Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Ретроспективный анализ изменения способов ведения войны

Новиков О.Г.^[90]

Тезисы доклада

Аннотация: Анализ конфликтов нового и новейшего времени с целью выявления признаков, приписываемых в ряде случаев исключительно конфликтам XXI века. Выявлено, что целый ряд особенностей, иногда приписываемых лишь современным конфликтам, сложился насколько столетий назад.

Ключевые слова: история войн, глобальные конфликты Novikov O.G. Retrospective analysis of changes in methods of warfare.

Novikov O.G. Retrospective analysis of changes in methods of warfare.

Abstract: The analysis of the conflicts of modern age and contemporary history is done to check out the signs, allegedly peculiar to the conflicts of the 21-st century only. It was detected that a set of features that sometimes is accredited to the modern conflicts only formed several centuries ago.

Keywords: war history, global conflicts

Данная тема широко обсуждается исследователями и специалистами в свете геополитических событий последних лет. Одна из обиходных точек зрения на данную проблему представляет военные конфликты XXI в. чем-то абсолютно новым, сложившимся неожиданно и внезапно, переформатированием методов ведения войн и участвующих субъектов. На наш взгляд, отдельные предпосылки текущих событий можно отследить ещё в период столетней войны 1337–1453 гг.: привлечение к боевым действиям широких масс населения – в первую очередь из низших слоёв общества, наёмничество, массированные перемещения большого количества людей и т. д.

Появление ТНК в лице Британской Ост-индской компании (1600) и Голландской Ост-Индской компании (1602) – акционерных обществ, юридически независимых, а фактически срощенных с государственными аппаратами и ЧВК как их силовых ответвлений, финансирование кампаний этих корпораций за счёт контрабанды оружия, людей и наркотических веществ (как общепринятой «резервной ликвидности») в огромных масштабах относится к XVII в. Развязывание ТНК войн в Азии и Африке (Индия, Китай, Южная Африка) и вовлечение в них регулярных армий государств – реалии XVIII–XIX вв.

Англо-бурская война 1899–1902 гг. содержала в себе такие элементы как террористическо-партизанская война на оккупированной территории и концентрационные лагеря. Такие методы как осознанный демографический геноцид населения, тактика выжженной земли, и ведение боевых действий не для военной победы с минимальными потерями в максимально короткий срок, а намеренное затягивание боевых действий как фактора нестабильности, парализующего экономику региона и полное уничтожение инфраструктуры для невозможности её быстрого восстановления в послевоенный период. Такие цели, как преднамеренное выведение национальных групп из процесса получения прибыли от добычи полезных ископаемых в регионе.

Согласно принятой точке зрения самыми жёсткими являются этнические и религиозные конфликты, и в современном мире они разворачиваются именно в этой плоскости, а не в идеологической как, например, в XX в. Но можно говорить о том, что организаторы и бенефициары вооружённых конфликтов давно и сознательно подают их непосредственным участникам именно в этой плоскости, оправдывая неприемлемые методы и маскируя свои истинные цели.

Примером служит, в частности, Тридцатилетняя война 1618–1648 гг. Официально она представляется как конфликт протестантов и католиков – Евангелической унии и Священной Римской империи, но нужно помнить, что союзниками протестантской Евангелической унии, непосредственно участвовавшими в боевых действиях, были Савойя, Венеция и Франция – одна из самых крупных и мощных европейских католических держав. Косвенно Унию поддерживали Россия и Османская империя. Потери в Тридцатилетней войне также вполне сопоставимы по масштабам с потерями в мировых войнах XX в. 5–8 миллионов человек, от 20 до 45 % населения вовлечённых территорий. Окончание Тридцати летней войны было оформлено всеевропейским конгрессом, положившим начало Вестфальской системе, фактически существующей до сих пор.

Результатом войны стал передел сфер влияния в континентальной Европе и, как представляется автору, экспансия международных финансовых групп на Британские острова. Как известно, условия будущего мирного конгресса оговаривал прелиминарный Гамбургский договор 1641 г., ирландское восстание случилось в том же году, а начало гражданской войны в Англии датируют августом 1642 г.

