Воспоминания о С. Н. Рерихе. Сборник, посвященный 100-летию со дня рождения С. Н. Рериха

Красоту, с которой мы соприкасаемся в нашем плотном физическом мире, можно разделить на две группы. Красота, созданная энергетикой Природы и несущая в себе ее дух, ее силу, и Красота рукотворная, результат творчества самого человека и также несущая в себе его силу или энергию духа. Возникая на разных уровнях, и Красота природная, и Красота рукотворная тем не менее имеют в себе много общего, ибо та и другая подчиняются тем же энергетическим законам, которые мы называем Законами Космоса. Святослава Николаевича как художника и мыслителя привлекала, в первую очередь, тайна Красоты рукотворной. Он исследует ее механизмы, стремится определить ее скрытые пружины и проявить сокровенные корни. Красота не может быть создана без высшего идеала, справедливо считал он. Разрушение этого идеала – духовного или эстетического – приводит к обезображиванию жизни, к гибели ее эволюционного стержня. Утерю высшего эстетического идеала мы наблюдаем во всем мире и в нашей стране также, где на смену разрушенному идеалу идут фальшивые ценности западной массовой культуры, которая калечит неустойчивую энергетику тех, кто так или иначе оказался подвержен такой «культуре». С этой точки зрения работы Святослава Николаевича имеют для нас непреходящее значение. Вестник Красоты и ее творец, он не уставал разъяснять ее эволюционный смысл, настаивая, так же как и его отец, на непреложности этого смысла: «Поиск прекрасного является наследственной эволюционной силой»^[4].

Эта «наследственная эволюционная сила» зазвучала в человеке с самого начала его существования и развивалась в нем на протяжении тысячелетий его истории. Без этой природной силы не могли бы сформироваться ни культура, ни творчество, ни связь с Высшим. Сама эта сила носила религиозный характер, так же как и самые первые петроглифы, высеченные человеком на скале, или первые его росписи, или вылепленные им фигурки богов. Иными словами, искусство, появившееся на заре человеческого сознания первой звездой связи с Нездешним, уже несло в себе духовно-энергетическую силу поиска Прекрасного. И если развить эту мысль далее, то ощущение Красоты, заложенное в человеке с первых его шагов, создавало человека духовного, способного к дальнейшей эволюции. Труд же дал возможность этому человеку выразить себя и сотворить, подобно Богу, Красоту по Великому космическому закону. И поэтому искусство, реализованное в рукотворном труде, несло человеку и связь с Высшим, и способность ощутить себя этим Высшим. Именно искусство показало ему, что подлинный художник есть Бог, созидающий Красоту и увлекающий остальных к Высшему этой Красотой. Вазари, например, писал о Леонардо да Винчи: «Все его творения являются результатом Божественного предназначения, а не искусством, созданным человеком»^[5]. Вот это «Божественное предназначение» и делало художника Великим Мастером, чья роль в Космической эволюции человечества равноценна роли тех Великих Душ, которые несли человечеству свет новых учений или философские концепции, способствующие познанию окружающего мира.

Из многих бесед со Святославом Николаевичем я поняла, как много и серьезно интересовал его вопрос – что именно способствует появлению таких Мастеров и какова их действительная роль в эволюции. Он вовлек меня в размышления обо всем этом, и мы даже спорили с ним. Но он всегда оказывался прав. Как-то во время моего очередного визита к нему он протянул мне пачку листов. Это была его лекция о гуманизме в искусстве в одном из индийских университетов. И в ней я нашла глубокую формулировку, касающуюся Великих Душ и Великих Мастеров. «Эти поиски высших ценностей повторяются периодически, и кульминацией обычно становится момент, когда дремлющие до сих пор творческие силы внезапно раскрываются и появляются Великие Души, будто притянутые невидимым, неизвестным магнитом, чтобы, используя весь накопленный опыт прошлого, создавать новые формы и сочетания. Эта переоценка высших человеческих ценностей всегда являлась одним из мощных стимулов для продвижения вперед»^[6].

