Czytaj książkę: «Книга драконов»

Jonathan Strahan

THE BOOK OF DRAGONS: AN ANTHOLOGY

© А. Агеев, перевод на русский язык

© Вячеслав Бакулин, литературный перевод стихотворений

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Джессике и Софи, памяти принцессы Жасмин и ее лучшего друга Мармадьюка, а также всем драконам, которые оберегали наши сны.

Моя броня вдесятеро крепче щитов, мои зубы – мечи, когти – копья, удар хвоста подобен удару молнии, крылья несут с быстротой урагана, мое дыхание – смерть!

Дж. Р. Р. Толкиен.

«Хоббит, или Туда и обратно»¹

Вступление. Джонатан Стрэн

Когда мои дочери были совсем малы, я рассказывал им сказки на ночь. Придумывал истории каждый вечер, но ни одной не записал (к большей досаде младшей). Это были истории о девочке по имени Жасмин, которая жила неподалеку от своей бабушки и хранила сны в снежном шаре на комоде у себя в спальне, где их не могла достать ведьма, желавшая эти сны выкрасть. И еще у нее был лучший друг – оранжевый дракончик по имени Мармадьюк, мудрый и смелый, который подсказывал Жасмин, как ей спастись. Мармадьюк даже стал немного заниматься выдуванием стекла, вскоре после того, как мы на семейном отдыхе наблюдали за работой стеклодува. Помнится уже смутно, но, по-моему, выдувание стекла было как-то связано с уничтожением мира, что казалось довольно серьезным для крошечного дракончика, но магия способна сделать героем кого угодно.

Лично же мое первое воспоминание о драконах – если таковое возможно выделить, учитывая то, насколько они распространены в нашей культуре, – вероятно, относится к Питу из не особо выдающегося диснеевского фильма «Пит и его дракон», в котором мальчик обретает невидимого друга, Эллиота, и тот помогает ему в час наибольшей нужды и наполняет его жизнь приключениями. И если я не могу быть полностью уверен насчет первого дракона, с которым познакомился, то мне трудно забыть тех многих, что за ним последовали: величайшего змия среди всех, толкиеновского Смога, поливающего огненным дождем Озерный город в «Хоббите»; затем Йевода и архипелаг в «Волшебнике Земноморья» Урсулы К. Ле Гуин; белого дракона по имени Рут из «Всадников Перна» Энн Маккефри; Темерера Наоми Новик; и драконов Вестероса у Джорджа Р. Р. Мартина – Рейгаля, Визериона и Дрогона.

Что же у всех этих великих и могущественных драконов общего? Наверное, то, что они отражают какую-то из сторон нас самих. Они могут быть мудрыми друзьями и советниками, коварными врагами и яростными соперниками, и вообще практически кем угодно. Мэйленд Лонг из «Чая с черным драконом» Р. Э. Макэвой – обеспеченный пожилой мужчина, который лишь хочет помочь женщине найти свою дочь, оказывается двухтысячелетним драконом. Огромный и оклеветанный Гриауль из «Дракона Гриауля» Люциуса Шепарда, наверное, величайший дракон в фэнтезийной литературе за последние тридцать лет, – просто дремлющий гороподобный зверь, на котором выстроены города и деревни, а люди в этих поселениях одновременно и в равной степени зависят от него и его же ненавидят. Драконы, кажется, всегда были с нами в историях, и, хотя я не исследователь фольклора и не этнолог, я убежден, что разговоры о драконах велись еще у первых костров, вокруг которых собирались наши далекие предки, завороженные темными областями, куда не проникал свет костров и где обитали рептилии – я слишком скептичен, чтобы полагать, что они сохранились в родовой памяти со времен динозавров, однако не будем исключать и такую вероятность.

Как бы то ни было, наше отношение к драконам зависит от части света, в которой мы живем. На Западе образ огнедышащего четвероногого крылатого зверя возник в эпоху высокого Средневековья. Будучи, очевидно, вариацией самого Сатаны, западный дракон часто злобен, жаден, умен и, как правило, хранит какие-нибудь небывалые сокровища. Но есть и драконы Востока – вытянутые змееподобные создания, символизирующие удачу и связанные с водой. Драконов-змей, таких как наги, обнаруживали в Индии и многих индуистских культурах. Они схожи с индонезийскими драконами «нага» или «ного». Японские драконы – такие как Рюдзин, дракон-бог из моря, – тоже водные существа. И так далее по всему миру.

