Имбирные человечки

Кроме фруктов здесь были и разнообразные цветы, которые так же можно было срезать и продавать, но на такое здесь вряд ли у кого-то рука поднимется. Здесь ценили каждый стебелек.

И такое изобилие было почти в каждом дворе. Только у каждого хозяина был свой дизайн, а в целом все было так же. Поэтому Дуэйн особо не всматривался в каждый дом, но один из них все же смог привлечь его внимание.

Это был сад без дома. Точнее так думал Дуэйн. Он находился далеко в глубине, словно в лесу, поэтому был едва заметным. Подойдя поближе, Дуэйн смог рассмотреть маленький, аккуратный домик среди всей той растительности, что его окружала. У этого дома был забор, но по сравнению с высокими деревьями, что были вокруг, от него вряд ли был хоть какой-то толк. Глядя на все это, Дуэйну пришлось даже остановиться и на несколько секунд замереть. Но он решил не задерживаться там надолго. Понимая, что если он простоит там хоть на мгновение дольше, то у него может случиться новый приступ. Ароматы, исходящие от этого дома были какими-то другими. Будто бы этот сад смешал в себе все, что только можно. Казалось, пахла сама земля, но чем непонятно. Потерев нос, Дуэйн пошел дальше.

Как оказалось, это был единственный дом, который хоть чем-то выделялся. Дальше все было таким же однотипным – дом, сад, дом, сад. Дуэйн не удивился, даже если бы у всех был один дизайн или росла одна и та же растительность. А в скором времени под эту копирку попадут и Бенсоны. Маргарет постарается.

Домой Дуэйн вернулся в седьмом часу вечера. Родители уже сидели за столом, ужинали и что-то обсуждали.

– Как погуляли? – с этими словами Маргарет встретила сына.

– Мы не гуляли, я ее только проводил.

– Слишком долго ты ее только провожал, – она сказала это с таким странным видом и таким неприятным голосом, что Дуэйну ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть, лишь бы она видела его неприязнь к ее глупым догадкам.

– Я гулял один.

– Не может быть. Когда рядом такая девушка…

– Какая?

– Умная, красивая.

– Мама, она понравилась только тебе. Я не просил искать мне подружку.

– Но тебе нужна подружка, ты уже достаточно взрослый мальчик.

– А что если у меня есть подружка?

– Я бы об этом знала.

– А вдруг я скрываю это от тебя?

– Я женщина.

После этих слов Клаудий усмехнулся.

– И что? – спросил Дуэйн.

– А то, что от женщин все равно ничего не укрыть, – пояснил отец. – Как не пытайся она все узнает. А вот ты можешь остаться в дураках, если будешь думать, что умело от нее что-то скрываешь.

– Так что нет у тебя подружки. А вот Пайпер вполне могла бы ей быть.

– Не могла бы.

– Почему?

– Она мне не нравится.

– Ты просто плохо ее знаешь.

– А ты, я смотрю, хорошо ее изучила за один день знакомства, – раздраженно говорил Дуэйн.

– В отличие от тебя, я не ищу в людях только изъяны, – не менее раздраженно, говорила Маргарет.

Клаудий достал газету и с интересом начал что-то изучать.

– И я не ищу. Мне просто не понятно, почему ты постоянно лезешь в мою жизнь!? Зачем ты приводишь к нам в дом чужих людей?

– Это называется гостеприимство!

– Если ты у нас такая гостеприимная, то почему я должен провожать твоих гостей? – почти кричал Дуэйн.

– Да потому что тебе нужны друзья!

– У меня были друзья дома! Я не виноват, что я оказался здесь!

– Хватит! – Клаудий поднялся, ударив по столу так, что на газете, которую он в ярости бросил на поверхность, образовалась небольшая дыра.

Раздраженные голоса стихли. Клаудий перевел взгляд с жены на сына и вышел из-за стола.

Дуэйн прекрасно понимал, что сказал лишнее. Его последние слова о доме и старых друзьях задели отца, который до сих пор считал себя виноватым. Дуэйн злился на себя, но больше всего он злился на мать, которая, по его мнению, всегда провоцировала его на конфликты.

