Ночные птицы

– Где леди Фрей? – спрашивает он, бросив взгляд на дверь.

– Бабушка осталась дома. Но передает вам наилучшие пожелания.

– Что за женщина, – вздыхает он. – Она любовь всей моей жизни, ты же знаешь.

– Вы никогда не упускаете случая напомнить мне об этом.

Когда бабушка была Ночной птицей, она пришла в эту лавку и потребовала, чтобы Крастан – тогда он еще работал подмастерьем – выполнил ее заказ, не задавая лишних вопросов. И Крастан любезно сварил для нее Estra Doole. Несмотря на пропасть в положении, разделяющую их, они стали друзьями. Настолько близкими, что бабушка раскрыла ему свой секрет. Матильда часто гадала, почему бабушка рискнула и доверилась ему. Она никогда не сомневалась в Крастане. Да и о Матильде он с Алеком знает больше, чем многие из ее родственников. Крастан для нее как дедушка, а Алек… ну, его она бы не назвала братом.

– Ты пришла за чем-то определенным? – спрашивает Крастан. – Или просто поздороваться?

Страх снова начинает вкрадываться в ее сердце.

– О, с начала сезона мама держит меня на коротком поводке. И мне требовался предлог, чтобы выбраться из дома. – Это не совсем ложь. Матильда касается медальона. – И я подумала, что мы могли бы приготовить что-нибудь вместе. Чего давно не делали.

Крастан грозит ей скрюченным пальцем.

– Только если ты будешь в точности следовать моим указаниям.

Она изображает оскорбленную невинность.

– А разве я когда-то поступала иначе?

Когда она огибает прилавок, Алек пытается поставить ей подножку.

– Не взорви лавку, – говорит он. – Я здесь живу.

Матильда останавливается.

– Кажется, это ты любишь, когда все горит.

Она на мгновение прижимается к нему бедром. И Алек напрягается. В последнее время это происходит от каждого ее прикосновения. Она полагает, так и должно быть. Он простой ученик алхимика, а она молодая леди из Великого Дома. К тому же Ночная птица. Все, что их может связывать, – это дружба. Но почему-то его отстраненность раздражает, поэтому Матильда наклоняется ближе и делает глоток его чая. На вкус феннет с румфруктом как… Алек.

– Веди себя хорошо, – поддразнивает она. – А то кто знает, что может оказаться в твоей чашке, когда ты отвернешься.

Алек не отвечает… замер, словно прекрасная статуя, выструганная из вододрева.

– Честно говоря, Алек, – отступив на шаг, продолжает она, – ты ведешь себя так, будто у меня ветряная оспа.

Сказав это, Матильда направляется к узкому коридору, куда ушел Крастан. Посетителям запрещено заходить сюда по многим причинам. И главная из них – это шкаф вдоль одной из стен с аккуратно расставленными книгами. Вдруг кто-то попытается достать «Полный перечень существ Древней Эвдеи», как это сейчас делает Крастан, и обнаружит, что за шкафом скрыта потайная дверь. Матильду охватывает трепет, когда она тянется к стеклянной дверной ручке. Она считает, что нет ничего прекраснее тайных комнат.

Секретная мастерская на первый взгляд ничем не отличается от той, что находится в передней части лавки. Полки заставлены баночками, флакончиками, блестящими чашами, маленькими колбами и горелками – всем, чем обычно пользуются в работе алхимики. Но стоит присмотреться – и замечаешь… магию.

Светящиеся порошки, дымящиеся зелья, мерцающие мази. Алхимическая магия обладает ароматом, похожим на жженый сахар. А вот магия Матильды ничем не пахнет.

В Эвдеанской республике встречается не так много растений и минералов, которые обладают магическими свойствами. В них заключена сила Неистощимого источника. Если их правильно обработать и смешать в нужных пропорциях, можно получить зелье, за которое люди готовы выложить немалые деньги. Даже если оно и уступает дарам Ночных птиц. Хорошие зелья трудно приготовить, ингредиенты для них дороги, а эффект не длится долго. Но все же Крастан – лучший алхимик в Симте. То, что он создает своими скрюченными руками, поразительно. Доставая пакетики и флакончики, он расставляет их вокруг горелки.

