Назначение женщины по учению Слова Божия

Обратимся к внутреннему чувству самой женщины. Этот стыд, эта скромность, которой женщина не перестает дорожить, даже и тогда, когда уже перестала хранить ее – что это, как не доказательство, начертанное на скрижалях ее сердца и оттуда невольно проявляющееся на лице ее, доказательство того, что полное удовлетворение ее стремлений, ее честь – в положении скромном и зависимом?! Скромность и зависимость предъявляют свои права и в том щекотливом случае жизни, когда природа сама ставит их одно против другого, вызывает на борьбу и в тоже время не допускает, чтобы одно победило другое. Какая женщина, по чувству своей зависимости, хоть один раз в жизни, не пожелала в руке мужчины найти для себя опору и в имени мужа – убежище? И в то же время, какая женщина по чувству скромности не держала в глубине своего сердца этой тайны, ожидая, что придут искать ее, хотя бы пришлось ждать этого до самой смерти. Может быть, внутренний огонь пожирает ее, но она согласна скорее сгореть от этого пламени, чем дозволить ему вырваться наружу. Этот неизменный порядок супружества, предоставляющий мужчине право делать предложение, не есть утонченность цивилизации, а закон всех времен, не исключая варварских, закон всех народов, не исключая диких.

Так согласна природа с откровением относительно положения женщины. Точно так же согласна она и относительно ее призвания, а по внушению природы призвание женщины – любовь. В этом отношении по преимуществу можно сказать, что в Писании заключено только то, что написано в сердце женщины. Правда, и женщина не чужда эгоизма, который царствует над всем человечеством. Но если мы отнимем все наросты греха, если возьмем женщину такой, какой вышла она из рук Творца, то увидим, что любовь – основание и сущность ее бытия.

Когда дело идет о любви, не так важна степень ее, как характер. Любовь – основание бытия женщины. Но какая любовь? Существуют два рода любви: одна поставляет свое счастье в чувстве, которое внушает, и в жертвах, какие ей приносят; другая находит свое блаженство в чувстве, ее вдохновляющем, и в жертвах, ею приносимых. Эти два рода любви не существую отдельно один от другого и женщине они оба известны, но в ней преобладает любовь второго рода. Любимая другими – она счастлива, хотя и изменчиво ее счастье в этом случае. Но любить, жертвовать собою во имя любви – это потребность ее души, это закон ее существования, закон, к исполнению которого никто и никогда не принуждает ее. Все народы во все века согласны с этим. Какое чувство стало образцом любви чистой, живой и глубокой у всех народов и на всех языках? Любовь женщины, любовь матери, которая, после всех страданий, потрудившись день, прободрствовав ночь, считает для себя достаточным вознаграждением одну улыбку, ласку дитяти. Любовь матери прославлена уже поэтами и моралистами, но все эти похвалы мы можем совместить в одной: сама любовь отца согласна уступить ей первенство. Мало того, Сам Бог выбрал ее из всех привязанностей человеческих для выражения Своей любви.

Если таково сердце женщины, то как не признать за ней призвания к любви?! Любовь внушает женщине не только самоотвержение, она дает ей мужество, которое необходимо для совершения добра и которого у женщины больше, чем у мужчины. Мы не говорим о мужестве деятельном, в этом отношении мужчина превосходит и должен превосходить женщину. Последняя уступает ему в этом бестрепетно. Но у нее гораздо больше мужества страдательного, которое чаще требуется в сфере скромной, ежедневной деятельности. Мужчина сумеет скорее покончить с чем-нибудь, а женщина лучше перенесет; мужчина предприимчивее, женщина терпеливее; мужчина смелее, женщина крепче. Хотите убедиться? Посмотрите на женщину во время ее жесточайшей болезни, данной ей в удел, ценой которой служит жизнь человека; сравните ее с мужчиной во время его одиночества, болезни, бедности, вдовства, несчастья… Преимущество в терпении остается на стороне женщины. В случае мучений публичных мужчина поддержит свою честь, но если дело коснется страданий незаметных для взоров людских, то будьте уверены, что женщина окажется выносливее.

Потому-то Господь так распределил и жизнь, что вообще на долю женщины достается больше мелких неприятностей, чем на долю мужчины, и в то же время меньше удовольствий, если только мы в числе удовольствий не поставим удовольствия делать добро. Это удовольствие женщина вкушает даже во время страданий своих и самым страданием привязывается к тому, для кого страдает.

Так сама природа создала женщину способной на выполнение того призвания, которое указано ей Словом Божиим. Но это не значит, что она в настоящем своем естественном состоянии была способна выполнить свое назначение. По одному из тех противоречий, какие породил грех, поколебавший дело творения, но не разрушивший его, и женщина оказывается способной и, вместе с тем, неспособной к своему назначению. Способной -потому, что имеет известные стремления души, которые прямо влекут ее к главному делу жизни; неспособной – потому, что у нее есть расположения, которые препятствуют тому же самому делу. В том самом сердце, в котором рукою Творца были положены семена для жизни, сообразной с назначением женщины, враг посеял другие семена, которые заглушают или делают недействительными первые. С целью поставить больше препятствий делу женщины, он успел сообщить ложное направление и тем средствам, какие даны были ей от Бога для выполнения своего призвания.

Под его таинственным и страшным влиянием все приняло превратный вид: деятельность сделалась суетливостью, наблюдательность перешла в пустое любопытство, острота ума обратилась в лукавство, проницательность – в дерзость, быстрота взгляда – в ветреность, нежность – в кокетство, вкус – в изысканность, подвижность впечатлений – в каприз, способность проникать в сердце сделалась интригой, влияние – деспотизмом, нежность природы – раздражительностью, потребность быть полезною – жаждою нравиться. И два главных стремления, указанные нами в женщине – скромность и любовь – получили превратное направление. Переворот душевных наклонностей при ограниченном круге занятий, назначенных в удел женщине, поставил ее в такое положение, что она сама стала обращать внимание только на внешнюю, маловажную сторону вещей, сделалась одностороннею в своих взглядах. И так как ее внимание, обращенное на тесный круг, никогда не было поставлено в затруднение, то проявилась в ней самонадеянность.