– Молодец, Дуэйн, – сказала она, злобно глядя сыну в глаза.

На этот раз он решил промолчать.

Маргарет вышла из-за стола, и он остался наедине со своим остывшим ужином.

Дуэйн знал, что она пошла к отцу. Сейчас она начнет его успокаивать, попытается о чем-нибудь с ним поговорить, лишь бы не видеть его печальное лицо. Потому что ее очень раздражали грустные люди, и она не могла чувствовать себя рядом с ними комфортно. Ей было неважно, что на самом деле чувствует человек, для нее важнее всего было то, что он улыбается. За собой она, конечно, не замечала ни плохого настроения, ни кратковременных депрессий. Факт оставался фактом. Она сделает так, чтобы отец улыбнулся, но Дуэйн все равно будет виноват. Он прекрасно понимал, что сглупил, но его очень злило то, что Маргарет даже не попытается за него заступиться. Что-то вроде слов «Он не хотел. Нам здесь очень нравится. Он это не специально, милый. Он просто не подумал». Он даже не удивится, если сейчас она свалит всю вину только на него.

Несмотря на то, что Дуэйн нагулял аппетит, он не стал трогать ужин. Ему показалось это неправильным – ужинать, когда в соседней комнате сидит его расстроенный отец, которого ко всему он и расстроил. Вместо этого Дуэйн поднялся в свою комнату, планируя извиниться перед отцом позже.

В его комнате находилось много еще не разобранных вещей. Новую кровать ему еще не купили. Клаудий вместе с сыном решили, что сначала обустроят первый этаж, после примутся за второй. К тому же Дуэйна совсем не беспокоило, что он спит на матраце, он был очень удобным и придавал какую-то особенную атмосферу его новой комнате. Сейчас он решил разобрать коробки. У него был плохая привычка не выкидывать вовремя ненужные вещи. Находясь еще в старом доме, он решил, что разберет и выкинет лишнее в новом. Логика его поступка была в том, что если он выкинет, случайно, что-то важное, то назад за этим уже не вернуться. Именно поэтому коробок у него получилось очень много. Конечно, Маргарет неоднократно делала ему замечания на этот счет, но он решил игнорировать ее. Но, в любом случае, были и коробки с чем-то, определенно, нужным. Например, несколько коробок с книгами, которые он решил не трогать, пока для них не будет полки. Потом была одежда, которую он тоже особо пока не трогал. После начались, коробки, которые можно было выкинуть, даже не открывая, но Дуэйн, конечно, этого не сделал. В первой такой коробке были статуэтки, разные фигурки из шоколадных яиц, которые Дуэйн коллекционировал лет до десяти, но после потерял к ним всякий интерес, а выбросить было жалко. Их жалко было не только выбросить, но и отдать другим детям, намного младше его, которые грезили этими фигурками и завидовали, что у Дуэйна есть такие редкие коллекции. Там были и магнитики, картинки на которых были потертые, сами они все мятые. Эти магниты больше всего раздражали Маргарет. Она терпеть не могла, когда они висели везде, где только могли крепиться. Даже когда они отправлялись в путешествие, она не покупала ни одного магнитика, потому что не видела в них никакого смысла. Только засоряют дом, говорила она. В следующей коробке были комиксы, которым отроду было лет тридцать или сорок. Странички были порваны или вырваны, рисунки выцвели, буквы стерлись. Это были комиксы еще его отца. Клаудий очень любил их, в отличие от своего сына, который просто хранил их как какой-то раритет, что немало бесило Маргарет. Потом Дуэйн нашел стихи собственного сочинения. Вообще он не любил поэзию, не читал ни современников, ни классиков. Но ему неплохо давалась рифма, и он умел передать через них свое настроение. Стихов было много, но главная беда была в том, что все они были на отдельных листах или вовсе каких-то обрывках. Дуэйн решил, что их стоит перечитать и, скорей всего, что-то сжечь. Следующее и последнее на что он наткнулся, была фотография. На этом снимке были изображены два человека, он и милая девушка с густыми, вьющимися, рыжими волосами и прекрасными голубыми глазами. Снимок был сделан около года назад, здесь Дуэйну пятнадцать лет. Вечно серьезный, но явно счастливый он смотрел на милую девушку, не в силах отвести взгляд. Темноволосый, со светлыми глазами и тонкими губами, Дуэйн пользовался успехом у противоположного пола, но не особо обращал на это внимание.

