Дом Огненного Меча. Битва наследников

***

Город, казалось, практически не изменился тех пор, как Оседень его покинул еще полгода назад: все та же тихая размеренная жизнь кишела на его кольцевых улочках; как обычно немного величавее иных домов Кологарда возвышался трехэтажный терем Сама, который в принципе ничем особо не отличались от остальных архитектурных строений города – бедных районов с нищими избами там и в помине не было; на центральной площади города можно было встретить спешащих по своим делам людей, молодых пар, наслаждающихся своим беззаботным временем в тени деревьев, стражей города, которые неустанно и днем и ночью следили за поддержанием порядка на улицах столицы. Снаружи Храм Вед казался таким же, каким и был всегда: спокойным, тихим, единственным в городе сделанным из камня с росписями строением, находившимся на одной из самых крайних кольцевых улочек прямо у вторых, запасных и практически неиспользуемых врат в город. Не сразу Оседень обратил внимание на подозрительную копоть на стенах здания, а даже когда и заметил, то не придал почему-то особого значения этому, так же, как и тому факту, что деревянная кровля храма отсутствовала, зато были возведены строительные леса у боковой стены – молодой жрец склонился к мысли, что оставленный им присматривать за храмом брат Спорыш решил провести реконструкции некоторых частей строения в связи с их обветшалостью. Посему, без всяких задних мыслей Оседень медленно отворил двери храма и вошел внутрь: вокруг копошились люди с различными строительными материалами в руках и приборами, спеша завершить очередное данное им задание, а руководил всем процессом непосредственно сам русоволосый Спорыш, который в этот момент стоял спиной ко входу и не заметил, как вошел его брат. Оседень же тихо подошел и тронул его за плечо, тот резко одернулся от неожиданности и повернул свою главу – его стального цвета глаза, гармонирующие с серой мантией, отражали всю суровость этого мужа, длинные же до пояса волосы и пышная борода лишь добавляли ему строгости. Но, сразу сообразив что к чему, муж тут же расплылся в добродушной улыбке и заключил Оседня в крепкие объятия.

– Брат! Как же ты изменился! А этот взгляд! – стал рассматривать своего старшего брата Спорыш, словно не видел его целую вечность. – Взгляд истинного жреца! А-ах, брат мой! – вновь сжал он своими мощными руками Оседня.

– А ты, я смотрю, стал тут заправлять всем храмом без меня! Строительство затеял!

– Да, есть маленько, – немного смутился Спорыш

– А где же брат твой, Порыш? Вы же всегда не разлей вода – Порыш да Спорыш! – съерничал Оседень.

– А мы сейчас по очереди преподаем мудрость детям в храме, – вздохнул Спорыш. – Теперь мы вынуждены проводить уроки на свежем воздухе, ибо вот, – кивнул он в сторону идущих за его спиной работ, – хотя так даже и благотворнее для восприятия детишек. Да к тому же надо еще и успевать на совет к Саму попадать.

– А то без вас двоих советчиков там не справятся! – продолжал подтрунивать молодой жрец.

– И да, – вдруг горделиво выпятил грудь вперед учитель, – отныне меня не зовут более Спорышем.

– Ого, а как же? – Оседень начал ощущать, что его челюсти уже даже порядком подустали улыбаться.

– Я взял себе новое имя – Моск, «умудренный»! Надоело быть Спорышем, знаешь, словно я – привязка к своему брату, – по-детски обиженно надул губы близнец Порыша. – Но, к делу, – вдруг резко переменился он в лице. – Я должен тебе сообщить страшную новость…

– Что стряслось? – задергались в волнении зрачки Оседня. – Не томи, ну же!

– Несколько недель назад на храм напали заговорщики… Они были одеты подобно стражам нашего города, и было сложно различить, кем они являлись, ведь и лица их были закрыты личинами. Под покровом ночи они перебили всех, кто находился в храме, многие ученики и ведуны были убиты, даже детей не пощадили…

– Сармат, Зарина! Что с ними? – нервно затрясся молодой жрец, начав догадываться о том, что собирался ему сообщить брат. Неожиданно некое опустошенное чувство овладело мужчиной еще до того, как он услышал ответ, успев только представить, что вмиг мог потерять самых близких ему людей: любимую жену-ладушку и трехлетнего, совсем невинного еще сына.

