Зеркальный детектив. 29 рассказов от авторов мастер-курса Антона Чижа

Ответив на этот вопрос одним словом вместо обычных двух, Рон Лиам Янг закрыл за собой дверь.

Наталья Авдеева.
Медальон

«Нет здесь покойника. Если что и осталось, так только кости», – успокаивал себя Серёга, шаря в воде в поисках опоры. Могила оказалась глубокой, почва со временем просела. Его рука наткнулась на что-то твёрдое, металлическое. Пальцы нащупали небольшой округлый предмет. Сергей подтянулся, сверху посыпалась земля. Выбравшись из ямы, он проверил руки и ноги – вроде целы. А вот одежда после барахтанья в грязной жиже пребывала в плачевном состоянии. Отчасти это искупал трофей, зажатый в руке.

Серёга Птицын жил на Васильевском острове и любил бродить по старому кладбищу. Это придавало его мыслям философское направление и вносило в измученную прелестями офисной жизни душу некоторое умиротворение. Был погожий денёк, стояла ранняя, ещё тёплая осень. Ветер весело теребил яркую листву. Природа постаралась на славу и задействовала всю палитру – от зелёного, золотого и красного до бежево-розового. На этом кладбище, называвшимся Лютеранским⁴, давным-давно никого не хоронили. Одно из исторических мест Питера уже сотню лет приходило в упадок. Сергею нравилось разглядывать монументальные памятники, сделанные на века, а теперь разрушающиеся. Неподалёку от входа возвышалось надгробие из белого мрамора – ангел, стоящий на коленях, и высеченные слова на немецком: «Да будет воля Твоя». На лице ангела застыло безмолвное страдание. Видимо, от запустения, царящего здесь. Вот изъеденная ржавчиной часовня в готическом стиле, надгробия в виде саркофагов, каменные ангелы, кто без рук, кто без головы, массивные склепы со сломанными воротами и поверженными колоннами. Здесь нашёл свой покой адмирал, там – тайный советник. Время тронуло безжалостной рукой и роскошные захоронения, и могилы попроще. В самых дальних уголках от величественных монументов остались лишь руины, надгробные плиты провались в землю и зарастали травой. Там были настоящие дебри, где в кронах деревьев шумит ветер, а прямо из-под ног вспархивают птицы. «Постепенно эти могилы исчезнут, а через пару веков потомки построят здесь дома и офисы», – думал Серёга, шагая по дороге из разбитых плит вглубь кладбища.

В этот час, как впрочем, и в любой другой, здесь было тихо, спокойно и почти безлюдно. Однако сегодня внимание Сергея привлекли двое мужчин. Тот, что с лысиной и потолще, что-то горячо доказывал другому, размахивал руками и показывал куда-то в сторону. «Ему бы дирижёрскую палочку», – подумал Серёга. В прошлый четверг Ленка затащила его на симфонический концерт. Серёга весь измучился и иззевался, приходя в сознание только от громких звуков ударных. «И чего ей в кафе не сиделось? А лучше бы сразу ко мне пошли». Второй мужчина, худой и немного сутуловатый, слушал «дирижёра» спокойно, иногда отрицательно мотая головой.

Сергея заинтересовали эти двое. Когда мужики вышли на дорогу, он, немного поотстав, пошёл за ними. До него долетали обрывки фраз: «Ничего нет…», «Так я тебе говорил, что не найдём…» Серёга так усиленно прислушивался, что попал ногой в выбоину, заполненную водой – всю прошлую неделю упорно лили дожди. Парень в сердцах ругнулся. Спорщики обернулись. До него донеслось: «Молодёжь совсем отвязная пошла…» Когда мужики удалились на приличное расстояние, Сергей вытряхнул воду из кроссовка и направился к могиле, у которой они стояли.

Ничего особенного в захоронении не было. Надгробная плита из чёрного мрамора треснула пополам и просела одним концом в наполненную водой яму. Надпись почти стёрта. Дату рождения-смерти не разобрать – видны только несколько цифр. Имени тоже не прочитать, фамилия заканчивается на ler. «Ну да, здесь же немцев хоронили».