Как только этот снимок попался Дуэйну в руки, на него накатилась волна воспоминаний, руки опустились, а фотография легла на пол перед ним. Смотреть на нее он не захотел. Не мог. Но изображение осталось перед глазами, выбросить эти счастливые лица из головы было сложно. Иногда говорят, как ножом по сердцу, именно это сейчас и чувствовал Дуэйн. Не глядя на снимок, он засунул его обратно в коробку, из которой его достал. И, так ничего не выкинув, он решил, что пора бы уже поговорить с отцом.

Маргарет уже оставила Клаудия в покое. Сейчас она мыла посуду на кухне, косо поглядывая на Дуэйна, который решил даже не смотреть на нее.

В гостиной отца не было.

– Где он? – спросил Дуэйн.

– Какое твое дело? Снова хочешь довести его?

Не отвечая матери, Дуэйн вышел на улицу.

Клаудий сидел около какого-то маленького, полуголого куста. Он сидел спиной к дому и не мог видеть сына, который вот уже минуту смотрел ему в затылок.

– Что ты делаешь? – Дуэйн наконец решился подойти к нему.

– Сажу розы, – ответил Клаудий.

– Зачем? Мама попросила?

– Нет. Твоя мама не любит розы, ты же знаешь.

– Угу, – произнес Дуэйн, хотя первый раз о таком слышал.

– Она у нас любит лилии, белые, чистые, невинные цветы.

– Я думаю, розы подошли бы ей больше, – сказал Дуэйн вслух, но в голове это звучало совсем не так безобидно. Розы имеют шипы, его мать давно обросла этими шипами или и вовсе родилась такой.

– Возможно. Розы красивые, но она их почему-то не любит. Это единственные цветы, которые она не сажает.

Может потому что она думает только о себе, а не о том, что кому-то эти розы могут нравиться. Она не думает о том, что деревья, которые она сажает около окон, затемняют комнаты, не думает о том, что кого-то могут раздражать зеленые заборы около клумб, не думает, что кто-то может задохнуться от ее цветочков.

– В старом доме ты не сажал розы.

– В старом доме я не имел к саду никакого отношения, этим всегда занималась Маргарет. А тут я решил… может что-то получиться.

– Слушай, пап, насчет дома, я не хотел…

– Я знаю. Но вы слишком часто ссоритесь с твоей мамой. Почему?

Некоторое время Дуэйн молчал.

– А у нее ты спрашивал почему?

– Да, она сказала, что ты невыносимый мальчишка, который постоянно ей перечит.

– Конечно. Что она еще могла сказать.

– Но ведь вы мать с сыном. Извини меня за бестактность, но ты вышел из нее.

– И ты меня извини, но нет, пап. Я вышел из тебя, а попал в нее, если бы ты нашел другую…

– Дуэйн!

– Я знаю, она моя мать, но…

– Что? Вы должны любить друг друга, а не раздражать.

– Я люблю ее. Люблю, как женщину, что подарила мне жизнь.

– Нет, Дуэйн, за это не любят, за это благодарят. Хотя, наверное, не всех родителей надо благодарить за жизнь, что тебе дали. Если ты родился в семье тиранов и постоянно думаешь о смерти, то вряд ли ты скажешь за это спасибо. Но ведь у тебя хорошая жизнь, разве нет? Разве за то, что ты можешь быть счастливым нельзя благодарить мать? Ведь она тебе это счастье позволила, когда решила тебя оставить. Еще одна бестактность, что-то типа, спасибо, что в свое время не вытрали меня салфеткой, – после этой фразы отца Дуэйн улыбнулся. – Ты не можешь любить ее за это.

