Неизвестные Вязники. О чем писали газеты, но не расскажут на экскурсиях

1.2. Появится ли в Вязниках памятник князю Ярополку?

К числу древнейших городов Древней Руси и нашего Залесского края относится Ярополч-Залесский, возникший в XII столетии как крепость в нижнем течении Клязьмы между Стародубом и Гороховцом. Ярополч был уничтожен во время Батыева нашествия, потом родился заново уже на другом месте и в итоге оказался в пределах уже третьего по счёту города в тех местах – Вязники. Кто же был основателем самого первого Ярополча? Казалось бы, ответ прост: конечно, князь Ярополк!

Ярополч Залесский с птичьего полёта. Наши дни.

Фото В. Петренко

В течение многих лет считалось незыблемой истиной, что основателем Ярополча был великий князь Киевский Ярополк II Владимирович – сын Владимира Мономаха и старший брат Юрия Долгорукого. Этой версии, в частности, придерживалась профессор Мария Седова, известный археолог, проводившая раскопки древнего Ярополча.

А вот недавно скончавшийся маститый вязниковский краевед Лев Аносов считал, что Ярополч основал князь Ярополк Изяславич – сын великого князя Киевского Изяслава Ярославича и внук Ярослава Мудрого. Основанием для подобной гипотезы стала находка во время раскопок на территории бывшего Ярополча печати с именем Ирины, а именно так звали супругу Ярополка Изяславича.

Князь Ярополк Изяславич

Впрочем, Ирин среди княгинь было немало, а вот Ярополч потому и назывался Залесский, что входил в состав так называемой Залесской земли, которую первым получил Всеволод Ярославич – один из младших сыновей Ярослава Мудрого, брат Изяслава и дядя Ярополка Изяславича. От Всеволода Залесье перешло к сыну Владимиру Мономаху, а потом им владели его внуки Ярополк Владимирович и Юрий Долгорукий. Князья именно этой ветви Рюриковичей, сыновья Долгорукого Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо основали Владимирское княжество, сделав его сильнейшим на Руси.

Что же касается Ярополка Изяславича, двоюродного брата Владимира Мономаха, то после гибели своего отца в 1078 году в одном из междоусобных сражений на Нежатиной Ниве под Черниговом, он правил в Волынском и Турово-Пинском княжестве (на территории нынешней Западной Украины), постоянно воевал с соседями и в 1086-м во время очередной усобицы был убит своим дружинником, которого, очевидно, подкупили враги князя. Скорее всего, в Залесской Руси этот Ярополк, которого, кстати, Православная Церковь причислила к лику святых вследствие мученической кончины, вообще никогда не бывал, и уж, тем более, никаких городов тут не основывал.

Таким образом, иных кандидатов в основатели Ярополча Залесского, кроме как Ярополка Владимировича, нет. Кем же он был, Ярополк, второй великий князь Киевский этого имени?

Имя Ярополк среди правящей княжеской династии было традиционным, но несчастливым. Великий князь Ярополк I Святославич, старший сын и наследник знаменитого Святослава Игоревича (который писал врагам: «Иду на вы», захватил Болгарское царство и воевал с императором Византии) погиб в борьбе с младшим единокровным братом Владимиром – будущим Красное Солнышко, Крестителем и Святым. О печальной участи правнука Владимира Святославича князя Ярополка Изяславича уже говорилось выше. Позже известен и ещё один трагически несчастливый Ярополк – внук Юрия Долгорукого князь Ярополк Ростиславич, после убийства в 1174 году захвативший Владимир, но вскоре изгнанный оттуда и погибший в братоубийственной войне.

Великий князь Ярополк II Владимирович

Ярополк II Владимирович среди всех этих плохо кончивших тёзок оказался, пожалуй, самым успешным, хотя бы уже потому, что не был убит, а умер своей смертью. Родился он в 1082 году в Чернигове, где тогда временно правил его отец. В 1114 году в возрасте 31 года Ярополк стал удельным князем, получив от отца Владимира Мономаха, тогда уже великого князя Киевского, город Переяславль-Русский. В качестве переяславского князя Ярополк часто возглавлял не только свою дружину, но и киевское войско в походах против нападавших на Русь кочевников-половцев и в междоусобных войнах.

В 1125 году умер Владимир Мономах, и новым великим князем Киевским стал старший брат Ярополка Мстислав Великий. Но в 1132-м Мстислав тоже умер, и по старшинству великое княжение перешло уже к самому Ярополку, которому к тому времени уже было почти 50 лет – по меркам XII века это считалось почти старческим возрастом, так как средняя продолжительность жизни тогда была невелика.

