Один шаг

Всего лишь через сорок минут, что для вечернего «часа пик» вообще-то очень быстро, мы оказались возле крутой современной галереи где-то на набережной. Здание поражало своей необычной современной архитектурой, сверкало стеклянными стенами, и обращало на себя внимание броской вывеской «Центр современного искусства…» Название дальше прочитать не получалось, слишком уж креативный выбрали шрифт. Я эти-то три слова скорее угадала, чем прочла.

– Ну что, девочки, готовы идти делать вид, что вам нравится эта фигня? – Алекс посмотрел на меня в зеркало заднего вида и улыбнулся. Я вздохнула и закатила глаза.

– Что там за художники? Импрессионисты? Авангардисты? – живо поинтересовалась Олеся, которая всегда старалась быть в курсе последних модных веяний в искусстве и культуре. А теперь и вовсе изо всех сил подтягивала свой культурный уровень, чтобы соответствовать «высшему обществу». Я лично даже и пытаться не стану во всем этом разобраться.

– Там такое, что никому не понятно, но все боятся об этом сказать. Хлещут шампанское, улыбаются и обсуждают с умным видом ерунду. – Алекс усмехнулся. Я с интересом посмотрела на парня. А он оказывается, ничего. Не такой уж и заносчивый, как мне показалось сначала. Леся была права, ее жених внезапно начал мне нравиться. Однако, я сумела сдержать улыбку и сохранить мрачное выражение лица. Слишком уж быстро принимать его в «круг приближенных» к своей персоне, я не собиралась. Посмотрим еще немного на его поведение. Поэтому вместо дружеского поддакивания, я пробурчала:

– Это ещё хуже, чем я думала – и нахмурившись, отвернулась к окну. Но внутри меня, конечно, просто распирало от смеха.

Олеся и Алекс расхохотались.

– Пошли, старая зануда – подруга уже выпрыгивала из авто – легко и грациозно. Как она это делает? Есть какой-то секретный приём? Или это недоступно простым людям? Или требуются супер-длинные ноги и какое-то особое строение тела? Я никак не могла встать с ужасно низкого и глубокого заднего сиденья. Я двигалась по кожаной поверхности все ближе к двери, но до финиша мне было также далеко, как слону до куклы Барби. Выкарабкаться из этой лакшери ловушки мне удалось только с помощью Алекса, который открыл дверь и галантно подал мне руку. Да он просто бьёт сегодня все рекорды по набору рейтинга в моих глазах. Хитер, сукин сын. Знает, как найти подход к девочкам. Наш человек!

В галерее было полно народу, но за счёт того, что во все стороны от центрального фойе тянулись громадные полупустые залы, тесно не было. Толпа рассредоточилась по помещениям, наслаждаясь современным искусством. На официальную часть мы, как определил Алекс, опоздали, так что теперь нам ни за что было не постигнуть весь тот глубинный смысл, который авторы вложили в свои произведения. Как обычно, придется все познавать самостоятельно.

Народ не спеша, и даже немного вяло бродил от картины к картине, не особо заморачиваясь увиденным. В основном, как мне показалось, сформировались кружки по интересам, в каждом из которых обсуждались гораздо более важные вопросы, нежели современная живопись. Большинство посетителей вообще стояли спиной к картинам и никакого внимания на представленное здесь «искусство» не обращали. Выставка была всего лишь предлогом собраться вместе и поболтать. Я так и думала.

Многие дамы ради этого мероприятия облачились в коктейльные, а кое-кто даже в вечерние платья, бьющие прямо в глаза блеском прилагающихся к ним украшений. Но некоторые наоборот пришли в джинсах и футболках, так что я подумала, что мое простое платье-рубашка еще не самый паршивый вариант.

Почти сразу нам предложили игристое вино и закуски. Мне тут же начало нравиться это мероприятие. Шампанское, как и следовало ожидать, было холодным и очень приятным на вкус, а канапе и подавно. Да что там говорить, я съела три за раз, особо не разбираясь, из чего это сделано. После рабочего дня я довольно сильно проголодалась, и пережевывая последнюю, третью канапешку, уже оглядывалась в поисках следующего официанта с подносиком. Олеся, которая рисковала встретить здесь каких-нибудь крутых знакомых, боялась так откровенно набрасываться на еду, и только рассеянно улыбаясь, потягивала шампанское. Как же хорошо, что мне не надо изображать тут из себя черт-те-что, морить себя голодом и делать вид, что я пришла ради современных художников. Я даже посочувствовала подруге, но быстро отвлеклась, решив, что такой уж ее крест, а мне сам Бог велел вкусно покушать, выпить и расслабиться после всей этой предсвадебной гонки.

