Левантевски, шприц!

Глава 3.

Лиза с трудом разлепила опухшие глаза. Приятный полумрак мятного оттенка. Странно, где это ее угораздило уснуть на этот раз? Явно не дома. На подстанции? Вроде похоже, но … стены плывут, потолок мягко колышется, выгибается, все вокруг будто тает и снова проявляется. Неужто переработала все-таки до неврологической симптоматики? На нее вдруг напал сильный кашель, от которого изо рта вдруг толчками потянулась сероватая дымка. Ослабев на какое-то время, Лиза закрыла глаза. Затем ощутила, как ее щеки касается что-то мерзкое, холодное. Лиза уперлась локтями в кушетку и приподнялась, взгляд ее упал на странное существо, которое сидело у нее на груди. Оно было здорово похоже на крысу, но какую-то размытую, будто сотканную из дыма или тени. Тварь зашипела, сверкнула рубиновыми огоньками глаз и ощерила совершенно не призрачные зубы – длинные, белые, острые. Но Лизу этим не напугать, она что – крыс по бомжатникам не гоняла, что ли? Причем иногда это приходилось весьма ловко совмещать с сердечно-легочной реанимацией.

– А ну пшшла, скотина! – Сурово произнесла врач и коротким размашистым движением попыталась смахнуть тварюгу с себя. Ее ладонь прошла сквозь густое темное марево, тем не менее это сработало – существо соскользнуло на пол и с негромким шорохом стремительно скользнуло вдоль стены.

– Привидится же такое! – Устало пробормотала Лиза, усевшись на кушетке и оглядываясь. Вроде подстанция. Но какая-то незнакомая. Может она привезла больного в другой район, а там отключилась?

Неожиданно мятное свечение вспыхнуло и сменилось пронзительно белым светом, безупречно подчеркивающим каждую линию. Над головой мелодично пропиликала затейливая мелодия, затем прозвучал голос – негромко и быстро, так что Лиза даже понять не успела сказанное. Вздрогнув от неожиданности, она еще раз огляделась. Шкафчики со стеклянными дверками, кушетка, письменный стол – вроде бы ничего особенного, а поди ж ты! – что-то во всем этом было неуловимо странное, незнакомое, чего она никак не могла понять.

– Эй, ты где там? – Прогундел вдруг чей-то голос и Лиза рефлекторно оглянулась – в дверях стоял высокий худощавый паренек с крупными веснушками и выдающимися верхними резцами. – У нас вызов! Чего ждем? Штрафа за опоздание?

– Ааа, вызов – это хорошо, – пробормотала Лиза, вставая на ноги и неожиданно покачнулась – ноги странно подкосились и ее повело, пришлось даже за кушетку ухватиться, чтобы не упасть. Такое ощущение, что тело словно бы стало легче и сместился центр тяжести. И как будто меньше тянет к земле. Что, пока она спала кто-то подкрутил гравитацию?

– Ты чего? – Полюбопытствовал зубастый парень. – Ноги отлежала, что ли? Помочь тебе?

– Не, не надо, – Лиза притопнула правой, левой ногой, затем выпрямила спину, – наверное это та самая ортостатическая хренька, перележала просто. Вызов, говоришь?

– Вызов, вызов, – энергично закивал парень, подрагивающей рукой держась за дверь, будто готовясь стартануть сразу в полную скорость, – идем?

– Вызов – это хорошо, пойдем его отработаем, – решительно заявила доктор, направляясь к двери и усилием воли пытаясь вызвать из памяти имя этого паренька, – прости, друже, я похоже отлежала не только ноги. Напомни, как тебя зовут?

Тот покосился на нее с легким потрясением во взгляде.

– Леванте́вски, – вежливо сказал он, – я твой фельдшер, помнишь?

– Ааа … ага, ага, прости, голова просто не тем забита, – попыталась оправдаться Лиза, размашисто шагая по коридору.

– С тобой точно все в порядке? – С подозрением спросил ее фельдшер, как-то странно глядя на ноги напарницы. – Вообще-то мы уже полтора года вместе работаем.

– Да в порядке, в порядке! Подумаешь – малипусенькая амнезийка приключилась, с кем не бывает! – Легкомысленно отмахнулась она, сбегая по ступенькам и прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги как будто стали короче. И вообще ощущения от тела здорово изменились. Лизе мнилось, что она словно бы стала ниже ростом, тоньше и легче. Однако выскочив на улицу, она моментально забыла о своем странном состоянии.