– Как проходит сезон? – спрашивает он. – Как порхают твои крылья?

Протянув руку к пучку сушеных трав, Матильда сжимает несколько стеблей.

– Я бы сказала… странно.

Он приподнимает кустистую бровь, но ничего не спрашивает. Потому что знает: он не может требовать от нее рассказать.

Крастан начинает разминать горсть гриммники. Тонкая кожица лопается, и кроваво-красный сок окрашивает его руки. Обычно алхимики надевают перчатки, но Крастан никогда этого не делает.

«Мои руки – доказательство моих достижений», – однажды сказал он. Но в Симте иметь подобные отметки опасно. Те, кого ловят с запрещенными зельями, получают выговор или штраф. В крайнем случае их могут передать в руки инквизиции. А те, кто изготавливает эти зелья… Здесь все намного серьезнее. К счастью, Крастана никогда не арестовывали. Благодаря его смекалке и Великим Домам он в безопасности.

Красный сок падает в медную чашу, темнея. Иногда Матильда жалеет, что не может никак повлиять на свою магию. Возможно, зелья Крастана и не обладают силой, что течет в ее крови, но он способен по-разному использовать то, что создал. В отличие от нее.

– Так ты задашь мне вопрос, Stella?

Матильда вздрагивает:

– Почему вы решили, что я хочу что-то спросить?

Он с пониманием смотрит на нее:

– Догадался.

Крастан не ошибается. Она действительно пришла сюда не только увидеться с ним и Алеком.

– У вас есть зелья, способные изменить воспоминания?

Крастан хмурится:

– Изменить или стереть?

Она ударяет засушенным стебельком – кажется, это кровоточащее сердце – о стойку.

– Без разницы.

Поставив миску на маленькую горелку, Крастан медленно помешивает сок деревянной ложкой.

– У меня есть зелья, способные обострить восприятие или улучшить память. Но изменять уже созданные воспоминания? Или стирать их? Это опасная затея.

– Но вы бы могли сделать такое зелье, если бы я попросила? – сглотнув, спрашивает Матильда.

На несколько минут повисает напряженная тишина.

– Это не в моей власти.

Ее охватывает разочарование. Она сомневается, что Тенни кому-то расскажет о Щегле. Но, учитывая обстоятельства, она бы чувствовала себя лучше, если бы смогла забрать у него свой секрет. Матильде не нравится, что у Тенни в кармане лежит эта монета, даже если он никогда ей не воспользуется.

Крастан говорит хмурясь:

– Я знаю этот взгляд.

– Какой взгляд?

– Который бывает у тебя, когда ты собираешься вляпаться в неприятности или уже вляпалась.

– О, пожалуйста. Я образец хорошего поведения, – не удерживается она от колкости.

Но он не улыбается. Повисшую тишину нарушает лишь шипение зелья в миске.

– Так ты расскажешь мне, чего хочешь добиться?

Внезапно ей кажется, что комната сжимается вокруг нее, как тугой корсет, который мама постоянно пытается на нее нацепить. Но ложь дается ей легко. Порой приходится надевать маску даже здесь.

– О, это всего лишь мимолетное увлечение.

Однако Крастан, похоже, ей не верит. Вокруг его желтого колпака клубится пар.

– Будь осторожнее, Stella. Сейчас в Симте напряженная обстановка. Все меняется.

– Что вы имеете в виду? – нахмурившись, спрашивает она.

– Смотрители проводят больше рейдов. А наказания за хранение или использование алхимических средств все суровее. Говорят, так власти пытаются разобраться с уличными бандами. Но наказывают не их. Недавно смотрители схватили двух девушек, которые продавали зачарованные цветы.

– Ох, хорошо. Они постоянно кого-то арестовывают.

Смотрители, следящие за соблюдением запрета на магию, могут доставить немало хлопот. Но ей редко приходилось сталкиваться с ними.

– Сейчас все намного серьезней, – настаивает Крастан. – Кажется, будто они ищут что-то. А может, кого-то.

Матильда вспоминает о фанатике. Рассказал ли он кому-то о Ночных птицах, прежде чем отправиться к ним? И не понтифик ли поручил смотрителям прочесать Симту, чтобы их поймать?

