Государство, которого нет на карте

«Но ведь она полна речных духов и клятвопреступниц, обращенных в русалок»,– с нотками ужаса в голосе воскликнула Лахеза – одна из соучениц, а сегодня соперниц Хранимиры. «Неужели в случае неудачи мы останемся с ними навеки вечные или, что еще хуже станем такими же?»– в ужасе воскликнула Лахеза. «А в случае удачи сгорим на костре, как настоящие ведьмы по заветам святой инквизиции времен средневековой Европы»,– не удержалась от ироничного замечания Хранка. «Довольно»,– хлопнула в ладоши госпожа Реут. «Или вы думали стать помощниками в поддержании защиты и получить право на место в совете за красивые глаза?»– строго поинтересовалась госпожа Лигейа.

«В былые времена это задание служило вступительным экзаменом начальной ступени»,– все больше распылясь произнесла она. «Мы же дали его вам в качестве проверки на пригодность к высокой должности, да еще и подсказок по числу участников состязания наоставляли»,– возмущенно воскликнула Лигейа. «Никто нигде не останется, в случае неудачи вы просто автоматически выбудете из отбора, а результаты вашей теоретической части не будут зачтены»,– вмешалась в тираду коллеги госпожа Лейсан. «Однако не думаю, что с таким настроем колесо фортуны повернется в вашу сторону»,– с оттенком желчи в голосе отметила госпожа Реут.

«Третий удар гонга будет сигналом к началу нашего состязания»,– продолжила напутственное слово, будто бы его ничто и не прерывало госпожа Лейсан: «И да сопутствует удача достойнейшему».

«Раз»,– вместе с первым звонким стуком мысленно отсчитала Хранимира, вставая на приготовленный для каждого из участников отбора деревянный трамплин. «Два»,– делая глубокий вдох как-то отстранено скорее просто ощутила, чем поняла Хранка. «Три»,– уже в секундном полете машинально досчитала девушка.

Столкновение с водами Смородины, так затуманивающей ей разум на берегу, как ни странно вернуло ясность рассудку. Хотя водами это можно было назвать только весьма и весьма условно, скорее это больше походило на густой и в тоже время полупрозрачный туман. Где время от времени показывались покачивающиеся взад-вперед нетронутые временем старинные побряшкушки, сделанные, по всей видимости, примерно тогда же, когда сюда задолго до строительства Саверской темницы отправляли, обращая в русалок преступниц. Однако они были совсем непохожи на подсказку, о которой говорила Лигейа, поэтому Хранимира решила просто «плыть» туда, где по идее должен был располагаться противоположный берег.

Однако «плыть», или вернее сказать шагать в невесомости Хранке не удалось. Буквально через считанные минуты после погружения она едва не оказалась сбитой гигантских размеров и летящей со скоростью торпеды щукой.

Встреча с сородичами рыбы вышла у Хранимиры менее удачной. Одна из них буквально вырвала клок ткани из черного непромокаемого корсета с передней шнуровкой, в который была одета девушка, оставив ей на животе длинные глубокие царапины. В то время как другая, едва не утопила, протащив следом за собой практически до самого дна.

И…тем самым можно сказать спасла Хранке жизнь. Потому что уже через пару мгновений стая щук вдребезги разнесла мраморную статую, в отличие от Миры оставшуюся на прежнем месте. Не желая быть погребенной под ее обломками, девушка вскочила было, чтобы бежать. Но, споткнувшись обо что-то, упала обратно.

Этим что-то оказалась подзорная труба, украшенная гравировкой в виде парусника, от которой из-за удара Хранимиры отлетела защитная крышка. Последняя как выяснилось позднее защищала отнюдь не стекло, а сложенный вчетверо пергаментный листок. «Та самая карта-подсказка, о которой говорила госпожа Реут»,– еще до того как развернула, поняла Хранка. Впрочем, ей недолго пришлось изучать план речного дна.