– Сармат был со мной… Зарина… Зарина умерла вчера, при родах… – комок встал в горле Моска, – Она родила тебе второго сына – Тура… Так распорядилась судьба…

На глаза Оседня навернулись слезы: он даже не осознал сразу – все же убиваться ли ему от горя или же радоваться – Зарину он любил, как свою идеальную золотую жену, которая подарила ему семейное счастье и двух сыновей, последнего из которых они зачали незадолго до отбытия мужчины, без нее, без своей верной любящей спутницы он никак не мог представить своей жизни; но в то же время молодой жрец был благодарен Богам за то, что сыновья его остались здоровыми и невредимыми. Но не менее, чем потеря своей лады, его травмировало и осознание того, что храм, в котором он провел всю свою жизнь теперь был уничтожен вместе со всеми жрецами и учителями, которые приходились юноше духовными наставниками. Только сейчас он смог полностью узреть, что от храма остались лишь обгоревшие стены, все же остальное с особой отдачей восстанавливалось самими жителями города…

Глава 3. Древнее пророчество

Осень 181 г. Третьей Эпохи

Севергард был одним из самых древних городов Царства Чюдрок, а также являлся и его столицей с самого своего заложения на северных скалистых склонах Чюдрокских гор. За многие тысячи лет он разросся до поистине грандиозных масштабов. Структура города была весьма сложна и сориентироваться в ней с первого раза было нелегким делом: старинный град был поделен на множество ярусов и уровней, при чем, как мог бы догадаться любой из путников, в самых верхних районах города проживали самые знатные рода не только Севергарда, но и всего Чюдрока, нижнее же ярусы его были отведены более бедным домам людей, принадлежавших к не столь могучим родам. Но далеко не это было первым, что поразило Сама, когда он только въехал через не менее захватывающие воображение врата в город. К великому удивлению Царя Семиводья большинство из строений столицы Чюдрока были выполнены из камней различных пород, все его девять уровней были сложены напрочь из огромных каменных мегалитов, которые были подогнаны один к одному с изумительной точностью. Лишь на самых нижних трех уровнях, и то, ближе к окраинам, можно было встретить обычные бревенчатые дома, подобные тем, в которых в Кологарде жили обычные люди, да и сам правитель Семиводья. Главный же дворец царства и столицы возвышался над всем городом и соответственно его структуре был поделен на девять ярусов и достигал в высоту порядка трехсот саженей. И так как сей дворец одновременно являлся и первым храмом Севергарда, Храмом Сваоров, то с полной вероятностью можно было предположить, что самые верхние этажи этой цитадели Царь Чюдрока и его советники делили вместе со жрецами храма. На фоне же живописных гор весь этот какой-то укутанный облаками город выглядел еще более величественно. Вече Союзных правителей всегда проводилось лишь в самых высоких чертогах цитадели, окна которых находились на одном уровне, а то и выше облаков. Собиралось такое вече в очень редких случаях и отнюдь не каждый год. Поводом же для такого собрания могло послужить нечто чрезвычайно важное и неотложное, что требовало срочнейшего вмешательства обоих Союзных правителей и немедленного решения образованной проблемы. Зачастую на таком вече правители с собой брали и своих самых ближайших советников, которых обычно не могло быть больше чем три головы. Союзные державы представляли из себя некий конгломерат из двух независимых друг от друга царств, образовавшимися после раскола Великой Арты, когда ее последний правитель Имир был повержен. В объединение Союзных правителей входили лишь два царства: Чюдрок и Семиводье, названные так по тем территориям, где располагались. Остальные же земли, некогда входившие в единую державу, предпочитали оставаться в стороне и не откликнулись на первый призыв на союзное вече со стороны Царя Чюдрока. Жрецам-прорицателям же Храма Сваоров на данном совете зачастую было делать нечего, ибо в дела политики они никогда не вмешивались, по крайней мере в открытую, и занимались исключительно делами духовными, где их власть была выше власти царя. В этот же день в одном из самых верхних просторных залов башни собрались Царь Семиводья Сам, взявший в качестве правой руки своего родича Порыша, который был значительно младше его, и Царь Чюдрока, который явился лишь с одним советником и еще тремя жрецами, что было, конечно, не по правилам этого вече. Присутствие на собрании жрецов лишь еще в большей степени подчеркивало всю серьезность той причины, которая и заставила обоих правителей вновь встретиться в чертогах Севергардской цитадели спустя столько веков.

– Итак, многоуважаемые члены веча Союзных правителей, сегодня на повестке дня у нас стоит весьма и весьма важный вопрос, – начал свою речь немолодой царь, который показался Саму в своих величественных одеждах чересчур напыщенным. – Уже много лет не собирались мы в данном чертоге, и сегодня я могу видеть новые лица среди нас, – повернулся он к Саму. – Сей молодой правитель является сыном Трояна, которого мы все хорошо знали, – обратился он к сопровождавшим его жрецам. – Но, как известно, наш старый почитаемый друг решил покинуть царский престол, передав его своему благочестивому сыну, и отправился в полуденные земли, дабы править в некоем маленьком городке. Посему ныне я рад приветствовать тебя, Сам, в нашем вече! – кисло улыбнувшись, старик продолжил, – Сразу хочу объявить, что сегодня с нами в одном чертоге будут заседать верховный жрец и два иных его советника-жреца – вопрос, который мы сегодня будем обсуждать на сей раз касается и жреческого мира. Итак, всем здравия! – вскинул старый царь руки вверх и присел на трон.