– Ух ты ж, япона макака! – Выдохнула доктор, снова покачнувшись, и вцепилась в стену. Нет, однозначно та странная девица из бомжатника что-то с ней сделала. Как видно, накачала какой-нибудь дрянью. И вот теперь Елизавета Пална, «доктор Всё», лежит там, бедненькая, на полу, и пускает томные слюни пополам с галлюцинациями.

– Это … что? – Выдохнула она, глядя на высокую матовую коробочку, под которой ворочалось что-то вязкое, живое, темно-фиолетовое с серебристой искрой. Коробочка была ослепляюще белой и опоясана пронзительно-оранжевыми полосами – три горизонтальных линии вдоль бока.

– Как это что? Наша карета! – Ошеломленно сказал Левантевски, покачал головой и двинулся в сторону странной коробчонки. Приглядевшись, Лиза поняла, что у нее нет ничего напоминающего кабину водителя. Машинальным жестом она нащупала у себя пульс, затем пару раз хлопнула себя по щекам.

– Ну ты где там? – С досадою спросил ее помощник, стоя на складных ступеньках. – Опоздаем – шеф нам головы оторвет, а что останется в мазь разотрет и в баночку закрутит.

– Да, да, иду, бегу, – пробормотала Лиза и шаткой походкой направилась к коробке-карете. Внутри было на удивление чисто, аккуратно и залито все до последнего уголочка ослепительно-белым светом, будто в операционной. Вдоль стен стояли две скамеечки с ремнями, а между ними – белая кушеточка. Но больше всего Лизу потрясли стены их транспортного средства, которые уходили в необозримую высь, явно за пределами крыши. Что за парадокс? На стенах были развешаны различные чемоданчики и странного вида предметы. Сильнее всего ее добили лесенки, по которым можно было вскарабкаться по стене, чтобы достать самое высоко расположенное оборудование.

– Ахренеть как песню спеть, – пробормотала она себе под нос и коротко глянула на деловито пристегивающегося фельдшера.

– Чего сидишь? Пристегивайся! – Велел он. – Сейчас Арч как рванет – мало не покажется.

Будто подтверждая его слова, раздался странный низкий звук, Лиза плюхнулась на скамью и судорожно схватилась за непонятные ремни. Машина-коробка вдруг принялась гудеть, наливаясь звуком, который становился все сильнее, а затем рванула с места с такой скоростью, что Лизу швырнуло на кушетку.

– Держись! – Крикнул Левантевски и что есть силы прижал ее, чтобы она не полетела дальше. Несмотря на чудовищную скорость, машину не трясло и было довольно тихо, не считая негромкого гула.

– Эээ … как там тебя, дружище … а что у нас по вызову? – Лиза изо всех сил пыталась держаться как ни в чем не бывало. Подумаешь, машина «Скорой помощи», похожая на Тардис – и не такое видали. Подумаешь … хотя, если подумаешь – то мозг начинает кипеть и взрываться словно попкорн на сковородке. Так что лучше не думать. Не думать и работать – вот лучший способ не сойти с ума. – Так что там по вызову? На что мы едем?

Продолжая удерживать Лизу одной рукой, Левантевски ловко развернул прямо в воздухе почти невидимый розоватый экран, по которому побежали буквы. Это просто новые технологии, мрачно подумала Лиза, распластанная по кушетке как лягушка, приготовленная для препарирования, три дэ или сенсорные нано-технологии или три дэ сенсорные нано …

– Ребенок, человек, чистая форма, шесть полных лет, сыпь и непонятное поведение, – зачитал фельдшер. Лиза прищурилась на экран, однако не смогла распознать ни одной буквы. Плохо дело. Это либо инсульт, либо Альцгеймер, либо нужно принять красную таблетку и проснуться.

– Что значит – чистая форма? – Спросила она, оттолкнув руку и умудрившись выравнять спину. Помощник покачал головой, но ничего не ответил. Внезапно машина резко остановилась, моргнул свет и над головой резко запиликало.