И если черты ящериц и змей встречаются повсеместно, то иногда драконы оказываются также способны принимать человеческий облик, олицетворяют одну из четырех стихий (воздух, земля, огонь или вода), жаждут или не жаждут богатств, умеют или не умеют летать. Но они всегда будут жить в самом сердце истории, как и драконы из рассказов в этой книге, что сейчас у вас в руках. Книге, выросшей из моего желания провести побольше времени в компании драконов и людей, которые с ними знакомы. Поэтому я обратился к авторам, пишущим лучшую научную фантастику и фэнтези нашего времени, и попросил рассказать вам истории о драконах, которые являются им во снах. И их ответом стал целый бестиарий – такой богатый и разнообразный, какой только можно было желать. На этих страницах вы встретите драконов из далеких миров, преследующих нас до звезд, из дождливых лесов Малайского полуострова, из сарая, и даже живущих по соседству. Они смешные и устрашающие, горящие и промокшие – но неизменно замечательные.

Рассказы и стихотворения, представленные на этих страницах, написали: Дэниел Абрахам, Келли Барнхилл, Питер С. Бигл, Брук Боландер, Бет Кейто, Зен Чо, К. С. Э. Куни, Альетт де Бодар, Кейт Эллиот, Амаль Эль-Мохтар, Сара Гэйли, Теодора Госс, Эллен Клагес, Р. Ф. Куанг, Энн Леки и Рэйчел Свирски, Кен Лю, Скотт Линч, Тодд Маккефри, Шеннон Макгвайр, Патриция Маккиллип, Гарт Никс, К. Дж. Паркер, Келли Робсон, Майкл Суэнвик, Джо Уолтон, Элли Кэтрин Уайт, Джай Янг и Джейн Йолен. О большем я не мог и мечтать и только надеюсь, что вы полюбите эти произведения так же, как я!

Джонатан Стрэн

Перт, Австралия, 2019

Что героизм расскажет нам. Джейн Йолен

 
В воздухе разливается вновь доблести аромат:
Ястребы у гнезда кружат в свой насыщенья час.
 
 
Кролики вновь избегнут когтей хищников и судьбы.
Мясо импалы смеется всласть меж челюстей гиен.
 
 
В зраке драконьем отражена яркая вспышка меча.
Косы свои на веревку пустив, дева из башни бежит.
 
 
Больше того – думаю я, это твой вид, мой друг,
Вырвет любовь из отчаяния,
Выхватит счастье из пепла зимы,
Дверцу закрытую распахнет,
Чтобы впустить весну.
 

Зачисление. Элли Кэтрин Уайт

Элли Кэтрин Уайт (ellekatharinewhite.com) родилась и выросла в Буффало, Нью-Йорк, где научилась ценным жизненным навыкам, как то: расчищать заснеженный проезд менее чем за двадцать минут (это гораздо легче, чем вам кажется) и болеть за вечных неудачников (а это намного сложнее). Является автором серии «Каменное сердце», состоящей из романов «Каменное сердце», «Тень дракона» и «Несущий пламя». В свободное от писательства время читает книги, попивая чай и испытывая сильные чувства к вымышленным персонажам.

Ей должны были выписать штраф.

Полицейская на крыше вытаращилась на нее, пока Мили пролетала мимо. Та не замечала переносного прорицателя скорости, вопящего у нее в руке, а только стояла, широко разинув рот. Мили увидела ее лишь мельком и услышала сигнал радара смутно, в порыве ветра, но мысленно благословила того, кто назначил на этот маршрут салагу. Полицейская явно никогда не видела дракона. А к тому времени, как она пришла в себя, Мили уже скрылась из виду.