Солнце меж тем клонилось к закату, да ещё и тучи набежали. Сразу стало сумрачно и неуютно. Однако Серёга решил довести дело до конца. Он проверил ногой на прочность надгробную плиту. Вроде должна выдержать его вес, если не ступать близко к краю. Сергей встал на неё и попытался дотянуться до надписи. Расчёт оказался неверен: центр тяжести сместился, и плита разломилась. Одно мгновение он балансировал на скользком мраморе, потом ухнул в затхлую жижу. Вот так Серёга провалился в могилу.

Его руку холодил старинный медальон. Довольно тяжёлый. «Серебро? Вот только как теперь домой добираться? За бомжа примут. Кроссы новые, недавно с Амазона пришли – в труху». Последний луч солнца блеснул на поверхности мрамора, на кладбище опускалась темнота. Сергею стало не по себе. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним, укрывшись за памятником на соседнем участке. «Да нет, это просто каменный крест». И всё же он поспешил убраться с погоста восвояси.

Когда Сергей шёл по дороге, уже совсем стемнело. По обеим сторонам чернели силуэты надгробий. Стояла странная, какая-то зловещая тишина, как перед грозой. «В трэшевом ужастике сейчас из могил полезли бы упыри». Серёга машинально прибавил шагу, хотя всегда смеялся над подобными киношными «ходами». Ворота были уже совсем близко: на фоне тёмного неба виднелись массивные пилоны и переплетения старинной ограды.

Дома Серёга первым делом принял ванну и для успокоения расшалившихся на кладбище нервов выпил «чашечку» кофе – большую кружку арабики. И только потом приступил к осмотру находки. Очищенный от грязи медальон засиял. Его овальный корпус покрывали выпуклые вензеля из переплетающихся стеблей и листьев. Контуры орнамента потемнели от времени. Сергей попытался открыть крышку, но она не сдвинулась ни на миллиметр, сидела как припаянная. «Нужно что-то тонкое, чтобы просунуть в щель и отжать». Из всех инструментов, имеющихся в квартире, подошёл только скальпель, который когда-то одолжил ему друг Вася, студент меда. Серёга уже не помнил, для каких «ювелирных» работ. «Хорошо, что вернуть забыл. Вот и пригодился».

Тонкая хирургическая сталь легко вошла в щель под крышкой. Сергей затаил дыхание. «А может, мужики искали этот медальон?» Он чуть-чуть, аккуратно отогнул лезвие. Раздался тихий хруст. «Не испортить бы антикварную вещь!» Но азарт исследователя взял вверх. Он больше не колебался. Внутри что-то щёлкнуло, наверное, пружина. Крышка резко открылась. Скальпель соскочил и сильно порезал палец. Из раны хлынула кровь, заливая медальон. Сергей взвыл от боли и засунул травмированный палец в рот. Медальон упал к его ногам.

Про медальон Серёга вспомнил только через полчаса, после того, как обработал рану и заклеил пластырем. Он поднял вещицу и вытер кровь платком. Внутри был едва различимый портрет, скорее только контуры. Чьё это лицо? Мужское или женское? «Мужчина. Нос великоват для женщины, и уши оттопырены. Уж дама-то применила бы всякие штучки, чтобы скрыть лопоухость причёской».

Чем дольше Серёга глядел на портрет, тем больше ему чувствовалось в лице что-то знакомое. Форма головы, уши, нос и строение лица смутно кого-то напоминали. Казалось, чем дольше он смотрит, тем чётче становятся размытые очертания. «Фигня какая-то. Это от усталости. Тяжёлый день. Сначала начальник наорал, потом яма эта. А ну всё к чертям! Пойду спать».

 
* * *
 

Утром Серёга проснулся совершенно разбитым. Его колотил озноб, в горле скребло, как будто он ежа проглотил, в голове били барабаны вперемешку с литаврами. «Простыл после падения в могилу. Нужно взять больничный и в офис позвонить», – подумал он и потянулся за телефоном. На глаза попался лежащий рядом медальон. Серёга решил получше разглядеть его при дневном свете. Он открыл крышку и обомлел: из отделанного изящными виньетками овала на него смотрело его собственное лицо! Он так и застыл, уставившись на медальон и пытаясь переварить увиденное. И тут он услышал голос.