– Смотрители нас не найдут, – уверенно заявляет она. – К тому же закон не для таких девушек, как я.

– Ты так считаешь, потому что тебе никогда не представлялось случая испытать на себе его жало.

Матильда вздрагивает. Как долго Алек стоит в дверях?

– Лордов и леди из Великих Домов не вызывают на допросы, – скрестив руки на груди, продолжает Алек, – потому что они платят золотом за право делать то, что им заблагорассудится, и не бояться последствий.

Они уже спорили на эту тему.

– Я не в настроении выслушивать лекцию о привилегиях, Алек.

– Ты считаешь, что алхимические зелья используют лишь ради забавы на вечеринках. Но входящие в их состав ингредиенты применяются не только для этого. Их добавляют в лекарства, которые нужны людям. Законы и банды делают все возможное, чтобы поставки оставались нерегулярными и дорогими. Как думаешь, смог бы я купить феннет, не будь у меня честного местного поставщика?

– Не я устанавливаю правила, – огрызается Матильда.

– Но ты не можешь игнорировать их, – говорит Крастан. – Думаю, ты забываешь, как много людей в этом городе боится магии. Церковь хорошо усвоила уроки прошлого. Так что не только смотрители прочесывают улицы в поисках нарушителей. Становится все труднее прятаться… всем нам.

В его словах сквозит страх.

– Дома защитят нас.

Алек качает головой:

– Из нас только ты защищенная птичка.

– Алеканд. – Голос Крастана звучит необычно резко. – Не стоит пренебрегать травами. Они это почувствуют.

Алек скрывается за дверью, но его слова пробили еще одну трещину в ее броне, усилив страх.

Матильда молча наблюдает, как Крастан медленно отмеряет порошок. Возможно, так же тщательно он взвешивает слова.

– Знаешь, в прошлом девушки, отмеченные Источником, были не просто сосудами магии, – наконец говорит он. – Они умели использовать ее. А самые могущественные повлияли на становление Эвдеанской республики. Говорят, те, кого называли Огненными птицами, умели раздвигать моря и перемещать горы.

Зная, как он любит неожиданно менять тему разговора, Матильда улыбается.

– Если верить легендам, они умели летать. Хотелось бы посмотреть на это.

Шелдар, флэтерины, уэлы. В каждом уголке Эвдеанской республики по-своему называли девушек, обладающих самой сильной магией. Но Матильде больше всего нравились Огненные птицы. С древнеэвдеанского fyre переводится не только как «огонь», но и «дикий». Дикие птицы. Яростные и свободные. Не связанные обещаниями. В какой-то момент каждая Ночная птица представляет себя такой. Но мечтать о подобном – все равно что бросать монетки в канал, чтобы загадать желание: бессмысленное расточительство.

– В последнее время я часто думаю, исчезла ли древняя магия, – продолжает Крастан, – или лишь уснула. И однажды вернется.

Матильда вздыхает:

– Вы же знаете, что я не могу управлять своей магией.

– Пока нет, Stella. Пока нет.

Вновь в его словах ей слышится скрытый смысл.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

К ее удивлению, Крастан оборачивает испачканную соком ладонь платком и прижимает к ее щеке.

– Лишь надеюсь, что ты придешь ко мне, если вдруг почувствуешь изменения в себе, Stella. Знай, что даже в самый сильный шторм мы будем твоим безопасным портом.

Однако Матильду не покидает чувство, что он что-то скрывает от нее.

Спустя некоторое время она возвращается в лавку и, не говоря ни слова, проходит мимо Алека. Кажется, он еще не готов с ней разговаривать.

– Тебя не беспокоит, что все твои клиенты из самых привилегированных семей Симты? Они уже богаты и станут только богаче.

Матильда поворачивается к нему:

– А ты бы хотел, чтобы я стояла на углу и целовала любого, кто захочет?

Алек подается вперед:

– Я бы хотел, чтобы ты выглянула из-за стены своего сада и увидела, что за ней происходит.

Его взгляд пронзает, Алек словно видит ее насквозь. К своему ужасу, Матильда чувствует, как глаза начинает жечь от слез.

– Ты думаешь, я лишь ем пирожные и хожу на вечеринки, – говорит она. – Но хочешь верь, хочешь нет, и у меня есть проблемы.