Революция в Англии несёт целый ряд признаков, характерных для революций XX–XXI вв.: местный «профессиональный революционер» из «разночинцев» как официальный лидер, центр управления за рубежом, зарубежное же финансирование (в данном случае из Голландии). Налицо попытки представить участникам революцию как религиозный конфликт – англикане, католики и шотландские пуритане против английских пуритан, и / или этнический – англичане, валлийцы, шотландцы, ирландцы. Интересен факт пропаганды, развязанной парламентом, на основании захваченной в битве при Нейзби (1645) переписки короля Карла I, содержавшей компрометирующую его информацию. Можно говорить и о наличии не оглашавшихся экономических и политических интересов в данном конфликте у международных финансовых групп, стоявших за ним.

Глобальность конфликтов, распространение военных действий на несколько материков одновременно также является достижением XVIII, а не XX в.

Пример – Семилетняя война 1756–1763 гг., театрами военных действий которой были Европа, Азия (Индия), Северная Америка (Канада), Карибский бассейн (Куба), Филиппины. В военном отношении это предтеча окопных войн – широко использовались редуты и другие укрытия, а также война с массированным применением артиллерии. Войну предваряли и сопровождали дипломатические демарши («Переворачивание альянсов») – разрыв союзов Франции с Пруссией и Англии с Австрией и создание англопрусского и австро-французского союзов, в конце войны можно отметить переход Бенгальской субы (1757) и России (1762) на прусско-британскую сторону. Результатом войны стал глобальный передел мировых сфер влияния, особенно вне Европы.

Таким образом, можно говорить о том, что военные конфликты XXI в. являются логическим продолжением конфликтов нового и новейшего времени. Многие признаки современной экономической политической и военной ситуации сложились ещё 400 лет назад и в XXI в. лишь разворачиваются последствия предыдущих длительных глобальных процессов.

Цветные революции как инструмент глобального корпоративного управления

Кривельская Е.П.^[91]

Тезисы доклада

Аннотация: В работе рассмотрен феномен «цветных революций», отличительные черты «цветных революций», технологии реализации государственного переворота посредством мобилизации социальных масс и провоцирования массовых акций протеста, взаимосвязь «цветных революций» и деятельности западных НКО. «Цветные революции» исследованы на примере протестных движений на Украине.

Ключевые слова: «цветные революции», Украина, НКО, глобальная корпоратия.

Krivelskaya Е.Р. The colored revolutions as an instrument of the Global Corporate Governance.

Abstract: In the article is considered a phenomenon of the «colored revolutions», the specific properties of the «colored revolutions», technology of a government takeover with social masses mobilization and with provoking of mass protests, relation between the «colored revolutions» and activities of the west NGOs. The «colored revolutions» are investigated with the example of the protests in Ukraine.

Keywords: «colored revolutions», Ukraine, NGO, Global Corporatocracy.

Актуальность данного исследования заключается в том, что события последних 10 лет на территории постсоветского пространства и Ближнего Востока привнесли в мир политической онтологии новые категории, а в мир политики новые угрозы. На сегодняшний день для большинства политиков и экспертов стало очевидным, что так называемые «цветные революции» – это не просто самостоятельное явление мировой политики, а инструмент выстраивания нового мирового порядка через сеяние хаоса на определенных территориях для реализации определенных задач.

Кроме того, очевидным стал и тот факт, что глобальная корпоратократия, представленная олигархическими кланами и ТНК, не остаются в стороне мирового политического театра, а выступают непосредственными «продюсерами» тех или иных событий. А «режиссерами» и «сценаристами» выступают западные некоммерческие негосударственные фонды, деятельность которых, согласно их уставу, связана с развитием и продвижением демократии, а также с защитой прав человека.

Таким образом, целью данного исследования является выявление на примере Украины взаимосвязи цветных революций, глобальной корпоратократии и западных некоммерческих негосударственных фондов, так называемой «политической пехоты».

Основываясь на поставленной цели, перед нами встают следующие задачи:

1. Определить отличительные черты «цветной революции».

2. Раскрыть роль и место западных НКО в подготовке и реализации проекта «Революции достоинства» на Украине.

3. Выявить взаимосвязь между западными НКО и глобальной корпоратократией.

4. Доказать, что «цветные революции» – это инструмент выстраивания нового мирового порядка, «мира-корпорации».