Стоило Хранимире расправить карту на коленях, как рука с изящными тонкими пальцами, оканчивающимися длинными отливающими серебром зеркальными заостренными ногтями, крепко вцепилась в заветный листок. И непременно вырвала бы, не успей Мина вонзнить в нее стальной трезубец с обмотанным черной тканью коротким древком, так, кстати, всплывшим рядом. Взвыв хозяин руки отпрянул в сторону так, что теперь Хранка могла, как следует, рассмотреть противника, вернее противницу.

У последней были длинные черные волосы, обрамлящие лицо с правильными чертами и темно-голубыми, подведенными сверху черным, а снизу серебристо-голубым карандашом глазами с темно-красными зрачками.

«Не приближайся»,– вновь угрожающе взмахнув трезубцем, выкрикнула Хранимира. «Думаешь, раз застала меня врасплох, то сможешь победить?»– насмешливо усмехнулась брюнетка. «Ты ведь даже держишь его не правильно»,– продолжила насмехаться русалка. «Уж поверь, я знаю о чем говорю, ведь когда-то это оружие принадлежало мне»,– уверенно заявила она. «Первая буква моего имени до сих пор украшает его рукоять»,– горделиво произнесла русалка. «Так что лучше сдайся сейчас, и я так и быть забуду твою нелепую выходку»,– елейно предложила русалка. «Нет»,– коротко ответила Хранка.

Пухлые бледно-розовые губы в ошметках от полуоблезшей карминовой помады брюнетки растянулись в недоброй улыбки и из-за ее спины выступило с десяток таких же бледных дев в полупрозрачных свободных одеяниях.

«Взять»,– отдала черноволосая короткий приказ. Быстро скатав карту трубкой и сунув за голенище одного из своих длинных, практически до колена, черных кожаных плотно облегающих ногу сапог, Хранимира вновь предупреждающе взмахнула своим оружием. А уже в следующее мгновение почувствовала у себя на предплечьях острые ноготки двух точных копий первой из встреченных ею речных дев. С невероятной силой растянув руки Хранки в разные стороны, прекрасные, но в то же время ничем не отличающиеся друг от друга ундины застыли в ожидании дальнейших указаний. «Сдайся»,– почти ласково прошептала Хранимире на ухо первая из встреченных Хранкой и, по всей видимости, главная среди остальных речная дева. С этими словами она с легкостью выбила из пальцев Миры оружие. «Нет»,– четко выговаривая каждую букву ответила Хранимира, мысленно приготовившись к тому, что сейчас ее просто-напросто разорвут на клочки.

Но этого не произошло, время будто бы остановилось в ту секунду, когда черноволосая приблизилась к Хранке. И тут до Хранимиры дошло: чтобы вырваться из своей тюрьмы речным девам нужна карта. Завладеть которой при помощи одной лишь физической силы без признания пленницей поражения они не могут. Это понимание так сильно развеселило Хранку, что она громко рассмеялась черноволосой в лицо.

Мгновение та просто стояла, видимо пребывая в шоке от такой наглости, а затем, размахнувшись, отвесила Хранимире крепкую пощечину. «Ты все равно сдашься»,– сорвавшись на визг, закричала речная дева. «Либо сдашься, либо умрешь»,– продолжила вопить черноволосая один за другим нанося удары по пленницы и царапая ей ногтями лицо.

Постепенно картинка перед глазами у Хранки начала плыть. Как-то отстранено в разуме девушки скользнуло понимание: она вот-вот потеряет сознание.

Речная дева уже была близка к осуществлению угрозы. Однако как нельзя кстати появившаяся госпожа Лигейа, вооруженная рябиновой ветвью, в сопровождении двух крепких мужчин в бирюзовой форме не дала этому осуществиться. «Отошли от нее»,– взмахнув веткой, приказала госпожа Реут: «Живо!» Бросив на Хранимиру недовольный взгляд, черноволосая, дав знак отпустить державшим пленницу ундинам, вернулась в туман из которого пришла. «А вы чего встали? Поднимайте ее»,– прикрикнув на помощников, приказала им Лигейа.

