Хранитель Ардена

Глава 7

Октябрь, 1135 г. со дня Разделения

Тристану казалось, что даже на поле боя солдаты не испытывали столько волнения и страха, сколько пережил он, в течение нескольких часов слушая беспрестанные крики и плач Джоанны. Весть о кончине Рэндалла отошла на второй план. Его ничто больше не волновало, кроме страданий любимой.

Слуги притащили в коридор два кресла, чтобы они с Уиллом могли сесть, но оба продолжали мерить шагами расстояние от двери Анны до лестницы.

Когда из комнаты донесся очередной душераздирающий крик, Уилл всхлипнул и, прислонившись лбом к стене, начал бить по ней кулаком.

– Чего ты здесь сопли распускаешь? – раздраженно рявкнул Тристан. – Иди к ней и будь рядом!

– Не положено ведь… По обычаям, мужчине нельзя присутствовать при родах жены…

Желание избить младшего брата с каждым проведенном в замке часом становилось все сильнее. Тристан поднялся с места и схватил Уилла за шкирку, потащив его к двери.

– Плевать бы я хотел на обычаи, если бы моя жена мучилась из-за родов. Ты нужен ей там. И не смей ныть при ней! – Тристан распахнул дверь и насильно затолкал в покои Уилла.

Он хотел увидеть Анну хотя бы на секунду, но ему помешала ширма, загораживающая кровать. Тристан закрыл дверь и устало привалился к стене. Выпитое вино и бурная ночь без сна давали о себе знать, и он с трудом терпел ужасную головную боль и тошноту. Крики Анны становились все громче и болезненнее, и ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем комнату огласил детский плач.

«Все закончилось, – с облегчением подумал Тристан. – Ее мучения закончились».

Спустя несколько минут из покоев вышел взъерошенный Уилл. Его лицо было бледнее полотна, а взгляд такой напуганный, будто на его глазах только что расчленили живого человека.

– Как леди Джоанна? – нетерпеливо спросил Тристан.

– Там… так много крови… и запах, и ребенок… – Уилл нес какую-то несвязную чушь, и Тристан тихо выругался.

«Много крови – это ведь нормально при родах?» – мысленно задался он вопросом, когда из покоев вышла повитуха с белым свертком в руках.

– Поздравляю с рождением наследника, Ваше Высочество! – тихо сказала она, и Уилл неумело взял его на руки.

Тристан только сейчас осознал, что даже не поинтересовался у брата, кто родился.

Значит, мальчик.

– Как себя чувствует леди Джоанна? – спросил он повитуху таким равнодушным тоном, словно вел беседу о погоде.

Женщина бросила на него напряженный взгляд. Ее передник был весь в крови, как будто она не роды принимала, а резала скот, и у Тристана появилось нехорошее предчувствие.

– Она хочет поговорить с вами наедине, Ваше Высочество.

– Со мной? – удивленно переспросил Тристан, чувствуя на себе взгляд Уилла.

– Да, с Вами, принц Тристан.

Тристан с колотящимся от волнения сердцем переступил через порог комнаты, и в нос ударил едкий запах пота и крови. Каждый шаг отдавался в груди свинцовой тяжестью. Когда он обошел ширму, его горло сдавил спазм.

Анна лежала на постели, укрытая чистым одеялом. Ее живот стал непривычно плоским, а ее лицо… Она выглядела как восковая кукла с зеленовато-желтой кожей и почти белыми губами, искусанными в кровь.

– Анна, – с болью прошептал он.

– Тристан… – Ее голос был слабее шелеста листвы.

Он на негнущихся ногах подошел к ней и отодвинул одеяло, чтобы сесть на кровать. Но то, что открылось его взору, повергло Тристана в ужас.

Вся простыня была испачкана кровью.

У него ушло несколько секунд, чтобы совладать с эмоциями и не показывать Анне страха за нее. Он осторожно присел на край кровати, стараясь не потревожить ее.

– Как ты себя чувствуешь? Без огромного живота ты выглядишь гораздо лучше, – сказал он в привычной язвительной манере, давясь собственным слезами.

– Чувствую… облегчение… – с трудом проговорила Анна.