Приземляться на Пон-Роу всегда было непросто, и Мили скорее почувствовала, чем увидела, что из-под крыльца и из окон второго этажа на нее смотрят неживые глаза, с нетерпением желавшие узнать, придется ли им до конца этого дня связываться со своими страховщиками. Она сместила свой вес, и дракон накренился. Стальные и альхромированные кости, которые поддерживали крылья, уловили красные лучи вечернего солнца, и свет с легким магическим треском пронесся вдоль драконьего корпуса. Она ощутила его статический заряд, от которого у нее вздыбились волосы на загривке.

– Вниз, дружок, – прошептала она и жестом начертила знак снижения на чар-табличке, располагавшейся у ее правой руки. Дракон сложил крылья и спикировал. Каменные шпили университета и окружающих его лавок слились в соленом сероватом пятне, ветер смахнул слезы из её глаз, гравитация словно исчезла, и на одно блаженное мгновение Мили почувствовала свободу и что все в мире стало хорошо.

Затем мир вновь обрел себя, гравитация вернулась, и Мили смогла только начертить посадочную комбинацию, прежде чем дракон радостно обрушил их обоих на черепичную крышу. Он расправил крылья, они затрепетали, будто гигантские воздушные змеи, и Мили услышала скрежет металла по камню. Чертя пальцем светящиеся линии на чар-панели, она изобразила знак насеста, и дракон, с шипением пара и охлаждающейся стали, устроился на краю крыши с видом на Пон-Роу. Она отстегнула ремни безопасности и вылезла из водительской кабины.

– У нас, знаешь ли, штрафуют за царапины на фасаде, – заметили с карниза.

Мили вскрикнула. Ей удалось сделать один неуверенный шаг к краю крыши, прежде чем она ухватилась за вытянутый кончик драконьего крыла. Перед глазами у нее промелькнула картинка завтрашнего заголовка во всей его ироничной красе: «МОЛОДАЯ ЛАУРЕАТКА СТИПЕНДИИ МАГТЕХА ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБЛА ЗА ДВА ДНЯ ДО НАЧАЛА СЕМЕСТРА».

– Осторожнее, – сказала гаргулья сухо. – Про штраф забудь – главное с крыши не сорвись.

«Ага. Не настолько уж я везучая», – подумала она, выглядывая за покрытый черепицей парапет. До булыжной мостовой Пон-Роу было всего два этажа. Упав с такой высоты, можно было разве что получить кучу переломов и кровавых ссадин, особенно если сперва стукнуться о крышу крыльца. Пусть ее положение это и не улучшило бы. Пролить кровь на Пон-Роу было равносильно смертному приговору.

– Могли бы и знак повесить, – пробормотала она.

Гаргулья сидела на углу здания, склонив голову и единственным обсидиановым глазом взирала на нее.

– А ты могла бы не парковаться на крыше, дорогуша.

– И лишиться вида? Ну уж нет. Он ему нравится. – Мили сняла летные очки и потрепала дракона по корпусу. – Нрявицца?

Гаргулья бросила многозначительный взгляд на усеянные пометом зубцы ряда лавок через улицу. За ними, едва различимые сквозь смог древесного дыма и промышленной алхимии, над городом, который его породил, до головокружительных высот вздымались шпили Университета неэлементарных наук и искусств. Гаргулья хмыкнула.

– Что ж, в этом его нельзя винить.

Она слегка улыбнулась. Это не входило у нее в привычку, но кому гаргулья-то расскажет? Мили бы предположила, что гаргулья находилась здесь по той же причине, что и она. Ведь нужно было быть отчаянным вандалом, чтобы написать какую-нибудь непристойность на том, что припарковано на крыше, будь то дракон или гаргулья.

– Ты же не идешь на, э-э, ужин, нет? – спросила гаргулья, пока Мили убирала очки в сумку, висевшую у нее сбоку.

– Нет, – ответила она твердо. – Только по магазинам пройдусь.

Гаргулья со скрежетом повернула к ней морду. Выражения гаргульих морд редко выходили за рамки того, что считалось характерным для камня, но даже с учетом этого Мили видела, что та была удивлена.

– Значит, с понедельника в университет? – спросила она.

Солгать было бы проще простого. Стоило лишь кивнуть – и разговор бы тут же закончился, но опять же, с чего ей лгать? Она ведь в самом деле будет ходить в университет. Разницы никакой нет.