– Отсчет пошел! – Завопил фельдшер, суетливыми движениями отстегнулся, одновременно хватая какой-то чемоданчик, и махом выскочил на улицу. Лиза потерла виски и обреченно поняла: какие бы всеобъемлющие галлюцинации ее не накрыли, придется все равно идти и работать. Впрочем, вводная информация вроде не предвещает каких-то особых ужасов – просто ребеночка обсыпало, поди покусал кто или аллергию словил.

Ужасов действительно не было. Зато были шикарные странности: ребенок, пухлый ноющий мальчонка, был обильно обсыпан ярко-голубыми пузырьками, каждый величиной чуть ли не с вишню.

– Эт-то у нас что? – Деловито спросила Лиза, оглядываясь с мыслью присесть. – Так, так, таааак … не надо плакать, мальчик, ты отлично выглядишь. По крайней мере, я еще не встречала такой веселенькой сыпи. Мда.

Левантевски ненавязчиво махнул чемоданчиком, но Лиза, взглянув на него, поняла, что не сможет открыть эту странную штуку. Поэтому подтянула обеими руками хнычущего пухлика и поставила перед собой.

– Леван … эээ … найди мне перчатки и антисептик, пожалуйста, – попросила она, понимая, что забыла имя собственного фельдшера. Это уже совершенно никуда не годится. Но тот и глазом не моргнул, тут же выдав ей два пузырька. Мама мальчика безмолвно торчала у двери, сцепив руки на груди и пожирая всех присутствующих скорбным взглядом. Ладно, хорошо хоть она пожирает нас молча, подумалось врачу. Лиза покрутила пузырьки и выразительно взглянула на фельдшера.

– Что? – Засуетился он. – Помочь?

– А помоги, – кивнула Лиза и вернула ему пузырьки. Парень взял один и застыл, почему-то терпеливо взирая на нее. – Ну? Чего ждем?

– Руки-то протяни, – удивленно проговорил тот, – я как тебе перчатки нанесу?

Стараясь сделать вид, что все происходит как обычно, Лиза вытянула руки перед собой и парень немедленно обрызгал их сверху, жестом велел перевернуть и побрызгал еще немного.

– Помаши, – коротко сказал он и Лиза покорно принялась изображать птичку. Жидкость застыла, покрыв ее кожу тонкой эластичной пленкой. Подивившись на это, она подставила руки под второй пузырек, который дохнул на нее горячим ярко-алым паром. Никто этому не удивился. Не считая Лизы.

– Все? – Спросила она на всякий случай.

– Все! – Кивнул фельдшер и приткнулся в уголок, что-то со звяканьем перебирая в чемоданчике. Лиза еще раз подтянула к себе мальчугана, который тер глаза и противно ныл на одной ноте. Проведя самый обычный, предписанный стандартами осмотр, она убедилась, что жизни ребенка ничего не угрожает. Но так и не смогла разобраться, отчего эта сыпь такая огромная, да еще и столь непривычного оттенка.

– А что он у вас, мамочка, кушал в последнее время? – Строго сдвинув брови спросила Лиза. – Было в меню что-то новое или непривычное? Была такая сыпь когда-нибудь раньше?

– Ох! – Драматически всплеснула руками мать и ребенок снова заныл, но уже на тон выше. – Вот как знала я, что не нужно идти на день рождения в эту семью! Эти маги! Вечно они что-нибудь понапридумывают, а дети потом страдают!

Лиза попыталась удержать брови, которые обрели самостоятельность и ринулись куда-то в сторону потолка.

– Так, а подробнее? – Осторожно спросила она, понимая, что вроде бы что-то нащупывается. Только маги ну совершенно не вписывались в клиническую картину обычной пищевой аллергии.

– Ох! – Мамаша торжественным жестом приложила платочек к одному, затем к другому глазу. – Понимаете, мы тут побывали на дне рождения одного ребенка. Угощение в основном было нормальным, но вот десерт! Это ж надо было такое придумать! Это немыслимо! Невообразимо!

– Да что там такого придумали на десерт? – Не вытерпела Лиза. – Слона в артишоках? Жар-птицу в сливочном соусе?

– Да классные же были шарики! – Неожиданно пробурчал мальчик, перестав тереть глаза и сердито глядя на мать. – Вкусные!

– Вот, вот! – Подхватила та, прижимая любимое чадушко к своему боку. – Вкусные, не спорю, но вот ровно такого же цвета как эти странные волдыри.