***

«Ау»,– не удержалась от вскрика Хранимира. «Потерпите, уже не долго осталось»,– попросила Хранку сероглазая девушка с добродушным, улыбчивым чуть округлым лицом в обрамлении волнистых длинных темно-каштановых волос. И сноровисто смазала синяки и ссадины на лице пациентки густой темно-коричневой мазью из небольшой стеклянной баночки. «Салика»,– окликнул помощницу мужчина в одеждах лекаря. «Уже иду»,– отозвалась она, поднимаясь с песчаного берега. И добавила, обращаясь к Хранимире: «Наносите эту мазь дважды в день: утром и вечером и через пару дней все заживет». «А теперь извините, я должна идти»,– спешно простилась Салика. «Увы, не все участники состязаний отделались так же легко, как вы»,– на ходу пояснила она.

С этими словами, Салика побежала в сторону, где плотной кучкой толпились медкурсовики, живой стеной загораживая и лекаря, и пациента.

Чуть в отдалении от них, нервно расхаживал туда-сюда чернобровый мужчина с зачесанными назад черными же волосами в строгом костюме, украшенном какими-то закрепленными на лентах наградами, с белой, практически сливающейся с рубашкой бабочкой.

Мгновенно заметив перемещение одной из лекарских помощниц, он, не выдержав нервного напряжения, воскликнул: «Почему вместо того, чтобы спасать моего сына вы тратите время на чьи-то царапины?» «Или, может быть, помочь ему уже невозможно и вы просто скрываете это от меня?»– грозно осведомился он. «Господин Гельвецкий, я всегда знал вас как умного человека, так не давайте же переживаниям затуманить ваш разум!»– в тон ему воскликнул лекарь. «Подумайте сами, как бы мы могли скрыть такое от вас, тем более, когда вы находитесь всего лишь в шаге от нас?»– попробовал урезонить господина Гельвецкого доктор.

«Хоть ваш сын и получил множество ран, угрозы для его жизни нет, он поправится пусть и не сразу»,– дал уверенный прогноз лекарь. «Возможно правда останутся шрамы, но мы сумеем значительно сократить их число, если вы не будете нам мешать»,– настойчиво посоветоал доктор. «Шрамы, значит»,-гневным шепотом повторил Гельвецкий. И, оборачиваясь к госпоже Лейсан, уже громче, чеканя каждое слово спросил: «Госпожа Заславская, как вы всё это допустили?» «Не вы ли ручались за безопасность всех участников испытания?»– сквозь зубы осведомился он. «Я требую объяснений»,– безапелляционно заявил мужчина.

«Ну, насколько я помню, речь шла о том, что никто из участников не будет брошен на произвол судьбы среди вод Смородины»,– вкрадчиво заметила дама в голубой шляпке-таблетке, украшенной изящным крупным цветком, сложенным из перьев.

Все это время с интересом она с интересом наблюдала за происходящим с трибуны для независимых наблюдателей. А теперь бодро пробиралась к эпицентру событий, не обращая никакого внимания на песок, в который то и дело проваливались ее светло-бирюзовые туфельки, с отделкой из ажурного кружева, на шпильках.

«И с выполнением этого обещания организаторы вполне благополучно справились»,– продолжила дама. «Ваш сын жив и, как сказали лекари, все что ему грозит – несколько шрамов»,– заметила она. «Единственная причина которых в том, что он просто-напросто не справился с заданием»,– призрительно прибавила женщина в голубом. «Так что перестаньте скандалить и посмотрите на это с положительной стороны»,– предложила она: «Григорий так юн, а уже имеет украшение достойное настоящего мужчины». «Даже не знаю, как вас назвать»,– презрительно бросил Гельвецкий старший. «Простите, если ранила ваши нежные чувства»,– одарила его очаровательной улыбкой собеседница.

