Дом Огненного Меча. Битва наследников

***

Погода в день отбытия войска Руса стояла весьма пасмурная: темно-серые тучи заволокли все небо и массивною черною горою нависли над Кологардом и округой, дождь с самого утра лил как из ведра, но вместе с тем в воздухе присутствовал яркий запах травы и свежести, а ветер из лесу еще приносил и ароматы хвои. Рус пребывал в тот день в довольно приподнятом настроении и уже каждой клеточкой своего тела предвкушал свои будущие завоевания и победы, а путь ему, как и Оседню, предстоял не близкий. Западному войску следовало дойти до самых западных рубежей Семиводья, где стремительным водопадом протекал Ратон, который и являлась той самой границей, и за ней уже шли неподчиненные земли, в которых обитали множества самостоятельных небольших племен, и даже некоторым из них хватало смелости и самоуверенности называть себя царствами. Подобным образом поступали и рода бернов, проживавшие между Касским Царством и Семиводьем. Многие берны жили и в далеких северо-западных землях уже многие года, но не устраивали себе никаких централизованных царств, подобно этим их родичам, установившим Барну. А именно в это самое царство и должно было держать свой путь войско Руса. Не менее важной была и цель данного похода, которая заключалась в том, чтобы как раз и усмирить тех бернов, и взять в союзники Касгард, таким образом фактически присоединив к Семиводью еще значительный кусок территории. О чем Славен неоднократно и предупреждал Руса, говоря, что по большей части поход именно западного войска будет захватническим, в отличие от похода южного, и что Руса, возможно, в последствии невзлюбят, и он потеряет свою славу героя и богатыря, но останется теперь в памяти народа, как жестокий воин. Рус же в свою очередь расценивал сию войну, как свой шанс проявить себя в полной мере, ибо ему уже надоело заниматься мелочными делами, каковыми он считал все свои предыдущие подвиги будь то спасение некой волости от страшного не то лесного, не то горного зверя либо змея, помощи жителям различных местечек с местными разбойничьими ватагами, засевшими где-нибудь в холмах или тех же лесах, и тому подобные вещи. Война же должна была раскрыть Руса, по его собственному мнению, с новой, совершенно иной и более серьезной стороны, и он ничуть не гнушался при этом приобрести славу кровожадного завоевателя, если на то была бы необходимость. От этого-то своего младшего брата и хотел уберечь Славен еще как только узнал, зачем же их все-таки вызвал в столицу Сам, но все было тщетно – богатырь был непреклонен и намеревался принять предложение своего деда.

Златые волнистые волосы ниспадали из-под шлема Руса на его червонные доспехи, а его могучий конь Рах был украшен такого же цвета накидкой, которая скрывала большую часть его туловища от дождя. В некоторых же местах черная, как смола, шерсть скакуна промокла и длинными космами свисала вниз, в особенности его грива, что в купе с идущим из носа коня паром придавало Раху довольно устрашающий вид. Славен же осанисто восседал на лошади рядом со своим братом. Его златые волосы были аккуратно собраны в хвост, а борода завязана в косичку, ибо мужчине не особо было приятно, когда его волосы намокали, и потом нужно было довольно долго ждать, пока они высохнут, что создавало определенный дискомфорт. Такие же, как и у его брата, озерно-синие глаза Славена были наполнены глубокой печалью, о причинах которой Русу не было известно. В этот день провожающих воинов родственников собралось не так много, как в предыдущий. Возможно, оттого, что войско Руса было намного меньше войска Оседня – эта его малочисленность была обусловлена тем, что для похода на запад такое огромное количество воев просто не было необходимым, а возможно и оттого, что просто многие из родичей просто не пришли в такую погоду на поле, находящееся за полверсты от Кологарда, и попрощались со своими сыновьями, братьями и отцами еще дома. Когда последние советы от царя были получены Русом, то Сам на своем коне отошел в сторону и, встав поодаль, затрубил в уже заранее подготовленный и надежно спрятанный от дождя под кафтаном рог. Воины Руса пришпорили своих коней и все войско помчалось в сторону запада, шлепая копытами по лужам и грязи и разбрызгивая её в разные стороны так, что многие присутствующие сразу же поспешили отойти на несколько саженей от проскакивающих мимо всадников. Рус, одержимый чувством эйфории, пришпорил своего коня еще сильнее и вырвался намного вперед своей дружины, не услышав даже, как старший брат попытался окликнуть его. Рус скакал на встречу новым приключениям, в совершенно таинственные и неизведанные им земли, которые по его представлениям были полны чего-то необычного, с чем юноше предстояло столкнуться лицом к лицу и проявить все свое мужество и силу, дабы преодолеть грядущие преграды на его пути.