Цветные революции – это организованные США и Великобританией проекты по свержению легитимной, как правило, непрозападной, а пророссийской, власти в странах второго мира (бывший СССР и его союзники) и третьего мира (Ближний Восток, Африка, Азия, Латинская Америка). В XX в. подобные «революции» тоже имели место, когда к власти приходила глубоко прозападная власть, спонсируемая американскими и британскими финансовыми и промышленными структурами. Характерным признаком цветной революции является декларируемое отсутствие использования насилия. Начинается такая революция всегда с мирных протестов против нарушения прав человека, за честные выборы и за демократические ценности, однако, вполне может закончиться кровавыми столкновениями и вооруженным переворотом (Ливия, Украина), если не будет вовремя подавлена (Китай, Россия).

Другим признаком является скрытая, но активная денежная поддержка революционеров со стороны различных специальных фондов (USAID, NED, NDI, Фонд Форда, международный фонд Возрождение, Фонд Сороса, Германский фонд Маршалла и другие), посольств и спецслужб США и прочих западных стран. Декларируемой целью цветной революции является смена «авторитарных» и «тиранических» политических режимов на «демократические» и «либеральные», а также «осуществление» права народа на самоопределение.

Принято считать, что все цветные революции планирует, спонсирует и запускает США при соучастии других стран НАТО. В странах с хорошо вооружённой армией, которую власти готовы использовать для подавления протестов, Запад иногда допускает применение внешних военных сил для помощи цветным революционерам, как это было, например, в Ливии.

Что касается Украины, то с 1990-х гг. здесь обосновалось множество американских фондов развития демократии и сект, которые сыграли значительную роль в оболванивании населения за последние 25 лет.

«Революция достоинства» – это результат тщательной подготовки и длительной кропотливой работы, это второй акт оранжевой революции 2004–2005 гг. Главной особенностью украинских революций является жесткая русофобская позиция, развитой национализм на грани шовинизма, активное переписывание истории и ее фальсификация, а также регулярные провокации в адрес России и ее руководства.

Особо следует отметить, что большинство членов нынешнего правительства Украины и так называемые революционеры – выпускники школы лидерства «Аспен – Украина», украинского представительства американской некоммерческой организации The Aspen Institute, занимающейся подготовкой руководящих кадров во всем мире. Это закрытый клуб, который некоторые сравнивают с масонской ложей, имеет свои устои и правила. Выпускники тесно связаны друг с другом и, подобно выпускникам Оксфорда или клуба «Череп и кости» Йельского университета, помогают друг другу продвигаться по карьерной лестнице. Проект «Аспен – Украина» осуществляется Фондом Виктора Пинчука совместно с Институтом ASPEN (США), международным фондом «Возрождение» (украинское представительство Фонда Сороса) и выпускниками предыдущих семинаров «Аспен – Украина». Финансируют данную программу Фонд братьев Рокфеллеров, Фонд Люмина, Корпорация Карнеги, Фонд Билла и Милинды Гейтс и Фонд Форда. Не секрет, что семьи, владеющие этими фондами, являются богатейшими семьями США и владеют большей частью мировых финансов.

Ряд современных ученых-глобалистов отмечают, что вышеуказанные семьи давно ведут работу над реализацией глобального проекта нового миропорядка, который называется Project of the New American Century (PNAC) – проект «Нового американского века». Основателями являются Ульям Кристол и Роберт Каган, муж Виктории Нуланд, которая, по сути, курировала течение украинской «революции достоинства» и раздавала на майдане печенья митингующим. Примечательно, что Каган, будучи студентом Йельского университета, входил в студенческое общество «Череп и кости». Считается, что членами этого общества становятся только представители высшей элиты, выходцы из самых богатых и влиятельных семей США.

Основным содержанием данного проекта является идея, что Америка должна сохранить свое превосходство в XXI в. за счет значительного увеличения расходов на оборону, укрепления связей с демократическими союзниками. Кроме того отмечается, что обязанность США – бросить вызов режимам враждебным американским (олигархическим) интересам и ценностям, они должны продвигать темы политической и экономической свободы за рубежом (либерализм, плюрализм и приватизация). Так же провозглашается, что американские олигархи, основатели PNAC, должны принять на себя ответственность за уникальную роль США в сохранении и расширении международного порядка дружественного безопасности США, их процветанию и их принципам.

В заключение следует отметить, что события на Украине – это показательный пример, изобличающий реальных продюсеров, режиссеров и постановщиков событий в мире. Если отбросить все дипломатические условности, то новый мировой порядок, который выстраивает глобальная корпоратократия с помощью цветных революций, – это мир-корпорация, где нет национальных государств и национальных интересов, а есть интересы определенной группы людей, которые готовы бросить целые народы в пожарище войны и страданий во имя получения прибыли.