«И хотя все случившееся довольно грустно, но как независимый наблюдатель не могу не задать вопрос, госпожа Лигейа, кого же вы назовете своим будущим преемником?»– переменила тему женщина в голубом. «Боюсь: никого»,– ответила госпожа Реут.

«Испытания как такового просто-напросто не состоялось»,– пояснила Лигейа Реут. «Согласно нашей задумке участники состязания должны были столкнуться с речными девами и устоять перед соблазном отдать карту и сдаться, вместо этого учавствующие подверглись нападению щук»,– кракто пояснила женщина. «Щук?»– удивленно переспросил Гельвецкий: «Откуда в Смородине взялись щуки?» «Видимо пришли через какой-то из впадающих в нее мелких ручьев»,– пожала плечами Лигейа. «А переход из обычного ручья в воды смерти во многом объясняет их агрессивное поведение и гигантский размер»,– продолжила рассуждать госпожа Реут.

«Пересечься с речными девами и с честью выдержать эту встречу довелось лишь мадемуазель Бенесьер»,– добавила Лигейа. «Однако в связи с ранее сказанным я считаю неуместным говорить о каких-либо итогах состязания, ведь чье-то беспардонное вмешательство в его ход очевидно»,– с сожалением произнесла госпожа Реут.

«И, по-моему, не нужно быть гением, чтобы понять чье именно»,– заметил Гельвецкий, бросив выразительный взгляд в сторону Хранимиры. «Господин Гельвецкий»,– одернула его госпожа Заславская. «Что?»– с невиннейшим выражением лица поднял бровь Гельвецкий. «По-моему все очевидно, место этой девушки в темнице»,– уверенно заявил он.

«Единственное, что вызывает вопросы, так это причины по которым вы так тщательно защищаете свое протеже»,– прибавил мужчина. «Это знаете ли наводит на определенные мысли»,– хищно присовокупил он. «Насколько я помню, в Вилоре действует презумпция невиновности»,– холодно напомнила госпожа Лейсан. «Однако отстранить мадемуазель Бенесьер от участия в отборе все же необходимо»,– приняла сторону Гельвецкого госпожа Лигейа. «Сам факт присутствия среди участников даже подозреваемого в его срыве уже бросает тень на честность проведения»,– веско заметила она.

То, что всё закончится прямым обвинением, Хранимира поняла, еще в том месте рассказа госпожи Реут, где она вскользь отметила доблесть Хранки в прохождении испытания. Не забыв, с сожалением высказаться: остальные участники испытания так и не смогли к нему приступить из-за стороннего вмешательства. И морально Мира готовила себя к такой развязке, но последняя, подчеркнуто презрительно брошенная фраза, все же здорово вывела себя из колеи.

«А ваше председательство в жюри не бросает ли тень на честность отбора, тогда как столь любимая вами племянница, не прошедшая возрастной ценз, сейчас может лишь наблюдать за ним с зрительских трибун?»– выпалила Хранимира. «Уж не хочешь ли ты меня обвинить в произошедшем?»– изогнув бровь, холодно осведомилась у Хранки госпожа Реут. «Возмущение на обвинение, как же типично для преступника»,– пробормотала себе под нос Хранимира.

Но, у госпожи Реут судя по всему слух был просто феноменальным, поскольку она вихрем подлетела к Хранке, еще до того, как та успела закончить фразу. Хотя зрачки госпожи Лигейи и не были красными, от бешенства они сейчас горели ничуть не хуже, чем у речной девы. И Хранка не сомневалась, будь у Лигейи Реут возможность как следует надавать ей пощечин, женщина незамедлительно бы воспользовалась таким случаем.

«Поздравляю, своим ничем не подкрепленным обвинением против члена совета ты сама себе подарила пригласительный билет в темницу в один конец»,– холодно улыбнувшись, проговорила Лигейа. «Ну, что встали?»– обернувшись к солдатам-охранникам мероприятия, недовольно осведомилась госпожа Реут. «Если мне не изменяет память, то за такую дерзость положено трехдневное пребывание в темнице»,– зло произнесла она.