С каким-то гнусным ехидством голос сказал: «Ну что? Допрыгался? Теперь я говорю, а ты должен выполнять». Серёга лишился дара речи от такой наглости, а когда опомнился, пробормотал: «Да пошёл ты! Никому я ничего не должен. Только банку за кредит».

Вчера он не пил ничего крепче кофе и веществ, расширяющих сознание, не употреблял. Тогда откуда глюки? Серёга похолодел, несмотря на жар и температуру. «Капец, меня отравили! Внутри медальона был яд! – но тут же остановил себя. – Яд за столько лет потерял бы свои свойства».

– Топай в офис, – прошипел голос. – Давай, скажи всё в лицо начальнику.

– Меня уволят, – ответил Сергей. – И вообще, мне больничный положен. Температура у меня.

– Отмазки не прокатят. Иди, или хуже будет.

– Да кто ты такой, чтобы мне угрожать?!

Ответа не последовало, но Сергей почувствовал, как медальон завибрировал в его руке. Правую сторону головы пронзила адская боль, казалось, сейчас глаз вылетит. Посмотрев в медальон, Серёга увидел, что правый глаз на его портрете налился кровью, а глазное яблоко начало медленно выпячиваться из глазницы.

– Всё, всё! Уже иду! – закричал Сергей и принялся судорожно натягивать джинсы.

Боль сразу отпустила. Глаз на портрете вернулся в исходное состояние.

Владимира Иваныча, начальника Серёги, в офисе за глаза называли Вованычем. Не только хохмы ради, но и из-за мерзкого характера. Он зудел как жирная навозная муха: «хороший менеджер продаст что угодно», «налаживай контакт», «работай с возражениями клиента» и прочие бла-бла-бла. А если какая-то мелочь выводила его из себя, орал благим матом.

На подступах к конторе Серёга начал настраивать себя на боевой лад. «Отчёт наш по продажам, видишь ли, ему не нравится! Попробовал бы сам втюхать кому-нибудь эту хрень».

– Птицын, здорово, – бросил ему с порога сослуживец. – Вованыч рвёт и мечет, а ты на час опоздал. Огребёшь сейчас по полной.

– Это ему мало не покажется, – сквозь зубы процедил Серёга, решительно направляясь к кабинету начальника.

Офигевший коллега проводил его взглядом и только потом закрыл рот.

Сергей пинком распахнул дверь и с порога закричал:

– Надоело ишачить в поте лица! Хрень вашу впаривать!

Вованыч, уже приструнивший для порядка сотрудников и собравшийся попить кофейку, воззрился на Серёгу с недоумением. Его лицо и лысина начали багроветь, толстая нижняя губа оттопырилась, в чашку с громким всплеском упал кусок пончика. Вованыч медленно встал из-за стола. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он смерил наглеца грозным взглядом:

– Ты… – далее последовало непечатное выражение, обозначающее сына беспутной матери.

Завершить замысловатую тираду он не успел.

– Достало всё! – Сергей что есть силы шарахнул кулаком по столу прямо перед Вованычем. Все лежащие там предметы подпрыгнули. Чашка с кофе опрокинулась на открытый ноутбук, экран задёргался в таком же нервном тике, как и угол рта его хозяина.

– Надоело обманывать людей! Врать надоело!!! – орал в экстазе Серёга прямо в лицо Вованычу.

Обычно вялый с утра офисный планктон впал в состояние крайней ажитации. Сотрудники столпились у двери в кабинет и с живейшим интересом следили «за схваткой тигров»⁵.

– Ооо… иии… ааа, – такой странный набор звуков, похожий на боевой клич, вырвался из горла Вованыча. Казалось, он захлёбывается слюной.

К разочарованию публики, противникам не суждено было войти в клинч. Не случилось и технического нокаута. Охранники, сидевшие внизу, не знали об инциденте и не пришли выпроваживать дебошира.

Медальон лежал на столе. Точно на том месте, где и вчера. «Бред какой-то. Может, если его не открывать, эта сволочь заткнётся?» Серёга быстро оделся и попытался улизнуть из квартиры. Но не тут-то было. Голос с мерзким ехидством прогундосил:

– Куда пошёл? Тебе на Кирочную улицу нужно. Залезешь на крышу здания. Того, где ресторан восточной кухни.