– Я рад, что все закончилось. Ты родила настоящего воина, повитуха вынесла Уиллу такой огромный сверток. Я подумал, что там теленок, а не человеческий младенец.

Тристан сжал ледяную ладонь Анны, и она едва ощутимо стиснула его руку в ответ. Ему хотелось рыдать от осознания происходящего, но он отказывался в это верить. Чувствовал, как отчаяние и обреченность заполняют все пространство комнаты, лишая его кислорода.

– Ты был прав тогда…

– Насчет чего?

– Помнишь, ты говорил… – Анна тяжело сглотнула и закрыла глаза. Ее веки были воспаленными и красными. – Говорил, что я забуду про все муки, когда рожу ребенка и обязательно его полюблю. Так и случилось.

– Ну вот видишь, а ты переживала, что будешь ужасной матерью.

Ее губы тронула еле заметная улыбка.

– Он такой хорошенький.

Тристан отвернулся к окну, чтобы собрать остатки воли и самообладания и не расклеиться перед Анной.

– Это все потому, что он похож на тебя, – без тени стыда соврал Тристан. – Будь он похож на моего братца, был бы отвратительным, вечно плачущим, капризным младенцем.

Она усмехнулась. Вернее, еле слышно вздохнула, приподняв уголок губ.

– Ты его видел?

– Да, – снова соврал Тристан. – Твой сын очарователен.

Анна пристально посмотрела на него, и Тристану на мгновение показалось, что на него смотрит Рэндалл. Воспоминание о сводном брате отозвалось болью в груди.

– Позаботься о них, Тристан…

– Что?..

– Позаботься о них… о Уилле и маленьком Рэндалле. Уилл… он не справится с горем в одиночку, прошу, будь рядом.

Тристан упрямо покачал головой, сильнее сжимая ее руку.

– Анна, что ты такое говоришь?

По ее щекам покатились слезы, и она судорожно всхлипнула.

Тристан придвинулся ближе и прижался губами к ее щеке, стирая соленую влагу.

– Анна, крепись, ты обязательно пойдешь на поправку, вот увидишь.

Она покачала головой. Ее кожа была холодной и липкой от пота, но Тристан продолжал покрывать ее щеки и лоб нежными поцелуями, пытаясь насытиться приятным теплом, которое покидало ее тело с каждой секундой.

– Ты обещаешь мне, Тристан? – спросила Анна еще тише.

Он немного отстранился и обхватил ее лицо ладонями.

– Анна, пожалуйста, не надо.

– Обещай…

Тристан с трудом проглотил слезы и тихо ответил:

– Обещаю.

– Помнишь ту ночь в саду перед свадьбой?

– Помню. – У Тристана даже не хватало сил строить длинные предложения, а горло жгло от подступивших слез.

– Я просила тебя не прятать от людей красоту своей души… Обещай мне, что найдешь в себе силы справиться. Ты сможешь, ты сильный.

Тристан покачал головой, прикусив щеку. Ни черта он не сильный. Он готов был сейчас разрыдаться как малое дитя.

– Умоляю, обещай!

Еще больше слез покатилось из ее глаз.

– Хорошо, обещаю.

Анна с облегчением вздохнула и прикрыла глаза. На короткий миг Тристану показалось, что ей стало лучше, но потом она приподняла трясущуюся как при лихорадке руку, и он понял, что это была лишь его иллюзия. Она потянула за цепочку на шее и выудила из-под сорочки медальон. Тот самый медальон с выгравированными на нем ландышами, который он подарил ей на свадьбу.

– Пусть это останется у тебя в память обо мне. – Анна вложила медальон в его руку.

– Надеюсь, там не портрет Уилла? – спросил он, выдавив из себя ухмылку.

Она тоже слегка улыбнулась.

– Нет, посмотри.

Тристан открыл медальон и судорожно всхлипнул.

Засушенный бутон ландыша. Негласный символ их запретной любви.

Эта была последняя капля.

Он снова наклонился к Анне и прикоснулся к ее губам в трепетном, едва чувственном поцелуе.

– Я люблю тебя, Джоанна.

– И я тебя люблю, – ответила она дрожащим от слез голосом. – Береги себя.

Тристан больше не мог сдерживаться, и одинокая слеза спустилась по его щеке.