– В институт, – сказала она. – Техническое отделение. Присмотришь за ним ради меня, хорошо?

Гаргулья сверкнула глазами.

– Молодец, дорогуша. Миру пригодится побольше магтехнарей. Конечно, я присмотрю за твоим зверем. Только ты недолго, и пожалуйста, если сможешь, вернись в человеческом теле. А то ужасно сбивает с толку, когда меняют тела.

– Не переживай, буду человеком.

– Полагаю, ты знаешь, с кем имеешь там дело?

– Карл – мой старый друг, – заверила она.

Гаргулья издала хриплый смешок.

– Ну-ну, как скажешь. Сама о себе позаботишься, да? А мы будем здесь, когда вернешься.

Она снова поблагодарила гаргулью и повернулась к дракону. Тот сидел неподвижно, подогнув задние ноги, и осматривал улицу внизу своим, как ей нравилось думать, оберегающим взглядом.

– Я скоро вернусь, дружок, – шепнула она и просвистела блокирующую комбинацию, которой обучил ее отец: несколько тщательно выстроенных нот, которые менялись раз в месяц или около того и казались случайному слушателю полной бессмыслицей. Обладатель же более чуткого слуха или кто-либо, знакомый с Мили более полугода, мог сложить эти произвольные комбинации в систему, такую же характерную, как начало какой-нибудь песни. А более прилежный слушатель уловил бы всю мелодию за год или меньше и изумился бы, чем столь красивая колыбельная заслужила подобную вивисекцию. К счастью, никому еще не удавалось пробыть рядом дольше пары-тройки месяцев. Уж за этим Мили следила.

Золотистый свет в глазах дракона померк, когда он перешел в режим ожидания.

– Я мигом, – сказала Мили гаргулье и направилась к ржавой пожарной лестнице на боковой стене здания.

Когда она открыла дверь, над ней тихо звякнул колокольчик. Внутри лавки было темно и до того тесно, что Мили чувствовала себя как дома. Темное дерево, которым были отделаны пол и потолок, сверкало в свете фальшивых электрических свечей, висевших на стенах и одним своим видом заставивших Мили улыбнуться снова. Со времени ее последнего визита Карл сделал ремонт. Всю лавку занимали полки, возвышавшиеся от пола до потолка и забитые остатками и обносками вещей, скопившихся у студентов за столетия. Она прошагала мимо груды заштопанных рюкзаков, корзины обуви, сшитой для нечеловеческих ног, старых микроволновок, чучел гомункулов, вороха разномастной посуды и латунных наборов для алхимии и только после этого достигла места в глубине лавки, где обитали настоящие сокровища.

Мили сбавила шаг, подходя к последнему ряду полок. Сразу за ним сверкал длинный стеклянный прилавок. Еще дальше стоял великолепный шкаф из красного дерева, где Карл держал на замке свой подлинный промысел. И рядом, стопками с Мили ростом, лежали учебники.

Карла, однако, нигде не было видно. Она пробралась по ковру из лигровой шкуры и стала осматривать ближайшую стопку, ища глазами характерную оранжевую обложку с названием «Драконы, динамо и дрянные работы: вводное пособие по магтеху». Лишь прочесав три стопки и найдя девять экземпляров «Некромантии для абсолютных новичков», она догадалась взглянуть на сам прилавок.

Пособие лежало прямо на сверкающей стеклянной поверхности.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть тебя можно будет прочитать», – взмолилась она и запустила палец под потрепанную обложку. Осторожно приподняла ее на несколько дюймов, опасаясь предательских движений. Когда ни одно слово не побежало по странице и не скрылось из виду, она вздохнула с облегчением. В последнем пособии, которое Мили купила в ломбарде, была нарисована магическая чешуйница, которая уводила слова за собой внутрь корешка каждый раз, когда книга открывалась. Таков, наверное, был прощальный подарок какого-нибудь выпускника-лексоманта всем студентам, которым пришлось опуститься до того, чтобы покупать учебники на Пон-Роу. Воображая себе всевозможные несчастные судьбы и примеряя их на этого вымышленного лексоманта, Мили не смогла удержаться от того, чтобы добавить на полях той книги пару собственных строк, прежде чем сунуть ее обратно на полку.