– Ещё чего. Отвали, – ответил Серёга.

– Ну смотри, как знаешь, – голос противно захихикал.

Сергей почувствовал, как в его левое ухо ввинчивается раскалённое сверло.

– Иду! Прекрати!

– Ну вот и славно. Чего выкобенивался-то?

Боль сразу ушла.

– Задолбал, – тихо прошептал Серёга, потирая ухо.

– Что ты сказал? Не слышу.

– Да я… ничего.

«Придётся лезть, делать нечего». Серёга схватил телефон:

– Макс…

– Кто там, мать твою, в такую рань… Не надо мне кредитов, – пробормотал, зевая, заспанный голос.

– Макс, у тебя есть… как их… тапочки… для лазания по скалам?

– Чего?… А, это ты, Птицын, – ответил уже почти проснувшийся приятель. – Ну ты вчера отжёг! Такую движуху в офисе устроил! Вованыч теперь в себя никак не придёт. Сидит тихий, блеет что-то невразумительное.

– Некогда мне. Тапочки давай.

– Скальники, что ли? Зачем тебе?

– Потом расскажу. Будь другом, привези на Литейный.

Серёга стоял у серого здания в стиле модерн. Шесть этажей. Балконов нет. Только эркеры и элементы декора. Водосточная труба показалась ему ненадёжной – лучше лезть по фасаду. Серёга поставил ногу на выступ каменной облицовки. «Нужно быстрее залезть как можно выше, чтобы не помешали». С козырька над входом в бар-ресторан он перебрался немного левее, где удобнее было карабкаться между эркером и стеной. Из окон пахнуло подгоревшей рыбой.

На соседнем здании висели промышленные альпинисты и приводили в порядок фасад:

– Костян, смотри, парень поднимается по стене.

– Это не из нашей конторы. Экстремал какой-то. Любитель острых ощущений.

– Грохнется, придурок.

Внизу начал собираться народ. Зеваки доставали телефоны. К зданию подъехали полицейские и пожарные:

– Совсем оборзели. Накиряются и лезут хрен знает куда. Снимай их потом, дебилов.

– Вот-вот. А прочухаются, так ничего не помнят.

– А может это… как их… руферы?

– Руферы просто на крышах фоткаются. А чел карабкается по стене без страховки, – со знанием дела пояснил школьник, снимавший восхождение на телефон.

– Человек-Паук, – засмеялся его приятель. – Выложим в сеть, просмотры зашкалят!

Подниматься приходилось практически на одних руках. Выступы были слишком узкими – поставить ногу, чтобы нормально опираться на неё, было нельзя. С каждым этажом лезть вверх становилось всё труднее. Руки уже «отваливались». «Вот и пятый этаж». Серёга покачнулся. Нога соскользнула и повисла в воздухе. Сердце бешено заколотилось, на лбу выступила испарина. «Щас звезданётся!» – крикнул кто-то из толпы.

«С тротуара будут счищать мои мозги. Надо хоть каску было надеть строительную». Серёга весь взмок и ободрал в кровь ладони, но до крыши всё-таки добрался. Перевалившись через край, он упал без сил. Сняли его пожарные, выдвинув лестницу и перегородив проезд. Спуск «спайдермена» с крыши приветствовала разноголосица из автомобильных гудков. Внизу уже ждали полицейские. К вечеру Серёгу отпустили, впаяв административное нарушение и штраф.

Вернувшись домой, Серёга взял молоток и изо всех сил хрястнул по медальону. Потом ещё и ещё. Расплющив раритет в тонкий блин, он смял его и выбросил в окно. Душа его ликовала.

Утром Серёгу ждало неприятное открытие. «Ты должен прыгнуть на автомобиле в Неву», – приказал голос. А он-то думал, что избавился от проклятого медальона! Но вещица опять лежала на столе, издевательски поблёскивая крышкой. На этот раз Серёга уже не артачился и не вступал с голосом в пререкания.