«Мое обвинение ничуть не более необоснованное, чем ваше»,– гордо вздернув подбородок, бросила Хранимира. «А вот тут ошибаешься»,– хитро прищурившись, полушепотом возразила ей госпожа Лигейа. «Я вырвала тебя из рук обезумевшей клятвопреступницы»,– напомнила госпожа Реут. «Не очень похоже на поведение человека, который хочет от кого-то избавиться, не правда ли?»– издевательски осведомилась она. «Вы говорите так, будто совершили подвиг, тогда как обещание данное госпожой Заславской от имени всех членов жюри не позволяло вам поступить иначе»,– отпарировала Хранка. «А еще необходимость выглядеть благородной спасительницей, чтобы ни к кому и в голову не пришло обвинить вас в срыве испытания»,– добавила Мира.

«Ведь так удобно выставить виновной во всех смертных грехах…»– едко произнесла Хранимира. «Маленькую безвинную девочку, лишенную поддержки со стороны могущественной семьи»,– продолжила за нее Лигейа. «Вот только небольшая неувязочка – сейчас за твоей спиной стоит Лейсан Заславская и эта поддержка вполне сопостовимая с той, которую своим детям-участникам оказывают члены совета»,– усмехнулась госпожа Реут. «Так что на роль несчастного, всеми покинутого ребенка, уж извини, не тянешь»,– со злостью объявила Лигейа.

«А еще эта страна слишком хорошо помнит историю другой такой девочки по имени Георгина Триаль»,– перейдя на шепот, напомнила госпожа Реут «От тебя веет такой же тьмой, как и от нее, странно что другие не замечают, но ты – ее точная копия»,– прошипела Лигейа.

***

«Обвиняемая Бенесьер?»– дежурно осведомился у Хранимиры надсмотрщик. «Вы ведите здесь кого-то еще?»– язвительно поинтересовалась девушка. «На выход»,– не обратив внимание на сарказм Хранки, приказал ей надсмотрщик. Поднявшись со своей койки, Хранимира не без фырканья позволила защелкнуть у себя на запястьях наручники. «У вас час»,– бесстрастно объявил надсмотрщик, вталкивая Хранку в освещенную чрезмерно ярким светом комнату.

«Прости, что удалось вытащить тебя оттуда лишь на такой краткий срок»,– извинилась Регина. «Но госпожа Реут оставила четкие и жесткие указания касательно твоего содержания, а ее слово, как не прискорбно весомее моего»,– поспешно пояснила Рина.

«Зато…смотри что я принесла»,– прибавила Регина, выкладывая на стол кожаную бежевую куртку, полностью отделанную белым кружевом. «Прям в цвет моих брюк»,– отметила Хранка, натягивая курточку на плечи. «Ну, не грусти, я уверена, что, когда королева освободится, сумею убедить ее выпустить тебя отсюда»,– попыталась утешить подругу Регина. «А даже если нет, дольше трех дней они тебя здесь все равно не продержат»,– оптимистично высказалась Рина. «Сюрпризы кстати еще не закончились»,– добавила девушка, вынимая из принесенного с собой пакета пирог. Его верхний слой полностью состоял из вишни в сиропе поверх которых кусочками яблока была выложена фигура скрипки. «Вишневый, совсем как ты любишь»,– подчеркнуто жизнерадостно произнесла Регина.

«За те три дня, что мне придется пробыть здесь госпожа Реут десять раз успеет сфабриковать улики по обвинению в срыве испытания и покушению на Гельвецкого»,– пробормотала Хранимира. «Да, ладно тебе уже, хватит себе надумывать и накручивать еще больше»,– попыталась успокоить ее Регина. «Накручивать?»– возмутилась Хранка: «Посмотри вокруг, неужели, по-твоему, это всего лишь надуманные переживания?!»