Когда она начинает отворачиваться, Алек останавливает ее. Его рука мозолистая, но осторожная – рука алхимика. Она чувствует, как бьется его пульс под тонкой кожей.

– Тильда, постой.

Ее сердце сбивается с ритма, когда она слышит это ласковое обращение, но Матильда не собирается уступать. Она с подчеркнутой иронией спрашивает:

– Ты все-таки решил взглянуть на то, что под моим платьем?

– Я просто… – Он проводит большим пальцем по ее коже, но так быстро, что Матильда думает, не показалось ли ей. – Я не хотел тебя расстраивать.

Его щеки горят от румянца. Проклятие, почему от этого он выглядит еще привлекательнее?

– Я не расстроена, – отвечает она, – а… раздосадована. Это другое.

Алек отпускает ее руку.

– Хочу дать тебе кое-что. – Он достает из кармана пузырек. – Это от… женских болей, про которые ты говорила, – произносит он так громко, чтобы его мог услышать Крастан. – Только не забудь перед использованием прочитать инструкцию.

Перевернув бутылек, Матильда читает приклеенную к донышку записку:

«ПЛАЩ ТЬМЫ. Для применения брось бутылку под ноги, чтобы она разбилась. Тебя окутает густая, черная, как чернила, дымка. (Но будь осторожна: она щиплет глаза сильнее речного киселя.) Это на случай, если тебе захочется сбежать из золотой клетки. ~ А»

Едва она открывает рот, Алек прижимает палец к губам, прося ничего не спрашивать.

Матильда знает, что он иногда делает зелья втайне от Крастана. Прошлым летом она использовала его экспериментальный порошок, от которого кожа Самсона приобрела пугающе зеленый оттенок. Но это зелье серьезней – можно сказать, это почти оружие. Оно может стать популярным у не самых честных жителей Симты и привести к виселице, если тебя поймают с ним.

Ей не стоит рисковать и держать у себя это зелье, но она все же прячет бутылек в потайной карман сумки.

– Алеканд Падано, никогда не думала, что у тебя хватит духу на подобное.

На его лице расцветает улыбка.

– Только не совершай ничего опрометчивого до нашей следующей встречи.

Колокольчик звенит, когда она покидает лавку. Эстер-стрит выглядит как обычно, но Матильду не покидает ощущение, будто что-то изменилось. Крастан считает, что ей следует быть осторожнее. Алек дал ей зелье, способное защитить в минуту опасности. Это заставляет нервничать, а ведь они даже не знают о том, что произошло с Ночными птицами две ночи назад. Она надеялась, что небольшая прогулка поможет ей успокоиться, но сейчас чувствует себя тревожнее, чем раньше.

Задержания в городе, предупреждение Деннана – а теперь и Крастана, – клиент Сейер, друг Эйсы, секрет бабушки и Леты. Все это кусочки головоломки, которая пока не складывается. Не хватает многих деталей.

Потянувшись к сумочке, Матильда сжимает карточку, которую дал ей Деннан. Она незащищенная птичка, что бы там ни говорил Алек. Возможно, ей стоит поискать ответы на некоторые вопросы.

В закоулках Грифона за «Трилл» заверни,

Там ночью веселье льется рекой.

Поверь, нас сложно найти,

Но слово-пароль проложит путь твой,

Ой-ой-ой.

Веселая музыка, сияние зелий,

Они просятся в руку, чтоб их выпить скорей.

Придется отдать несколько ожерелий,

Чтоб в мир этот яркий окунуться быстрей,

Ей-ей-ей.

– «Место, где веселье не иссякает»

Симтанская песня

Глава 5
Тьма и сияние

Сейер поправляет плоскую шапочку, пока лодка скользит по воде. Она рада, что у нее короткие волосы и их не нужно закреплять шпильками, а еще что ей удалось найти в шкафу Леты рабочую одежду, которую та, похоже, когда-то носила.

Сейер не хочется сегодня выглядеть как девушка из Великого Дома.

Последние два дня, прошедших с той ночи, Лета душила ее опекой. Сейер не разрешалось выходить на улицу одной даже днем. И, конечно, ночью. Но она пересекла каналы не для того, чтобы с ней нянчились и заставляли сидеть сложа руки, пока другие позаботятся о ее безопасности. Если хочешь чего-то добиться, нужно делать все самому.