«Переоценка высших человеческих ценностей» и создавала очередную ступень эволюционной лестницы космического восхождения человечества, которую творили Великие Души и Великие Мастера. Эта мысль Святослава Николаевича вскрывала самую суть творческого процесса, завершением которого были эти Великие сущности. Их появление или, скорее, явление было связано с духовной работой целых поколений человечества, которые участвовали в энергоинформационном обмене с Высшим. Великий Мастер есть проявление Высшего творчества на Земле, в котором участвуют миры различных состояний материи и различных ее измерений. Фактически это процесс преображения самого человека и достижения им высокой степени богочеловека, указание на которого мы находим в Живой Этике. Я была не однажды свидетелем того удивительного творческого развития идей Живой Этики, методом которого блестяще владел Святослав Николаевич. Его мысль пробуждала всегда что-то во мне и содействовала, как я сама определяла, просветлению ума и сердца. В одной из бесед Святослав Николаевич обратил мое внимание на то, что именно трехмерный плотный мир играет в процессе преображения человека важнейшую роль. Диалектика Космической эволюции заключается именно в том, что без грешной Земли нет богочеловека. Первые шаги Великого неотделимы от этого мира. Он, Великая Душа, или Великий Мастер, как бы опирается на плотную энергетическую основу земного человечества, чтобы взлететь туда, где ждут его миры иных измерений, иных состояний материи. Но, преобразив себя в более высокую сущность, он уже создает своим творчеством то энергетическое поле, которое продвигает человечество дальше и выше, и таким образом облегчает и ускоряет эволюционный путь самого человечества.

Энергия произведения искусства – совершенно особая. Она больше, чем что-либо другое на Земле, связана с энергетикой миров иных измерений. В Великом Мастере, в его творчестве как бы звучат струны этих нездешних миров, ибо ни одно явление на Земле не может быть познано или понято без этой музыки, без ее тонкой энергетики, которая присутствует также в каждом из нас и складывает миры нашего духа. Творчество Великого Мастера зарождается где-то на тончайшей грани, соединяющей миры иные с нашим, той грани, которая потом и отразит, светом или мыслью, Красоту этих миров в самом произведении.

В архиве Международного Центра Рерихов, уже после того как Святослав Николаевич передал России наследие своих родителей, я обнаружила одно из его писем Павлу Федоровичу Беликову. «Наш творческий процесс, – писал Святослав Николаевич, – это воплощение нашего внутреннего мира, звучание нашего духа. Но так же, как бывает трудно, подчас невозможно выразить словами то, что мы ощущаем в глубинах нашего сердца, так же трудно, даже труднее бывает воплотить это в двух измерениях полотна. Всякое истинное творчество нераздельно связано с внутренним миром художника и в известной степени является мерилом его истинного Я. Я говорю “в известной степени”, ибо разные физические ограничения неизбежно налагают свою печать»^[7].

Подобный опыт самого Святослава Николаевича был столь богат и разнообразен, что, может быть, он, как никто другой, чувствовал те «физические ограничения» нашего плотного мира, которые с особой силой проявляются в художественном творчестве. Именно в этом пространстве возникает противоречие, которое и составляет суть действия между желаемым и действительным, между мечтой и ее реализацией. Это желаемое и мечта рождаются в нездешнем мире, но воплощаются на Земле. Поэтому творчество в области Красоты и искусства несет нам дыхание и аромат иных миров, озаряя нас их энергетикой. И чем выше Мастер по своим устремлениям и идеалам, тем ощутимей энергетика миров иных измерений. Великий Мастер своим трудом и талантом преодолевает противоречие между плотным и тонким состояниями материи и максимально приближается, находясь в плотном мире, к понятиям тонким – желаемому и мечте. Он как бы преодолевает сопротивление плотной материи, совершая прорыв в неизведанные глубины Космоса, соприкасаясь с более высокими измерениями и впитывая в себя энергетику их миров. Вазари называл эту энергетику Небесным огнем. Возможно, этот Небесный огонь Красоты и вдохновения притягивает нас к творениям Великих Мастеров, влияет на нас, организует нашу энергетику в том единственно верном направлении, которое соответствует самому естественному потоку эволюции. Святослав Николаевич говорил о таинственной силе, которая заключена в совершенных пропорциях подлинного искусства. И «Небесный огонь», и «таинственная сила» свидетельствуют об одном и том же явлении – Красоте и ее энергетике, и той Истине, которая содержится в этом явлении. Сама эта Красота, созданная Великим Мастером, может выражать Истину языком искусства, энергетика которого тоньше и богаче слова. Существуют различные методы воздействия на энергетику человека и передачи ему необходимой информации. Искусство является наиболее концентрированным и всесторонним методом воздействия не только на мозговые центры человека, но и на все остальные.