«Безнадёга. Времени на подготовку совсем нет». Серёга был не силен в физике. Нерадостная перспектива утонуть в Неве заставила его поднапрячь мозги. Давление воды не даст открыть дверь. Конечно, можно попытаться выскочить, когда машина только летит в воду. Но тут, как говорится, бабка надвое сказала – есть большая вероятность жёстко приземлиться на гранитное ограждение. Поэтому Серёга вернулся к первому варианту. «Как под водой пробить стекло? Требуется очень сильный удар по малой площади. Нужен подходящий инструмент. Ледоруб? Геологический молоток? Отвёртка?» Серёга остановился на молотке с острым концом.

Серёга уже решил пожертвовать своим новеньким «железным конём», за которого ещё не выплатил кредит, но голос потребовал угнать тачку. «И где её взять?» Хоть здесь Серёге повезло. Возле дома он заметил синий «вольво». Его хозяин, опершись на капот, беседовал с приятелем. Мирное общение нарушил странный парень с молотком в руке и каким-то отчаянно-сосредоточенным выражением лица. Он пулей вскочил в открытую машину и ударил по газам. «Твою мать!» – только и успел прокричать хозяин «вольво». Сначала он попытался догнать похитителя на своих двоих, но потом, при более трезвом рассуждении, принялся звонить в полицию.

Серёга помчал к Стрелке, где на набережной есть участок без гранитных ограждений и можно спуститься прямо к воде. «До полного погружения у меня считанные секунды. Отстегну ремень и выбью стекло… А зачем? Лучше заранее открыть все окна. Почему простое решение не пришло мне в голову?»

Позади раздался вой полицейской сирены. «Это за мной. Ничего, прорвёмся». Он уже у цели. Впереди видны головы каменных львов, примостившихся в начале лестницы. Серёга с разгона направил автомобиль к спуску. В последний момент он вспомнил про бордюрный камень. Но было уже поздно. Последнее, что увидел Серёга Птицын – злорадное выражение на каменной львиной морде. Врезавшись в бордюр, машина на миг как будто зависла в воздухе, потом несколько раз перевернулась. Любители утреннего стритфишинга, побросав удочки, попрыгали в воду.

 
* * *
 

Утром Серёга проснулся совершенно разбитым. Его колотил озноб, в горле скребло, как будто он ежа проглотил, в голове били барабаны вперемешку с литаврами. На глаза ему попался медальон. Он взял его в руки и открыл крышку. Внутри было старое зеркальце с разрушившейся амальгамой и засохшими потёками крови из его пальца. Серёга посмотрел на свои ладони – никаких ссадин, кожа не содрана. «Это – кошмарный сон!» Градусник показал 39 по Цельсию.

Больничный лист давал свободу, и Серёга мог преспокойно гулять днём. Сегодня на кладбище было не так мрачно. Он дошёл до могилы, которую облюбовали вандалы, видимо, из-за больших каменных скамеек по обеим сторонам, где посетитель мог спокойно предаваться размышлениям о вечном. Дебилов однако посещали мысли куда более земные и примитивные. Неподалёку, под вычурным многоярусным памятником из красного гранита, покоился знаменитый судебный психиатр. Такое соседство вандалов совершенно не смущало.

Сергей заметил в аллее знакомую худую сутулую фигуру. Тот, что спорил с «дирижёром»! Похоже, мужчина тоже узнал его:

– Интересуетесь историей, молодой человек?

Серёга неопределённо кивнул. Незнакомец шёл ему навстречу. Мужчина за пятьдесят, с обширными залысинами и морщинами, расходившимися от светящихся юмором глаз.

– А мы с товарищем тогда поспорили, где находится могила Леонарда Эйлера⁶, знаменитого математика.

– Я здесь такой не видел, – ответил Серёга.

– И я ему говорил, что нет её. Как оказалось, захоронение давно перенесли с этого кладбища на Лазаревское, в Александро-Невскую лавру.

– В могиле, у которой вы тогда стояли, я нашёл вот это, – Сергей сунул руку в карман и достал зеркальце-медальон. Серебро тускло поблёскивало на его ладони.

– Вы, молодой человек, оказались более удачливы. Прекрасная вещица. Старинная.

– Непонятно только, как она там оказалась.

– Возможно, зеркало прикладывали к губам покойника. Для того, чтобы удостовериться, что нет дыхания. Вы ведь читали Эдгара По? В девятнадцатом веке многие были подвержены фобии – боялись похоронить человека заживо.