Алекс с кем-то поздоровался, но очень быстро вернулся к нам, не успели мы допить по второму бокалу. Ну надо же, неужели сегодня нам не придётся сидеть и ждать, пока он наговорится с дружками? Прямо вечер сюрпризов.

– Пойдёмте, дамы. Нехорошо побывать на выставке, и не увидеть ни одной картины. – наш кавалер галантно указал на ближайший зал, где по стенам были развешаны произведения. Редкие, запоздавшие вроде нас, гости, все еще бродили по галерее и изредка останавливались у «произведений». Вся же основная толпа сосредоточилась в центральном холле, поближе к бару. Мы с Леськой взяли с подноса ещё по одному – свеженькому – бокалу шампанского и медленно пошли вдоль экспозиции.

Картины, как я и предполагала, были одна круче другой. Отпечатки человеческих тел, словно их окунули в краску, а потом приложили к листу бумаги. В каком-то фильме я такое видела. Плагиат.

Квадраты один в другом, каждый следующий меньше и так до бесконечности, аж в глазах зарябило. Это ж сколько надо усидчивости, чтоб их вырисовывать сидеть с линейкой.

Падающие звезды, превращающиеся в знаки доллара. Ну понятно, намек на кризис.

Что-то даже не знаю, что и сказать. Мои спутники тоже пока молчали, видимо, до глубины души, пораженные силой современного искусства. Я медленно шла дальше.

Половина человеческой головы, пронзённая палкой и брызги крови. Бе, какая мерзость. У меня в желудке подпрыгнула канапешка, и я поспешила пройти к следующему, менее отвратительному полотну.

Дым. Да, просто дым. Ну, во всяком случае, мне так показалось. Даже курить захотелось, настолько дым был реалистичным. Пожалуй, это пока самая лучшая картина. А в общем и целом, конечно…

Я искренне старалась найти во всем этом смысл и подлинное значение, как говорят по телевизору. Ждала озарения. Настраивалась на позитив. Тем более, в залах то и дело мелькали знакомые из светской хроники лица – уж они-то не пришли бы смотреть фуфло. Но позитива не было. Даже шампанское не помогало. Алекс изначально был прав. Как есть – ерунда.

Следующей по ходу была картина, фоном которой служила пестрая абстракция. Такая расцветка была на сарафане у моей мамы лет двадцать назад. Видимо, автору она тоже знакома. Поверх бессистемных линий, треугольников и чёрточек голубого, черного и оранжевого цвета, были нарисованы женские груди – как на заборе их рисуют – загогулиной с двумя точками, и ниже «рюмочка» интимного места.

«Милена Ри» – прочла я имя автора. «Сицилия». Я нахмурилась. Казалось, у меня сейчас произойдет взрыв мозга. Как связан советский летний сарафан, хулиганские детские каракули и итальянский остров?? Это было за гранью моего понимания. Я долго всматривалась в картину, ожидая, что мне вдруг станет ясно, что к чему. Изо всех сил хмурила лоб и прищуривалась, рискуя заполучить ужасные морщины, против которых бессилен ботокс, но даже это не помогло. У меня зарябило в глазах.

– По-моему, это полная хрень – наконец не выдержала я. – Какая-то мазня, в чем искусство-то? – я старалась говорить довольно громко, чтобы Алекс с Лесей, стоявшие позади, услышали. Ответа не последовало. Ой, не перестаралась ли я с громкостью? Здесь ведь гулкие полупустые комнаты, меня могут расслышать слишком многие, вообще не те, кому надо. Я резко развернулась, чтобы оценить масштаб бедствия, ожидая увидеть сотни устремленных на меня осуждающих глаз, и провалиться сквозь землю. Но наткнулась лишь на смущенные лица моих спутников. И только успела с облегчением выдохнуть, как боковым зрением увидела, а скорее даже поняла, что рядом есть кто-то ещё. Повернувшись еще сильнее вправо, я обнаружила стройную пепельную блондинку с модным сейчас «натуральным цветом волос», достичь которого можно только продав душу дьяволу или отдав почку за визит к правильному стилисту. А рядом с ней… Нет, мне померещилось от неожиданности. Я моргнула, отгоняя навязчивое видение. Но человек не исчез.