– Не оставляй меня, Анна, умоляю.

– Так надо… – Она коснулась нежными пальцами его волос. – Позови Уилла, я должна попрощаться.

Тристану казалось, что над его головой был занесен меч и уже совсем скоро холодная сталь обрушится на шею. Он поцеловал Анну еще раз и, не оборачиваясь, направился к выходу. Перед дверью он вытер слезы и поправил растрепавшиеся волосы.

В коридоре толпились слуги и несколько советников Уилла. Сам Уилл сидел в кресле и неловко баюкал в руках младенца.

Даже не взглянув на отвратительно белый сверток, Тристан обратился к брату:

– Уилл, тебя ждет Анна.

Уилл встрепенулся и взглядом попросил служанку забрать ребенка.

– Как она? Зачем она тебя звала? – сыпал он вопросами, поднимаясь с кресла.

– Иди же! – прикрикнул Тристан и устало рухнул в освободившееся кресло.

Он неподвижно просидел около пятнадцати минут, сжимая в руках медальон, прежде чем услышал оглушительный вопль, будто кто-то подстрелил дикого зверя. Осознание затопило его беспросветной тьмой и горем. Ему хотелось сбежать, спрыгнуть с крыши или утопиться в море – что угодно, лишь бы не слышать этот вопль и не чувствовать зияющую дыру в сердце, которая образовалась с уходом Анны.

Его светлая, любимая Анна…

Он хотел отправиться за ней на тот свет, но не мог. Он обещал.

Тристан открыл глаза.

Лорды-советники о чем-то перешептывались, стоя у окна, понурив головы, а служанки тихо шмыгали носами и утирали глаза платками. Кэрол, личная служанка Анны, куда-то ушла вместе с ребенком.

Тристан поднялся с кресла и твердой походкой двинулся в комнату.

Уилл продолжал истошно кричать, стоя на коленях перед кроватью Анны и сжимая ее руку.

В первую секунду Тристану хотелось наорать на брата, сказать, чтобы не сжимал хрупкое запястье так сильно, ведь Анне будет больно. Но потом он понял, что она больше не чувствует боли.

Она ушла.

Тристан подошел к кровати и заставил себя посмотреть на Анну. Она лежала, чуть склонив голову набок и положив свободную руку на плоский живот поверх одеяла. Ее неподвижные глаза были устремлены сквозь окно на синеву неба. Ему казалось, что она вот-вот моргнет, повернется к нему, одарив ласковой, теплой как весеннее солнце улыбкой, и скажет, что с ней все хорошо. Но Анна продолжала смотреть в небо, а ее взгляд становился все более пустым и холодным, будто последние крупицы ее светлой души покидали бренное тело.

Слегка подрагивающей рукой Тристан закрыл ее глаза, после чего подошел к рыдающему Уиллу и опустился перед ним на корточки. Он аккуратно высвободил хладеющую руку Анны и прижал его голову к своему плечу, крепко обняв.

– Крепись, брат, ты должен быть сильным ради нее и вашего сына.

Глава 8

Октябрь, 1135 г. со дня Разделения

Следующие три дня пролетели для Авроры словно в тумане.

Она почти не помнила тот день, когда получила известия. Тина потом рассказала, что она исцарапала лицо Томасу, дралась со служанками, которые пытались ее утихомирить, пока не пришел Закария и не усыпил ее иглой. Когда пришла в себя, ее опоили дурманящим снадобьем, и она проспала до следующего утра.

На второй день Аврора плакала. Без остановки, до хрипоты в горле, до жжения в глазах и жуткой головной боли. Она ничего не ела и не пила, не ходила к Райнеру и просто желала умереть. У нее даже проскальзывала мысль выпрыгнуть из окна.

«Связанные ритуалом единения души находят друг друга даже после смерти», – вспомнила она слова жены Нила.

Всего несколько секунд боли, и она бы снова увидела любимые серые глаза.

Но совершить задуманное ей не удавалось, потому что Закария не покидал ее покоев. За все то время, что она давилась рыданиями, он не проронил ни слова и ни разу не отвел от нее мрачного, сосредоточенного взгляда.