– Тогда за что я должен ее любить?

– А за что любят матерей?

– Не знаю, ты мне скажи.

Клаудий призадумался.

– За то, что они есть. За то, что дарят свою любовь, ласку, заботу. За то, что дуют на ранку, когда больно. За то, что внимательно слушают наши проблемы и дают советы. За то, что к ней можно прийти в пять часов утра и лечь рядом. За то, что она разрешает завести кота, хоть у нее на шерсть аллергия.

– Ты описываешь бабушку, свою маму и то, за что ты ее любил. Наша Маргарет не такая, она ни за что не оставит сад, зная, что у меня на него аллергия. Она могла бы избавиться хотя бы от части всего изобилия растений.

– Нельзя винить ее.

– Меня тоже.

– Я не виню тебя, и ее я не виню. Я просто хочу, что бы вы перестали так часто ругаться.

– Это зависит не только от меня.

– С ней я уже поговорил.

Дуэйн вспомнил, каким взглядом она смотрела на него, когда он проходил мимо. Видимо ему все же придется одному работать над их с матерью отношениями.

– Хорошо, пап, я постараюсь.

– Уж постарайся, – улыбнулся Клаудий.

Этот день с самого утра был тяжелым. Большую часть Дуэйн с отцом провели в магазинах и за сборами мебели. Вечером, сидя в гостиной, они собрали два дивана и один стол. Маргарет в это время была в саду. После того, как все дела на этот день были закончены, Дуэйн принял душ, пожелал спокойной ночи родителям и пошел в свою комнату. Там он отопнул ногой несколько коробок и бросился на свой мягкий матрац, кровать ему снова не купили. Иногда ему в голову приходила мысль о том, что он не хочет с ним расставаться, казалось на этом матраце ему даже спиться лучше.

В этот поздний вечер Дуэйн не брал в руки ни ручку, ни карандаш, он настолько устал, что даже рисование было для него чем-то сверхтяжелым. Он не надевал наушники, хотя несколько минут тупо смотрел на валяющийся провод от них. Где-то в дальнем углу комнаты сиял тусклый светильник, который Дуэйну лень было вставать выключать, и он решил – пусть светит. Хотя терпеть не мог засыпать при любом, даже маленьком источнике света, если это был не телевизор с прибавленным звуком. Он перевернулся на правый бок и начал смотреть на темно синее небо за окном, пока не заснул.

На часах было четыре часа утра, когда Дуэйн открыл глаза. Причиной тому был сон, из-за которого он проснулся, но проблема парня была в том, что он абсолютно не помнил свои сны. Единственное, что он запомнил, это жуткий вой, который слышался, словно, наяву. Когда Дуэйн удобно устроился на своем матраце и уже закрыл глаза, вой повторился. На этот раз он понял, что никакой сон ему не снился, а может и снился, но причиной пробуждения были не картинки и звуки в его сознании. Дуэйн лежал, тупо глядя в потолок до тех пор, пока вой не повторился снова. Тогда он решил выглянуть в окно, но прежде выключить светильник. Глядя в окно, он совершенно ничего не видел кроме спящего дома через дорогу, пустой трассы и мягкого нежно-розового рассвета. Но вой продолжался, он тянулся откуда-то поблизости, как будто источник этого звука находился прямо под его окнами, в их саду.

Дуэйн понимал, что уже вряд ли заснет, поэтому решил выйти в сад и посмотреть, что происходит. Натянув на себя спортивные штаны и теплую толстовку, он окунулся в прохладное июньское утро.

