Глава 14
Небольшая процессия спустилась к реке и направилась прямиком к пристани, у которой стоял двухпалубный пароход цвета весеннего неба с кобальтово-синим гребным колесом, выглядывающим из-под белого кожуха. Тщательно отполированные латунные поручни сияли на солнце. Передняя часть киля чуть изгибалась вверх, неся на себе умело вырезанную из дерева и выкрашенную всё той-же небесно-голубой краской гривастую голову дракона с гневно прищуренными золотыми глазами и широко раскрытой пастью. На голубом фоне тонкой кистью были выведены сотни, если не тысячи, тёмных и светлых чешуек. Голова выглядела живой и очень сердитой.
– Что, ребятня, нравится? – раздался голос откуда-то из глубины судна.
Приглядевшись, Ульрик разглядел за стеклом штурвальной рубки невысокого коренастого дядьку лет шестидесяти, очень загорелого и до самых глаз заросшего ярко-рыжей бородой.
Через минуту дядька, смешно переваливаясь, появился из рубки. Как выяснилось, рыжей была не только борода, но и кустистые брови над льдисто-голубыми глазами, и курчавые волосы, которые он носил забранными в короткий пушистый хвостик. И даже руки его были сплошь покрыты длинными рыжими волосками. Выглядел он, как фигурка из чёрного дерева, объятая пламенем…
– Очень, – хором выдохнули Карл, Ульрик и Лёка.
– Ну, идём, устрою вам экскурсию, – низким, глубоким, каким-то рокочущим голосом, похожим на пароходный гудок, предложил дядька. А потом он увидел Маху. Косматые брови поползли вверх.
– Хорошая у вас зверушка, ребята. Как думаете, не убежит она, если мы её снаружи оставим? И, на всякий случай, привяжем… – Маха заворчала, подошла к Ульрику, встав у его ноги, как обычный пёс, исполняющий команду «рядом», встретилась глазами с капитаном и, подождав пару секунд, чуть заметно кивнула. Дядька кивнул в ответ.
– Ну, что ж, банда, шагом марш за мной, – провозгласил хозяин пароходика, и осёкся, наконец заметив Катуш (дракон настаивал, что его имя в принципе никогда не склоняется). – Тааааак… И как прикажете всё это понимать?
– Привет, Освальд. Давно не виделись, – невозмутимо поздоровался Катуш.
– Привет горячий, – огрызнулся капитан. – И ещё бы столько же не видеться. С чем пожаловал?
– Мы хотели поговорить о помощи…
– По понедельникам не подаю, – правая рука рыжего привычно поползла к поясу, где когда-то, когда Освальд ещё не был мирным владельцем прогулочного кораблика, висел в ножнах здоровенный тесак. Похлопав себя по бедру и не нашарив оружия, капитан загрустил.
– Ба, а ты всё тот же, совсем не меняешься, – констатировал Катуш. – Можем мы на время зарыть топор войны и спокойно поговорить?
– А с чего бы мне хотеть с тобой разговаривать, чёрт полосатый? – прошипел рыжий. – В последний раз, когда я с тобой разговаривал, ты у меня девушку увёл. А сейчас что ты хочешь забрать, корабль? – с каждым словом капитан заводился всё больше.
– Да не нужен мне твой корабль. И девушка твоя сама ушла, потому что некоторым пить надо меньше, – рыжий нахмурился, его воинственно расправленные плечи обмякли, а лицо приняло растерянное выражение.
– Возможно, – задумчиво протянул Освальд, – я, честно говоря, не очень помню этот момент… А почему же ты мне раньше ничего не сказал?
– Сам подумай, а тебе можно было хоть что-то сказать? Ты был способен слушать?
– Нда, очень похоже на меня, – шумно вздохнул Освальд. – Ладно, иди сюда, морда наглая. Обнимемся.
Друзья изумленно смотрели, как Освальд в два длинных прыжка преодолел расстояние, разделявшее двух драконов, и сгрёб Катуш в медвежьи объятия.
– Так в чём вам нужно помочь? – осведомился Освальд, когда все наконец расселись в рулевой рубке, а кораблик отчалил и, шумно взбивая колесом воду, направился на середину реки.
– Помочь нужно не нам, помочь нужно тебе.
– Мне? – изумлённо переспросил Освальд.
– Тебе-тебе. Видел, что с порталами творится?
– Видеть-то я видел. Но это точно не из-за меня, брат. Точно не из-за меня. Я здоров, как бык, счастлив и весел. Единственное, что меня расстраивало, – это наша с тобой размолвка, но я же дракон! Как я мог первым пойти мириться?