– Здравия! – хором ответили все присутствующие, восседавшие на своих тронах, стоящих кругом.

– Что же, – продолжил старик, – Наш главный враг набрал силу за все эти лета, пока до нас могли лишь доноситься слухи о нем из полуденных земель… Его имя – Зохак. Все вы наверняка слышали о нем, а некоторые из вас, – кинул он взгляд на верховного жреца, – даже помнят те времена, когда возник он на юге и начал покорять все земли к полудню от Семиводья. Но покорял он их не силой, а хитростью, обещая людям лучшую жизнь. Правил же тогда Великой Артой Имир, который к тому времени уже начал ступать по темной стезе. Наверное, посему многие от него отвернулись и предпочли обольстительную власть Зохака, нежели господство обезумевшего Имира над ними. Тревожиться же наши рода начали тогда лишь, когда Зохак начал тянуть свои лапы все дальше и дальше на север, но благодаря созданному нами Союзу правителей он так и не смог захватить Семиводье полностью и пройти севернее. Он со временем успокоился и затих на долгие века. Но тридцать девять лет назад что-то заставило его вновь пробудить свою силу, и он нанес первый удар по Ринии, подорвав в ней власть ариантского рода наместников, но, тем не менее, после не завоевав те земли. Восемнадцать лет назад его прислужники проникли в самое сердце Семиводья, в Кологард и разгромили под основание Храм Вед. И вот буквально на днях он чуть-ли не открыто собрался идти войной на Семиводье и начал укреплять свои войска на порубежных землях.

– Что же им движет? – вопросил тоном полным недоумения советник царя, – Что понудило его так бестактно и безбоязненно развязать войну с Семиводьем, а значит выступить сразу против обоих Союзных правителей?

– На сей вопрос есть ответ у наших жрецов, кои хранят память о том, что многие из нас уже и позабыли. Посему я хочу предоставить слово нашему почитаемому верховному жрецу.

Не менее древний белобородый с распущенными такими же белоснежными власами старец в длинной светлой мантии насупил брови и поведал то, что ему было известно:

– После низвержения Имира и его смерти мудрейшие мира сего смогли узреть в своих дремах пророчество. Они все как один сошлись на том, что рано или поздно родиться потомок Имира, который станет новым воплощением его брата – Ярена, и именно сему славному потомку будет уготовано сразить Зохака. Кто же сей потомок, мне удалось вычислить. Это и объяснит действия Зохака, – жрец вдохнул побольше воздуха и приготовился к дальнейшему повествованию, – Дело в том, что по кону у Имира оказалось лишь два потомка, которые стали правителями: они суть братья Один и Двоян, или как он себя нарек, взойдя на престол – Адвин. Об обоих из них Зохаку могло стать известно, но волею рока он решил нанести свой первый успешный удар именно по Адвину и его семье, однако дети его были спасены благодаря своей матери. Видимо сие и подвигло Зохака продолжить охоту именно на семью Адвина, ибо уж очень сильно старались все мудрецы замести следы его потомков. Так Зохак понял, что с первой же попытки ступил на верный след. Скорее всего, что лишь недавно ему стало известно, что они все это время скрывались в Кологарде. И тут-то он и начал действовать решительно, ибо также узнал и о том, что у Адвина оказался еще и не по кону рожденный брат Троян. Возможно, Зохак решил убить сразу двух зайцев, собравшись войной на Семиводье: теперь и царь Сам, сын Трояна, представляет для него опасность, являясь еще одним потомком Имира, – услышав это молодой правитель Семиводья нервно затеребил свою белесую бородку, а жрец на этом закончил свое повествование и вновь погрузился в задумчивое состояние, в коем пребывал прежде.

– Что же, благодарю тебя, жрец, – начал Царь Чюдрока, когда тот закончил, – Итак, как вы можете убедиться, соратники, все сие – далеко не шутки, и война Зохака будет носить вовсе не захватнический образ, но будет личной войною для него, а значит – он не отступится до самого конца. Я предлагаю нам на сей раз объединиться в военный союз против Зохака, и нам следует добиться того, чтобы нас поддержало как можно больше держав.