Святослав Николаевич, как и его отец, говорил, что свет искусства озарит сердца новой любовью. Мне не сразу была понятна эта мысль, а новая любовь не вызывала у меня никаких ассоциаций. Но по мере проникновения в глубь сказанного Святославом Николаевичем я уяснила, что речь шла опять-таки о Красоте, даруемой истинным искусством человеку, которая несет каждому новому эволюционному витку свои открытия. Новая любовь, о которой говорил Святослав Николаевич, есть достояние надвигающейся ступени Космической эволюции. Она встретит человечество у тех особых ворот, ключ от которых, по выражению Рабиндраната Тагора, находится в исключительном владении современного искусства.

«Истина в Красоте, – сказано в одной из книг Живой Этики. – Космос утверждает на этой формуле эволюцию. Космос направляет мир к овладению Красотою»^[8]. Исследуя и осмысливая «священное царство Красоты», по его же собственному выражению, Святослав Николаевич находил в нем все новые и новые грани. Будучи оригинальным философом и прекрасно владея энергетическим мировоззрением Живой Этики, он всегда обращал в своих писаниях, выступлениях, доверительных беседах наше внимание на те стороны энергетического процесса Прекрасного, которые мы, возможно, и не замечали. Николай Константинович Рерих строил свою концепцию исторического процесса на единстве прошлого, настоящего и будущего. Он справедливо считал, что будущее опирается на прошлое, забирая у этого прошлого все то, что может лечь в фундамент будущего развития. Святослав Николаевич, осмысливая пути Прекрасного, исследуя его энергетику, говорил о настоящем, в котором время от времени происходит энергетический всплеск прошлого, переосмысление этого прошлого и возрождение его на новой основе. Позиции отца и сына, затрагивающие различные грани взаимодействия прошлого, настоящего и будущего, не противоречили друг другу.

Святослав Николаевич, открыв свою грань в таком взаимодействии, считал, что открытие и переосмысление великого прошлого создают вдохновение и творческий порыв. Эпоха Ренессанса, художников и философов которого он очень любил, собрал большую библиотеку о них, была для него блестящим примером такого прорыва прошлого. Во многих наших с ним беседах он часто возвращался к размышлениям о культуре Ренессанса. Ибо в этой эпохе, сменившей Средневековье, присутствовали и вдохновение, и творческий порыв, так им любимые и почитавшиеся. Мир античности как бы оплодотворил своей энергетикой культуру позднего европейского Средневековья, и она получила новое качество, создавшее блестящую эпоху, напоенную искусством самого высокого духа. Именно Красота оказалась мощным энергетическим возбудителем развития нового этапа культуры, когда творцы и созидатели ее, притянутые магнитом Прекрасного Древней Греции и Рима, синтезировали их с тем, что создано Средневековьем, и, поправ свойственный последнему аскетизм и ограниченность, потянулись к Радости, Солнцу и Свету.

Каждое искусство время от времени, говорил Святослав Николаевич в одной из лекций, «пытается открыть заново или воскресить великий дух, который двигал древними, и это повторное открытие ведет к новым свершениям, завоеваниям и опять же к новому развитию»^[9]. Синтез древности и современности, создавший эпоху Ренессанса, напоил своей энергетикой искусство Европы на длительный период и продвинул ее философскую мысль далеко вперед. Этот синтез значительно расширил границы «священного царства красоты», воскресив «великий дух, который двигал древними».

Святослав Николаевич большую часть жизни прожил в Индии. Было ли это для него случайностью? Вряд ли. Именно Индия, ее философия, красота и утонченность были источником его художественного вдохновения и его творчества в целом. Среди остальных Рерихов именно он был больше всего, если можно сказать, «индийцем». Его тесная связь с Индией была закреплена также его женитьбой на выдающейся индийской киноактрисе Девике Рани, внучатой племяннице Рабиндраната Тагора. «В 1928 году, – рассказывал он, – я возвращался в Индию после продолжительного отсутствия. И когда сошел с корабля в Бомбее, почувствовал, как будто вернулся к чему-то особенно знакомому и близкому, как будто вернулся на землю, которую так хорошо знал»^[10].