Текст на страницах этого пособия, однако, оставался строго на своем месте, разве что поблек местами под маслянистыми отпечатками пальцев разной степени прозрачности. Пятна эти свидетельствовали о, по крайней мере, одном прежнем владельце, который питал любовь к пицце и не надеялся заработать на перепродаже книги. Она пролистала первую главу, морща нос от слабого запаха плесени и заколдованной бальзамирующей жидкости. Любитель пиццы, очевидно, специализировался на некромантии, но изучал альтернативные варианты своей карьеры. Чудненько. Мили слышала, что старшие студенты, практикуясь перед выпускными экзаменами, заточали в учебниках, которые им не нравились, всяких неприятных существ, и последнее, чего ей хотелось, это чтобы из страниц сейчас вырвался какой-нибудь недоджинн и прервал ее учение.

Проблема состояла в том, что эта книга была ей нужна. Занятия начинались в понедельник, а список ломбардов, где ей все еще были рады, уже подходил к концу.

– Заинтересовалась, милочка?

Мили захлопнула книгу и выпустила поток таких ругательств, что ее отец был бы потрясен, если бы услышал это. Мужчина за стойкой лишь улыбнулся, приподняв идеально подстриженную бровь.

– И я рад снова тебя видеть, Мили, – сказал он, когда она замолчала, чтобы вдохнуть.

– Карл, – огрызнулась она, – тебе нельзя вот так подкрадываться к людям.

– Кто это сказал?

– Я сказала!

Он вздохнул.

– В следующий раз надену колокольчик. Так что, ты заинтересовалась?

Она посмотрела на потрепанную обложку, пятна от пиццы, вырванные страницы.

– Да, – сказала она осторожно, – но я думаю, мне положена скидка.

– Что? – По крайней мере ей послышалось именно это. Прозвучало оно скорее похоже на «Штааааааа?»

– Только посмотри на нее, – сказала она. – Профессор изолирует ее как источник биологической опасности.

Карл втянул щеки так, что она увидела очертания его длинных клыков, отчего он стал еще больше похож на труп. Впечатляющее достижение, особенно учитывая, что Карл де Розия официально считался мертвым уже как минимум сотню лет.

– Мили. Душенька, – проговорил вампир заискивающе. – Будь рассудительна. Ты же собираешься в магтех, так? – Он выставил руку, прежде чем она успела ответить. – Да о чем это я? Ну конечно собираешься. Я знаком с преподавателем Грозной уже… в общем, долго. Она читала эти технические курсы еще когда у меня клыков не было. И ей наплевать на состояние твоего учебника – главное чтобы он у тебя был. К тому же если он слегка потрепан, это только придает ему характер, ты так не думаешь?

– Слегка потрепан?

Он снова посмотрел на затертую обложку.

– Полагаю, вернее будет сказать «излюблен».

Мили прикусила язык. Он был, пожалуй, прав: по поводу книги, по поводу Грозной, по поводу всего остального. Независимо от того, на каком отрезке жизни человек ни находился, никто не получал места в Университете неэлементарных наук и искусств, не имея достаточного житейского опыта, чтобы написать собственный учебник. «Или место в техническом отделении института», – напомнила она себе. Те, кто зашли так далеко, уже умели расставлять приоритеты.

– Я дам тебе сто двадцать, – сказала она.

– Сто двадцать? Сто двадцать? – выдавил он жалостливо, и Мили заметила, что его губы судорожно выпятились, обнажив клыки. Она подозревала, что он добавил еще несколько слов, недоступных человеческому слуху. – Ты хочешь, чтобы я до смерти изголодался, бессердечная девчонка?

– Опять ты переигрываешь, Карл. Не грозит тебе никакой голод.

– А мог бы! – воскликнул он. – Ко мне несколько дней посетители не заходили.

– Врун.

– Ну ладно, несколько часов. Но у меня быстрый метаболизм и… и ты не понимаешь…

Мили задумалась, знали ли в университетском театре, какой талант упустили, когда Карл де Розия решил посвятить свою нежизнь ломбардному делу. В самом деле, ему недоставало только слез и кружевного платка.