***

Солнце уже скрылось за горизонтом и начинало смеркаться, когда огромное воинство, медленным шагом ступая следом за Оседнем, приближалось к какому-то водоему. Кам семиводского войска внезапно остановил своего коня и поднял правую руку в знак того, чтобы все последовали его примеру. Он начал пристально всматриваться вдаль, пытаясь разобраться, что это могло быть: полноводная река, необъятное озеро, соленое море или, быть может, топкое болото. Потом военачальник перевел свой взгляд на розовеющую линию горизонта и тут же обернулся назад, чтобы оценить насколько темной уже стала линия горна, и понять, как скоро их уже могла настичь ночь.

– Я думаю, нужно сделать привал здесь, – обратился предводитель к одному худощавому всаднику, находившемуся рядом с ним. – Ты что думаешь, Моск?

– Можно будет встать на берегу водоема. Подъедем поближе, узнаем, что он из себя представляет и можно ли из него пить.

Оседень аккуратно пришпорил коня и махнул своему войску, чтобы оно следовало за ним. Уже несколько дней длился их путь и многие воины порядком подустали и поистрепались. Останавливаться на ночлег каждый раз требовалось у водоемов, благо их в центральной и южной части Семиводья было немало. Потому-то путь войска и тянулся от одного озера к другому. Именно эти места и назывались Озерной долиной. Спустя небольшой промежуток времени путники все же дошли до воды – являлось ли это огромным озером или небольшой лужицей было неясно – судить в полутемноте о масштабах водоема Оседень с полной уверенностью не мог, но был твердо уверен в одном – вода была в нем пресной и чистой, что оставалось самым главным критерием выбора места для стоянки войска. Ведь если бы это оказалось болотом, то воинам пришлось бы всю ночь мучитсья от жажды, ибо пробираться сквозь семиводские степи уже в ночной темноте представлялось не весьма разумной идеей.

– Странно, об этом озере ничего не известно и на картах его, видимо, нет… – задумчиво произнес мужчина.

– Южные рубежи Семиводья вообще мало исследованы, а из-за огромного множества озер здесь многие из них просто и не на носятся на карты, – заключил Моск.

– Тогда останавливаемся на привал здесь! – громко крикнул Оседень, чтобы было слышно всем. – Воду можно пить, пополнять запасы, утром мы выступим немного позже – всем нужно будет встать пораньше и как следует отмыть грязь с себя и своей одежды – сейчас уже слишком поздно. Разбивайте шатры, разжигайте костры, готовьте ужин – будем ожидать возвращения из разведки моих сыновей со своими отрядами. На случай, если они вернутся поздно, выставим дозорных! Давайте братья, время спешиться! – с этими словами Оседень сам спрыгнул с коня и принялся снимать со своей вьючной лошади мешки с припасами и шатром, предназначенным для них с Моском.

Не успели еще все толком обосноваться и разбить лагерь, как издалека со стороны юга были замечены приближающиеся всадники. Когда они оказались на достаточном расстоянии, Оседень смог разглядеть в них своих сыновей Тура и Сармата, а также еще с дюжину воинов, которые были отправлены им на разведку еще пару дней назад с приказом скакать галопом и не при каких обстоятельствах не задерживаться в пути – каждое выигранное мгновение было на вес золота в сем походе. Завидев их, глава войска внутренне перевел дух и успокоился, ибо все эти две ночи не мог заснуть, переживая за сыновей. Теперь же он уже был в предвкушении добрых новостей – разведчикам надлежало выяснить сколько дней пути оставалось еще до вражеского Алтынгарда и на сколько сильны и готовы враги были к обороне. Как только всадники, возглавляемые Туром и Сарматом, въехали в лагерь, все сразу же поспешили к ним. Оседень встретил сыновей и провел их к своему костру, где кроме него сидели еще только Моск и Порыш.