На третий день к ней пришла Тина и сказала, что Райнер полдня плакал от голода, но отказывался брать грудь кормилицы. Тогда к Авроре вернулась крупица здравомыслия и уничтожающее чувство вины. Убиваясь собственным горем, она совсем забыла про сына. А ведь обещала Рэндаллу заботиться о нем.

Остаток дня она провела с сыном. Прикосновение пухлых ручек и молочный запах темноволосой макушки приносили Авроре толику утешения. Она ворковала над малышом, обнимала, ласкала его и тихо плакала от ощущения зияющей пустоты в сердце.

Сегодняшним утром она получила весть о смерти Анны.

Томас принес ей записку, что вечером в Вайтхолл прибудут Уилл и Тристан с телом Анны – она хотела, чтобы ее похоронили на фамильном кладбище Корвинов.

Аврора даже не заплакала. Но не потому, что не скорбела по Анне. Эта новость окончательно добила ее, сломала в ней что-то важное.

– Нужно подготовиться к похоронам, – охрипшим голосом сказала Аврора Алистеру Грею, когда он пришел к ней.

Они сидели в кабинете Рэндалла, и Аврора не отрывала взгляда от чашки чая. Она боялась даже поднимать глаза, потому что все здесь напоминало ей о Рэндалле. Каждый уголок был пропитан воспоминаниями о том, как им хорошо было вместе.

– Подготовка началась в день получения скорбной вести, Ваша Светлость. Мы отправили гонцов в Фортис. К завтрашнему дню в замок прибудут король Алан с женой и сыновьями.

– Хорошо. – Аврора усилием воли заставила себя сделать глоток чая. Тина сказала ей, что если она продолжит голодать, то у нее пропадет молоко. – Надо подобрать платье для Анны. Она любит персиковый цвет.

– И платье, и гробы уже готовы. – Алистер говорил ровным спокойным тоном, но по залегшим под глазами теням было видно, как он устал за последние дни. Рэндалл и Анна росли на его глазах, поэтому их уход подкосил и его.

Аврора пересилила себя и подняла взгляд на Алистера.

– Гробы?

– Да, Ваша Светлость. Будут двойные похороны.

– Лорд Грей, я не понимаю, о чем вы говорите. Какие двойные похороны?

– Так принято в Ардене. – Алистер прочистил горло. – Если тела погибшего нет, в гроб кладут вещи, напоминавшие о нем, – своеобразная церемония прощания.

Аврора не смогла сдержать истерический смешок.

– Вы что, шутите? Вы собираетесь хоронить пустой гроб и выдать это за похороны Рэндалла? – Терпение дало трещину, и она сорвалась на крик: – Тело моего мужа забрало море! Я не позволю устраивать представление для знати!

– Ваша Светлость, успокойтесь, это обычаи народа вашего мужа, и вы должны позволить близким попрощаться с ним.

– Меня не волнуют обычаи! Похороны – это проводы погибшего в последний путь. Они дают возможность упокоить душу, схоронив бренное тело. Тело моего мужа уже упокоено в морской пучине, а то, что вы собираетесь делать, – просто фарс! Спектакль для лицемеров, вроде отца Рэндалла, которые будут лить лживые слезы над пустым гробом, не имеющим никакого отношения к Рэндаллу. Я запрещаю!

– Ваша Светлость…

– Я сказала, нет!

Алистер Грей стиснул челюсть и выпрямил спину. Он уже собирался что-то сказать, но его прервал тихий скрипучий голос.

Закария, все это время стоявший в углу безмолвной тенью, подошел к столу.

– Лорд Алистер, позволите поговорить с госпожой наедине?

Аврора думала, что Алистер прогонит прочь обнаглевшего солдата, но тот лишь поджал губы и, коротко кивнув, покинул кабинет. Аврора поднялась с кресла.

– Спасибо, что избавил меня от него, – бросила она адепту, направившись к двери. Ей хотелось скорее уйти отсюда, чтобы больше не чувствовать отголоски знакомого запаха скошенной травы и лесных ягод.

Закария грубо перехватил ее за локоть и поволок обратно к креслу.

– Сядьте!

– Что ты себе позволяешь? – возмутилась Аврора и хотела было ударить его свободной рукой, но в ту же секунду, будто предугадав ее действия, адепт перехватил ее запястье и отбросил, да так сильно, что у нее хрустнуло плечо.