Увидев на лице Серёги недоверие, собеседник рассмеялся:

– «И веют древними поверьями её упругие шелка, и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука…»⁷ Скорее всего, зеркальце обронила какая-нибудь дама. Красоту наводила после похорон.

Ольга Красильникова. Зеркальный убийца

Первые 48 часов после пропажи человека вероятность найти его живым составляет 95%, на третьи сутки вероятность уже 50%. С момента, когда Маша вышла из дома и не вернулась, прошло уже пять дней.

Таня разложила на столе карту и открыла толстую тетрадь. Предстояло вспомнить всё, что она узнала за этот день.

Мария Задорожная, 15 лет.

Таня остановилась. Странно было видеть имя племянницы в рабочем блокноте.

15 апреля, 18:00, Маша вышла из дома и села в автобус №2. Сказала, что проведёт выходные у подруги. Соседи видели, как она села в автобус. Зимин говорит, что не нашёл свидетелей, как Маша вышла из автобуса.

17 апреля, 20:00, Маша не вернулась. Мама Маши, Светлана, позвонила подруге и узнала, что дочка так до неё и не доехала (позвонить подруге, узнать её версию).

17 апреля, 23:00, Светлана вызвала полицию. На дело назначили Дмитрия Зимина. Провёл опрос родителей, соседей и подруги. Проверили места, где могла быть Маша.

18 апреля. Начались поиски с участием волонтёров.

Таня отметила места поисков, сверившись с картой.

Сестра позвонила ей, когда поиски волонтёров не дали результата. Через пять дней. Все эти пять дней Таня могла бы быть здесь, сама опрашивать свидетелей, проверить социальные сети, мессенджеры.

Захотелось курить. Таня бросила больше года назад, но в такие моменты курить хотелось нестерпимо. Взяв чёрную толстовку, Таня вышла из номера. Администратор на ресепшен неодобрительно цокнула ей вслед. Из-за татуировок, покрывающих правую руку до самой шеи, сильной худобы, бледности, небрежной одежды Таню часто принимали за наркоманку. Зато в работе это помогало.

Гостиница стояла в самом центре Кимр. Окна выходили на площадь с памятником Ленину. Рядом приходили в полный упадок купеческие ряды. Таня ещё помнила времена, когда здание пытались признать памятником культуры и найти деньги на восстановление. Но деньгам нашлось другое применение и теперь власти ждали, когда упадут последние стены, освободив место под более перспективное вложение капитала.

Уже стемнело, но даже под светом тусклых фонарей угадывались очертания знакомых домов. Прошло восемь лет, как она уехала, но как мало изменилось.

Когда сестра позвонила, она тут же села в машину. С дороги сообщила на работу, что берет дни за свой счёт. Не пришлось даже вещи собирать – у Тани всегда наготове сумка для срочных командировок и выездов.

Приехав в Кимры, Таня не стала заезжать к матери. Сразу направилась в отделение полиции. Надеялась, что Зимин расскажет ей, что удалось узнать. Даст почитать опросы свидетелей. Но он её выставил.

У самого входа в гостиницу Таню окликнула круглая, невысокая женщина:

– Таньк, ну ты нашла время для прогулок!

– Вера Николаевна?

Таня почувствовала лёгкую дрожь в руках. Сегодня они уже виделись в полиции. Вера там работала столько, сколько Таня себя помнила. Хлопотливая, но при этом незаметная, всегда в курсе всего. Когда-то она очень выручила Таню советом не ждать справедливости, а уезжать и строить свою жизнь дальше отсюда.

– Какая я тебе Николаевна! Сегодня даже поговорить не получилось. Ну-ка пойдём, выпьем по кофе. За углом хорошее кафе.

Кафе оказалось баром, с кальяном и музыкой. Они отыскали столик подальше от колонок, сделали заказ и молча посмотрели друг на друга.

– Как сестра?

Прервала молчание Вера.

– На успокоительных. Ничего толком сказать не может. Зимин мне тоже ничего не дал.

– Ещё бы, – усмехнулась Вера.

Сделав большой глоток американо, она аккуратно вытерла губы салфеткой.

– Что думаешь?

– Слишком чисто, похищение спланировано. Как шли поиски?