Участие парамилитарных формирований в гражданской войне 2014–2015 гг. на Украине: предпосылки и военно-политические последствия

Цыбаков Д.Л.^[92]

Аннотация. В статье на примере военно-политического кризиса на Украине рассматривается трансформация субъектов современной вооруженной борьбы в современном мире. Перечисляются признаки парамилитарных формирований, приводится их примерная типология. Выявляются предпосылки возникновения и участия парамилитарных формирований в гражданской войне на Юго-Востоке Украины. Определяются основные особенности участия парамилитарных формирований в политической борьбе. Рассматриваются последствия вовлечения парамилитарных группировок в вооруженный конфликт.

Ключевые слова. Вооруженный конфликт, война, национальная безопасность, парамилитаные формирования, вооруженная борьба.

Tsybakov D. L. The participation of paramilitary formations in the civil war 2014–2015 in Ukraine: background and military-political consequences.

Abstract. The article on the example of the military-political crisis in Ukraine, analyses the transformation of the subjects of the modem armed struggle in the modern world. This lists the signs of the paramilitary groups, given their approximate typology. It reveals the conditions of emergence and the participation of paramilitary formations in the civil war in the South-East of Ukraine. This defines the main features of the participation of paramilitary groups in the political struggle. This discusses the implications of the involvement of paramilitary organizations in the armed conflict.

Keywords. Armed conflict, war, national security, paramilitary formation, armed struggle.

Помимо разрушения архитектуры международной безопасности в связи с распадом СССР, произошел и подрыв одной из главных функций государства – не успев в полной мере обрести свою суверенность, вновь учрежденные государственные образования фактически сразу лишились монополии на вооруженное насилие.

Фактор «разгосударствления» насилия, проявившийся за неимением национальных традиций регулярного военного строительства, выразился в появлении негосударственных вооруженных и военизированных формирований. Именно они, а не скроенные по лекалам демократических государств институты – партии, парламенты, общественно-политические движения, нередко становились наиболее влиятельными субъектами политики и вооруженной борьбы в том или ином государстве постсоветского пространства.

Вооруженный конфликт в Новороссии, развернувшийся в регионах Юго-Восточной Украины весной 2014 г., по своей сути и характеру наглядно демонстрирует метаморфозы современной войны. Не имея по своим масштабам прецедентов в современной Европе и на постсоветском пространстве, он ярко высветил роль в эскалации насилия так называемых негосударственных субъектов вооруженной борьбы. Особенность гражданкой войны на Украине, которая в открытых и латентных формах охватила отнюдь не только территории провозглашенных Донецкой и Луганской республик, состоит в том, что именно вооруженные или военизированные формирования, изначально возникшие за пределами военной организации государства, определили содержание противоборства между сторонами конфликта.

На наш взгляд, акторы военно-политического противостояния, развернувшегося весной 2014 г., в целом соответствуют параметрам «парамилитарных формирований» [4, с. 233]. В научной литературе аналогичные организации именуют также «негосударственными военизированными структурами и системами» [1, с. 11] или «негосударственными субъектами войн и военной деятельности» [2, с. 95–96].

Их сущность как участников общественно-политических отношений может быть определена как состояние «латентной политической силы», означающее скрытую способность к политизации, которая может проявляться в активной форме. Нацеленность парамилитарных объединений на самостоятельное участие в решении таких политических задач, как разработка военной политики, поддержание национальной безопасности, охрана общественного порядка дает основания констатировать сущность деятельности военизированных общественных объединений в качестве специфических политических субъектов. Самостоятельное политическое значение, приобретаемое военизированными объединениями, по мнению автора, заключается в динамичном сочетании трех факторов: собственно военного, общественно-политического и финансово-материального.

Военный фактор проявляется в потенциальной способности обладания вооруженной силой либо иными средствами силового воздействия, организации объединений по военной (военизированной) схеме; отражение в его классификации терминологии, принятой в практике функционирования военной организации государства на современном этапе или в прошлом. Значительное количество объединений подобного рода именуется как "корпус", "армия", "легион", "орден", "войско", "войсковое общество". Деятельность многих из них определяется уставами, являющихся воспроизведением военных пособий и боевых уставов вооруженных сил государства. В большинстве случаев отмеченные компоненты по своим реальным параметрам не соответствуют содержанию принимаемых за образцы властных структур.

