. Это не может стать причиной тому, чтобы я отказалась от своего предназначения. После выхода этой клеветы многие женщины в Школе колебались, сомневались. У них были вопросы, а я знала правду. Им была нужна помощь, и я не вправе была им отказать, уйти, заниматься самобичеванием. В этом случае случилось бы самое страшное для меня – я предала бы свой путь, который с таким трудом отыскала. Поэтому я вытащила себя за волосы из болота, чтобы продолжать помогать людям. Встретиться лицом к лицу с опасностями и трудностями, а не пытаться бежать и прятаться от них.

– И тебе не было страшно?

– Конечно, было. Но я сделала над собой усилие, пошла и взглянула в глаза ученицам, прекрасно зная, что каждая из них видела это злосчастное видео. И когда я посмотрела в лицо своему страху, я поняла, что это была иллюзия. Те, кто остались в Школе думали не обо мне, о том, какая я плохая или хорошая. Они сами были в смятении – не знали, как им поступить, чему и кому можно верить. Им нужны были ответы. И когда я начала разговаривать с девочками, я поняла, что им нужна моя поддержка, что им нужно объяснение этой ситуации. Нужно понять, как себя вести дальше…

– А что люди на улицах? – спросила Кристина, обнажая свои страхи. – Никто не узнаёт? Не дежурят под дверью, чтобы облить тебя чернилами или чем-нибудь похуже?

Я засмеялась и отрицательно мотнула головой:

– Ты переоцениваешь популярность этой передачи. Пойми, людям всё равно. Они слишком эгоистичны и по большей части заняты своими собственными проблемами, и им нет до нас никакого дела. Так стоит ли заживо хоронить себя?

– Но не всем же всё равно! – возразила Кристина, повысив голос. – Ведь пишут же в соцсетях хейтеры, комментируют, поливают грязью Школу и нас. Они не знают правды. – В голосе девушки послышался вызов. – А я хочу рассказать им её, показать, как было на самом деле. И вот поэтому я не выйду отсюда до тех пор, пока не допишу книгу!

Я удивлённо взглянула на собеседницу и шутливо подметила:

– Решила переквалифицироваться из развратницы в монашку и запереть себя в келье, пока не искупишь все грехи?

– Что?! – Кристина некоторое время смотрела на меня, словно не понимала, шучу я или нет, потому что прозвучала фраза достаточно многозначно, даже слегка на грани… Но мы обе поняли ироничный подтекст и, не сговариваясь, дружно рассмеялись.