– Понимаю, – улыбнулся Катуш. – Традиции. Гордость. Да и стыдно, наверное, – Освальд хмыкнул. – То есть сейчас всё хорошо?
– Абсолютно всё, – подтвердил рыжий с довольной улыбкой.
– Хорррошо, тогда переходим к следующему пункту программы. Не докинешь нас до ангара, где дирижабль стоит?
– Скажи мне, что ты это несерьёзно, – взмолился капитан.
– Ещё как серьёзно, – ответил Катуш. – Так докинешь?
– А куда ж я денусь… Часа через три будем там.
Дипломатичный Карл, подозревая, что у Катуш найдётся, что обсудить со старым другом с глазу на глаз, предложил ребятам перебраться на палубу, что они и сделали, оставив драконов разговаривать в рубке. Предварительно каждому было выдано по связке баранок из корабельных запасов и по кружке клюквенного морса. Маха получила длинную полоску чего-то тёмного, похожего на старый кожаный ремень и тут же радостно вцепилась в него зубами («ремень» оказался куском вяленого мяса).
Жизнь была хороша. Беспорядочные метания превратились в некоторое подобие плана. А главное, у них завёлся, наконец, самый настоящий собственный взрослый. Пусть даже и дракон.
Солнце висело в зените. Кораблик шумно хлопал лопастями по водной глади, поднимая в воздух мириады брызг, в каждой из которых отражались и преломлялись солнечные лучи – над колесом висела, переливаясь всеми цветами, самая настоящая радуга.
Глава 15
Ангар, в котором стоял на приколе дирижабль (в памяти Ульрика откуда-то даже всплыло красивое название – эллинг), был не просто велик – огромен. Купол здания, больше всего похожего на гигантскую банку, уложенную горизонтально и до середины вкопанную в землю, нависал над людьми, как мачтовая сосна над муравьями.
– А что, там, внутри, прям настоящий дирижабль? Прямо целый и летает? – не удержался от вопроса Ульрик.
– Я очень надеюсь, что так оно и есть, – утвердительно наклонил голову Катуш. Но, судя по звукам, доносившимся изнутри, могло быть и совсем наоборот. Катуш подошёл к великанской двери, обитой жестяными листами, и постучал по ней тростью. Звук получился такой, как будто в дверь выстрелили из пушки. Трижды. Внутри что-то громыхнуло и затихло.
– Пррроваливай! – донеслось из-за двери. – Считаю до трёх… Ррраз!
– Акаи, послушай, это я, Катуш. И Освальд со мной.
– Пшли вон, я сказал! Два!
– Как поживает Эдда? – в ответ на этот вопрос чудовищный удар изнутри выгнул дверь пузырём. Через образовавшиеся между створками щели вырывались языки пламени.
Ни Катуш, ни Освальд не посчитали нужным отодвинуться ни на шаг, а вот Ульрик, Лёка, Маха и Карл, недовольно хмуривший обгоревшие брови, решили всё-таки отойти на безопасное расстояние. Из ангара раздался не то стон, не то рёв.
– Мы можем войти? – ответа не последовало. Катуш и Освальд, осторожно отогнув искорёженные створки, перешагнули порог и исчезли в дверном проёме. Звуки, доносившиеся теперь изнутри, были подозрительно похожи на чьи-то сдавленные рыдания. Ребята подождали, пока жестяные листы, оставшиеся на двери, остынут, и с опаской заглянули внутрь.
– Что-то мне кажется, что драконы в жизни мало чем отличаются от людей. Точно такие же, только ещё и нервные сверх всякой меры, – прошептал Ульрик на ухо Карлу.
– Ага, – отозвался Карл, – всё у них как-то немножко слишком.
Почти всё пространство исполинского ангара действительно занимал дирижабль. Он величаво парил в центре огромного зала – серебристое веретено, опутанное сетью из канатов. Внизу, в бахроме спускающихся сверху тросов, стояло одинокое, обитое дорогим зелёным бархатом кресло с высокими подлокотниками. В кресле, сгорбившись и подрагивая худыми плечами, сидел мужчина. Сухощавый, довольно высокий, меднокожий, с абсолютно седыми волосами и чёрными, как нарисованными, бровями. Мужчина плакал.
Ульрик, которому бабушка всегда твердила, что настоящие мужчины сильные и никогда не плачут (прилепляя лист подорожника к очередной разбитой коленке), смутился и отвёл глаза. Ему было невыносимо видеть, как плачет взрослый сильный мужчина. Ещё и дракон вдобавок.