«Я просто имела в виду: тебе не стоит делать из госпожи Лигейи дьявола во плоти»,– пояснила свои слова Рина. «Хочу напомнить, что оказалась здесь из-за нее»,– заметила Хранка. «Это бесспорно так, но сомневаюсь, будто бы стереть тебя с лица земли было ее первоочередной целью»,– попробовала урезонить ее подруга. «Скорее всего она займется продвижением племянницы»,– предположила Регина.

«Да, пожалуй ты права, сейчас все дружно ринуться пропихивать отпрысков на мое место»,– печально согласилась Хранимира. «Госпоже Реут даже делать ничего не придется, чтобы меня здесь навечно позабыли»,– грустно констатировала она. «Зато я ничего не забуду и сделаю всё, чтобы поспособствовать твоему освобождению»,– заверила подругу Регина. «Ты же сама сказала: слово госпожи Лигейи весомее твоего»,– напомнила Хранимира. «Да, весомее»,– согласилась Рина: «Но не весомее слова королевы Аисы».

«Королева Аиса, королева Аиса»,– передразнила подругу Хранимира. «Я больше чем уверена: королева Аиса догадалась о том, зачем ты просила аудиенции»,– высказалась Мира. «Но прошения так и не одобрила, как думаешь, почему?»– задала риторический вопрос тоном, в котором, несмотря на все попытки их скрыть, сквозили нотки безнадежности, Хранимира.

***

«Виновна или нет? Как считаешь?»– с тем любопытством, с которым медкурсовик препарирует еще живую лягушку, поинтересовалась у Меланты королева Аиса. «Ваше Величество»,– тот час же подхватилась со своего места фрейлина, приседая в глубоком книксене. «Полноте тебе, Мелани, ведь мы с тобой почти подруги»,– махнула ей рукой в знак разрешения остаться сидеть королева. «Ну, так что, каково твое мнение?»– повторила вопрос королева, поддевая носком туфельки газетную статью с изображением Хранимиры Бенесьер, уроненную Мелантой. «Несмотря на кажущуюся простоту ситуации, мне трудно однозначно ответить на ваш вопрос»,– со свойственной всем придворным уклончивостью отозвалась фрейлина. «Единственное в чем вина девочки не вызывает сомнений, так это в оскорблении члена совета»,– заметила мадам Лефевр. «Хотя…если потом выяснится, что предъявленное ей со стороны госпожи Лигеии обвинение было ложным, боюсь, и та выходка перестанет быть поводом держать мадемуазель в темнице»,– тут же прибавила придворная. «Кажущаяся простота, точнее и не скажешь»,– пробормотала Аиса.

«Ладно, проходи в кабинет»,– пригласила фрейлину войти королева. «Ведь ты не об этой Бенесьер пришла поговорить»,– предположила правительница. Конечную фразу королева Аиса, как показалось Меланте, произнесла с какой-то непонятной надеждой. «Нет, я пришла за разрешением на поездку в Марбинбург, чтобы навестить Эльбике и увидеть мальчиков»,– подтвердила мадам Лефевр. «Мои встречи с ними в последнее время стали так редки»,– с нескрываемым сожалением произнесла Меланта. «Помните, мы с вами уже говорили об этом еще до всей этой круговерти событий и вы дали согласие»,– напомнила Меланта. «Поездка в Марбинбург»,– задумчиво повторила Аиса: «Конечно, помню, разве можно забыть».

«Поедемте вместе со мной?»– вдруг предложила Меланта: «Я вижу, что вы скучаете по Марбинбургу, так навестите его». «Ведь это город вашего детства, наверняка он даст вам мощный энергетический заряд, заодно и Теру повидайте»,– перечислила несомненные плюсы поездки мадам Лефевр. «Нет»,– излишне резко оборвала ее королева. «В ситуации, когда политическая обстановка в стране накалилась до предела, я просто не имею права покидать столицу»,– отрезала правительница.