– Ой, да брось, – сказала она. – Ты мог бы без проблем получить четыреста пятьдесят за ту модель планетной системы, что стоит за тобой. – Карл бросил на изящный медный предмет недоверчивый взгляд. Мили стояла на своем: – Я точно знаю, что она будет нужна перед началом семестра одной первокурснице, которая изучает арифмантику.

Театральное отчаяние Карла словно испарилось.

– Да ну? А эта первокурсница… м-м… здорова?

Она серьезно посмотрела на него.

– Нет. В это я не играю, я тебе не дилер. Если хочешь знать – придется самому у нее спросить. А пока – что скажешь насчет ста пятидесяти?

– Скажу, что ты надо мной смеешься.

– Ничуть. Двести?

Карл рывком придвинул пособие к себе. Ей едва удалось не взглянуть на него такими же голодными глазами, какими смотрел он.

– Триста пятьдесят, и это еще щедрое предложение. Скидка для друзей и родственников, можно сказать. – Выражение его лица смягчилось. – Ради твоего отца.

Мили тяжело сглотнула ком в горле.

– А если двести пятьдесят? – спросила она.

– А если провалишь из моей лавки?

Он произнес это с улыбкой, но это была улыбка кота, который знал, что почем. Мили провела мысленный подсчет всех своих расходов за последние сорок восемь часов, сверившись с пунктами смятого списка, который лежал у нее в кармане. Она заучивала его наизусть несколько недель, с тех пор как подтвердилась ее чудо-стипендия. «Металловедение для магтехников, издание двенадцатое». Сто пятьдесят. «Вдевятеро крепче железа: Краткая история чар-транспорта». Сто двадцать пять. «Руководство по воспламеняющимся веществам». Пятьдесят, но только потому, что ростовщик прямо перед этим продал позолоченный алхимический набор студенту выпускного курса и троице его льстивых приспешников, которые согласились разделить между собой непомерно большую плату в полторы тысячи, чем он, ростовщик, был более чем доволен. Мили просто повезло оказаться там в нужным момент.

Итого за последние два дня – триста двадцать пять, и куплено было все, кроме одной книги. Она снова коснулась обложки и посмотрела на вмятину в дешевом картоне у себя под пальцами. Это было правда глупо, учитывая, в каком виде находилось пособие. Карл просил слишком много – и сам знал, что слишком, – но когда он уже назвал свою цену и показал клыки, она знала: лучше на него не давить. «Триста пятьдесят для друзей и родственников?» Ну да, это определенно было ради ее отца.

– Сама знаешь, что больше ее нигде не найдешь, – сказал Карл, прежде чем она успела сделать шаг от прилавка. – Эту книгу. Нигде в городе. Это я точно знаю.

– Откуда ты?..

– Не беспокойся, я не могу читать твои мысли, но в данном случае мне и не нужно. Ты хочешь поискать в другой лавке.

– Ты бы удивился, если бы узнал, что там есть, – сказала она, но ее слова прозвучали неубедительно, даже ей самой так показалось.

Карл провел длинными паучьими пальцами по стеклянной поверхности прилавка. Они сияли в тусклом свете ломбарда, будто вырезанные из старой слоновой кости. И заканчивались, как подметила Мили, острющими ногтями.

– Я получаю списки всех необходимых текстов от профессоров из университета. И из института, – добавил он, бросив взгляд на пособие. – Мы на Пон-Роу все их получаем, деточка, и деремся клыками и когтями, чтобы эти книги были доступны для таких дорогих и отчаявшихся студентов вроде тебя. И если я говорю, что я единственный, у кого есть такой экземпляр, то могу тебя заверить: это правда. У меня и квиток есть.

Мили посмотрела на его руки, затем на пособие, затем глубоко вздохнула. Иногда она ненавидела вампиров всей душой.

– Триста. И, – добавила она, перебивая его раздраженное рычание, – я скажу той студентке с арифмантики, чтобы зашла к тебе за моделью. Это гарантированные четыре сотни в течение ближайших двадцати четырех часов. – После чего, решив, что большего уступить она не сможет, заявила: – Или соглашайся, или нет.

Рычание усилилось, дрогнуло и сменилось хриплым смешком.