– Тааак, – поощряюще протянула Лиза.

– Словом, там было такое задание: ребенок должен был догнать и съесть все воздушные шары заданного ему цвета без помощи рук. – Женщина крепко ухватила вырывающегося сына и снова притиснула к себе. – Альгебту как раз на жеребьевке выпали голубые. Сколько ты их съел, Аль?

– Девятнадцать! – Гордо заявил мальчик и просиял. – Только один не успел догнать – лопнул. Но я почти выиграл. Джеморо вообще розовые достались, ха-ха! Как девчонке.

Лизе очень захотелось умыться ледяной водой, а еще лучше – выпить чего-нибудь крепенького. Можно и наоборот – сначала выпить, потом умыться. Потому что ощущение сюрреализма не только не отпускало ее, но еще и усиливалось. Немыслимым усилием воли она взяла себя в руки и внушительно откашлялась.

– Значит так, – своим фирменным суровым тоном начала Лиза, – так, мамочка, слушаем и запоминаем, мои лекции отличаются уникальной однократностью. Запомните, самое полезное питание для ребенка – это приготовленные любящими руками его матери свежие продукты, битком набитые жирами, белками и углеводами, а также прочими витаминами и минералами. Суп да каша – пища наша, кисель на обед, чтоб не видеть бед, лук от семи недуг … эээ … как там еще наши мудрые предки выражались? Нежелательно давать жареное, жирное, мучное – это я сейчас о ребенке, но к себе вы тоже можете применять эти принципы. Сладкое – нечасто, как маленькая радость в жизни. Фастфуд – вкусная, но все же гадость, запомните это. А крашенные десерты это самый быстрый и надежный способ окрасить своего ребенка аллергической сыпью. К счастью, это не смертельно.

– И что нам делать? – Растерянно спросила мама крапчато-голубого мальчика.

– Хм, покажитесь своему семейному врачу или педиатру, а еще лучше – аллергологу, – Лиза направилась в сторону двери.

– Погодите! – Возмутилась мамаша. – Я понятия не имею, что такое гулеголог и зачем нам нужен какой-то семейный врач, если у нас есть отличный знахарь!

– Вот ему и покажитесь! – Лиза уже стояла в прихожей.

– И вы что – даже никакого лекарства ему не дадите? – Спросила мамаша скандальным голосом.

– Дам, – покорно кивнула доктор, – как там тебя, парень … фельдшер! Будь любезен, дай-ка мне полкубика антигистаминки.

– Чего тебе дать? – Распахнул глаза фельдшер. – Кубической витаминки? Зачем?

– Ан-ти-гис-та-мин-ки, – по слогам проговорила Лиза и нахмурилась, – ты чего? Набери в шприц полкубика и разбавь кубиком физраствора, кольнем – быстрее все пройдет.

– Безобразие! – Неожиданно завизжала мамаша, дико и возмущенно. – Кошмар! И они еще целителями называются! Вы собираетесь исколоть моего бедного мальчика? Что он вам плохого сделал? Не стыдно вам мучать ребенка? А еще знахарь! Зачем?

– Не зачем, а чем, лекарством, разумеется, – устало вздохнула Лиза и потерла лоб, – не хотите – как хотите, ждите пока само рассосется.

Она решительно двинулась в сторону двери и вдруг застыла у огромного, в пол, зеркала, которое находилось здесь.

– Вы нам не помогли! – Снова зашлась сиреной мама голубого мальчика. – Кошмарный ужас! Ужасный кошмар! Я буду жаловаться!

– Жалуйтесь, – сухо ответила Лиза и пожала плечами, затем медленно развернулась лицом к зеркалу, – кто я такая, чтобы лишать вас этого невинного удовольствия? Лечение я вам предложила – вы отказались. Так что не знаю на что вы жаловаться собираетесь …

Врач медленно двинула рукой, затем сунула руки в карманы нежно-зеленоватого комбинезона. Забавно.