Мое индологическое призвание сыграло немаловажную роль в развитии нашей дружбы. Еще до нашего знакомства ему были известны мои книги об Индии, и они его, как он мне рассказывал, заинтересовали. Моя увлеченность этой страной ему очень импонировала. Сам же он был также увлечен Индией и прекрасно ее знал. Мне, индологу, было очень далеко в этом отношении до него. Он носил в себе какое-то удивительное внутреннее познание этой страны. Он запечатлел на своих полотнах ее красоту и считал ее второй Родиной. Для него Индия была всегда чем-то очень важным. Его высокая духовность складывалась под влиянием ее культуры. Индия, как магнит, всегда манила его и притягивала. Надо сказать, что в этом отношении он не был одинок. Магнетизм Индии испытывали многие. Пожалуй, это самое главное чудо, которым обладает эта древняя страна. В чем же все-таки тайна ее великой притягательности? Прежде всего в непрерывности культурной традиции, которая объясняет и все остальное. Многие тысячелетия протекли над Индией, ее снежными горами, знойными равнинами и раскаленными пустынями. И так сложилось, и, возможно, тоже не случайно, что главная нить культурной преемственности в этой стране не прерывалась. Прошедшие по пространству Индии народы не исчезли, как это было с древними египтянами, шумерами и многими другими, чьи следы, может быть, еще не отысканы. Самые загадочные, самые древние народы остались в Индии со своей культурой, своей кровью, текущей в жилах современных индийцев. Непрерывно развивающаяся культура формировала духовный облик индийца, создавала непревзойденные шедевры искусства, шлифовала драгоценные камни индийской философской мысли и мудрости. Культура и Красота сотворили в Индии в течение многих веков упругое поле сильной и тонкой энергетики, на которое опирались и дальнейшее развитие страны, и ее эволюция. Судьбе и богам было угодно, чтобы на планете существовала хотя бы одна страна, способная продемонстрировать ярко и красиво эволюционную суть Культуры и Красоты. Именно Индия удостоилась этой высокой чести. Сопричастность индийской культуры мирам более высоких измерений, философское осмысление связей с ними и умение разумно ими пользоваться являются отличительной чертой этой культуры. Вступая в энергоинформационный обмен с последней, страны и народы получали от нее бесценные сокровища – иные подходы к решению проблем совершенствования человека, мудрую практику развития духа и, наконец, космический взгляд на эволюцию человечества. Принимая все это во внимание, Святослав Николаевич утверждал, что индийский народ с самых ранних времен погружал свои мысли в великое пространство Вселенной и понимал многое из того, что мы начинаем понимать только теперь. Возможно, что именно погружение мысли в это великое пространство Вселенной и ощущение своего единства с Космосом и сделали Индию со временем духовным магнитом, или духовным сердцем планеты. Во взаимодействии с различными энергиями и состояниями материи шло формирование индийской духовной и интеллектуальной утонченности, складывалось удивительно точное ощущение Красоты, ее форм и красок.

Историческая судьба Индии также была необычной. Несмотря на свою высокую духовную культуру, она, тем не менее, не являлась тихим и благостным ашрамом, изолированным от всего мира. Она находилась на перепутье многих торговых путей, и набеги, вторжения и войны не миновали ее. Начиная с древности и кончая новым временем, как будто притянутые все тем же магнитом, в Индию вливались чужие племена и народы. Однако никому из них, включая и среднеазиатских мусульман, и в какой-то мере европейских колонизаторов, не удалось стать завоевателями в полном смысле этого слова. Никому из них не удалось ассимилировать, несмотря на неоднократные попытки, ее народ. Все происходило как раз наоборот: Индия ассимилировала пришельцев, брала лучшее из их культуры, отметала ненужное. Каждый раз энергетическое поле культуры вторгшихся в эту страну оказывалось намного слабее индийского. Собственно, это и решало судьбу народов, пришедших в соприкосновение с Индией. Никакие ухищрения так называемых завоевателей – военные, административные и даже матримониальные – не давали ожидаемых результатов. Все решала, в конечном счете, энергетика. Завоеватели влипали, как мухи, в мед энергетического поля индийской культуры и навсегда оставались там.

В один из дней в январе 1971 года мы вели со Святославом Николаевичем беседу на эту тему. Индия, говорил он, все перерабатывала, поглощала, всему придавала свой облик. И это не случайно. Мысль Индии синтетична: она в себя все вмещает, она ничего не исключает, все принимает, все содержит.