Закария силой усадил ее в кресло и подвинул стоявший у стены стул, чтобы сесть напротив. Между их лицами оставалось всего несколько сантиметров. Аврора даже разглядела в его зеленых глазах странно мерцающие светлые крапинки. Рэндалл как-то упоминал, что это побочный эффект от зелий, которые пили служители Ордена теней.

– Ты в своем уме, Закария? – злобно прошептала Аврора.

– Я да, а вот вы – нет, – ответил он с небольшим акцентом, немного вытягивая гласные звуки.

– Объяснись!

Закария наклонился к Авроре еще ближе, и она почувствовала легкий аромат крыжовника, кожаных доспехов и мужского пота.

– Вы ведь знаете, в каких отношениях сейчас находятся Арден и Юг?

– Знаю.

– Княжна, ваш муж в глазах южан был рычагом для контроля над Арденом, а в глазах арденийцев – символом будущего восстания. Но и те, и другие уважали его, признавали сильным правителем. А все потому, что он был воспитанником самого Райнера Корвина.

За все время пребывания в замке Аврора не слышала столько слов от Закарии, сколько услышала сейчас.

– К чему ты ведешь, Закария?

– У вашего сына очень шаткие позиции. К тому же у него есть конкурент. Рэндалл, сын Джоанны – последней из рода Корвин. И если вы продолжите вести себя, как взбалмошное дитя, лишь усугубите положение Райнера, – сказал он. – Вы должны стать мудрее, обзавестись союзниками, наладить отношения со знатью Ардена, быть хитрее с королевской семьей Юга, завоевать любовь и преданность простого народа. Сейчас только от вас зависит, какие позиции будут у будущего Хранителя Ардена – Райнера Вейланда. А если продолжите дерзить приближенным принца Рэндалла, которым он безоговорочно доверял, вы поставите под угрозу не только титул, но и жизнь сына.

Каждое слово адепта вонзалось в ее грудь стальной иглой. Это отрезвило ее.

Закария прав. У Райнера никого не осталось, кроме нее. А у нее не было ни капли силы или власти.

– Полагаю, я должна извиниться перед Алистером и позволить похороны Рэндалла? – осведомилась она, борясь с внутренними терзаниями.

Закария одобрительно кивнул и встал со стула.

– Вы быстро учитесь.

– Слуги говорят, что ты грубый, дерзкий и совершенно не умеешь ладить с людьми. Но при этом даешь весьма ценные советы.

Когда Аврора обратилась к нему, Закария уже стоял у двери. Он обернулся и едва заметно приподнял уголок рта.

– Я всего лишь солдат, княжна Аврора, и мне нечего терять. Поэтому я веду себя с окружающими так, как хочу. Вы же – вдова Хранителя Ардена. Вам такая роскошь недоступна.

Аврора последовала совету Закарии: она извинилась перед лордом Греем и дала «добро» на двойные похороны.

На следующий день все собрались на фамильном кладбище Корвинов, которое находилось на холме недалеко от замка. Небо было затянуто низкими серыми тучами, а с моря дул прохладный ветер. Здесь собрался весь цвет знати Ардена и Юга. Они обступили две свежевырытые могилы, возле которых ожидали своего часа два гроба: один маленький из светлого дерева, а второй более массивный, окрашенный черной краской, – пустой. По правую сторону стояли люди из Южного королевства – семья Вейланд и южные лорды, которых Аврора не знала.

Слева находились арденийцы. И знакомых лиц было гораздо больше.

Прибыли все советники Рэндалла, включая семью Алистера Грея в полном составе. Приехала даже Вайолет, которая полгода назад вышла замуж. При встрече она крепко обняла Аврору и выразила соболезнования. Авроре показалось, что она была искренна. На церемонию также прибыла делегация из Деревни Предков во главе с Нилом. Была здесь и Мелита вместе с родителями и новоиспеченным мужем – молодым красивым юношей из знатной семьи Аэрана.

Аврора, как и полагалось по обычаям арденийской жене, стояла рядом с гробом мужа, положив на него руку и повернувшись лицом к участникам процессии. В такой же позе находился и Уилл, который, не переставая, наглаживал крышку гроба Анны.