– Вы обязаны вылечить моего мальчика! – Отчаянно голосила мамаша, пытаясь удержать в стальных материнских объятиях брыкающегося отпрыска. – Вы обязаны! Вы должны! Вы долбязаны! Вы …

– Ладно. – Лиза резко развернулась и пронзительно глянула на женщину, которая от крика раскраснелась и пошла пятнами. – Хорошо. Непременно и с огромной радостью окажу вам помощь. Прямо сей секунд. В виде рецепта. На три дня вашему мальчику необходима строжайшая диета. Она включает в себя супчики, рис и куриное мясо, все на пару либо отварное. Не давать сладкого, красно-желто-оранжевых плодов, фруктов, овощей, орехов, молока и молочной продукции, рыбы, морепродуктов, меда. Зато можно сухарики – не жаренные только, а подсушенные.

– Сухарики?! – Взвизгнула совершенно обалдевшая женщина.

– Именно, – сухо кивнула Лиза, – рада, что вы запомнили. И не забудьте показаться знахарю. Всего хорошего.

Ее сейчас гораздо сильнее занимала миниатюрная девушка с нежно-золотистыми локонами, которая таращилась на врача из зеркала. Лиза помахала рукой и обреченно подумала, что видимо ее крыша отстала от машины, когда они неслись на вызов. По-другому она никак не могла объяснить эту метаморфозу. Не выдавая паники, она молча покинула дом и направилась к ослепительно сверкающей коробочке-карете.

– Это что сейчас было? – Спросил ее нагнавший фельдшер. – Сухарики? Диета? Альзиенна, с тобой что-то творится. Может тебе нужно немного отдохнуть?

Лиза остановилась и окинула парня суровым взглядом. Немного помолчала. Затем сухо ответила:

– Да, я тоже думаю, что нужно отдохнуть. Но кто тогда будет за меня работать мою работу?

У того аж челюсть отвисла и глаза на лоб полезли. Не замечая этого, Лиза залезла в карету и даже сумела пристегнуться. Настроение у нее было странное – подавленное и удивленное донельзя одновременно.

Глава 4.

У самого храма Фелиссандр остановился и оглянулся. Рифант принялся энергично кивать ему, указывая подбородком на вход. Коротко вздохнув, Фелиссандр поднялся по широким, опоясывающим фасад ступеням и медленно опустился на колено у Камня. Слегка коснувшись его губами, он поднялся и вошел в храм. Навстречу ему уже спешил один из жрецов. Фелиссандр содрогнулся, представив себя на его месте: с обритой до блеска головой, в белоснежном развевающемся балахоне, с огненной татуировкой на лице.

– Подержи! – Коротко приказал он, сбрасывая на руки жреца сюртук с рубашкой и легким шагом пересекая помещение. В самом центре его бесконечно огромного, идеально круглого пространства вздымалось Вечное Пламя. Фелиссандр проводил взглядом его почти бесцветные, мощные языки, которые тянулись до самого отверстия в крыше метрах в двадцати над головой. Оттуда магическая энергия распространялась на окружающие земли, питая эти земли и их население. Закрыв глаза и вытянув перед собой руки, Фелиссандр медленно двинулся вперед – прямо к Пламени, одновременно позволяя себе расслабиться и отпустить ту силу, что была заперта внутри него невыносимым напряжением воли. Злобный огонь вырвался из него, уже не обжигая. Свиваясь струями с Вечным Пламенем, он бледнел и становился прозрачным. Фелиссандр коротко выдохнул и ноздри его тоже обжег огонь, горячие струи вытекали изо рта, кожа будто таяла длинными горячими язычками. Он стоял так долго, все больше расслабляясь, позволяя своей силе покинуть тело без вреда для окружающего мира. Но если он как можно скорее не отыщет свой артефакт равновесия, сила снова настигнет его и кто знает, чем это закончится. В лучшем случае, ему придется стать из темного феникса – светлым. Отец, да и другие родственники, не будут его уговаривать, просто скрутят, привезут сюда, заставят пройти обряд погружения в силу и тогда он навсегда останется здесь. Безликий, бесцветный, безмолвный, безымянный, не имеющий ни личной жизни, ни даже самой своей личности, призванный служить миру. Нет уж, не такой он видит свою жизнь! Перед закрытыми глазами Фелиссандра снова возникло женское личико – тонкое, изящное, с огромными перепуганными глазами какого-то удивительного серебристо-сиреневого оттенка. Нежно пахнущие, спутанные локоны цвета светлого меда. Чувственные губы, которые дрожали, приближаясь к его лицу. Невысокое, изящное тело. Хрупкий силуэт. Белоснежная кожа с нервным румянцем во всю щеку. И эти проклятые руки, что сняли артефакт равновесия с его шеи! Он вздохнул и вдруг понял, что больше не истекает энергией. Надо бы поскорее одеться, пока Рифант не увидел, что на его груди больше нет артефакта. Фелиссандр оглянулся в поисках того жреца, которому он сунул свою одежду и вдруг замер – из-за колоннады, что шла вдоль стены слева от него, щерила зубы крыса с глазами яркими как капельки крови. Ее очертания мутно колыхались и таяли в сероватой дымке. Теневик! Но как он попал сюда? Ведь всех теневиков в замке изловили и заперли в заговоренной комнате!