– Каковы же должны быть наши первые шаги? – не терпел поскорее решить эту проблему Сам.

– Я считаю, что в первую очередь тебе следует убедиться, что твои южные рубежи надежно защищены. Посему было бы хорошо, если бы ты отправил туда своего военачальника.

– Я думаю, Рус отлично справиться с данной задачей, – обратился к Саму, до этого внимательно слушающий и наблюдающий своими стальными глазенками за всеми светло-русый, бородатый Порыш, – Он с самых ранних лет проявлял задатки превосходного воина и богатыря.

– Ты прав, Порыш, я, пожалуй, соглашусь с тем, что никого лучше и достойнее, чем Рус во всем Семиводьи не сыскать.

– Но мы ведь совершенно позабыли об Одине! – решил поучаствовать в активном обсуждении и советник чюдрокского царя, – Между Семиводьем и его Касским Царством находятся берны, которые никак не хотят подчиниться Одину. А ведь он определенно станет нашим союзником, и берны могут стать тем местом куда и нанесет удар Зохак, опять же убив двух зайцев: он и подойдет к нам с запада, и уничтожит род Одина, как одного из потомков Имира.

– Верно глаголешь, – подметил старый царь и вновь повернулся к Саму. – Тебе нужно будет послать и кого-то, кто бы смог дойти до северных склонов Касских гор, в Касское Царство и обезопасить рубежи с юга в той стороне. Но туда путь тоже неблизкий: придется преодолеть реку Ратон, договориться с бернами, обогнуть Касское море с северной его стороны и закрепиться в горах.

– Даже не знаю, куда же послать своего Руса теперь, ибо действительно и те земли тоже было бы разумно предохранить от вторжения… – задумался Сам.

– Я ведь не договорил самого главного, – молвил вдруг старый жрец Севергарда, вновь вышедший из своей задумчивости, и все сразу же повернули головы к нему, – Потомком из пророчества является старший сын Адвина – Оседень. Так указывают звезды. И вы можете воспользоваться сим, ибо сам Зохак пока не ведает того.

– Тогда вот как поступи, Сам, – обратился к правителю Семиводья величавый царь, – Отправь на юг Оседня, пущай он будет сторожить полуденные рубежи, а Руса пошли на запад в Касгард. Вероятнее всего все же первый удар Зохака будет нанесен с юга, и чем раньше он встретится с тем, кто должен, согласно пророчеству, его низвергнуть, тем будет лучше.

– Но ведь Оседень – не воин, – запротестовал было младший сын Адвина Порыш, – Он – жрец, он никогда не согласится встать на тропу войны!

– Тогда пускай Сам поставит его на эту тропу! – повелительным тоном отрезал Царь Чюдрока.

***

На улице уже смеркалось, Оседень по обычаю своему заканчивал все приготовления в храме. В столь позднее время посетителей там уже практически никогда и не бывало. Лишь иногда можно было застать какого-нибудь одинокого старца, пытающегося побыть в уединении, настроиться на внутренний диалог с самим собой, и то, не из-за того, что атмосфера в храме располагала к этому, ведь подобными духовными практиками любой человек мог без особого труда заниматься и у себя дома, но потому, что по мнению некоторых старцев сами текущие энергии в храме, построенном на древнем месте силы, благоприятствовали тому. Закончив с делами бытовыми, по хозяйству, молодой жрец принялся тушить светильники, освещавшие центральное помещение храма в вечернее время. Неожиданно старая входная дверь, которую не меняли еще со времен реконструкции, проводимой Моском, скрипнула, и на пороге показался Сам. Лицо его было уставшим, но все же не выражало некой озабоченности – напротив показывало всю его умиротворенность. Оседень медленно повернулся и, завидев своего родича и военного наставника, тихо улыбнулся:

– Я слышал, что вы с Порышем прибыли еще на рассвете.

– Прости, не мог зайти раньше – пока мы отсутствовали образовалось столько державных дел, даже Моску не удалось со всем справиться.

– Я не виню тебя, – мягко ответил жрец, – Как все прошло? – спросил он, когда усадил Сама на одну из свободных лав храма и присел рядом.

– Да-а, – махнул рукой правитель, – Лучше не спрашивай – все оказалось намного сложнее, чем мы могли предполагать.

– То есть эти набеги на порубежные земли являются все-таки объявлением войны?

– Зохак всерьез решился на завоевание северных земель, и Союзные правители даже не уверены в том, что он остановится на одном лишь Семиводьи.

– Но зачем ему покрытые глухими, дремучими и непроходимыми лесами просторы Чюдрока?