И я, работая многие годы в этой стране, убеждалась в правоте мыслей, высказанных Святославом Николаевичем. Кроме него я больше никого не встречала, кто бы так тонко и точно определил внутреннюю суть Индии и так ясно сформулировал то, что ощущал в ней интуитивно и, я бы сказала, духовно.

Духовное поле Индии всегда привлекало к себе великих художников и великих мыслителей. Святослав Николаевич принадлежит к ним. Его творчество неразрывно связано с жизнью и культурой этой страны. На одной из первых своих выставок в нашей стране, – а это было в 1960 году, – Святослав Николаевич произнес речь, которая меня поразила и проникла в самую глубину души. В те дни я с огромным трудом достала приглашение на вернисаж и провела на выставке полдня. Все было там таким новым и привлекательным, и сама Индия, которую я уже видела собственными глазами, предстала передо мной совсем другой, какой-то обновленной. Много лет спустя он передал мне свою речь для публикации ее в нашем сборнике. «Большинство моих картин, – сказал он, – как вы знаете, посвящено Индии, потому что я живу в Индии, потому что я хотел отразить жизнь Индии, которая меня особенно привлекала и которая, может быть, меня поражала»^[11]. Тогда же до знакомства с ним у меня оставалось еще восемь долгих лет…

Именно Индия подарила Святославу Николаевичу радость встреч и регулярных контактов с Высокими Сущностями, стоящими много выше нас на лестнице Космической эволюции. Это были Великие Души, или Учителя Рерихов, в сотрудничестве с которыми и была создана Философия реального Космоса – Живая Этика. Благодаря родителям, говорил Святослав Николаевич, «я познал великие ценности жизни и имел контакты с Личностями, которые давно прошли по великому и царственному пути самоосвобождения»^[12]. Я узнала о Них через Святослава Николаевича. Именно у него получила первую книгу Живой Этики, она называлась «Беспредельность». Святослав Николаевич до самого последнего своего часа сохранял связь с Великим Учителем. Когда он остался один, эта связь многое облегчила в его нелегкой жизни. Рассказывая мне об Учителе, – а это было нередко, – о его свойствах и особенностях, о первой встрече с Ним, Святослав Николаевич соблюдал удивительную бережность. Иногда называл Учителей «более совершенными людьми, найти которых может только тот, кто готов для этого и кого они сами хотят встретить»^[13]. Говоря об Учителях, он становился строг лицом, а глаза его обретали удивительную глубину и уходили куда-то в таинственную даль. И, наблюдая за ним в такие моменты, я не могла отделаться от какого-то внутреннего чувства, что передо мной один из них, из Великих Душ, на долю которого досталась нелегкая и одинокая жизнь на нашей планете. Потом, много лет спустя, я нашла в письме Елены Ивановны подтверждение этому моему ощущению. Но в своих взаимоотношениях с людьми и, в частности, со мной он никогда, ни словом, ни намеком, не давал понять, что и он принадлежит к когорте совершенных людей. Временами он был непредсказуем и совершал неожиданные поступки, реальный смысл которых уяснялся позже. Касаясь сокровенной темы Учителей, Святослав Николаевич проявлял высокое чувство такта по отношению к Тем, Кто, по словам его, представлял те силы, которые стараются к нам пробиться, чтобы олицетворить себя здесь, на Земле. Он был крайне осторожен и точен в своих выражениях и всегда служил для меня образцом для подражания. Он хорошо понимал, что малокультурные и невежественные люди стараются сделать из факта существования Учителей и их «великого царственного пути» расхожую сенсацию или средство для собственного возвышения. Нередко такие люди пытаются стать «учителями» и часто называют себя таковыми, не подозревая о том, что истинный Учитель никогда так себя не назовет. Болезнью ложного учительства страдает и российское рериховское движение, что приводит к умалению статуса ученика, важнейшего этапа на пути совершенствования человека. Святослав Николаевич, находясь во взаимодействии с Великими Душами и сам таковой являясь, никогда не называл себя Учителем. Он просто им был. И никогда, кстати, не претендовал на всеобъемлющее знание Живой Этики, хотя она создавалась на его глазах и с его помощью. Тем смешнее выглядят те, которые заявляют, а это иногда происходит в присутствии немалого числа людей, об «абсолютном знании Живой Этики». Энергетическое влияние Святослава Николаевича, ученика космического Иерарха, было велико и, несомненно, меняло энергетику тех, кто входил с ним в контакт и чья энергетика была готова к такому изменению.