Лодочник молча ведет лодку через Углы. Отражение луны в воде легко покачивается в такт приливу. Обычная летняя ночь в Симте: жарко, ни дуновения ветерка, воздух такой густой, что его можно пить, пахнет солью и челюстными водорослями, которые облепляют стены каналов. Последний раз она плыла в такой лодке несколько месяцев назад, после смерти матери. И с тех пор не появлялась в квартале Грифона.

Сейер оглядывается через плечо. Иногда она стояла на границе Грифона и смотрела на квартал Пегаса, думая, на что похожа жизнь на другом, казавшемся недосягаемым берегу. И вот она наконец увидела богатые, пышные сады с фонарями, в которых горят пламеницы и где гуляют девушки, подобные Матильде. Когда растешь в тени таких садов, легко поверить, что жизнь справедлива и шансы у всех равны.

Когда лодка причаливает к пирсу в квартале Грифона, Сейер выбирается на берег. Здесь пахнет так, как она помнит: хлебом, краской и засохшей кровью. В Виселичной линии пусто, но атмосфера такая же гнетущая – тут расположены виселицы, предупреждающие, что может ждать нарушителя закона, особенно нелегальных торговцев магией. Хотя самые злостные из них не беспокоятся об этом. Сейер медленно идет по проспекту Грифона в глубь квартала. Здесь нет фонарей с пламеницами, поэтому тени кажутся глубже. Выстроившиеся в ряд дома выкрашены в яркие цвета, но чем дальше идешь, тем здания становятся меньше и мрачнее. По некоторым фасадам расползаются трещины, которые жильцы стараются заделать пастой из травы и грязи. Между окнами протянуты веревки для сушки белья, в темноте они кажутся зависшими в воздухе призраками. Сейер замечает растрепанных мальчишек, топчущихся под лестницей. Она угощала таких детей вчерашними кексами, пока хозяин «Двух светляков» не видел. Интересно, подкармливает ли их кто-то сейчас?

А вот и ответ. Церковный отец протягивает им несколько горячих булочек и уговаривает выйти из-под лестницы. Он попытается заманить их в приют или школу, которыми руководит. Сейер знает, что церковь делает много хорошего для бедняков, но там жителям Симты также твердят, что магия развращает душу и ввергает в грех. Церковь уверяет, что надо бояться девушек, владеющих – или, скорее, владевших – магией.

В голове всплывают слова фанатика: «Те, что отравят мир, если мы им позволим».

Она отбрасывает тревожные мысли, отказываясь думать сейчас об этом. Пока Сейер идет к «Трилл», освещение меняется. В этом районе Грифона разноцветные фонари свисают с балконов и раскачиваются над каждой дверью. Здесь не спят допоздна. Кто-то – из-за работы, а кто-то – по собственному желанию. Свернув в переулок Байярд, она останавливается на углу у Павильона ученых. Из распахнутых дверей «Двух светляков» тянется манящий аромат кофе и сдобы. У входа играет уличный оркестр, а под мерцающими фонарями пьяные студенты флиртуют с официантками.

Орущие коты, как же Сейер скучала по этому месту.

Матильда посмеялась бы, ведь по сравнению с заведениями квартала Пегаса кофейня грязная и простая. Но жителей Грифона никогда не интересовало, что о них думают.

Сейер огибает Павильон, стараясь держаться в тени, чтобы никто в «Двух светляках» ее не узнал. Хотя, учитывая ее одежду, это вряд ли случится. Люди видят лишь то, что хотят видеть. Не поднимая глаз, Сейер проходит мимо окна, за которым когда-то находилась спальня ее мамы. Сейчас за ним пусто и темно, и от этого что-то сжимается у нее в груди.

Дождавшись, пока оркестр доиграет мелодию до конца, а посетители начнут хлопать музыкантам, Сейер незаметно щиплет за руку трубача, который стоит в заднем ряду. Рэнкин оборачивается, и на его лице, частично скрытом изъеденной молью кепкой, расплывается широкая улыбка, обнажая щель между передними зубами.

– Сейер?

– Тише. Не раскрывай меня.