– Поиски ещё идут. В этот раз собралось много волонтёров. Но я не об этом хотела поговорить. Маша не первая, кто у нас пропал. С прошлого года пропало уже пять девчонок. Все 15—17 лет, блондинки, худощавые, длинноволосые, родители или пьют, или работают в другом городе.

– Кто ведёт серию?

– Никто. Официально: люди пропадают и не всегда это криминал… Ладно. Понятное дело, документы я вынести не могу. Но кое-что тут тебе написала. Попробуй поговорить с родителями. Кто-то уехал, с кем-то и смысла нет, но может, что найдёшь.

Вера достала блокнот и протянула Тане.

– Может, их больше. Девочки пропадали и раньше.

Таня открыла блокнот: имена, телефоны, обстоятельства исчезновения.

– Татуировку там сделала?

Вера взяла Таню за запястье, но она быстро отдёрнула руку.

– Спасибо. Держи меня в курсе.

Таня встала из-за стола и, расплатившись за двоих, вышла.

Утром Таня обзвонила родителей пропавших. Как и предсказывала Вера, удалось связаться только с двумя. Не теряя времени, Таня съездила к ним, расспросив про привычки девочек и обстоятельства исчезновения. Пока все сходились только в одном: ушли из дома в пятницу вечером, сказав, что едут к друзьям на выходные. Поэтому все поиски начинались поздно. Кроме одной, пропавшей год назад. Её мать заподозрила неладное, когда дочь не ответила на сообщение. Она позвонила подруге, и та сказала, что даже не ждала её в гости.

Таня подчеркнула «не ждала в гости» и набрала номер подруги Маши.

– Наташа, – Таня быстро представилась и перешла к волнующему с первых дней вопросу: – Почему ты не позвонила Маше, когда она не приехала?

– Я… не знаю, ну знаете, так мы договорились, но она могла там отвлечься… ну, понимаете…

– Не надо выгораживать Машу. Сейчас любая информация может помочь. Говори, что было на самом деле?

– Она не собиралась ко мне ехать. Просила её прикрыть. Её парень пригласил.

– Какой?

– Да не сказала она! Если бы я знала! Машка только написала, что я обалдею, когда узнаю.

– Ты догадываешься, кто это мог быть?

– Без понятия… Простите.

Таня скинула звонок, и тут же высветился номер сестры. Света рыдала в трубку. Машу нашли.

Группа волонтёров нашла труп на стихийной свалке за городом. По описанию девушка походила на Машу, но по состоянию тела Таня быстро поняла, что девушка убита больше месяца назад. До того, как Зимин отогнал её от места преступления, она успела сделать несколько фотографий.

Успокоив сестру, Таня загрузила фото на ноутбук. Одежда на девушке указывала на Лизу Дубову, пропавшую год назад. Таня заметила что-то в руках жертвы. Она приблизила картинку. Зеркальце или стекляшка. Больше рассмотреть невозможно. Таня написала Вере с просьбой узнать, что сжимала в руках девушка.

Ответ пришёл вечером. Вере удалось сделать фото. Маленькое, косметическое зеркальце. Круглое, в самодельной деревянной оправе. Оправа умело сделана, украшена вензелями, тот, кто её изготовил, неплохо работал по дереву.

Интуиция подсказывала, что зеркальце что-то значит. Таня отправила фото сестре, и та тут же перезвонила. За три дня до исчезновения Маша получила такое же по почте. Оно лежало в обычном конверте, без штемпеля об отправке. Маша очень обрадовалась подарку и тут же спрятала его. По просьбе Тани сестра сходила проверить зеркальце. Оно тоже пропало.

До войны в Кимрах жило много резчиков по дереву. Бывший муж Тани, Влад, мечтал возродить это ремесло и открыл кружок, где поначалу преподавал его дед. После смерти деда пришлось найти преподавателя в соседнем селе. Дохода кружок не приносил, но Влад со школы работал в бизнесе отца и мог себе позволить не думать о прибыли. Сам он резьбой интересовался мало, но ему нравилось делать что-то для города.