– Ну, ты же знаешь, что он еще с самого начала, как сверг Имира с престола, намеревался воцариться полностью над всей Артой.

– Но чего же он выжидал тогда мирны лет?

– Не могу быть уверенным ни в чем, – вздохнул белокурый Сам.

– Но… – сделал многозначительную паузу Оседень и посмотрел на своего родича таким взглядом, будто бы видел его насквозь, – У вече на этот счет было свое твердое мнение, не так ли?

– Ты прав, – понял, что отпираться бессмысленно, царь, – В общем, Зохак преследует цель истребить полностью весь род Имира и свергнуть власть всех его потомков. Поэтому его завоевания будут касаться лишь Семиводья и Касского Царства.

– Но ведь Касское Царство такое незначительное, как одна волость в Семиводьи.

– Да, и все же им правит Один – брат твоего отца. Ты ведь помнишь, как бессовестно предали Адвина его же люди? За всем же стоял Зохак, еще с тех времен он начал свои гонения на потомков Имира.

– Однако Ринией он так и не завладел, или не захотел владеть, оставив ее рассыпаться на мелкие удельные княжества, возглавляемые местными ринскими племенными ватажками. Видимо, все же завоевания не являются его основной целью, – прищурился Оседень, – Да и к чему бы ему ждать столько после победы над моим отцом, чтобы приступить к следующему своему шагу – намного разумнее для Зохака было бы нанести сразу же такой же неожиданный удар и по Одину.

– Тут ты прав, – развел руками Сам.

– К тому же никто не знает и о том, что твой отец, Троян – был незаконнорожденным братом моего отца, и тоже является таким образом потомком Имира.

– Стало быть, Зохаку каким-то образом удалось пронюхать и сие. Но не это главное, – встрепенулся вдруг правитель, – он охотится на всех нас, и сейчас самое важное – обыграть его в этой схватке.

– И у вас наверняка есть уже готовое видение ваших действий, – заключил молодой жрец.

– Да, я решил послать на защиту наших рубежей Руса.

– Что же, он – отличный воин и у него есть все задатки, чтобы справиться с этим делом.

– Его я пошлю на запад, за Касское море в Касское Царство, – продолжил Сам, – где он должен будет заключить мир с Одином и склонить местные самостоятельные племена бернов на нашу сторону. И все вместе они встанут на оборону рубежей Касского Царства с юга, ведь через перевалы южных Касских гор Зохаку открывается прекрасная возможность беспрепятственно проникнуть к нам в тыл.

– Постой, постой, – заспешил прервать Сама Оседень, – все хорошо – ты подумал о прикрытии тылов. Но что же на счет передовой?

– Хм-м, – насупился на мгновение молодой царь, – вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить, Оседень.

Жрец внимательно уставился на своего собеседника, приготовившись внимать его речам:

– Союзом правителей было принято решение… – тут Сам замялся, и Оседень начал догадываться, что родичу нужно было что-то от него лично. – В общем, они предложили, чтобы ты возглавил военный поход на юг, – выдохнул Сам и утер пот со лба – печь в храме была изрядно истоплена.

– Исключено! – резко вскочил вдруг Оседень.

– Но, послушай! Ты ведь действительно тоже довольно неплохой воин – я тебя обучил всему, что знал сам. Да и люди тебя любят, они уважают каждое твое слово!

– Как слово жреца, – поправил молодой человек.

– Да, но именно поэтому они пойдут за тобой – все наши вои будут слушаться твоих приказов, ибо знают, что ты – мудр! Ты нужен мне и Семиводью сейчас, как кам, военачальник, а не как жрец.

– С таким же успехом ты мог бы предложить это и Порышу, либо Моску – они тоже достаточно мудры, хоть и не имеют жреческого посвящения. Но поэтому-то им и легче будет взять меч в руки, тем более что в бою они даже лучше меня справляются. Я же – жрец, я не могу взять меч и пойти убивать направо и налево!

– Оседень, Моск с Порышем итак согласились идти в этот поход, но только при условии, что именно ты будешь его возглавлять, что ты станешь камом семиводского войска, – слукавил царь, ибо на самом деле не получал подобного согласия от близнецов и даже не спрашивал сего у них.

– Да что же, во всем Семиводьи не найдется ни одного достойного воина, который бы встал во главе?! – негодовал молодой жрец, ибо даже и подумать не мог, что бы кто-нибудь решился предложить ему изменить своему уже сложившемуся пути.

– Подумай над этим, Оседень, от тебя будет зависеть многое, – взмолился Сам.

– Я сказал свое твердое «нет» и менять своего решения не собираюсь! – коротко отрезал жрец и, развернувшись, удалился в свою жреческую келью.