– Неправа была твоя бабушка, – шёпотом отозвался Карл. – Когда больно, совсем не стыдно плакать. Это вовсе не про силу, не про бессилие и не про отчаяние, иногда человек плачет, чтобы не сломаться… Когда плачет слабый, он чаще всего ищет защиты, когда плачет сильный, он ищет понимания. Утешения. Это очень важно, не бояться плакать – со слезами уходит боль сердца. – Ульрик задумался. Это казалось странным и непривычным, но какая-то логика в рассуждениях Карла определённо была. – Нет, ну, бывают, конечно, и такие, которые просто плачут по любому поводу и без, но мы их в расчёт не берём. Эти просто плачем перекладывают на других то, чего не хотят делать или решать сами. Они жалкие.
Мужчина в кресле плакал. Освальд что-то негромко говорил ему, хлопал по плечу, мужчина в ответ неуверенно кивал. Катуш подошёл к столпившимся у входа ребятам.
– Я не знаю, решит это ситуацию с порталами или нет, но у нас действительно есть дракон, которому нужна помощь. Очень нужна. Вопрос, сможем ли мы её оказать…
– А что случилось? – Ульрику не очень понравилось сомнение в голосе дракона.
– Он сходит с ума…
Ребята переглянулись. Ни один из них не имел ни малейшего представления, чем лечить ненормальных драконов. Никто никогда даже не слышал о том, что драконы бывают безумны.
– У Акаи есть жена, Эдда. Вернее, была. Полтора года назад, примерно тогда же, когда взбесились порталы, Эдда пропала, а месяц спустя Акаи начал видеть сны – жуткие, выматывающие. Он почти перестал спать, почти перестал есть. Если честно, я не уверен до конца, что он сейчас отдаёт себе отчёт, где он, и что с ним.
– Так нам не его надо лечить, нам надо Эдду искать…
– Лёка, скорее всего, права. Если Эдда жива, и если у нас получится её найти до того, как Акаи рехнётся окончательно, всё будет хорошо. Если же мы не успеем – забудьте о своей миссии. Сумасшедший дракон, который не в состоянии отличить реальность ото сна, не даст нам ни малейшего шанса закрыть порталы.
– Да понятно уже. Только с чего начать-то? – Карл растопыренной пятернёй взъерошил волосы на затылке.
– Кто-то должен остаться с Акаи – его нужно накормить, напоить…
– И спать уложить! – фразу закончили хором.
– Точно так. Лёка, Ульрик, приступать к исполнению! А мы с Карлом и Освальдом займёмся магией. Маха, пойдёшь с нами?
– Эй, эй! – возмущённо заорала Лёка. – Если кто вдруг не в курсе, то это я тут ведьма, а вовсе не Карл!
– Отставить разговорчики. Вы с Ульриком спасаете рассудок Акаи тут, а мы в это время ищем Эдду. Неизвестно ещё, чьё задание важнее.
Лёка обиженно нахохлилась, но кивнула.
– Я. Иду. С вами, – голос Акаи был хриплым и чуть слышным, но тон возражений не подразумевал.
Глава 16
– Погодите-ка, – обратился к присутствующим Ульрик, – так дело не пойдёт. Ничего же не понятно… Где вы собираетесь Эдду искать, а главное, как? Магией? Спустя полтора года? – Катуш нахмурился, но возражать не стал.
Ульрик подошёл к креслу, где, ссутулившись, сидел Акаи, и спросил, как спрашивали обычно потерпевших следователи в фильмах:
– Скажите, пожалуйста, перед тем, как ваша жена пропала, она вела себя странно? Нервничала? Ссорилась с кем-нибудь?
– Чья это – наша? Ты на что намекаешь, человечишко?!
– Не обращай внимания, друг, он так ко всем старшим обращается, как будто нас несколько. Уважение проявляет, – Акаи посмотрел на Катуш недоверчиво, но объяснение принял.
– Как это ни странно, но ты прав, мальчик, – и нервничала, и ссорились, и вела себя странно. А что?
– Пока – ничего. А она у вас дракон или человек? – уточнил Ульрик.
– Дракон, конечно! – Акаи выпустил из ноздрей струйку дыма.
– Ага, то есть вероятность того, что кто-то из людей мог её незаметно похитить – невелика…
– Похитить-то могли, но вот в том, чтобы это можно было сделать незаметно, я сомневаюсь. Во сне только если… Да и зачем? – вмешался в разговор Катуш.
– Ну как, зачем. А сокровища?
– Так вот они, наши с Эддой сокровища, – Акаи обвёл глазами ангар, Ульрик повторил траекторию его взгляда, но никаких сокровищ не увидел. – Дирижабль, мальчик, – раздражённо пояснил беловолосый дракон, – мы вложили все наши накопления в дирижабль. И ангар к нему. У нас больше ничего нет.