Мгновенно подобравшись, мужчина принялся крадучись подбираться к твари. Та внимательно следила за его движениями, но вела себя безбоязненно, лишь нагло поводя своим дымчато-бесформенным носом будто самое настоящее животное.

– Ваша одежда …, – говорящий вдруг осекся. Крыса насторожилась. Фелиссандр едва слышно выругался сквозь зубы, оттолкнул услужливого жреца в сторону и прибавил шагу. Крыса-тень издевательски зашипела и скользнула за колонну. Не владея собой от ярости, Фелиссандр сжал кулак и привычно вызвал из себя остатки магической силы (какое счастье, что он не все отправил в Вечное Пламя). Колонна с глухим треском разлетелась на куски.

– Что ты делаешь?! – Взвизгнул жрец, отпрыгивая назад. – Не сметь!

Откуда-то из недр храма будто горох сыпанули еще жрецы, но Фелиссандр целиком сосредоточился на крысе. Изничтожить! Теневики приходят в этот мир из темного межмирья, пространства, в котором медленно движутся обитаемые миры. Никто не знает, что это за твари на самом деле, приходя в мир, они предпочитают принимать облик кого-нибудь из его обитателей. Они пожирают энергию и никто толком не может сказать чем это обернется, но маги в один голос уверяют, что ничем хорошим. По их словам, если в мире поселится хотя бы один теневик – магическая сила быстро станет нестабильной, а затем ослабнет, иссякнет. Ничего удивительного, что эта тварь пришла сюда, в храм! Если она сумеет подобраться к Вечному Пламени, одни боги тьмы ведают во что она превратится, с таким-то количеством энергии! Нельзя ее подпускать к Пламени! Нужно сжечь! Прямо сейчас!

– Фелис, ты совсем уже одурел? – Вдруг выдохнул ему на ухо знакомый голос, тот вздрогнул и нечаянно выпустил чуть больше энергии, чем планировал. Еще одна колонна прыснула во все стороны острыми осколками белоснежного камня. – Так! А ну прекратил! Это приказ!

Рифант попытался просунуть руку под локоть Фелиссандра, чтобы завернуть ему руку, но тот ловко увернулся и попытался достать ускользающую крысу, выбив в стене храма зубастую дыру. В следующий миг грубый удар бросил Фелиссандра на пол, затем онемели руки от двух быстро вдавленных под лопатки пальцев.

– Благодарю! – Отрывисто кинул кому-то Рифант и рывком поднял товарища на ноги. – Пошли отсюда! Быстро! – Прошипел он на ухо Фелиссандру и принялся толкать того по направлению к выходу. – Ты совсем уже одурел, Фелис? Имей в виду, это тебе будет стоить штрафных отработок! Ты чего удумал, дурак, в храме боевой магией заниматься? Нашел место, чтоб тебя!

Руки Фелиссандра закололо, мышцы заныли, вернулась чувствительность – он принялся быстро-быстро трясти ими, чтобы неприятные ощущения прошли скорее. Заметив это, Рифант сунул ему смотанную комком одежду и со всей силы хлопнул по спине, отправляя в свободный полет по ступенькам.

– Извините, извините! – Он задержался на верхней ступени и примирительно улыбнулся разгневанным белым фениксам – жрецам Вечного Пламени. – Мой друг просто устал, переутомился. К тому же у него барахлит артефакт равновесия … вы уж простите! Наше ведомство непременно пришлет вам богатое пожертвование на праздник Всех Богов. Мы ведь замяли, да? По глазам вижу – замяли, вот и отлично, до свидания! Всех благ!