Имея репутацию смелого воина и талантливого полководца, Ярополк II в качестве великого князя Киевского оказался никудышным политиком. Ему не удалось поставить под свою волю даже ближайших родственников. Ярополку не подчинились его младшие братья Вячеслав, Юрий (будущий Долгорукий) и Андрей, затеявшие усобицу с сыновьями умершего старшего брата Мстислава. К тому же ресурсы киевского князя к тому времени уже были не столь велики, как прежде – шёл процесс распада единого государства на почти независимые княжества. Поэтому Ярополк II уже не мог смирить строптивых родичей силой и был вынужден вести бесконечные переговоры.

Видя раздоры в стане потомков Мономаха, против них выступили их извечные противники князья Ольговичи – потомки князя Черниговского Олега Святославича. На сторону Ольговичей перешёл и один из сыновей Мстислава Великого Изяслав. И хотя Ярополк II сумел помириться с племянником, Ольговичи, призвав на помощь половцев, начали громить окрестности Киева.

Для того чтобы усилить свои позиции, великий князь отдал расположенный по соседству с Киевом Переяславль брату Юрию Долгорукому, взяв взамен часть Залесской Руси с Ростовом и Суздалем. Это произошло в 1135 году. Очевидно, именно в ту пору и был основан новый город на восточных рубежах Ростово-Суздальского княжества, получивший имя в честь владетеля Северного Залесья великого князя Киевского Ярополка Владимировича. Скорее всего, сам Ярополк в основании города Ярополча Залесского не участвовал, так как война с Ольговичами продолжалась. В том же 1135 году Ярополк Владимирович, выступивший против Ольговичей и половцев со своим войском, был разбит на реке Супое и был вынужден отдать князю Всеволоду Ольговичу город Курск и Посемье.

Но поражение Ярополка не на шутку встревожило его воинственных родственников. Они желали ослабления брата и дяди, но торжества Ольговичей не хотели. В 1138 году Ярополк II собрал огромное войско, в которое помимо сил Киевского княжества вошли дружины его брата Юрия Долгорукого, князей из Смоленска и Полоцка, отряды из Ростово-Суздальской земли и Галича, а также 30-тысячный контингент от короля Венгрии Белы II. Воинство Ярополка вторглось в Черниговское княжество Ольговичей и осадило его столицу Чернигов. В 1139 году был заключён мир, Ольговичи покорились великому князю.

Юрий Долгорукий у стен Владимира. С картины художника Виктора Тормосова

Но к тому времени дни Ярополка II оказались сочтены. Волнения военных лет и тяготы походной жизни окончательно подорвали его здоровье. 18 февраля 1139 года великий князь Ярополк Владимирович скончался в 57-летнем возрасте, передав Киевское княжение следующему по старшинству брату Вячеславу Владимировичу.

Так как сыновей Ярополк не оставил, Залесская Русь вернулась под власть Юрия Долгорукого. А город Ярополч-Залесский остался напоминанием о недолгом владычестве в этом краю позже прочно забытого князя Ярополка. Позабыть его жителям Северо-Восточной Руси было немудрено: Ярополк II в тех местах бывал или очень мало, или даже совсем не бывал, в качестве великого князя правил недолго, а Залесьем владел и того меньше – три с небольшим года.

Но честь основания Ярополча принадлежит всё-таки именно ему, и по большому счёту Ярополк II в длинной череде князей Киевской Руси – далеко не самый плохой правитель. Он отважно защищал страну от внешних врагов, сам водил полки в бой, не совершил никаких злодейств, ни покушался на права родственников-князей, никого из них не убил и не отправил в темницу. Будучи смелым рубакой, в междоусобных конфликтах он всегда предпочитал мечу переговоры и в конце своей жизни сумел-таки возродить державу предков.

Ярополк II в целом выглядит куда более достойным человеком и князем, нежели вечный смутьян и инициатор усобиц Юрий Долгорукий, ставший родоначальником династии великих князей Владимирских, а потом и Московских, и потому посмертно прославленный. И возможно, в Вязниках когда-нибудь ещё появится памятник князю Ярополку, основавшему первый город в пределах нынешней «песенной столицы России».

Николай ФРОЛОВ

«Районка, 21 век», №30 (247) от 21 августа 2015 г.