Рядом с блондинкой стоял Макс, тот самый хам из клуба, мерзкий и отвратительный тип, которого я надеялась больше никогда не встретить. И вот на тебе!

Все присутствующие молчали. Я открыла рот, но поняв, что не знаю, что сказать, захлопнула обратно. Ну да, грубовато так говорить на выставке современных художников, присутствующие меня явно осуждают за грубость и невоспитанность. И тут он внезапно выступил.

– А вы девушка, вероятно, модный критик? Или искусствовед? Специалист по живописи? Или в бухгалтерии? – Макс прищурил глаза и словно надвигался на меня, приближался и нависал надо мной, как неведомый монстр, хотя, конечно, в реальности он стоял на месте. Я поежилась. Так, спокойно, у меня всего лишь разыгралось воображение. Однако, с каждым следующим словом тон оратора становился все более угрожающим.

Алекс и Олеся ошарашенно наблюдали за происходящим, не вмешиваясь. А мужчина тем временем продолжал, грубо и с напором. – Так в какой области вы эксперт, чтобы в таком тоне высказываться о современном искусстве? А? Расскажите нам. Расскажите художнику! – он кивнул на блондинку – Блесните знаниями.

Ой, значит пепельная и есть та самая Милена Ри? Упс, не очень хорошо вышло. Шампанское меня что-ли подвело? Я поморщилась. Вряд ли я бы стала говорить ей такое в глаза, просто даже из вежливости. То, что она услышала, конечно, не предназначалось для ее ушей. Но ведь это вышло случайно. Так что, я не виновата. И лично перед Миленой могу даже извиниться за оскорбление.

А вот кто он такой, чтоб меня отчитывать? Ишь ты, кинулся на защиту этой мазилки! Хамло несчастное! Но я тоже могу за себя постоять.

Кто они все вообще такие? Бездари, богатые идиоты. Ходят тут, корчат из себя ценителей, а на деле Мане от Моне не смогут отличить! Я, правда, тоже не смогу, но сейчас это к делу не относится! Может, это опять шампанское так на меня подействовало, а может, накопленный за неделю гнев. Я выпрямила плечи и с вызовом взглянула на обидчика. Ясно, что разговор у меня будет с ним, а никак не с «художником».

– Я – зритель, – отчеканила я, – тот самый, для которого творит каждый настоящий художник. Любовь и понимание которого хочет заслужить. И я имею право на свое собственное, не профессиональное мнение. Или здесь у вас собрались одни специалисты? – я повела головой в стороны, указывая на публику. – Но на билетах было не указано, к вашему сведению. Так вот я считаю, лучше иметь свою точку зрения, пусть неправильную на чей-то взгляд, чем ходить по музею с толпой идиотов, кивать гривой и восхищаться всякой хренью. Потому что это – я перевела взгляд на Милену – Вы уж меня простите, полная хрень. И при чем здесь вообще, Сицилия?

Мои спутники, кажется, остолбенели. Да уж, сегодня я просто образец смелости и безумия. Как там говорят, «слабоумие и отвага»? Прямо в точку, так на моем могильном камне и напишут. Я поняла, что мне надо бежать. Бежать со скоростью света, пока все они окончательно не пришли в себя, и не подвергли меня публичному забиванию камнями.

– Да ты… – начал было буйный Макс, сжимая кулаки, но, видимо, все же сдерживаясь в присутствии Леси и Алекса. Я перебила его, не дожидаясь развития сюжета.

– Простите, спорить не буду, некогда – я поставила бокал на поднос рядом стоящего официанта, наблюдавшего всю сцену с профессионально непроницаемым видом, а потом рванула вперёд, обогнув официанта и на мгновение спрятавшись за ним. Еще несколько шагов, и меня от преследователей отделяло уже приличное количество гостей. Я старалась не смотреть по сторонам, моей единственной целью были огромные стеклянные двери, с синими горящими наверху буковками «Выход».

Вполне возможно, другие посетители выставки стали невольными свидетелями моей пламенной речи, и сейчас с осуждением разглядывали дебоширку. Я ничего и никого не видела вокруг. Словно метеор я мчалась к выходу, и кажется, уже через пару секунд оказалась на улице. Сердце выскакивало из груди, в висках стучало, дыхание перехватывало. Честно говоря, теперь, когда выброс адреналина немного прошел, мне стало страшно. Какое наказание мне грозит за этот дерзкий выпад в адрес художницы? Меня побьют? Заставят публично извиняться? Вывезут в лес и будут пытать? Вот не зря мне сразу не понравилась эта идея с посещением выставки!