Она тянет его за угол кофейни, пока музыканты не начали протестовать.

Рэнкин подрос с их последней встречи, и теперь ему не приходится задирать голову, разговаривая с ней.

– Куда ты пропала, Сей? Я тебя искал.

Она сглатывает комок в горле:

– Я живу с друзьями в квартале Пегаса.

Он корчит гримасу:

– Стала настоящей леди.

Нет, конечно.

– Чуть-чуть.

– Теперь ты слишком шикарная для таких, как мы.

Сейер вытирает пятно сажи с его щеки:

– Ни за что.

Рэнкин вешает трубу за спину. Ему тринадцать, но он выглядит старше. На улицах Грифона дети быстро взрослеют.

– Так что ты здесь делаешь?

– Мне нужно поговорить с Фен. – Сейер так нервничает, что ладони вспотели. – Она в клубе?

Рэнкин касается цветка на лацкане своего оранжевого жилета с золотыми лентами.

– Нет. В «Тронной комнате».

Сейер знает, где это, но никогда там не была. Это место, где собираются банды. От одной мысли об этом у нее все сжимается внутри.

– Ты знаешь пароль на сегодня? – спрашивает она.

– Да, но не скажу тебе.

– Почему?

Он поправляет жилет:

– Потому что в последнее время в районе Зеленых фонарей слишком опасно. Фен не хотела бы, чтобы ты появилась там одна.

– Но с кем мне идти, с тобой? – Она слегка постукивает его по кепке. – Не уверена, что ты достанешь до смотрового глазка.

Рэнкин хмурится:

– Следи за языком, подруга.

Они вдвоем шагают по узким улочкам, освещенным зелеными фонарями. Музыка Грифона здесь громче: джаз льется с увитых лозами балконов, а разносчики предлагают прохожим стаканчики с цитрином и заманивают в клубы. Благодаря подпольным барам район Зеленых фонарей считается в Симте неофициальным центром вечеринок, по крайней мере, для определенных клиентов. Но не стоит очаровываться. Это территория куликов, прозванных так за то, что эти банды перевозят запрещенные зелья, в город и из него, держась линии прилива.

Рэнкин с Сейер проходят мимо девушки, которая остановилась в тени. Она быстро передает несколько монет парню в жилетке и плоской кепке. От нее пахнет жженым сахаром, как от любого, кто употребляет много зелий. Кулик протягивает ей изящную бутылочку. Сейер готова поспорить, что там Русалочья пыль – алхимический порошок, обостряющий чувства. Стоит лишь надеяться, что он приличного качества. Любая магия вызывает привыкание. Но к Пыли пристраститься особенно легко, потому что в нее добавляют дешевые компоненты. Смотрители легко вычисляют плохой товар, но люди – нет, поэтому могут отравиться или ослепнуть.

– Так почему ты уехала? – нарушает молчание Рэнкин.

– Подруга мамы предложила мне комнату, – натянуто улыбаясь, отвечает Сейер. – А мне нужно было где-то жить.

– Ты могла бы переехать к нам. Звезды бы о тебе позаботились.

Сейер это прекрасно знает. Фен с Темными Звездами с радостью бы приняли ее в свои ряды. Но мама перевернулась бы в вечном сне, узнав, что ее дочь стала куликом.

– Мне нужна была работа. Деньги не сыплются с неба.

– Sain minth tu gansen, – бросив на нее осуждающий взгляд, говорит он.

Это клятва Темных Звезд: «Как тени, держимся вместе». Сейер виновато отводит глаза.

– С тех пор как ты ушла, Фен на всех срывается. Она скучает по тебе. Конечно, она в этом не признается, но я знаю.

Сейер с трудом сглатывает. Она страшно хочет увидеть Фен, но боится встречи. Кто знает, как все пройдет, ведь Сейер бросила их и уехала из Грифона. Сердится ли на нее Фен? Будет ли рада видеть?

Сейер нервно одергивает жилет. Не время для эмоций. Сегодня вечером ей, как никогда, требуется ясный ум.

Добравшись до поворота в проулок, они с Рэнкином останавливаются. Перед ними ржавая, невзрачная дверь, и ничто не указывает на то, что за ней «Тронная комната». Рэнкин стучит: три раза – быстро и два – медленно. Открывается маленькое окошко, и их пронзает недружелюбный взгляд.