1.3. Летопись, писавшаяся неподалёку от Мстёры

Летописи – один из важнейших источников информации о событиях минувших столетий. Но сохранилось их сравнительно немного, поэтому каждая средневековая летопись сегодня представляет огромную ценность. К их числу относится и рукопись, получившая условное название Летописец Владимирский, так как она велась в нашем Владимирском крае. Есть у неё и другое наименование – Летописец Кривоборского – по прозванию бывшего владельца князя Кривоборского, потомка князей Стародубских и Всеволода Большое Гнездо. Выявил и ввёл в научный оборот эту летопись археограф, историк, собиратель рукописей и русских древностей граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин, тот самый, который открыл бессмертное «Слово о полку Игореве». А вот данные о судьбе последнего владельца князя Мирона Кривоборского установил известный мстёрский краевед и книгоиздатель Иван Александрович Голышев. И не случайно, так как могила князя находилась на границе Вязниковского и Ковровского уездов.

Летописи – один из важнейших источников отечественной истории

Герб князей Кривоборских-Стародубских

В Летописце Кривоборского события доведены от времён Киевской Руси до 1523 года, и он до сих пор имеет большое научное значение, так как ряд фактов и дат, приведённых там, уникальны и не повторяются в других летописях. Установлено, что Летописец Кривоборского принадлежал князьям Кривоборским вплоть до начала XVII столетия. Родоначальником этой ветви стародубской княжеской династии стал удельный князь Иван Фёдорович Кривоборский, правнук воеводы полка правой руки в Куликовской битве князя Андрея Фёдоровича Стародубского. Вотчины Кривоборских находились между нынешними Вязниками и Ковровом, а также на Вологодчине и Белозерье.

В конце XVI века наиболее известным представителем этой фамилии был правнук князя Ивана Фёдоровича князь Фёдор Иванович Кривоборский, воевода в правление царей Ивана Грозного, его сына Фёдора I и Бориса Годунова. После того как в 1580 году в городке Сокол в Белоруссии в бою с поляками погиб его брат Василий Меньшой Кривоборский, князь Фёдор остался последним в своём поколении. Точная дата его кончины неизвестна. Ориентировочно Фёдор Кривоборский умер в 1604 или в 1605 году. На подлиннике Летописца Кривоборского имеется автограф князя Фёдора Ивановича в качестве владельца этой летописи.

Его единственным наследником стал племянник, сын рано умершего Ивана Ивановича Кривоборского, Мирон. Именно князь Мирон Иванович оказался последним в роде Кривоборских и одновременно последним владельцем семейного летописца. Судя по записям, эта летопись, возможно, была составлена для деда Мирона князя Ивана Александровича Кривоборского, который начинал ратную службу ещё при великом князе Московском Иване III, а закончил свою карьеру в конце 1540-х годов наместником в Туле.

О последнем владельце Летописца князе Мироне Кривоборском известно немного. Его молодость пришлась на события Великой Смуты начала XVII столетия. После смерти царя Бориса Годунова, убийства его сына царя Фёдора II в 1605 году при поддержке поляков московский трон захватил самозванец Лжедмитрий. Но уже в 1606-м польский ставленник был убит. Царём провозгласили князя Василия Шуйского, но против него выступили поляки, выдвинувшие нового самозванца Лжедмитрия II. Именно в это тяжёлое время, воспользовавшись неразберихой, на Русь после долгого перерыва напали крымские татары. Тогда же польско-литовские войска взяли Шую, Кинешму и Тверь, осадили Троице-Сергиев монастырь. Отряд польского «полевого командира» Александра Лисовского захватил Суздаль.

Именно в это время в феврале 1608 года погиб молодой князь Мирон Кривоборский. Обстоятельства и место его гибели забыты. Не исключено, что этот родственник воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского (Кривоборские и Пожарские имели общего предка, жившего во второй половине XIV столетия, – уже упоминавшегося героя Куликовской битвы Андрея Стародубского) пал в неравной схватке с польскими интервентами.

Лишь в 1870-х годах место погребения князя Мирона Ивановича Кривоборского случайно обнаружил краевед и книгоиздатель Иван Александрович Голышев из слободы Мстёра Вязниковского уезда. На кладбище возникшего на месте древнего монастыря Николо-Нередичского погоста близ берега Клязьмы (позже на месте снесённой в конце 1920-х гг. церкви там было устроено охотхозяйство) он нашёл каменную плиту, надпись на которой свидетельствовала, что под ней в феврале «Лета 7114-го» (по исчислению от сотворения мира, что соответствует 1608 году от Рождества Христова) был «положен князь Мирон сын Иванович княж Кривоборской». Всего в 9 километрах от того погоста находится село Овсяниково – старинная вотчина Кривоборских (она в разное время входила в Суздальский, Ковровский и Вязниковский уезды), которая в этом качестве упоминается даже в завещании Ивана Грозного в 1572 году. Скорее всего, именно туда и привезли тело павшего в бою князя, а потом похоронили при старинном погосте.