В какую сторону метро, интересно? Не останавливаясь ни на секунду, я пошла наугад, быстро удаляясь от злосчастной галереи. Но за мной, слава богу, никто не гнался. То ли приличия им, этим снобам, не позволили устроить настоящий скандал на культурном мероприятии, то ли они просто решили не обращать внимания. Что им, собственно говоря, мое мнение?

Может, они сейчас обсуждают, какие некультурные и беспардонные бывают люди, то есть, я. И как они, то есть, снова я, ничего не смыслят в искусстве. Может даже Олеся уже извинилась за свою необразованную и хамоватую подругу, и поклялась будущему мужу никогда больше не брать ее, то есть меня, с собой. А может, они утешают Милену, которая наконец осознала свою никчемность как художника и обливается горючими слезами раскаяния?

Не-ет, это вряд ли. Скорее всего, они выпили еще по бокальчику и давно перевели разговор на другую тему.

Да и ладно, какая мне разница.

С Миленой, конечно, не хорошо вышло. Она, может, старалась, бедняжка, как могла. Но оказалась не в то время, не в том месте. Или это я там оказалась. А с другой стороны, мне какое дело? Почему я должна ее жалеть? Почему должна выслушивать хамство этого выскочки, и молчать в ответ? Я высказала свое мнение, имею на это полное право. С нами, с простонародной публикой так: выставляешь свои творения напоказ – будь готов к критике.

Ладно, ладно, признаю, сцена получилась отвратительная. Надо следить языком, я давно себе это говорю. Ну, выпила лишнего, расслабилась, забылась, думала, что рядом только друзья. Что никто посторонний не услышит. С кем не бывает? А этот накинулся, как коршун, словно я по центральному каналу назвала ее бездарью. Опозорила на всю страну, как будто бы. И эти двое, Олеся с Алексом, тоже хороши. Друзья, называются. Стояли и смотрели, как он меня отчитывает. Вот мне и пришлось как-то защищаться.

И вообще, пошли они все к черту! Пусть меряются крутизной между своими, нападают на себе подобных, а меня трогать не надо. У меня своя жизнь и своя точка зрения. И в воспитателях я не нуждаюсь уже давно.

Впереди замаячила буква М. Метро! Вот и отлично.

******

Что такое свадьба подруги? Это настоящий кошмар, скажу я вам. Ад и пакистан в отдельно взятом семействе. Бег с препятствиями на долгие расстояния.

Мучения мои начались задолго до самого торжества. Судите сами. Сначала я месяца три выслушивала все эти сюси-пуси про жениха. «Представляешь… а может, я зря ему так сказала… а вдруг он не серьезно… а что мне делать… он не такой, как все…» и так далее, примерно миллиард раз. Но это ладно, это мой священный подружеский долг. Потом восторги от состоявшегося предложения. Кольцо и все такое. Визг, крик, шампанское в кафе и доставка абсолютно пьянющей Леськи домой. Потом все эти безумные, сумасшедшие, космические свадебные планы. Посмотри эти цветы, а такое оформление, а эта музыка, а что, если… Про выбор свадебного платья я вообще молчу.

Признаюсь, бывало, очень хотелось её придушить. Лишь бы навсегда избавиться от этих выборов, «посоветуй» и «как ты думаешь»? Главное, поначалу я пыталась советовать, наивная. Искренне верила, что мое мнение на что-то повлияет. Но когда, угробив три дня на выбор скатертей и салфеток, Олеся наконец согласилась с моим первоначальным вариантом, а на следующий день, как бы между делом сказала, что передумала, я поняла, что силы на все это тратить совершенно бесполезно. Так что я стала по-честному изображать активное участие, на самом деле стараясь не вникать в суть вопросов вообще.

Стало полегче. Можно было поддакивать и особо не париться, о чем там речь. Она спорила и советовалась сама с собой при полной иллюзии моего участия. Но таким образом я прошляпила наряд подружек невесты. Кивала головой на её болтовню, особо не вслушиваясь, а она тем временем возьми, да и реши нарядить нас, шестерых подруг в одно и то же. С моего молчаливого одобрения, между прочим. Кошмар. Когда я поняла, на что подписалась, было уже поздно. Портнихе заплатили аванс, и нас заставили ездить на примерки. Дальше вы уже знаете эту историю.