Мудра и глубока мысль Святослава Николаевича, которую он выразил в одной из бесед, – меньше стараться обучать друг друга. Главное – самосовершенствование. Начинать надо с переделки самого себя. Это основа всего. Тогда мы сможем помочь и другим. Учительство он рассматривал как помощь другим, а не как средство возвышения над другими. В этой мысли заложен глубокий этический смысл. Великие Души и Великие Учителя приходят, чтобы помочь человечеству. Те же, кто могут, учатся у них. Ибо научить нельзя, научиться можно. И это зависит от самого человека. Ни поучения, ни принуждение, ни насилие – не помогут. Человек сам выбирает себе дорогу и идет по этой дороге один. Когда по ней устремляются «дружные ряды», то вряд ли можно ожидать значительного результата в духовном совершенствовании. Попытка коллективного совершенствования – это пережиток тоталитарного мышления со всеми вытекающими из него последствиями. В противоположность этому вера в самого человека, которую всегда проявлял Святослав Николаевич, представляется главным на «великом и царственном пути самоосвобождения». Он верил в человека и надеялся, что ему ответят тем же. Но это не всегда случалось. Он часто приезжал в Москву, и каждый раз его осаждали желающие с ним пообщаться. В гостинице «Советская», где он обычно останавливался, в дни его пребывания становилось многолюдно и шумно. Он никому не отказывал и для каждого находил время. К концу дня, конечно, уставал, но старался не показывать вида. Не любил, когда какая-то его слабость становилась заметна другим. Но иногда обстоятельства складывались таким образом, что у него не оставалось сил сдерживать себя. В один из дней его визита в 1984 году я пришла в гостиницу. Святослав Николаевич сидел на диване, мне показалось, чем-то очень взволнованный. Я спросила, в чем дело. Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах всплески какой-то глухой боли.

– Связь с Учителем у меня до сих пор продолжается, – неожиданно сказал он, – вы же сами хорошо об этом знаете.

– Что-то случилось? – спросила опять я.

– Что же вам сказать… Сюда ко мне приходят разные люди, и некоторые из них пытаются высказывать свои мысли. Вот и на этот раз так же.

– Не обращайте внимания, Святослав Николаевич. Вы же знаете русскую пословицу – «На чужой роток не накинешь платок».

– Да, да, – улыбнулся он. – Но иногда бывает очень больно.

– Кто это был?

– Это не имеет значения.

– Для меня имеет, – настаивала я, потрясенная его болью.

– Ну, ну, – тихо произнес он. – Пусть будет мир на земле. Опустите меч. Лучше продолжим разговор о будущем Музее имени Николая Константиновича. Вот тогда вам этот меч пригодится.

Я не очень тогда поняла последнюю фразу Святослава Николаевича. Мне казалось, что меч не может быть связан с Музеем Николая Константиновича. Но я глубоко ошибалась. Теперь, когда этот Музей с помощью Святослава Николаевича уже создан, часто вспоминаю его пророческую фразу о мече, которым приходится защищать и наследие Рерихов, и имя самого Святослава Николаевича, которое так часто стали умалять в последние годы. Это умаление и неуважение Великой Души есть лакмусовая бумажка, определяющая уровень сознания и невежества тех, кто участвует в этих позорных действиях. С сожалением могу сказать, что немало таких темных личностей есть и в самом рериховском движении. Но это уже другой сюжет. В тот не очень счастливый день в гостинице «Советская» я хорошо поняла, что Святослав Николаевич, помогая нам и защищая нас, сам нуждался в защите.

Международный Центр Рерихов и Музей имени Н. К. Рериха, созданные в 1989 году по его инициативе, прошли и проходят до сих пор через трудности, которые создают и высокие российские чиновники, и правительственные ведомства, и ряд рериховских обществ. Последние, одержимые самостью и амбициями, мало представляют себе, что есть Рерихи и особенно последний из них, передавший нам наследие своих родителей и создавший уникальный культурный центр Рерихов в Москве. Он хорошо знал обо всех этих трудностях.