«Не оправдывайтесь»,– уловив в голосе королевы Аисы извиняющиеся нотки, прервала ее Меланта. «Если уж на то пошло, это мне надо просить прощение за свою эгоистичную просьбу и бестактность»,– запальчиво произнесла мадам Лефевр. «Перебить, извиняясь за бестактность, не лучший способ получить прощение»,– с улыбкой заметила королева. «Но все же гораздо более лучший, чем подобострастное поддакивание»,– добавила королева Аиса. «Съезди в Марбинбург за меня и за себя, Мелани, но только не дольше чем на два дня»,– после небольшой паузы уже серьезно произнесла королева Аиса.

***

«Мне казалось, что мы условились встретиться завтра днем в Камехо, так какого черта вы в очередной раз заявились ко мне домой без предупреждения?»– раздраженно поинтересовалась у Бориса, появившегося прямо перед зеркалом, возле которого она снимала серьги Лигейа. «Обстоятельства изменились»,– нисколько не смутившись, ответил Борис. «Это еще не значит, что вы можете являться сюда, когда вам заблагорассудиться»,– лишь сильнее разозлилась от его спокойного тона Лигейа. «Извольте использовать для оповещения обо всех своих изменениях средства связи в конце концов!»– требоваткльно воскикнула она.

«В таком случае оповещены будете не только вы, но и все те, кто за вами следит, следит и ждет вашей малейшей ошибки?»– невозмутимо парировал Борис. «Что?»– непонимающе посмотрела на него Лигейа. «Неужели вы до сих пор не заметили: к вам уже более недели назад приставлен хвост, неотступно следующий по пятам?»– притворно изумился Кайсаров. «И кем же?»– как можно более безразлично осведомилась Лигейа. «Сами как думаете?»– с ухмылкой поинтересовался Борис. «Да»,– заметив вспышку озарения в глазах собеседницы, кивнул Кайсаров. «Это те же, кто убил вашу дочь, хотя возможно к ним уже присоединились и королевские шпионы»,– пояснил он.

«С чего королеве следить за мной?»– недоверчиво передернула плечами Лигейа. «Уж больно дерзко вы подставили мадемуазель Бенесьер»,– охотно пояснил ей Борис. «Хоть ход и сработал, но, согласитесь, мало кто кроме Гельвецкого безоговорочно поверил в виновность девочки»,– заметил он. «С чего королеве беспокоиться об этой девчонке?»– фыркнула госпожа Реут. «К тому же там и без меня достаточно подозреваемых»,– отмахнулась Лигейа. «Не столько беспокоиться о ней, сколько не доверять вам»,– возразил Борис.

«И совсем скоро вы лично убедитесь в правдивости всех моих слов, а заодно узнаете и имена убийц, если поспешите, конечно же»,– убедительно прибавил Борис. «А что взамен? Что-то слабо верится, будто бы вы внезапно решили заняться благотворительностью»,– осторожно поинтересовалась Лигейа.

«Вы дадите связующую клятву»,– просто ответил Борис. «Связующую клятву»,– напряженно повторила Лигейа. «Разве это не малость в сравнении с тем, что дам вам я?»– вкрадчиво поинтересовался Борис. «К тому же будьте уверены, получив сведения, которыми я уже сейчас владею, вы сами захотите исполнить обязательства, которые она на вас возложит»,– заверил собеседницу Борис. «Ну же, решайтесь, сейчас или никогда, ваш выбор?»– продолжил настаивать мужчина, уже зная, каким будет ответ.

И потому он абсолютно не удивился, когда вместо ответа Лигейа начала произносить слова, колдовская сила которых связывала клянущегося с тем, кому он давал обещание нерушимыми узами до момента исполнения обещанного.

***

«Что-то не так?»– заботливо осведомилась Меланта. «Последний абзац»,– не отрывая взгляда от протокола, произнесла Хранимира. И, резко переведя его на мадам Лефевр, добавила: «Я не говорила ни слова из сказанного в нем». «Тсс, умоляю, не так громко»,– молитвенно сложив руки на груди, взмолилась Меланта Лефевр. «Ни одна живая душа не должна этого знать, ну, разумеется, если вы все еще хотите освободиться»,– заговорчески прибавила мадам Лефевр.