Определенная часть рассматриваемых структур внешне может действовать в правовых рамках и с формально юридической точки зрения не рассматривается в качестве незаконных вооруженных формирований. Современная политико-правовая практика позволяет осуществлять сохранение и воспроизводство силовых ресурсов в рамках общественных структур, формально предназначенных для реализации различных гуманитарных (воспитательных, образовательных и т. п.) и иных задач.

Силовая составляющая институцианализируется посредством создания военно-спортивных, военно (оборонно) – патриотических обществ, клубов, ассоциаций, центров обучения и переподготовки, а также организаций, предназначенных для поддержания общественного порядка и безопасности: охранных, охранно-детективных агентств, служб, предприятий, добровольных дружин и т. п.

Одним из последствий обладания вооружения следует признать возможность наращивания материально-финансового потенциала военизированного объединения. Важное значение приобретает способность производить и распространять предметы и средства ведения и обеспечения вооруженной борьбы, предоставлять населению возможность к приобретению воинских квалификаций, оказывать охранные услуги. Перечисленные способы практического применения силового потенциала обеспечивают привлечение регулярного прямого финансирования, что в свою очередь способствует его самодостаточности по отношению к традиционным субъектам политических отношений.

Парамилитарные (военизированные) общественные объединения являются амбивалентной силой по отношению к обществу и государству. Их приоритетные цели носят многоплановый характер, будучи направлены на формирование возможностей для легального использования вооруженной силы гражданскими структурами, поддержание боеготовности вооруженных сил государства, обеспечения национальной безопасности. Связь с государством выражается в полной или частичной легализации милитаристского характера их деятельности.

Военизированные общественные объединения постоянно пребывают в состоянии интенсивной динамики и многовекторной трансформации. В одних условиях аполитической стабильности они утрачивают свою милитаристскую составляющую, модифицируясь по образцу организаций гражданского общества. В ситуации конфликтных отношений и системных политических кризисов со стороны подобных структур следует ожидать криминальных или экстремистских проявлений, опасных для интересов социума. Следствием этого может стать появление на их основе незаконных вооруженных формирований или террористических организаций.

Указанные обстоятельства в полной мере проявились во время украинских событий. По форме относясь к конфликтам «низкой интенсивности», по своей сути противостояние на Украине быстро переродилось в гражданскую войну. Неизбежным ее проявлением стало выдвижение на политическую и военную арену парамилитарных формирований, сумевших в условиях полной деградации государственных институтов по всей стране, спровоцировавших массовые карательные акции радикальных националистов против сторонников ирреденты с Россией за короткий срок организовать отпор превосходящему по силе неприятелю, пытавшемуся подавить пророссийское движение на Донбассе.

Активная часть украинских националистов во время государственного переворота и сразу после него конвертировала протестный ресурс общества в форме парамилитарных (буквально «околовоенных» или «полувоенных) формирований. В ходе нарастания конфликта фактически все они формально были легализованы в структуре вооруженных сил или МВД, сохранив при этом автономию, в корне противоречащую принципам регулярного военного строительства.

Опорой политической силы «добровольческих батальонов» стала поддержка украинского олигархата, представленного в первую очередь днепропетровским кланом, а также помощь влиятельных деятелей зарубежной национальной диаспоры, тесно связанных с иностранными специальными службами. Именно наличие парамилитарных группировок националистического толка, весьма условно подконтрольных новым киевским властям, стало одним из факторов перерастания конфликта в гражданскую войну с беспрецедентным для современного демократического государства уровнем непримиримости и жестокости.

Ввиду отмеченных обстоятельств только пребывавшие в латентном виде местные и пришлые парамилитарные формирования стали стержнем ополчения Донецкой и Луганской республик, как в военном, так и в политическом плане. Среди них следует отметить следующие типы:

– общественные организации бывших военнослужащих и ветеранов локальных войн.

Именно бывшие военнослужащие воздушно-десантных войск составили костяк формирований, положивших начало восстанию на Луганщине и в Горловке. На протяжении около полутора лет их лидеры с разной долей эффективности совмещали в себе функции и военного и политического руководства.