Слава Богу, платье хотя бы дошилось вовремя, иначе Леся просто сжила бы меня со свету. Но как только отпала необходимость мотаться в ателье, и пышное розовое нечто повисло на дверце моего шкафа, так начались репетиции свадьбы. Репетиции, блин!

Кто все это вообще придумал? Что там такого сложного в этих свадьбах, чтобы их репетировать? Пришли в ЗАГС, расписались, покатались по памятным местам, выпили шампанского, откусили каравая и в ресторан: есть, пить, плясать. Вытаскивать пожелания молодожёнам из мешка и выкупать за бешеные деньги куски торта. Вот и все! Что там репетировать?

Но оказалось все не так просто. Либо я сильно отстала от жизни, либо Леся устроила самую сложную свадьбу тысячелетия.

Мы репетировали как ходить, как стоять, как держать голову, в какую сторону улыбаться, когда хлопать, где петь, а где молчать. Никакого ЗАГСа, вся свадьба от начала до конца в огромном зале развлекательного центра. Все рассчитано с точностью до минуты. Каждый квадратный метр помещения учтен. Шаг влево или вправо от сценария караются расстрелом, падением в «оркестровую яму» или ударом тока от многочисленных проводов, которыми было подключено осветительное, звуковое и прочее инженерное оборудование. Ведущий, словно гестаповец, с каким-то садистским удовольствием заставлял нас снова и снова повторять слова, интонации, жесты, добиваясь только ему одному ведомого идеального результата. Словно марионеток, нас переставляли с места на место, ставили в пары, разбивали, выравнивали по росту, меняли местами по очередности слов, отодвигали на задний план, возвращали на место и расставляли на ступеньках. Совершенно без стеснения наш «дирижер» советовал кому-то похудеть, другой не сутулиться, а третьей – лучше учить слова. Короче говоря, на первой же репетиции, осознав масштаб бедствия, я сообщила Олесе, что передумала идти к ней на свадьбу. На что она отмахнулась, велела так больше не шутить, и пошла дальше поправлять неровно стоящих подруг.

Какие уж тут шутки! Я в жизни так не напрягалась. В пышной длинной юбке на высоченных каблуках нужно было не просто стоять, а ещё и двигаться в строго определённом порядке. И главное, улыбаться! И все это на глазах у половины Москвы, да еще у самой избалованной половины. Под прицелом теле и фото камер. Нет, мне такое было не под силу.

Вместо заучивания движений и слов, я старательно придумывала отговорку, и даже всерьёз решила лечь в больницу на те выходные, когда было запланировано торжество, чтобы иметь железное алиби. Ну а что, какие могут быть претензии к больной подруге?

Жаль, что у меня не оказалось ни одного знакомого в больнице, ну кроме соседа алкоголика, который лежал в районном стационаре на капельницах. Но он вряд ли помог бы мне с госпитализацией. Не нашлось у меня и умирающей тетушки где-нибудь на Сахалине, требующей моего немедленного приезда скорым поездом в даты бракосочетания подруги. А такая ерунда, как высокая температура, гнойная ангина или там аппендицит, за достойный повод прогулять Лесину свадьбу не считались.

Одним словом, отмазку мне найти не удалось, и пришлось усердно «тянуть лямку» на репетициях. Ко дню свадьбы все мы были вымотаны до предела. Даже девичник, запланированный как последний холостой отрыв, прошёл как-то вяло и тихо. Напились шампанского, попели в караоке, потом посетили стриптиз-клуб. Но ни зажигательные мачо в одних трусах, ни любимая «Земля в иллюминаторе» не смогли пробудить ни в одной из нас интерес. Отжигать по полной совсем не хотелось, у всех на уме был этот чертов сценарий. Как бы чего не перепутать и не провалить задание, не подвести весь «отряд». Или не упасть в обморок, увидев среди гостей какого-нибудь певца или, к примеру, мэра.

Эх, сейчас бы в отпуск, лежать на песочке, глотать холодную пина-коладу, и ни о чем не думать. А вместо этого предстояло выдержать адскую Лесину свадьбу.

Про инцидент в галерее мы забыли очень быстро – посмеялись разок, да и только. Ну, подумаешь, оконфузились. Еще не известно, кто опозорился сильнее. Я со своим некстати высказанным дилетантским мнением. Или «великая художница» Милена, которой стоило бы постесняться выставлять такую мазню. Я, конечно выглядела этаким фриком, эпатажным персонажем, ляпнувшим вслух скандальную мысль. Однако никто не стал меня стыдить или переубеждать, что картина Милены – хорошая. В конце концов, каждый остался при своем. Мне с ними детей не крестить.