– Тааак, хорошо. И с тех пор, как она пропала, никто не связывался с вами, не требовал выкупа?
– Нет.
В кино к этому времени у следователя обычно появлялась зацепка. И даже не одна. Но вопросы у Ульрика уже кончались, а понятнее ничего не стало… Хотя…
– Скажите, Акаи, а возможно ли такое, что ваша жена просто ушла?
– К кому?
– Да ни к кому… Просто от вас…
– Это совершенно невозможно. Я любил её.
– А она вас?
– Естественно! А как же может быть иначе!
– То есть, вы не знаете?
– Не беси меня, мальчик! Эдда любила меня, я любил её, мы жили вместе больше пятиста лет – она не могла просто так уйти, – тон Акаи был уверенным, но в глазах уже поселилась тень сомнения.
– А дети у вас есть? – в ответ на этот безобидный вопрос Акаи, кажется, слегка увеличился в размерах и почти полностью скрылся за облаком тёмного дыма.
– Так и запишем, детей нет, – пробормотал себе под нос Ульрик. – А жена детей хотела?
– Уйди, мальчик. Уйди совсем, или я за себя не ручаюсь.
– Да подожди ты психовать, друг, Ульрик же не для собственного развлечения тебя спрашивает, – Катуш примирительно похлопал седого по плечу. Облако дыма чуть рассеялось, и в кресле обнаружился до крайности раздражённый Акаи.
Волосы, больше похожие на длинные белые иглы, стояли дыбом, белки глаз заволокло красным, цвет глаз из жёлто-зелёного превратился в густо-оранжевый, а на лбу и шее красовались несколько антрацитово-чёрных треугольных чешуек, которые постепенно исчезали, сливаясь цветом с кожей. Длинные чёрные когти судорожно сжимались, царапая обивку подлокотников, при ближайшем рассмотрении уже и так изрядно подранную.
– Жена детей хотела. Если честно, мы в основном из-за этого с ней и ссорились. Ну, подумай сам, – обратился Акаи к Катуш, – мы только начали бизнес, всю наличность в него вложили, отдачи пока никакой, одни убытки, сам понимаешь. И так тошно. Сам знаешь, как дракону без золота. А ей вдруг втемяшилось: «Вооот, мы твою мечту осуществили, давай теперь мою осуществим». И так каждый день, каждый чёртов день.
Сначала ругались, потом просто перестали разговаривать. А потом она пропала…
– И вы никак эти вещи между собой не связали… – заключил Ульрик.
– Так нет же между ними никакой связи!– завопил дракон. – Нет её! Мы тысячу раз ссорились и всегда мирились. Всегда! Никто никогда никуда не пропадал.
– А вы с тех пор, как она пропала, много работали? – уточнил Ульрик.
– Да не работал я, как можно работать в такой обстановке, – повесил голову Акаи, а носком ботинка попытался незаметно закатить обратно вдруг некстати выкатившуюся из-под кресла пустую бутылку литров на пять. Бабушка Ульрика в таких обычно соленья на зиму запасала.
– Нда, понятно. А у вашей жены родня есть? Или друзья?
– Взрослые драконы не поддерживают родственных связей, – рявкнул Акаи.
– Я понял-понял, – покорно согласился Ульрик, – так есть?
– Сестра есть примерно в часе лёту отсюда. Но они не дружат.
– Больше никого?
– Никого.
– Собирайтесь, – скомандовал Ульрик, глядя на Катуш и Освальда. – А вы пока посидите здесь, – остановил Ульрик пытавшегося подняться из кресла Акаи. – И приведите себя в порядок.
– Мы на дирижабле полетим? – с надеждой заглядывая Катуш в глаза, спросила Лёка.
– Нет, Лёка, Ульрик полетит у меня на спине. А вы с Карлом можете спросить Освальда, не согласится ли он вас покатать… – Освальд поднял бровь и отрицательно помотал головой:
– Извиняйте, ребята, на кораблике – да, сколько угодно, но чтобы я себе на шею кого-то посадил – не бывать этому, – ребята разочарованно переглянулись, но настаивать не стали. Как бы им ни хотелось полетать на драконе, умолять они точно не собирались – в конце концов, драконы в этом мире не владели монополией на гордость.
После короткого совещания, Карлом и Лёкой было решено, что улаживание семейных неурядиц – всё-таки совершенно негероический поступок. Хоть и опасный. Вот если Ульрик окажется неправ, и Эдда не просто сбежала от мужа, а была коварно похищена, тогда да. Тогда понятно, ради чего копья ломать. А пока Карл с Лёкой, окинув хозяйским взглядом ангар, решили остаться и помочь Акаи с уборкой.