– Ну-с, рассказывайте, – подбросил хворосту в огонь кам и потер руки, – с какими вестями вы прибыли?

Тур подсел поближе к костру и вытянул ноги и руки, дабы получше прогреться, а Сармат сразу, не тратя лишнее время на церемонии, принялся уплетать уже зажаренного Порышем кролика.

– От разбитой вами стоянки осталось полдня пути, если завтра выдвинемся рысью на заре, то к обеду уже будем там, – объявил Тур. – Город у них немаленький, стены у него каменные и хорошо защищены со всех сторон. В тыл пробраться вообще не представляется возможным – град с трех сторон окружен пустынными горами, только с одной можно въехать в ту долину. Долина сама небольшая – лишь поселение в ней и умещается. Земледельческие поля, видимо, у них расположены с тыльной стороны, ибо с лицевой части имеется лишь просторное вытоптанное поле, на котором все наше войско может без преград вместиться даже вместе с их воинством.

– А что на счет того, на сколько они осведомлены о нашем походе? – поинтересовался Моск.

– Судя по необремененному расположению стражи на стенах города, то они вряд ли догадываются о нависающей над ними угрозе.

– Да уж и не похоже, чтобы у них была хоть какая-то сила дать отпор, – вставил свое слово и со смаком жующий кролика упитанный Сармат. – Мы их раздавим, как щепку, – добавил он, сломав пополам обглоданную косточку и бросив ее в костер.

– Что же, если надо будет – мы их порвем, – поддержал Сармата и Порыш, – если все в действительности так, то можно даже не торопиться и дать войску вполне набраться сил, тогда та долина станет их могилой, ибо мы перекроем им всякие пути к отступлению завалившись туда многотысячным воинством.

– Нет, Порыш, – перебил вдруг его Оседень, – я не собираюсь устраивать бойню – мы должны укрепить наши рубежи, а не растратить половину дружинников в первом же сражении, – категорично заявил кам. – Мы попытаемся договориться с ними.

– Я тоже, пожалуй, поддержу Оседня в этом, ибо нам все же стоит искать союзников, а не врагов, – согласился и Моск. – Если мы заручимся поддержкой алатынцев, то Зохаку уже придется с нами считаться.

– Не думаешь ли ты, братец, часом, что все алатынцы, даже те, что живут в самой Алатынии, встанут на нашу сторону? – недоверчиво переспросил Порыш, – Союз с одним сравнительно небольшим поселением алатынцев у южных границ Семиводья еще не дает нам повода считать находящуюся далеко в западных землях Алатынию своим союзником. Поэтому нам легче будет их просто разбить, чем возиться с ними.

– Те алатынцы от нас, конечно далеко, – не стал спорить Моск, – но они всяк будут наслышаны о таком нашем отношении к своим соплеменникам и, в случае чего, могут стать нашим щитом, прикрыв Касское Царство с южной стороны Касских гор.

– Я считаю, что Моск прав, – заключил Оседень, – тем более, что у меня есть еще одно решение сей задачи, которое до нынешнего часа пребывало в тайне, даже от царя Сама.

– О чем ты?

– Завтра все увидишь сам, Порыш, – ответил кам и, поднявшись, направился к своему шатру, пожелав всем доброй ночи.