Когда он только приехал, Аврора ужаснулась его внешнему виду. Всегда холеный, красивый и улыбающийся, Уилл превратился в неказистую тень себя прошлого. Бледный, похудевший, с осунувшимся лицом и потухшим взглядом воспаленных, покрасневших от нескончаемых слез глаз, он напоминал живого мертвеца. Словно с уходом Анны умерла и часть его.

Аврора, вероятно, выглядела не лучше: она не смотрелась в зеркало с того самого дня, и на похороны ее полностью одела и собрала Тина.

Похоронную церемонию открыла бабушка Гретта, которая несколько минут говорила о том, какая это огромная утрата для ее семьи и всего Ардена – гибель сразу двоих детей из рода Корвин. В любое другое время Аврора бы задалась вопросом, как эта древняя старушка вообще добралась сюда из Деревни, но сейчас ее это не волновало.

Следом за ней слово взял король Алан. Аврора думала, что он устроит очередной спектакль, демонстрируя лживые слезы, но, к своей чести, Алан был немногословен. Он лишь промолвил, что его младший сын был воплощением мужества, стойкости, справедливости и мудрости и он жалел, что никогда не говорил ему этого лично.

После прощальную речь произносили братья Рэндалла, но Аврора ничего не слышала. Она смотрела безучастным взглядом на крышку гроба, чувствуя, как разрастается зияющая рана в сердце и начинает гноиться.

Когда очередь дошла до Уилла, он едва ли смог связать двух слов и снова расплакался. Он мямлил что-то о том, как любил Анну, как дорожил Рэндаллом, и люди начали перешептываться друг с другом.

Тогда из толпы выступил Тристан. Он выглядел собранным, сосредоточенным, и Авроре было непривычно видеть его в черном, наглухо застегнутом сюртуке с убранными в тугой пучок волосами и без привычной хитрой ухмылки на красивых губах. О прежнем Тристане напоминала лишь серьга в виде кинжала с блестящим бриллиантом на рукоятке. Он встал между Авророй и Уиллом и положил руку брату на плечо. Уилл с трудом собрался и закончил свою речь, а затем все взгляды присутствующих устремились на Аврору.

Настала ее очередь.

Она не заготовила речь. Даже не задумывалась над этим, а сейчас стояла и беззвучно шевелила губами, отрешенно подметив, насколько ее ладонь была бледной на фоне покрытого черной краской дерева. От крышки гроба исходил ужасный холод, и ей все время хотелось отдернуть руку. Аврора слышала гул в ушах, чувствовала, как грудь сдавливает нарастающая паника.

«Там нет Рэндалла… Рэндалла больше нет. Он оставил меня… ушел… Там нет Рэндалла… Там пусто, темно и холодно», – бессвязные мысли крутились в ее голове, мешая сосредоточиться.

Глаза заволокли слезы мутной пеленой. Она должна быть сильной. Ради Райнера. Но сейчас Аврора была в шаге от того, чтобы закатить истерику, накричать на всех, прогнать их и разрушить этот отвратительный, уродливый гроб, в котором было так же пусто, как и в ее сердце. Гнев, скорбь, отчаяние захлестнули ее, готовые вот-вот вырваться наружу.

Внезапно она почувствовала тепло. Большая, горячая ладонь сжала ее левую руку.

– Соберись, – тихий шепот коснулся ее уха, и воздух вокруг нее наполнился ароматом горькой вишни и вина.

Аврора глубоко вздохнула и на несколько секунд зажмурила глаза.

– Я благодарю всех присутствующих, что вы пришли почтить память дорогих моему сердцу людей и проводить их в последний путь, – заговорила Аврора и почувствовала, как Тристан в приободряющем жесте сжал ее руку крепче. – С первых дней знакомства Анна стала для меня настоящей сестрой. Она была воплощением нежности, доброты и мудрости, своим светом была способна затмить само солнце. Мне будет не хватать ее звонкого смеха и ласковой улыбки…

Аврора затихла, чтобы собраться с мыслями, – она должна была сказать несколько слов о Рэндалле. Что можно сказать этим людям о самом прекрасном на свете человеке? Что он спас ее из пучины отчаяния и ненависти к себе? Что защитил ее от собственной семьи, сокрыв совершенное ей преступление? Что не отвернулся от нее, когда она считала себя грязной, опороченной и недостойной его любви, и исцелил все душевные раны?