Князь Мирон Кривоборский умер без потомства, и кому достался его Летописец – толком неизвестно. Не исключено, что им владели потомки дворянина Елизара Травина, который был женат на тётке Мирона княжне Марии Ивановне Кривоборской. Во всяком случае, Травины являлись новгородскими помещиками (однако не исключено, что их имением являлось и сельцо Травино Вязниковского уезда), а Летописец Кривоборского уже в середине XVIII столетия оказался у выходца из новгородских дворян собирателя древностей Петра Никифоровича Крекшина (1684—1763), чиновника петровских времён, одного из первых российских специалистов в сфере генеалогии, современника и даже оппонента академика М. В. Ломоносова по вопросу происхождения Руси, автора целого ряда трудов о царствовании Петра Великого.

Известный мстёрский художник и книгоиздатель

Иван Александрович Голышев

У Крекшина Летописец Кривоборского брал для просмотра известный историк и публицист XVIII века князь Михаил Михайлович Щербатов, который писал: «Изо всех за лучший почитаю учиненные списки с летописцов одного, который я списал у комиссара Крекшина… На нем обретается подпись рукою князь Федора Ивановича Кривоборского, учиненная в 1604-м году».

В 1791 году у внука Крекшина А. М. Деденева Летописец Кривоборского приобрёл граф А. И. Мусин-Пушкин. Во время Отечественной войны 1812 года, когда Москва после захвата французскими войсками была объята пожаром, усадьба Мусина-Пушкина сгорела вместе с бесценным собранием рукописей и библиотекой. Однако Летописцу Кривоборского удивительно повезло. Незадолго до нашествия Наполеона граф отдал этот манускрипт для ознакомления своему приятелю историку-любителю, издателю и коллекционеру Платону Петровичу Бекетову, кстати, его имения находились неподалёку от бывших вотчин Кривоборских – тоже между Вязниками и Ковровом. Благодаря этому случайному обстоятельству Летописец Кривоборского, в отличие, скажем, от подлинника «Слова о полку Игореве», не погиб в пламени московского пожара.

Русский государственный деятель, археограф, историк, собиратель рукописей граф А. И. Мусин-Пушкин

Академик М. Н. Тихомиров, заново открывший и издавший Летописец Кривоборского

После революционных потрясений 1917 года Летописец Кривоборского вновь затерялся. Во второй раз его открыл уже в 1930-х годах выдающийся советский историк профессор (позже – академик) Михаил Николаевич Тихомиров. Он тщательно обследовал данный памятник и установил его близость с Симеоновской летописью и с фрагментарно уцелевшей Троицкой хроникой. Результаты своих исследований, которые не прекращались даже в годы Великой Отечественной войны, Тихомиров опубликовал в 1942 и 1945 годах. А 20 лет спустя после Победы в 1965-м (по стечению обстоятельств в год смерти М. Н. Тихомирова) Летописец Кривоборского был целиком напечатан в 30-м томе фундаментального академического издания «Полное собрание русских летописей», которое начало выходить ещё в Российской империи и продолжается и поныне. С той поры Летописец Кривоборского – непременная принадлежность любого исследователя средневековой отечественной истории.

Николай ФРОЛОВ

«Районка, 21 век», №25 (242)

от 09 июля 2015 г.

1.4. Увяз ли в наших местах Кий?

А был ли мальчик?

М. Горький

Давайте заглянем в «Краткий топонимический словарь», составленный В. А. Никоновым. Там даётся объяснение многих населённых пунктов нашей страны. Яхрома… Оказывается, всё очень просто. Жена князя Юрия Долгорукого, сопровождавшая мужа на охоте, при переправе через реку оступилась и воскликнула: «Я хрома!» Город, построенный на этом месте позднее, и получил такое название – Яхрома.

Смотрим дальше. Кинешма… Степан Разин с персидской княжной проплывал на стругах мимо нынешних городов Решмы и Кинешмы, и княжна сначала восклицала: «Режь мя» (т. е. «меня»), а затем рыдала: «Кинешь мя». Но всем известно, что Разин никогда не поднимался так высоко по Волге, а пленница-шамаханка не говорила по-церковнославянски.