Выдохнув все это на какой-то непостижимой скорости, он повернулся и рванул вниз по ступенькам, догоняя Фелиссандра.

– Я видел ее, Риф, видел! – Хрипло выдохнул Фелиссандр, все время пытаясь оглянуться.

– Кого ты видел? – Нетерпеливым голосом спросил его Рифант, изо всех сил сжимая его плечо. – Уходим, Фелис, быстрее! Или ты хочешь, чтобы жрецы вызвали своих магов-защитников? Давай, шевели ногами! И будь уверен, сегодня вечером тебя ждет долгий и неприятный разговор с отцом.

– Да уж, кругом родня, – вздохнул Фелиссандр, отнимая наконец у Рифанта свою руку, – я видел крысу, Риф! Крысу-теневика!

– Да ну, брось, тебе показалось, – проворчал Рифант, торопливо шагая по дорожке в сторону стоянки для твиинов, – этого быть не может! Мы же отловили всех теневиков! И потом – где королевский замок и где этот храм. У тебя просто в глазах мутится после приступа.

Фелиссандр оглянулся в последний раз и вдруг застыл столбом – прямо у входа в храм, за высокой колонной, пряталась какая-то женщина. Весь ее силуэт мягко колыхался грязно-серым туманом, таял по краям, и ничего кроме этой серости в ней не было, не считая пронзительных огоньков глаз.

– Фелиссандр! – Рявкнул Рифант, обнаружив, что того нет рядом с ним. – Да что такое-то! Ты не в себе? Отстраню как пить дать, отправлю к знахарю и пока не проверишься на адекватность – на работу …

– Ты ее тоже видишь, Риф? – Перебил его Фелиссандр, дрожащим пальцем тыкая куда-то в сторону ступеней, по которым они только что сошли. – Вон там, за колонной. Видишь?

Рифант тяжко-претяжко вздохнул, сделал несколько крупных шагов в сторону бледного Фелиссандра, цепко ухватил того за загривок и потащил по дорожке.

– Вот ей-ей, нутром чую, что ты уже не вывозишь, – выдохнул он, не позволяя недовольно рычащему другу вывернуться из его стальных пальцев, – хорошо, я заберу у тебя часть дел и раскидаю по тем, кто более-менее свободен. Мне нужен вменяемый следователь, слышишь, приятель? А тебе – отпуск на десять дней! Отдохнешь, выспишься, переживешь парочку легких свиданий и хрустящим огурчиком вернешься на работу.

– Да в порядке я! – Недовольно промычал Фелиссандр, согнутый в три погибели. – Отпусти! Там была теневичка!

– Ты как отсюда сумел разглядеть крысу, да еще и за колонной? – Удивился Рифант, отпуская Фелиссандра для того, чтобы откинуть ступени и распахнуть дверку. – У тебя вместо глаз – магические кристаллы?

– Это была другая теневичка, – буркнул тот, отчетливо понимая, что друг ему не верит. – Такая … на женщину похожая.

– Ты уж определись на кого она там похожа, – покачал головой Рифант и протянул тому руку, но Фелиссандр с досадой оттолкнул ее и рывком взобрался в карету сам, – то крыса, то женщина … ты чего-то сегодня сам не свой. В общем, мое предложение об отпуске все еще в силе.

– Не пойду, – набычился Фелиссандр, – тут такое дело, королевская семья замешана, а я … скажут потом – сбежал, потому что струсил вести дело, побоялся брать на себя ответственность перед правящей семьей.

Рифант угрожающе посмотрел на него тяжелым взглядом, вздохнул и закрыл дверцу. Фелиссандр принялся поспешно натягивать на себя измятую рубашку.

– Риф, если это те самые теневики, из замка …, – начал он, но тот его оборвал:

– Разговор окончен! Поговорим когда ты станешь хоть сколько-нибудь адекватным! Не было там никаких теневиков, ясно тебе? Они не смогли бы обойти защиту храма. Забудь. Тебе померещилось. Это все из-за твоих приступов. – Он угрюмо глянул в лицо помрачневшего приятеля и тихо добавил, – прямо сейчас мы едем сначала в мой кабинет, а потом к тебе домой. И никаких возражений. Ты отстранен от работы на десять дней.

Фелиссандр скрипнул зубами и принялся демонстративно смотреть в окно. Твиин набирал скорость.