Когда он оказался на улице, вой стал куда более четкий и громкий. Стоя на крыльце дома, Дуэйн понял, что звук идет за спиной, то есть источник находится за домом. Прежде чем идти туда он подумал о том, с чем он может столкнуться. В голове он начал перебирать животных, которые могут так выть: волки, собаки. Остальные типа рысей издают другие звуки, в конце концов, они относятся к семейству кошачьих, но вряд ли они будут мило мяукать. Думая об этом, Дуэйн спустился с крыльца и осторожно направился за дом. Завтра, а точнее уже сегодня, когда Маргарет проснется и выйдет в сад, она снова взбесится. Но на этот раз потому, что ее сын не умеет ходить по дорожкам и топчет ее прекрасные газоны, которые несколько дней назад не имели к ней никакого отношения. Не обращая на это никакого внимания, Дуэйн шел к воющему созданию. Когда он уже стоял за домом – понял, что в их саду пусто, и никто тут не воет, выли где-то не здесь, но очень близко. Причем выла не стая, а одна особь. Тогда Дуэйн сделал вывод, что это просто бродячая собака, голодная или бешеная. Подумав о том, что она может быть бешенная он решил поскорее зайти домой. Он вспомнил случай, когда ему доводилось видеть енота, который был заражен бешенством. Он и раньше видел енотов, они казались ему очень милыми и безобидными, но этот бегал по их старому саду, будто исчадие ада. Маргарет и Клаудий пытались любыми способами его поймать или даже убить, не желая подходить ближе, чем на два метра. Им это не удалось, и тогда енот убежал к соседям, у которых началась такая же война. Зная, что такие звери могут кидаться на людей и, предполагая, что где-то поблизости ходит бешеная собака неизвестных размеров, Дуэйн развернулся в сторону дома, не желая находиться здесь дольше. Когда он уже стоял на крыльце, то заметил что-то странное прямо у первой ступеньки. На этот раз кто-то скулил. Спустившись вниз, Дуэйн наклонился к земле, чтобы рассмотреть, кто это мог быть.

Щенок. Прямо у крыльца его дома был маленький щенок, который не мог полностью встать, на все четыре ноги, задняя лапка, кажется, была поранена. Маленькое создание скулило, а где-то недалеко от дома кто-то продолжал выть. Сопоставив это, Дуэйн решил, что собака может быть и не дикой, она может быть матерью этого щенка, которая не может его найти, а он не может пойти к ней, из-за своей небольшой травмы.

Дуэйн присел на корточки рядом со щенком, взял его на руки и начал гладить. Щенок более менее успокоился. Сначала Дуэйн подумал о том, почему сразу его не заметил, потом начал думать, что с ним делать. С одной стороны он мог бы отнести малыша его маме, конечно, не передать лично в лапы, но подкинуть куда-нибудь предположительно рядом. Это был бы неплохой вариант, но Дуэйн подумал о том, что будет, если она его – Дуэйна – заметит. Она вполне может подумать, что он пытался украсть у нее щенка, а разъяренная мать куда хуже бешенства. Ему лучше не попадаться ей на глаза, но и с малышом надо было что-то делать. Потом Дуэйн размышлял о том, почему она не может его найти, ведь у собак прекрасный нюх и отыскать щенка не должно составить труда. Тогда он понял, что виной могут быть цветы Маргарет, точнее отчасти они были не ее, но, тем не менее, вся эта пахучесть просто напросто сбивала сучку. А щенку надо было помочь, для начала хотя бы просто посмотреть, что случилось с его лапкой. Он мог бы оставить его себе, но Маргарет не переносит животных. Он не может оставить его у себя, не потому что думает о матери, а потому что боится за щенка. Его мать легко и хладнокровно может избавиться от него, поэтому оставлять его рискованно. Щенок уже засыпал на коленях своего нового друга, когда Дуэйн решил проверить его лапку. Покрутив мягкую ступню, он понял, что в ней маленький гвоздик, который непременно надо достать. Но для этого ему нужна перекись, чтобы убить всех микробов. Дуэйн решил не отпускать маленького пса со своих рук, предполагая, что он может сбежать, не смотря на рану, если решит, что Дуэйн для него опасен. Хотя вряд ли он о таком подумает, видя сны на его руках. Заботливо обняв его, Дуэйн вошел с ним в дом. Пошарив в домашней аптечке, и, взяв, что нужно, он вышел обратно на улицу.