Нет… Это было только ее. Она не могла, не хотела делиться этим ни с кем другим.

– Рэндалл… – Его имя эхом разнеслось по старинному кладбищу, отчего у Авроры запершило в горле. – Сегодня было много сказано о его справедливости, праведности и мудрости. Но для меня Рэндалл был простым добрым юношей с чистым сердцем. Он стал для меня самым родным и близким человеком. И я никогда его не забуду, потому что он… он был моей душой. А теперь его нет… – Аврора всхлипнула, ощущая подступающую к горлу желчь от слов, которые она говорить вовсе не хотела, но была должна. – Я горжусь, что стала частью семей Вейланд и Корвин, и постараюсь воспитать нашего с Рэндаллом сына так, чтобы он стал достойным преемникам своего отца, унаследовав от двух великих домов только лучшие качества.

Аврора посмотрела на пустой гроб, закрыла глаза, воссоздавая в уме образ любимого, и совсем тихо прошептала:

– Я люблю тебя, душа моя. Покойся с миром.

После церемонии похорон состоялся поминальный обед, на котором присутствовали ближайшие родственники Рэндалла с обеих сторон. Будь Рэндалл здесь, он бы очень позабавился, наблюдая за тем, как две семьи давились ненавистью друг к другу, пряча ее за учтивыми улыбками.

– Лорд Грей, – внезапно обратился Артур к Алистеру, пока все остальные поглощали десерт в гробовой тишине. – Вы были главным советником лорда Корвина на протяжении многих лет, а потом верно служили моему младшему брату.

– Верно, Ваше Высочество, – холодно, но вежливо отозвался Алистер.

– Я надеюсь, вы будете так же верны новому Хранителю Ардена, когда на это место найдется достойный человек.

Все это время погруженная в собственные мысли, Аврора подняла голову.

Напротив нее сидели Уилл и Тристан, и эти двое словно поменялись местами. Перед Тристаном находилась лишь тарелка с нетронутым десертом, но привычного бокала в руке Аврора не обнаружила. Зато без дела виночерпия сегодня не оставил Уилл. Рядом с ним стояла наполовину опустошенная чаша, а сам он уже порядком захмелел, о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках, выглядевший очень болезненно на посеревшем лице.

Однако Аврору меньше всего волновали странные метаморфозы братьев. В отличие от слов Артура.

– У Ардена уже есть Хранитель. Райнер, сын Рэндалла, – сухо ответил Нил, единственный из присутствующих, кто не пытался скрыть своего презрения к семейству Вейланд.

– Да, никто этого не отрицает, упаси Всевышний. Мы соблюдаем условия мирного договора, – сказал Артур с явной издевкой. – Но Райнер всего лишь младенец. Пока он не подрастет, регентом должен быть другой. Новый муж Авроры…

Не справившись с охватившим ее волнением, Аврора выронила вилку, и та с оглушительным звоном упала на тарелку.

Все взгляды обратились на нее.

– Что? – только и сумела выдавить она.

– Артур, сейчас не время для подобных разговоров, – вмешался Арон и ободряюще кивнул Авроре. – Наша невестка только потеряла мужа, а ты уже заводишь речь о новом замужестве.

– Я забочусь о благополучии Ардена. Это не только в интересах самих арденийцев. – От ледяной улыбки кронпринца похолодел даже воздух. – Никто не заставляет нашу невестку выходить замуж прямо сейчас. Но лучше заранее присмотреться к потенциальным женихам и сделать правильный выбор.

Авроре казалось, что ее стошнит.

Она знала обычаи. Похожие были и на Севере. Если женщина повторно не выходила замуж за члена семьи покойного мужа, ее отправляли домой, а ребенок же оставался в доме своего отца. Если она не выйдет замуж за родственника Рэндалла, ее разлучат с Райнером.

Ей хотелось убежать, хотелось плакать и кричать от бессилия, разгромить всю посуду и выгнать их всех прочь.

– Сколько у меня времени? – сухим, лишенным всяких эмоций голосом спросила Аврора.