Обаятельный и популярный, он неожиданно для всех влюбился в Таню. Когда они сыграли свадьбу, мать Татьяны не верила такому счастью. Породниться с известной в городе семьёй. Кто бы подумал, что невзрачная худенькая девчонка кого-то заинтересует. Тем более, такого жениха. Когда через два года Таня подала на развод, мать заняла сторону Влада и прекратила всякое общение с дочерью. Какое-то время Таня пыталась вернуть расположение матери. Объясняла, плакала. Мать сказала, что готова простить её, предложила приехать. Дома Таню ждал Влад. Стало понятно, что мать всегда будет верить зятю. После этого Таня уехала в Москву.

– Привет, Влад, – Таня вошла в жёлтый домик, украшенный резными ставнями. Пахло стружкой и лаком. Пол и стены сияли белизной свежего дерева.

– Танька!

Влад соскочил с высокой табуретки. Распахнув объятья, он так быстро оказался рядом, что она не успела увернуться. Вдохнув знакомый аромат с нотками табака и бергамота, Таня почувствовала, как немеют пальцы. Резко отодвинувшись, она всё равно не смогла сдержать глупой улыбки.

– Глазам не верю! Хотя… прости, ты же из-за Маши приехала. Как там? Новости есть? Слышал, тело нашли, но, к счастью, не она. К счастью… глупо как… Ту девчонку тоже жалко, конечно.

– Влад, мне нужна твоя помощь. Может ты знаешь, кто мог изготовить такую оправу? Насколько искусная работа, учиться нужно?

Влад взял её телефон и начал рассматривать, приближая фото оправы.

В мастерской пусто, видно, что занятия уже несколько дней не проводились.

– Не до этого сейчас, – заметив её взгляд, произнёс Влад. – Так, тут много кто учится. Но с этим зеркалом я тебе сразу скажу. Такие дед Степан делает. У него дом снимает хиппи один. Йогу преподаёт девочкам. Зовут Андрей, но он ещё каким-то именем представляется, типа духовное. Так вот, эти зеркальца своим девочкам Андрей раздаёт. Типа медитации… Я не вникал… Зеркальце связано с Машей?

– Не знаю пока.

– Ты только не езди сейчас туда. Или давай я с тобой?

– Спасибо. Я не поеду. Отправлю Зимину.

– Правильно. Тань…

– Не надо. Пока.

Таня села в машину. Руки дрожали. Несколько вдохов и выдохов.

Приехав в гостиницу, Таня нашла в социальных сетях группу города Кимры. Пролистав ленту, она встретила несколько упоминаний секты Джагдиш Сингха (Андрея). К самой первой публикации о секте (тогда просто «группа занятия йогой») прилагалась ссылка на закрытую группу и фото с мероприятий. Внимательно изучив фото, Таня поискала профили пропавших девочек. Все оказались подписаны на группу «Йога с Джагдиш Сингхом».

Часы показывали восемь вечера. День выдался длинный, но Таня понимала, что ждать нельзя. Она быстро записала Вере голосовое, рассказав всё, что удалось выяснить, и поехала на окраину, где Джагдиш Сингх снимал дом.

В юности Таня часто приезжала сюда. У бабушки Влада в этих местах стоял домик и участок с садом. Сколько приятных дней они там провели, тогда ещё безумно влюблённые и счастливые.

Дом дяди Степана она помнила другим. Серым, невзрачным. Новый постоялец сделал ремонт, выкрасил дом в белый, посадил газон и облагородил территорию. Именно сюда приходили заниматься девочки и их мамы со всего города.

Последнее занятие только закончилось, и несколько женщин садились в машины. На пороге в белых шароварах и рубахе стоял высокий молодой мужчина со светлыми волосами.

– Добрый вечер, – навстречу Тане вышла девушка в длинном белом платье. – Занятия уже закончились. Приезжайте завтра в двенадцать или в семь.

Таня показала удостоверение, и улыбка пропала с лица девушки. Невзрачное, плоское лицо, с выгоревшими бровями и прозрачными глазами.

– Проходите, – девушка указала на двери.

Внутри комната для занятий, рядом кухонька с круглым столом.

– Вероника? – строго спросил Джагдиш Сингх, вопросительно посмотрев сначала на Таню, потом на помощницу.

– Андрей, она из полиции.

– Татьяна Задорожная, следователь. Хочу задать вам несколько вопросов по поводу пропавших девочек.