– А ты и впрямь в отца пошла, да? Ладно, душенька, я согласен.

Она запихнула книгу в залатанную сумку, а Карл повернулся к шкафу за прилавком, отпер его и извлек продолговатый черный ящик с блестящей от частого использования поверхностью. Поставил его между ними и открыл защелку. От хрустальных флаконов, пластиковых трубок и мерных цилиндров, сложенных внутри, едва уловимо повеяло антисептиком. Назначение каждого из этих предметов Мили познала за последние несколько дней – подробно, неоднократно и болезненно. Она закатала рукав – на правой руке, потому что не хотела, чтобы он видел, сколько она уже заплатила из левой, – и приложила руку к стеклу.

Уж в чем Карлу или любому другому вампиру, торгующему на Пон-Роу, следовало отдать должное, так это в том, что работали они проворно. Кожаная манжета и жгут, йодный тампон и размотанная трубка, обнаженная игла («Совершенно новая и стерильная, уверяю», – ответил он на ее взгляд) и чинно выставленный табурет. Затем – укол иглы, медленное кровотечение, и мир сузился до тонкой красной линии, побежавшей от сгиба ее руки к цилиндру, тщательно обработанному антикоагулянтом. Жидкость разливалась по стеклу такими странными узорами, что Мили не сомневалась: любой специалист по сигнометрии поведал бы обо всем, что касается ее жизни и смерти, в самых недвусмысленных выражениях.

– Сожми кулак, душенька, – проговорил Карл безучастно, не отрывая глаз от восходящей красной линии. – Тогда быстрее пойдет.

Мили подчинилась. Триста миллилитров крови – больше, чем она предполагала. Она закрыла глаза. «Наконец последняя покупка». Это было последнее, что ей сегодня требовалось сделать, и последнее, что требовалось вообще. Вечером она восстановится, до отвала набьет себя мороженым, липкими булочками и вином, посмотрит папин любимый фильм и, возможно, возьмет дракона немного полетать за городом. Ночь сегодня будет приятная.

А беспокоиться о наступающем семестре она будет завтра.

– Вот и все, душенька моя. Готово.

Она открыла глаза в миг, когда он резко выдернул иглу. Карл прижал лоскут марли к внутренней стороне ее руки и, велев согнуть локоть, принялся счищать остатки «валюты» с оборудования. Он держался холодно, твердо и бесстрастно, но она и не ждала ни благодарности, ни даже доброжелательности. Она не знала ни одного вампира, который обладал бы хорошими манерами и был склонен к сочувствию. Она испытала горькое чувство при виде этих кружащих в стеклянном цилиндре трехсот миллилитров… ее. Только уже не она, уже нет, и особенно это было заметно по тому, как на содержимое цилиндра смотрел Карл. Она надеялась, что ему хотя бы хватит приличия подождать, пока она уйдет, прежде чем начать пить.

Мили потянулась через прилавок и оторвала кусок скотча от диспенсера рядом с марлей.

– Спасибо, я сама. – Она приклеила скотч поверх марли и спрыгнула со стула. А теперь…

«Вот странно». Хотя Карл был таким привередливым вампиром, его лигровый ковер решительно нуждался в чистке. У нее зачесался нос, и десять тысяч булавок закололи по позвоночнику. Она задумалась, сколько отмерших кожных клеток только что вдохнула. Затем у нее зашумело в ушах. Появилась боль в руке. «Там просто комок пыли или что-то живое?» Его в самом деле стоило пропылесосить, и…

«Почему я на полу?»

– Полегче! – Карл поспешил обойти прилавок и поднял ее на ноги. – Не так быстро. Ты знаешь, как оно бывает, душенька.

Когда Мили снова уселась на табурет, у нее скрутило желудок – наполовину от тошноты, наполовину от стыда. Она почти слышала сплетни, которые расползались по Пон-Роу. «Слыхали про дочку старика Джеймса? Бедняжка, похоже, считать не умеет. Дала себя досуха выдоить. Представляешь, свалилась в обморок на полу у де Розии»…

– Я в порядке, – выдохнула она. – Правда, Карл, все хорошо.