– Пароль?

– Кобылка Мэй, – отвечает Рэнкин.

Дверь распахивается, и за ней оказывается мужчина. У него не хватает нескольких зубов, а его жилет почти лопается по швам.

– Что ты тут забыл, Рэнкин?

Мальчик выпячивает грудь.

– У нас дело к Лисе.

Похоже, это не сильно впечатляет привратника. На мгновение Сейер пронзает страх, что их не пропустят.

– Ладно, – наконец говорит мужчина и машет толстой рукой. – Выкладывайте оружие.

Рэнкин будто из воздуха достает три ножа, причем один длиной в половину его ноги. А затем появляются несколько бутыльков, вид которых немного пугает Сейер.

Охранник переводит взгляд на Сейер и слегка прищуривается.

– Не спешишь, подруга?

– У меня ничего нет, – пожав плечами, отвечает она.

Он качает головой. Сейер, вздохнув, вытаскивает нож для писем с ручкой в виде лебедя. Лета забрала ее нож, но Сейер не хотелось идти сюда с пустыми руками.

– Что ты собиралась с ним делать? – спрашивает он, зажав лезвие между толстыми пальцами. – Ковыряться в зубах?

Рэнкин заливается смехом. И Сейер пихает его локтем.

– У него острый конец, почему бы и нет?

Продолжая посмеиваться, привратник пропускает их и запирает дверь. Рэнкин устремляется вверх по темной узкой лестнице, которую освещает только фонарь из зеленого стекла. Сейер с трудом удается что-то разглядеть, но она замечает над головой табличку:

– ПРАВИЛА ДОМА —

НИКАКИХ ЗЕЛИЙ С УЛИЦЫ

НИКАКОГО ОРУЖИЯ

НИКАКИХ ДРАК

Звуки джаза прокладывают им дорогу вперед. Мерцающий занавес раздвигается, и они с Рэнкином оказываются внутри.

Первый взгляд на «Тронную комнату» заставляет вспомнить званый вечер у Леты. Высокие потолки, яркие цвета, зеркала. Но здесь нет масок и манерности, никто не пытается казаться кем-то, прямо заявляя о своей дикости. Джаз опаляет тело. В воздухе витает сладко-жженый аромат магии.

Свисающие с потолка люстры заколдованы так, что светятся без свечей, окрашивая собравшихся золотым. В зале множество банд, которые можно определить по цветкам, приколотым к жилеткам. Голубая речная колючка обозначает Кракена. Темно-красная гортензия – Резаков. Пурпурная кровохлебка – Глубокое Море. Здесь банды могут общаться, никаких дел, только удовольствие. Этим местом заправляют все они, отсюда и название.

Сейер не ожидала, что в зале окажется так много девушек. Большинство куликов держатся от них подальше. Девушки собираются вместе на танцполе, исполняя скандальный танец.

Зал пропитан магией. Искусно сшитые платья мерцают и изменяют узоры от каждого движения бедер. Кто-то выпил «Волчий оскал», и теперь его зубы превратились в клыки. Кому-то больше нравятся когти вместо ногтей, поэтому он попробовал «Острый коготь». У многих волосы сияют разными цветами из-за бальзама «Четыре сезона». Певица на сцене явно выпила алхимическое зелье, поэтому ее голос струится, словно дым. В баре смешивают алхимические коктейли. Темно-зеленую «Гадюку», которая ненадолго раздваивает кончик языка, и пенистое «Проклятие часовщика», из-за которого кажется, что время замедлилось. Сидящая в углу девушка-кулик, похоже, хлебнула «Прекрасной девы», потому что ее кожа светится. Парню, который ласкает ее языком, это, кажется, нравится.

Здесь столько запрещенных веществ, что на них можно было бы заработать состояние. Кулики управляют большей частью подпольного рынка алхимических средств. А незаконная магия – их основной товар. Церковь и смотрители Симты многое бы отдали, чтобы попасть сюда и вздернуть на виселице большинство присутствующих. Но никто в Грифоне не сдаст это место. Кулики управляют этим кварталом наравне с Советом… а возможно, их влияние здесь даже сильнее.