***

Долина Алтынгарда предстала перед огромным войском кама Оседня во всем своем скупом величии: она, как и передавал Тур, вмещала в себя лишь один город и некоторые территории вокруг него, но высокая пятисаженная стена, которая казалась будто полностью вылепленной из глины, рассекала всю долину на две части, отделяя таким образом обжитую южную часть с поселением людей от совершенно пустынного поля, где находилось войско. Спешившись, Оседень присел на одно колено и зачерпнул рукой желтый песок, который в этих краях заменял плодородную почву. Печальным взглядом он обвел всю округу – ни единого зеленого места было не видать. Уже вечерело и небо было затянуто серо-розовыми тучами придавая долине еще большей унылости. Внезапно со стороны города к грозному воинству начала приближаться поначалу еле различимая черная точка, при приближении который стало ясно, что это был всадник. Главные воеводы: Порыш, Сармат и Тур – настороженно начали наблюдать за таинственной фигурой. Оседень же напротив внешне не подавал никаких эмоций, но внутренне он уже был в предвкушении долгожданной встречи. Приближающимся черноволосым всадником с развевающимися на ветру длинными черными космами был Троян. Его Оседень в последний раз видел, когда сам еще был двенадцатилетним отроком. Примерно таким мужчина его и запомнил: высоким, грозным, словно древний Бог, и воинственным, что еще больше подчеркивалось его крепкой черной броней. Еще только согласившись на сей поход полтора с лишним года назад, Оседень отправил с гонцом письмо своему дяде в его далекий западный город Троянгард, вокруг которого уже выросло целое Троянское Царство. В том письме новоиспеченный кам просил родича о помощи, ибо он хорошо знал южные земли, народы их населявшие и их нравы. Оседень не ожидал, что Троян примет это его послание столь близко на свой счет, и на удивление молодого военачальника в ответном письме правитель Трои писал, что лично возьмется за это дело и на следующей же неделе отправится на восток от Троянского моря, в далекий Алтынгард. И вот почти спустя сорок лет у родичей наконец появилась возможность встретиться, и, как с некой иронией отмечал сам Оседень, благодарить они должны были войну. Троян тем временем поравнялся с передним флангом семиводского воинства.

– Здравия тебе, племянник мой! – ловко соскочил с коня уже не столь молодой, но все еще полный энергии всадник.

– Дядя! – ответил молодой воин крепким рукопожатием и обнял родича, похлопав его по спине.

– А ты сильно изменился, стал настоящим воином, да и доспехи тебя красят! – с интересом разглядывал Троян племянника.

– А ты ничуть не изменился – таким тебя и помню, – улыбнулся в ответ молодой человек. – Ну, поведай же, что тебе удалось свершить для нашего общего дела? – отвел Оседень новоприбывшего воина немного вперед от войска.

– Как ты и просил меня, я в одиночку прибыл в Алтынгард и смог втереться в доверие к местным жителям.

– Постой, в одиночку? – испугался вдруг молодой кам, какой опасности подверг своего родича. – Почему ты не взял с собой хотя бы небольшой отряд?

– Мне нужно было заполучить полное расположение алатынских господ. Не беспокойся, – заметил переживание на лице Оседня воин, – я явился в город в качестве купца и начал торговать на местных базарах троянскими товарами, а уж через зажиточных торговцев мне удалось завести и знакомства среди господ Алтынгарда. Язык торговли намного действеннее языка войны, по крайней мере в южных землях.

– Я бы на их месте счел человека, приехавшего торговать в город, где нечего взять и дать взамен на товары, достаточно подозрительным, чтобы не доверять ему, – усомнился Оседень.

– С чего ты взял, что если город ничего не производит, то в нем не может быть торговли? Зохак намеренно оживляет Алтынгард, рассчитывая на то, что он станет одним из его оплотов на рубежах Семиводья для успешного ведения войны. И чуть ли не ежелунно поставляет из своих земель немереное количество менед, дабы привлечь купцов даже из самых дальних стран приезжать сюда на базары.

– Менеды? – это слово доселе было неслыханным для Оседня, да и для любого жителя Семиводья.

– Так мы в южных землях называем небольшие изделия из золота, которые удобно носить с собой в суме. Их принято менять на товар и… – запнулся Троян, – Но не об этом сейчас, тебе еще все предстоит узнать. Возвращаясь к наши дорогим алатынцам, хм-м, несмотря на крайнее пополнение казны их различными блестящими самоцветами и металлами, большая часть людей живет за гранью бедности, ибо, как ты сам можешь видеть, земли здешние сделались совсем неплодородными и исчахли после того, как над ними стал покровительствовать Зохак, – взмахнул рукой воин, обведя всю долину. – В последнее же время купцов из иных городов стало прибывать все меньше и меньше, и толку от того, что казна города доверху забита драгоценностями, особого нету. Да и среди народа ходят разные речи: по ночам чуть ли не в каждом втором трактире перемываются косточки местным господам, которые и сами-то перебиваются раз на раз. Посему для них сие покровительство больше является гнетом, но иного выбора у них нету, ибо единственной могущественной силой на юге, к которой можно примкнуть, является Зохак. Выходит, что – либо с ним, либо против него. Второе же – верная смерть.