«В какой игре вы снова вознамерились меня использовать?»– продолжила кипятиться Хранимира. «Разве я когда-либо использовала вас?»– оскорбленно подняла брови мадам Лефевр. «Я ничего не подпишу ровно до тех пор, пока вы не объяснитесь»,– позволив ручки выпасть из пальцев, отрезала Хранимира. «Только еще одного обвинения в клевете мне еще не хватало»,– пробормотала девушка. «Клевете?»– со смешком переспросила Меланта Лефевр. «О, боюсь, что все прочитанное вами в последнем абзаце, как бы это не было прискорбно, правда»,– посерьезнев, добавила она. «Правда или нет, но, подписавшись под этими строками, я автоматически подпишусь под собственным приговором»,– воскликнула Хранимира.

«Да, успокойтесь же»,– вновь осадила ее мадам Лефевр. «Симпатии большей части общества на вашей стороне, сама королева ратует за ваша освобождение…»– пояснила женщина. «Тогда почему я все еще здесь?»– довольно резко перебила ее Хранимира. «В ваших показаниях нет ни одного слова, которое бы убедительно объясняло причину неприязни со стороны госпожи Реут в отношении вас»,– охотно пояснила мадам Лефевр. «Однако, если вы во всеуслышание объявите: Лигейа Реут перешла на сторону Восьмерки, а теперь избавляется от тех, кто волей случая узнал эту информацию»…– таинственно произнесла мадам Лефевр. «Ваши показания заиграют уже совсем другими красками»,– уверенно заявила Меланта.

«Но у меня нет доказательств»,– чуть помедлив, произнесла Хранимира. «Они вам и не нужны, почувствовав запах пороха Лигейа сама себя выдаст»,– заверила девушку мадам Лефевр. «А, если нет? Если ее самообладание окажется сильнее, чем вы думаете»,– продолжила сомневаться Хранимира. «О, об этом уж точно тревожиться не стоит, я вполне достаточно знаю Лигейю, чтобы утверждать: она истеричная трусиха, ни о какой выдержке здесь и речи идти не может»,– отмахнулась мадам Лефевр.

***

«Как же я раньше не догадалась, что ты и есть та самая змея, Меланта»,– воскликнула Лигейа, замахиваясь на изображенную в молоке худощавую русоволосую женщину в яшмовых сережках. «Тише»,– одернул ее Борис: «Для начала дослушаем разговор».

«И все же, без доказательств эти слова сыграют лишь на руку госпоже Реут»,– заметила Хранимира, выжидательно посмотрев на собеседницу. «Можете не беспокоиться, доказательства найдутся»,– нехорошо усмехнувшись, пообещала мадам Лефевр.

***

«В смерти вашей дочери виновны несколько людей, но основная вина, безусловно, лежит на Меланте»,– вернулся к прежней теме Борис. И вылил использованное молоко и кусочки воска из смотрительной чаши. «Кто еще?»– срывающимся голосом произнесла Лигейа. «Вы ведь и сами уже поняли»,– все также вкрадчиво продолжил Борис. «Та с которой, в войну за сердце юного графа ифидженского вступила ваша дочь»,– все же соизволил пояснить он. «И без ее лучшей подружки, разумеется, не обошлось»,– окончательно всё осознав, отрешенно пробормотала Лигейа.

«Клянусь, я убью их»,– пообещала госпожа Реут. «Но-но, есть и более изысканные способы мщения»,– хищно блеснул глазами Борис. «К тому же вы дали клятву»,– напомнил Кайсаров. «А так как только что вы самолично убедились: наисправедливейшая и наимудрейшая королева Аиса отдала вас на откуп фрейлине»,– прибавил Борис. «Думаю оковы верности фениксу с вас уже спали и вы окончательно готовы исполнить обещанное»,– высказался он.