Немного настроившись, Дуэйн преступил к небольшой операции. Он знал, что щенку будет больно, но ничего не оставалось. Он быстро выдернул гвоздь из его лапки и начал заливать перекись. Малыш скулил и пытался вырваться, но Дуэйн держал его достаточно крепко. Спустя некоторое время щенок успокоился. Успокоился и Дуэйн, который переживал за него, как за своего собственного.

– Ну и что мне с тобой делать дальше? – спросил он у малышка, почесывая его за ухом.

Щенок был серого цвета и очень пушистый. У него были зеленые или коричневы глаза, цвет был как будто перемешен и непонятен. Коготки острые, зубки белые и тоже острые. Ушки торчали. Дуэйн подумал, что это, должно быть, породистый песик. Опять же, что породистые псы, делают на улице ночью? За такими следят, и детей они своих редко теряют таким образом.

Что с ним делать дальше Дуэйн не знал. Но от чего-то, глядя на него, он не хотел с ним расставаться.

– Придется тебя прятать, – сказал он своему новому приятелю. – Но если я, все же, хочу оставить тебя, я должен дать тебе имя, да, Эверест?

Это имя пришло к нему в голову само собой. Он с детства мечтал о собаке и придумывал разные имена, какими бы звали его пса. Эверест было самым первым в его списке. Он сам не знал, почему именно оно было в приоритете. Но глядя на своего нового друга, он знал, что его должны звать именно так, а не иначе.

– А теперь тебя надо спрятать.

И Дуэйн прекрасно знал место, где лучше всего это сделать. Маргарет почти не занималась ни чем кроме сада, поэтому ей были не интересны разные постройки на их участке, если они, конечно, не мешали дизайну. А на их участке, как раз были вольеры, которые остались от старых хозяев. Насколько было известно самому Дуэйну, раньше они в них держали павлинов, но только ночью, в остальное время они расхаживали по саду, хвастаясь своими хвостами. Дуэйну очень повезло, что эти вольеры были не в саду, а за ним. Когда от птицы избавились, надобность в вольерах пропала, и их убрали, но не выкинули и, к счастью, при переезде не забрали с собой. Конечно, Маргарет упоминала то, что от них надо избавиться, чтобы очистить территорию, для продолжения их сада. Но этим летом она не хотела на них даже смотреть, считая, что сначала надо разобраться с лицевой частью их участка, с той, которую будут видеть в первую очередь, глядя на их дом. А с остальным можно разобраться после, когда у них будет достаточно знакомых, которые будут приходить к ним в гости и любоваться великолепием сада изнутри.

Дуэйн снова понес своего друга на руках к одному из вольеров. Придя к ним, он понял, что это просто идеальное место для Эвереста. Он осторожно опустил пса внутрь и закрыл дверь. Сначала он думал, что он будет скулить, но щенок сложил лапки, мило зевнул и уснул. Но так случилось только сейчас, Дуэйн знал, что рано или поздно пес начнет выть, а это совсем не хорошо. В любом случае, главное, что сейчас он был доволен, как и его новый хозяин. Дуэйн подумал, что пса надо накормить и решил сходить ему за едой, надеясь, что Маргарет еще спит. Зайдя в тихий дом, он забрал из холодильника свой нетронутый ужин и отнес псу. По дороге Дуэйн думал о том, что помимо его матери щенка могут потерять и его настоящие хозяева, и если щенка отыщут тут, то это будет уже кража, уголовное дело, за которое можно попасть за решетку. Но он решил особо об этом не думать, если будут какие-то слухи, он об этом узнает и найдет выход.

Дуэйн положил еду около спящего Эвереста, пожелал ему приятных снов и пошел домой.

Родители еще спали. Маргарет просыпалась в семь часов, так же как и Клаудий, а на часах было пять минут шестого, Дуэйн решил идти в постель – на матрац, после чего заснул крепким сном.