– Траур у жен южан длится полгода. За это время вы сможете познакомиться с ближайшими родственниками Рэндалла до четвертого колена. – Артур говорил таким будничным тоном, словно предлагал ей выбрать новое платье. – Не переживайте, княжна, мужчин в роду Вейланд очень много, и вы сможете найти достойного претендента.

– Вейланд? – подала голос бабушка Гретта впервые за время ужина. – А ты ничего не путаешь, парень? У Рэндалла есть родственники и по линии Корвин. Скажем, сын Нила вполне подходит Авроре по возрасту.

Обстановка в трапезной накалилась.

Жены Арона и Калеба зашушукались между собой. Сэмми, сын Нила, бросил взгляд на Аврору и тут же покраснел, как вареный рак. Королева Мари, безмолвной тенью сидевшая рядом с мужем, отложила вилку и пронзила бабушку Гретту сердитым взглядом. А король Алан продолжал молча есть сладкий пирог, словно его этот разговор вовсе не касался.

– Обожаю семейные посиделки. Все такие душки, – проворчал Тристан, вырвал бокал из рук уже в стельку пьяного Уилла, сделал глоток и вернул обратно.

– Во-первых, – презрительным тоном начал побледневший от гнева Артур, – как вы смеете так обращаться ко мне, кронпринцу Южного королевства? Только из уважения к вашему возрасту я прощаю эту грубость. А во-вторых, прямых потомков семьи Корвин среди родственников Рэндалла нет. Посему Аврора должна выбрать мужа из семьи Вейланд. Он не станет претендовать на место Хранителя Ардена, как и их будущие с Авророй дети. Лишь регентствовать до совершеннолетия Райнера.

– Законом нигде не прописано, что Аврора должна выйти замуж именно за Вейланда, – отчеканил Нил, и сидящий рядом с ним Сэм покраснел еще сильнее.

– Законы можно изменить, – ехидно улыбнулся Артур.

Аврора предчувствовала, что сейчас может разразиться настоящая буря, но внезапно, впервые за вечер, голос подал Алан:

– Артур! – рявкнул он, оторвав взгляд от тарелки, и Аврора изумилась от увиденного. Его глаза были… заплаканными? – Имей совесть и прояви уважение к моему младшему сыну. Мы собрались здесь, чтобы почтить его память, а не для решения политических вопросов. У Авроры есть целых полгода, и этот разговор может подождать.

Остаток ужина прошел в безмолвии.

Когда все начали расходиться, Аврора намеренно обошла стол так, чтобы оказаться рядом с Тристаном.

– Сейчас. Библиотека. Нужно поговорить, – коротко прошептала она и вышла из трапезной, пока ее никто не окликнул.

Аврора хотела сбежать, спрятаться где-нибудь в укромном уголке, чтобы никто больше не смел допекать ее. Но еще в тот роковой день в лесу она поняла, что побег не решит проблему. Она больше не маленькая девочка, которая могла найти защиту в надежных объятиях любимого. Его больше не было, а она осталась совершенно одна. И должна была позаботиться о будущем своего сына.

– И зачем ты позвала меня? – поинтересовался Тристан, как только переступил порог библиотеки.

Он выглядел измотанным. Под его глазами залегли большие тени, хотя взгляд был ясным.

– Я соболезную тебе, Тристан. – Аврора подошла к нему и крепко обхватила за плечи. Он замер, точно каменное изваяние, а затем расслабился и обнял Аврору в ответ.

Он положил голову ей на плечо и тяжело вздохнул.

– Я видел ее… в последние минуты…

На короткое мгновение неутихающая боль Авроры уступила место сочувствию. Все люди соболезновали ей и Уиллу, жалели только их двоих. Но никто, абсолютно никто, кроме нее, не знал, что вместе с уходом Анны разбилось в дребезги еще одно сердце.

Они простояли так несколько минут, прежде чем Тристан неловко отстранился.

– Спасибо, – тихо сказал он, прочистив горло. – Но ты ведь позвала меня не для того, чтобы выразить сочувствие?

– Не только. Мне надо связаться с Кристин.

– С Кристин? Зачем? – Тристан прошел к ближайшему столу и уселся прямо на него. Он стянул повязку, и густые черные волосы рассыпались по плечам.