– Ну да, а я подвыпившая гаргулья. Сюда. – Она вздрогнула от прикосновения холодного металла и еще более холодной кожи, когда он сунул ей в руку железный талер. – Ужин за мой счет. Иди возьми себе что-нибудь с сахаром.

– Ты не обязан…

– Чепуха. За три сотни плюс рекомендацию это наименьшее, что в моих силах.

Мили моргнула и уставилась на монету перед собой. На одной стороне талера стоял оттиск эмблемы Ордена ломбардов – три круга, вперемежку свисающие с извилистой линии. Это должны были быть шары, но чеканщик не слишком старался изобразить тени. Как там шутили студенты? «Что нужно, чтобы держать ломбард? Стальные яйца, конечно!» Она перевернула монету. На обратной стороне оказалась асимметричная лилия рода де Розия. Она как-то спрашивала Карла, почему они не взяли себе розу, на что он только улыбнулся и ответил, что расскажет ей, когда она станет постарше.

«Один железный талер, всамделишный, надлежащего вида». Свободно отданный и свободно принятый, ни один ресторанщик в городе не откажется ее принять. Мили держала знак уважения более древнего и сильного, чем мог вызывать любой из людей, даже такой, как ее папа. И крепко сжала талер в руке. Ни один из полудюжины владельцев ломбардов, у которых она побывала за эту неделю, не предложил ей монеты.

– Знаешь, Карл, для вампира ты довольно порядочный.

Он ответил на это идеальной кошачьей улыбкой и отвесил поклон.

– Услышь тебя моя прабабушка, она бы пустила слезу.

– Я не хотела тебя…

– Нет-нет, это старая семейная поговорка. Моя прабабка – злостная карга, и мы, все цивилизованные де Розия, обожаем ее разочаровывать. А теперь иди, душенька. Тебе нужно немного отдохнуть, если хочешь в понедельник оказаться на занятиях. – И он мягко, но уверенно повел ее к выходу из лавки, избегая лучей, пробивавшихся сквозь щели вокруг двери. – Кафе на углу держит мой друг. Он даст тебе за эту монету двойную порцию, если хорошо его попросить.

Мили удостоверилась, что он не попадет под солнечный свет, прежде чем открыть дверь.

– Спасибо тебе, Карл. За все.

– Тебе спасибо, дорогая моя. Ах да, по поводу той первокурсницы. Мне ее ожидать… когда?

– Я попрошу ее зайти завтра.

На улице почти никого не оказалось, хотя едва ли это могло продолжаться долго. Скоро целые толпы вывалятся, чтобы поужинать, продавая свою кровь и прочие ценные активы вплоть до жизненно необходимых за жетоны, учебники и практические советы о том, как сдать первый экзамен по алхимии профессору Бойне. И те, кто ужинал, и те, кем ужинали, ждали, пока солнце скроется за высокими кирпичными фасадами Пон-Роу, но до тех пор улица была целиком в распоряжении Мили. Почти целиком. С угла крыши ей подмигнула гаргулья. Дракон рядом с ней сидел неподвижно и настороженно, его глаза по-прежнему светились красным в режиме ожидания.

Она просвистела разблокирующую комбинацию, и с последней нотой дракон ожил. В его глазах вспыхнул золотистый огонь и заструился под альхромированной чешуей вдоль гладких линий серебристого корпуса. Он моргнул разок, встряхнулся и свалился со своего насеста, не оставив на каменном фасаде ни царапинки. Улица была узкой, поэтому он сложил крылья и упал на мостовую по-ястребиному. Мили почти услышала, как у ее страховщика перехватило дыхание в его офисе на другом конце города. Дракон расправил крылья прямо у нее над головой, заслонив несколько квадратных метров улицы от сумерек и раскачав три золотистых шара над дверью Карла внезапным воздушным потоком. Затем, когда до земли оставалось несколько метров, он изящно, с тем, что Мили могла расценить лишь как механическую версию чувства собственного достоинства, спланировал, пока его стальные когти не коснулись бордюра. Когда же он сложил крылья и прижал их к корпусу, в стыках зашипел пар и распространился острый, бодрящий запах драконьего масла. Дракон склонил голову и посмотрел на нее с блеском в глазах.