Главари куликов не без причины называют себя лордами.

Сквозь толпу Сейер замечает за угловым столиком Фен.

На первый взгляд Фен ничем не отличается от других куликов – высокомерных, безжалостных и голодных, – но не для Сейер. Она скользит взглядом по резким скулам и коротким, вьющимся, словно языки пламени, волосам. Их теплый каштановый цвет напоминает подгоревшую карамель в «Двух светляках». Но ничего в Фен не говорит о мягкости. Да и статус единственной в Симте женщины – главаря банды требует быть жесткой.

Когда им было по четырнадцать, Сейер наткнулась на истекающую кровью девчушку у задней двери «Двух светляков». По повязке на ее глазу Сейер поняла, что перед ней Фенлин Брай – Хитрая Лиса. Тогда она еще не собрала Темных Звезд, но уже завоевала репутацию кулика с быстрой реакцией, отличной смекалкой и умением взламывать сейфы, которые никому не поддались. Обычно, зайдя в кофейню, кулики начинали разбрасываться приказами, но эта девушка с улыбкой сказала: «Я слышала, ты угощаешь мальчишек? Я бы не отказалась от парочки пирожных и швов».

Сейер рассмеялась. С тех пор они стали друзьями. Лучшими друзьями. И все еще?

– Фен! Я нашел ее! – восклицает Рэнкин, когда они подходят к столу. – Ты должна мне десять медяков.

– Ты выполнил обещание, – говорит Фен. – А я выполню свое.

Фен откидывается на спинку стула, она кажется расслабленной, но в то же время опасной. Зеленая бархатная повязка на глазу не смягчает ее пронзающего взгляда. «Ты когда-нибудь покажешь мне, что под ней?» – дразнила ее Сейер во время спарринга.

«Покажу когда-нибудь», – с улыбкой отвечала Фен. Они все равно были друзьями. На Сейер накатывают воспоминания о вечере, когда умерла мама.

«Я осталась одна», – выдавила Сейер.

«Неправда», – отозвалась Фен и крепко обняла ее.

– Ну… – откашлявшись, начинает Олса, правая рука Фен. – Мы с коротышкой пойдем выпьем.

Фен переводит на нее пристальный взгляд:

– Не вздумай давать Рэнкину коктейли. Не стоит тормозить его рост.

– Однажды я стану таким высоким, что смогу расплющить тебя, – ярится Рэнкин.

Хотя вряд ли он это сделает. Он боготворит Фен… как и все в ее банде. Она неслучайно выбрала такое название для своей команды. Темная звезда – это разновидность морских звезд, обитающая в районе Симты, непритязательное, но живучее создание, которое цепляется за скалы так крепко, что даже самый сильный шторм не может ее оторвать. Темные Звезды стали такой скалой для ребят, которых другие банды не замечали или считали недостойными. Фен умеет видеть в людях скрытые таланты. И недостатки.

Когда Сейер опускается на стул, Фен обводит ее оценивающим взглядом. А Сейер старается не смотреть в ответ. Из-под стоячего воротника рубашки Фен выглядывают шрамы, намного светлее знака Темных Звезд на ее жилете. Она не носит желтой наперстянки, которую прикрепляют к одежде уличные музыканты, показывая, что у них можно купить зелье. Она не связывается с алхимией. Сейер не помнит, чтобы та хоть раз принимала зелье.

– Тиг, – наконец говорит Фен. Это прозвище, сокращение от «тигрен» – названия дикого кота из Дальнеземья. Стоит Сейер его услышать, как натянутся струна у нее внутри ослабляется. – Отличные шмотки. Тебе идут брюки.

– Как и тебе, – не сдержав улыбки, отвечает Сейер.

Фен лениво жует мастик. Это вещество добывают из растения, и оно способно нейтрализовать любое алхимическое средство, которое кто-то рискнет подлить Фен. Она всегда подозрительно относилась к магии, хотя Сейер и не знает почему. Возможно, это как-то связано с тем, что ее вырастил отец церкви, хотя Фен и невысокого мнения о нем.

– Думаю, твои друзья из Пегаса предпочли бы увидеть тебя в платье, – говорит Фен. – Леди Лете Тангрил точно не понравился бы твой наряд.