– пророссийские организации неоказачества;

На Донбассе они были представлены филиалами международного общественного объединения «Всевеликое войско Донское» в Луганской области, и Союзом Всевеликого войска Донского в Донецке. Несмотря на присущую казакам анархию, их влияние на территории провозглашенной Луганской республики сохраняется, и они весьма специфически видят свое место в системе власти региона. Характерно, что, несмотря на наличие на «домайданной» Украине значительного количества «казачьих» общественных движений и общественных организаций, ни одна из них в период кризиса не проявила себя в качестве парамилитарного формирования и не приняла участие в вооруженной борьбе на стороне киевской власти.

– военизированные организации, занятые в т. н. «силовом предпринимательстве». Термин «силовое предпринимательство» обоснован и введен в оборот В.В. Волковым, который описывал социально-экономические и политические последствия эпохи «дикого капитализма» в постсоветской России [3, с. 15.]. В условиях украинского кризиса они также были востребованы для защиты интересов олигархата по обе стороны конфликта, причем в провозглашенных республиках Донбасса такие группировки достаточно быстро вышли из под контроля своих бывших патронов.

Приведенная типология представляется примерной и достаточно условной, тем более, что она актуальна для начального периода конфликта

Парамилитарные группировки, представляющие обе стороны конфликта, сыграли ключевую роль в его эскалации, когда регулярная украинская армия некоторое время колебалась в своем окончательном выборе. Первенство здесь может быть отдано радикальным организациям националистов и неонацистов (запрещенные в Российской Федерации), поддержавших государственный переворот в Киеве. Помимо них на стороне новой столичной власти в конфликте выступили некоторые военизированные группировки ветеранов-«афганцев» и стремящиеся к легализации криминальные сообщества, действовавшие в районах развернувшихся боевых действий.

В отличие от прокиевских группировок, парамилитарные силы, выступавшие за идею Новороссии, первоначально оказались менее организованы и мотивированы. Если их противники обрели структурную организацию и политический имидж уже в период противостояния осени 2013 – зимы 2014 гг., то приобщение донецкого и луганского сопротивления в методологии политической борьбы происходило в экстренном порядке уже с началом операции по подавлению ирредентистского движения Юго-Востока Украины весной 2014 г. За предшествующий период промайдановские парамилитарные группы уже наладили патронажно-клиентальные связи с киевскими и днепропетровскими политиками, и устойчиво присутствовали в информационно-политическом пространстве. Именно этим объясняются их последующие затянувшиеся попытки играть некую самостоятельную роль в развернувшейся в постмайданный период борьбе за власть и ресурсы уже не на линии фронта, а в далеких от него столице, регионах и муниципиях.

Парамилитарные группы «Малой Новороссии», ввиду фактического отказа «политического класса» Донбасса присоединиться к вооруженному сопротивлению, самим ходом событий вовлекались не только в вооруженную борьбу, но в политику в целом; при этом их собственно военный компонент, хотя и в иррегулярной версии, сложился ранее, нежели политический. Большинство стихийных повстанческих отрядов Донбасса, достаточно преуспев в первом, продемонстрировали гораздо меньший уровень политической самоорганизации. Гораздо большую роль, нежели среди иррегулярных группировок противной стороны, в их создании играли иностранные граждане – российские добровольцы, которых менее всего руководствовались мотивами захвата и удержания региональной власти. К началу 2015 г. практически все донецкие парамилитары были встроены в структуру армейских корпусов Вооруженных сил Новороссии, более не претендуя на политическую субъектность.

Другим отличием донбасских формирований была их более тесная связь с локальными провинциальными сообществами, «громадами», от имени которых они выступали и единственными защитниками которых они являлись в ситуации наступившего хаоса. Дальнейшие перспективы парамилитарных формирований Донбасса первой волны весьма противоречивы. Сыграв свою исключительную роль на начальном этапе противоборства, они были поглощены легальными военными и политическими институтами провозглашенных республик.

Источники и литература

1. Аррас Д. Четвертая мировая война. Информационно-аналитический справочник по негосударственным военизированным системам. М.: Транзиткнига-Астрель – ACT, 2003.

2. Белозеров В.К. Негосударственные субъекты современных войн и военной деятельности //Проблемы безопасности. Бюллетень научноиздательского центра «Наука-ХХ1», 2009, № 5.

3. Волков В.В. Силовое предпринимательство, XXI век: экономико-социологический анализ, СПб, Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012, С. 15.

4. Мяло К.Г. Россия и последние войны XX века. М.: Вече, 2002.