Ещё пример. Жиздра… Река в Калужской области. Народ говорил, что на обоих берегах её стояли русские посты, сторожи. Время от времени с одного поста к другому неслось: «Жив-здрав?» И в ответ: «Жив-здрав!» А поскольку через реку слова долетали слабо, конечное «в» терялось. Так и получила эта река название Жиздра.

Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь. Памятник основателям города был установлен в Киеве в 1982 году. Официальное название монумента – «Парящая Лыбедь»

Ещё? Пожалуйста: Хотьково, Ворскла, Коломна… Но, как сказано в «Словаре», все эти названия – не что иное, как топонимические анекдоты. Анекдоты? Да! Наукой здесь и не пахнет.

К такому анекдотическому объяснению можно присоединить и Вязники, когда начинают вспоминать «легенду» про князя Кия, зло правившего здесь когда-то. Когда он поехал на очередную охоту, то завяз в болоте. Жители этого населённого пункта (какого – не говорят) вышли на высокий берег Клязьмы и кричали: «Вязни, Кий, вязни, Кий, вязники…» Вот вам пример ещё одного топонимического анекдота. Мы не знаем, кто его автор, но точно знаем, когда он появился. Впервые о нём повествует в своей книге «Вязники» наш краевед, священник Константин Веселовский в 1871 году.

Смальтовая мозаика «Князь Кий – основатель Киева» на станции метро «Золотые ворота» в Киеве

Давайте попробуем доказать, что это не что иное, как лингвистико-топонимический анекдот. В легенде говорится о славянском князе Кие, правившем в наших местах в XIV веке. Но, позвольте, такого имени ни у славян, ни тем более у русских этого века не было. Ссылаются на название города Киева, который, дескать, также образовался от имени князя. Учёные до сих пор ищут князя с таким именем. Не находят…

Единственное, что удалось предположить, что на этом месте был перевоз через Днепр, и город мог быть назван по этому перевозу, ведь «кий» – это длинный шест, при помощи которого и двигался плот от одного берега к другому. В одной древней «бумаге» он (перевоз) и назван тем древним словом – «киев». Некоторым учёным очень хотелось всё объяснить с этимологической точки зрения. Они даже записали, что давно было такое мужское имя – Кий, и что по этому имени и назвали тот перевоз – Киев перевоз.

К сожалению, точного объяснения до сих пор нет. И только «Словарь русских личных имён» под редакцией Н. А. Петровского узаконил эту ошибку. Правда, там говорится уже не о длинном шесте, а о молоте (?), и говорится далее, что Кий – это имя «одного из основателей города Киева». Предположим, что в то далёкое время (полторы тысячи лет тому назад) и жил человек с таким именем. Но в наших-то местах, когда людям при рождении в XIV веке уже давали только православные имена! Да и в те далёкие, но уже исторические времена на Руси не было ни одного князя с этим именем. Да и имена трёх князей, основателей Киева, – только легенда.

«Язь! Рыба моей мечты!». Кадр из популярного видеоролика (2011 г.)

Тот, кто создал «нашу» легенду, предполагал, что Вязники как населённый пункт уже существовали в XIV веке. Теперь мы точно знаем, что не было тогда никаких Вязников, как не было и не могло быть никакого князя русского с этим именем. Это всё народная выдумка, анекдот, как мы теперь скажем. Помню, как наш поэт Юрий Васильевич Мошков возмущался появлением этой «легенды», в которой нарушен всякий логический и языковой смысл. Он говорил мне: «Давай создадим новую „легенду“! В Клязьме, в районе Вязников, водится много язей. Пусть жители нагорных деревень, уходя на рыбалку, говорили: „Пошёл на Клязьму, в „язники“ (места обитания язей) “. „Куда пошёл?“ – переспрашивали их. „Вязники“. Так, мол, и повелось – в язники да вязники, и получилось – Вязники». Однако даже Мошков не пошёл дальше этих разговоров, видя в этом полнейший абсурд.

И печально, когда местные экскурсоводы до сих пор (до недавнего времени) рассказывают гостям эту «легенду» и остаются довольны тем, что нигде, кроме Вязников, нет подобной дури, и рады, что им верят. Но уж если вы очень хотите «прославить» наш город, то, рассказывая эту «легенду», в заключение говорите, что она по красочности не уступает таким классическим примерам топонимических анекдотов, какими являются анекдоты про Яхрому, Хотьково или Кинешму. Давайте уважать и наш город, и уши наших гостей, если сами уже привыкли к этой чепухе…

Донат ОБИДИН

«НВГ плюс», №20 (33) от 22 мая 1997 г., «Районка, 21 век», №38 (256) от 22 октября 2015 г.