– А что же войско их? – перешел к самому главному Оседень.

– Оно достаточно сильное, чтобы продержать оборону и положить на поле боя немало твоих воинов, и они уже готовы вступить с вами в бой – когда я выезжал за ворота, господа уже отдавали последние указания воеводам, – и действительно, алатынское воинство не заставило себя долго ждать. Успели только Оседень с Трояном переговорить на этот счет, как тяжелые врата Алтынгарда на сей раз с грохотом начали отворяться и на пустынное поле, окруженное горами, постепенно начали стекаться вражеские воины – витязи Семиводья напряглись: Тур сжал рукоять своего меча в ножнах, Порыш натянул узды, а сам кам же поспешил вернуться к своему коню. По пути Троян давал брату наставления:

– Я предупредил господ, что попытаюсь уговорить вас воздержаться от нападения. Оседень, если ты покажешь им свои добрые намерения, то у тебя будет возможность взять этот город без единой жертвы. Попробуй договориться с ними – они живут в страхе, дай же им надежду на мир, пообещай им защиту и помощь Семиводья, если они встанут на нашу сторону.

– Я знаю, что делать, – отрезал Оседень и запрыгнул на своего скакуна. – Ждите здесь! – крикнул он своим воинам и, пришпорив коня, помчал к стенам города, под которыми уже начало скапливаться немалое войско алатынцев…

– Я не для того пришел к вам, чтобы воевать, – молодой кам пытался говорить как можно громче и увереннее, дабы его было слышно абсолютно всем алатынцам, воинственно насторожившимся, когда он подошел довольно близко к ним. – Но ничего не остановит меня отдать приказ своим воинам, и они положат самых лучших из вас прямо на этом поле, под этими самыми стенами, – голос Оседня показывал его полную уверенность в своих силах, внутренне же он взвешивал каждое слово, которое собирался произнести. – Я уверен, что вы не хотите именно такого исхода. Я – не являюсь захватчиком, и Царь Семиводья не посылал меня сюда для того, чтобы нарушить независимость вашего города, которую вы сами для себя избрали. Но я пришел договориться. Я знаю, что вы будете продолжать утверждать о своей независимости, хотя являетесь уже захваченными… Зохаком! Даже более того: вы порабощены им! Ибо никак иначе сие ваше жалкое существование назвать невозможно. Я же пришел, дабы предложить вам сделку – услугу за услугу! – многие из алатынцев уже пребывали в смятении. – Я уверен, что вы – достаточно разумны для того, чтобы принять это мое предложение. А заключается оно вот в чем: вы поддержите Семиводье в надвигающейся войне, – тут по толпе пошла волна недовольства, – я не прошу вас отправлять своих воинов на смерть, как того требует от вас Зохак – поддержав нас, вы будете полностью защищены и отстранены от войны, а царь лично обещал дать вам все необходимое для жизни, но лишь об одном вас попрошу: не предоставлять свои земли для расположения основных сил Зохака! Откажите ему, а мы тем временем нападем на него первыми так, что он даже не успеет дойти до ваших земель. Война минует Алтынгард! В противном же случае вас постигнет две войны: сначала – с нами, а потом, когда мы вас завоюем – с Зохаком. Решать вам!

На несколько мгновений в воздухе повисло молчание и напряженность: две небедно оснащенные армии, стоявшие друг против друга в пустынном песчаном поле, были в любое мгновение готовы сорваться с места и броситься друг на друга. Оседень находился ровно по середине между двумя войсками и, придерживая коня, всматривался в лица противников. Неожиданно по всей долине вновь раскатился грохот: алатынцы открывали врата города, но на этот раз не для того, чтобы выпустить своих воинов. Алатынское войско начало медленно расступаться перед Оседнем – с чувством свершенного долга он шагом направил своего коня вперед…