Вот вы как думаете, кем может вырасти ребенок, если мама у него художник, а папа графоман? Мальчик вырос умным и очень практичным. Он сделал свои выводы из наших увлечений. Он выбрал компьютерную графику и игры для досуга и юриспруденцию для образования.

– Значит я не получу новый сотовой телефон, – сделал из моего покаяния практичный вывод умный мальчик и бросил взгляд на свой телефон.

– Э… понимаешь … – начал было я, но он меня прервал и оказал моральную поддержку своему безалаберному и безответственному отцу:

– Ладно уж буду и дальше ходить с этим отстойным аппаратом, – мужественным тоном заявил умный мальчик.

Он с укоризной посмотрел на меня и воздержался от иных комментариев, зато взял свой телефон и просматривая опции шептал:

– Отстой… отстой … отстой …

Надеюсь он имел виду только модель аппарата, купленного всего три месяца назад и уже безнадежно устаревшего.

Зато моя жена… О! Она оказалась на высоте и достойно выполнила супружеский долг. Для начала она заткнула рот умному мальчику.

– Помолчи, – рявкнула она на ребенка и кинулась на мою защиту:

– Зато твой папа не приходит домой в стельку пьяным, не тащит с рыбалки вонючую рыбу требуя её почистить и тут же сготовить, он не пьет в гараже с дружками и не тратит деньги на машины. Сидит себе тихо и мирно в уголочке, печатает себе на компьютере и никому не мешает. А еще он выносит мусор, ходит за хлебом и иногда убирает квартиру.

– Уж лучше бы он пил … – еле прошептал умный мальчик.

Я пригорюнился, но жена меня заботливо утешила:

– Не переживай дорогой, мы будем жить на мою зарплату!

Я вздрогнул, да это достойная кара за все мои прегрешения.

– Я жена писателя, – довольно пробуя новое словосочетание и привыкая к новому статусу улыбнулась моя супруга.

– Ну так и я муж художницы, – уныло согласился я.

– Что за тон! – взвилась моя жена, – я что по-твоему не художник?!

– Не знаю как художник, а вот то что ты жена безработного графомана сомнению не подлежит.

– А я ваш сын, – с грустью и давя рыдание в голосе признался умный мальчик, внося свою лепту в разгорающийся скандал и обращаясь не к нам, а в безвоздушное пространство вопросил:

– А я-то, кем стану, при такой-то наследственности?

Скандал закончился не успев разгореться. Укладываясь спать мой сынуля на сон грядущий прошептал:

– Никогда! Никогда! Никогда! Я не буду писать картины, я не буду писать рассказы! Вот клянусь, что не буду!

Выполняя свой родительский долг я его утешил:

– Ты будешь лучше нас! – чуток помолчал, а потом не удержавшись ласково заметил:

– Ты будешь составлять мозаичные панно и писать романы!

В ужасе от грядущей "накарканной" судьбы великовозрастный ребенок спрятал голову под одеяло. Ну, это для нас родителей он ребенок, а так он студент университета, а ещё гены есть гены и он втайне пишет стихи и иллюстрирует их рисунками в стиле "граффити". Эх, сынок, сынок ты в этом не виноват.

Личность в нашем городе я малоизвестная, если честно, то совсем не известная, но знакомых у меня полно. Через них я довольно быстро нашел новую работу, но так как в профессиональном плане человек я вполне порядочный, то перед трудоустройством честно предупредил своего нового работодателя:

– Должен вам признаться, что я пописываю …

Крупный солидный немолодой мужчина с сомнением посмотрел на меня и соболезнуя тихо спросил:

– И давно это у вас?

– С детства, – стыдливо прошептал я.

– У меня есть знакомый, он хороший врач уролог, могу вас направить к нему, – быстро принял решение принять меня на работу мужчина и дорогой ручкой стал писать резолюцию на моем заявлении.

– Я пописываю в другом смысле, – поспешил уточнить я, – пишу всякие там рассказы, повестушки.

Директор задумчиво смотрел на мое заявление о приеме на работу. Там уже стояла его виза: "Отделу кадров: В приказ!" Я видел как он мучительно размышляет: Что делать? Скомкать заявление и выбросить его в корзину или рискнуть и принять на работу этого … Конечно рекомендации у него не плохие, но при этом он не только пописывает, но еще и не стесняется в этом признаться. Да, есть над чем подумать.

– У вас есть изданные книги? – полюбопытствовал работодатель перед принятием окончательного решения.

На коленях у меня лежала сумка от ноутбука и я стал судорожно рыться в ее содержимом. Нашел и с гордостью достал книжку в мягком переплете, где на обложке красовалась моя фамилия.

– Вот, – скромно, но внутренне ликуя, сказал я, – это моя книга. Я писал ее больше года, а шел к ней всю жизнь.

Директор бегло просмотрел печатное издание. Я затаив дыхание молчал. Но этот с позволения сказать читатель, был деловым человеком. Он разом оценил обложку, переплет, тираж и сухо спросил:

– И сколько вам заплатили?

Мне было очень стыдно сказать сколько, и под его пристальным взглядом я жалко проблеял о процентах, роялти и другой чепухе.

Не прибегая к помощи калькулятора, деловой человек мигом произвел расчет и озвучил постыдный результат:

– Если считать по дням, то нищий на пешеходном переходе собирает значительно больше.

Я только жалобно вздохнул и неуверенно предложил:

– А хотите, я вам подарю свою книжку и еще подпишу ее?

В его ответном негодующем взгляде, было всё. Жалость, насмешка, и радостное сознание того, что он не пишет ничего кроме деловых бумаг.

Деловой человек отрицательно покачал головой, он явно не хотел книжки и ее творца в деловых рядах своей организации.

– И после всего этого вы еще продолжаете пописывать? – с сильнейшим сарказмом спросил он.

Я сказал ему правду. Она была горька.

– Признайтесь честно, – он уставился мне в глаза, – Вы пьете? Употребляете наркотики? А может вы полагаете, что вы тайный, не признанный современниками гений?

– Нет! – самым искренним тоном открестился я от этих грехов.

– Тогда почему вы продолжаете пописывать? – язвительно подчеркнув последнее слово, спросил он.

Почему? Да черт его знает почему! Нравится мне так, вот и всё. И в конце то концов в нашей стране никому не запрещено каждому по-своему сходить с ума. И потом я же не пристаю к людям с ножом к горлу: читайте меня! Не заваливаю издательства своими творениями, а получив отказ, не строю в тиши планы как бы придавить хоть одного редактора, но при этом избегнуть уголовного преследования. Или я просто еще не до конца прошел по своей дороге и всё у меня впереди? Нож, редактор, дурдом … как знать, как знать.

Отвечать директору на его вопрос я не стал, а он опять призадумался. Мысли явно проступали на его немолодом брезгливо холеном лице: вежливо выставить этого безнадежного идиота и графомана из своего кабинета и вернуться к текущим делам.

– В детстве я мечтал стать космонавтом, – негромко прервал он затянувшееся молчание, – но это не значит, что сейчас я буду строить космический корабль и полечу на нем к звездам. Надо быть реалистом.

– И вы стали от такого решения счастливее? – мрачным тоном поинтересовался я и встал:

– Было приятно с вами пообщаться, до свиданья,

– Рабочий день у нас заканчивается в восемнадцать часов, тогда и скажите: "до свиданья", – ворчливым и недовольным тоном заметил не глядя на меня директор, – а пока просмотрите состав дебиторской задолжности и в семнадцать часов выскажите мне свои предложения по ее взысканию.