Я смогла встретиться с ним в 1992 году, через два года после передачи наследия Рерихов в Россию. Святослав Николаевич, перенесший перед этим две серьезные операции, чувствовал себя неважно. Но, несмотря на это, был активен, общителен и охотно шел на беседы, в которых мы обсуждали самые разные проблемы. Был апрель, и в Бангалоре стояла прекрасная прохладная погода, жаркий сезон здесь еще не наступил. Святослав Николаевич и Девика Рани жили в это время в самом городе, в отеле «Ашока». Врачебная помощь, если в ней возникала необходимость, была легко достижима. В загородном его имении не было телефонной связи, и поэтому Рерихи решили на какое-то время обосноваться в отеле. С чего бы ни начинались наши разговоры, Святослав Николаевич поворачивал их к трудностям МЦР и Музея имени Н. К. Рериха. Внимательно выслушивал мои рассказы об этих трудностях, а затем начинал действовать. Тогда же он написал письмо президенту Б. Н. Ельцину с просьбой помочь вернуть МЦР и Музею имени Н. К. Рериха незаконно удерживаемую Музеем Востока коллекцию картин Николая Константиновича. Сделал обращение к рериховским обществам России, тогда уже начавшим нарушать его волю, а через несколько месяцев прислал нам очень нужные документы.

Тогда, в апреле 1992 года, прощаясь со мной, он сказал:

– Ничего не бойтесь. Идите вперед не оглядываясь. Все будет хорошо. Помните, все мы работаем для Будущего. Не огорчайтесь кратковременными неудачами. Думайте прежде всего о Будущем.

Что думал он о нем сам? И как готовил это Будущее? Что делал для этого в последние годы? Ответ я получила тогда же в Бангалоре, посетив его мастерскую в загородном имении, в которой не была с 1990 года, когда работала с наследием Рерихов, готовя его к вывозу в Россию.

Мастерская сохраняла прежний вид. Бронзовые фигурки стояли на своих местах, по стенам висели все те же тханки и миниатюры. На полу, прислоненные к книжным полкам и покрытые полиэтиленом, стояли картины хозяина мастерской. Многие мне были знакомы по выставкам, репродукциям и по личному общению с автором здесь же в мастерской. Это была Красота, сотворенная большим художником. Но вот, вынутые из полиэтиленовой упаковки, передо мной засверкали картины, которых я раньше не видела. Яркие, светящиеся краски, странные, как будто земные и в то же время неземные формы. Тонкое красивое женское лицо, возникшее из каких-то причудливых облаков, деревня и в то же время не деревня, река, струящаяся сквозь горы и освещающая их изнутри. Затрудняюсь и сейчас дать точное описание увиденного мною. Но тогда поняла, что на двухмерном пространстве полотна Святослав Николаевич изобразил тонкий мир четвертого, а может быть, и более высокого измерения. Он видел и прозревал этот мир своими утонченными центрами, высокой энергетикой. Имея в распоряжении язык двухмерного пространства, он сумел с его помощью максимально приблизиться к иному миру, открыть как бы окно в него и тем доказать беспредельную возможность искусства. Полотна несли в себе уникальный духовный опыт самого мастера и повествовали о реальности и доступности нездешних миров. Картины подтверждали то, что сам человек является как бы мостом между ними и миром плотным. Живая Этика, повествуя об особенностях Космической эволюции человечества, утверждает, что сближение миров различных измерений, различных состояний материи есть одна из важнейших задач наступающего этапа эволюции. Я рассматривала странные и необычные картины великого художника, провидца и мудреца, одного из тех, кто облегчает нам путь к сверкающим вершинам Духа. Уже тогда, в мастерской, стала размышлять о том, понимают ли все это те, кто общается со Святославом Николаевичем, беседует с ним, пишет ему письма и иногда даже использует его имя для собственных мелких нужд.

Можно подумать, что Святославу Николаевичу повезло больше, чем остальным Рерихам. Он застал время, когда на его Родине узнали о заслугах Великой семьи, когда стал расти интерес к Живой Этике, начали появляться труды Рерихов без всяких цензурных трудностей и изъятий, ибо сама цензура в том виде, в котором она существовала, перестала быть. Но слава при жизни – достаточно противоречивое явление. Она бывает великодушной лишь к мертвым. К живым она нередко оказывается беспощадной, немилосердной и несправедливой. «Молитесь на ночь, чтобы вам вдруг не проснуться знаменитым», – писала Анна Ахматова.