Хотя, учитывая свадьбу Олеси и Алекса, может, скоро и крестить. Причем в буквальном смысле. Да и наплевать. Надоело думать об этом. Вряд ли после торжества я еще когда-нибудь соглашусь попасть в эту компанию. Пусть художница себе рисует дальше и выставляет, где ей заблагорассудится. А этот псих пусть думает обо мне, что хочет. С идиотами спорить бесполезно.

Подруга объяснила, что он, Макс я имею в виду, оказывается, парень этой Милены, вот почему он так за нее вступился. Стало ясно, что он никакой не поборник справедливости или ценитель живописи. Я просто обидела его девушку, а значит, и его самого. Ну конечно, одна рисует фигню, другой ее в этом поддерживает. Оба дураки, получается.

К счастью, эту тему мы развивать не стали, так как я все же чувствовала вину. Обсуждать свое не самое умное поведение мне было неприятно, и Леся, на удивление, проявила понимание. А может, её мысли просто были заняты исключительно свадьбой.

На самом деле, вся официальная часть свадебного торжества прошла просто отлично! Не зря мы две недели тренировались, как проклятые. Подруги невесты и дружки жениха были на высоте. Стояли все как положено, с точностью до сантиметра зная свое место и очередность движения. Искренне улыбались (не забывали), и восхищенными глазами следили за молодоженами. Никто не запнулся, ничего не перепутал, не стал заикаться, не потерял кольца, не упал… И даже не начал рассказывать какую-нибудь завиральную историю, когда регистратор на западный манер возопил: «Если кто-то знает причину, по которой эта пара не может пожениться, пусть скажет сейчас или замолчит навеки.» Вот так! Совершеннейшая американщина, но зрелищно. Признаюсь, я прослезилась, когда Алекс откинул фату и поцеловал теперь уже не невесту, а жену, и заиграла чудесная романтическая мелодия. Вот вроде проходили все это тысячу раз на репетициях, но в тот самый момент сердце дрогнуло. Накрыло, наконец, осознание, что все происходит наяву, и что это уже отнюдь не тренировка… Все, пути назад нет. Подруга оказалась на той стороне. В лагере счастливых замужних девушек. Береги, Виктория, макияж. Не реви. Это же счастье!

Олеся выглядела потрясающе. Кружевное платье с наглухо закрытым лифом и длинными рукавами, пышная длинная юбка. После основной церемонии она осталась без фаты, с высокой прической и открытой лебединой шеей. Знаю, даже такой наряд сейчас считается пережитком прошлого. Якобы, замуж надо выходить в простом и удобном платьице. Ага! Фамильные брюлики ни за что не смотрелись бы так шикарно с обыкновенным, пусть даже от какого-нибудь модного современного дизайнера, платьем! Все-таки классика есть классика. Моя подруга была сегодня просто принцессой.

Алекс не уступал – идеальный черный костюм, сидящий как влитой, и выглядящий, словно только что с итальянского подиума. Не броские, но внушительные часы, дорогая обувь, идеальная прическа. Да, считаю их стоило снимать для обложки журнала, как образец идеальных жениха и невесты. Во всяком случае, я такой красивой пары никогда еще не видела.

Народу на свадьбе собралось много. Очень. Очень много. Думаю, нет, даже уверена, что всех гостей не знали ни Олеся, ни ее новоиспеченный муж. Родственники, знакомые, знакомые знакомых, нужные люди, не нужные, но напросившиеся, и даже звезды, имена которых нам строго-настрого запретили разглашать, а фотки выкладывать в интернет.

Я и ещё пять Лесиных подруг, словно розовые зефирины разбавляли пеструю толпу, в основном одетую в Шанели, Гуччи и прочие дорогущие бренды. Ладно, признаю, наряд подружек получился очень даже ничего. И сразу было видно, что я тут не просто так, а, можно сказать, почетный гость. Кажется, со стороны, все это вообще смотрелось замечательно. Увидим на фотографиях. Снимали нас со всех возможных ракурсов – и справа, и слева, и с потолка, и даже снизу ползком.

Помимо красоты, платье оказалось мегаудобным – легким, летящим, и нисколько не стесняющим движений, несмотря на пышную юбку и облегающий верх. Портниха-то мастерица, выходит! Зря я на нее наговаривала. Только вот ноги, конечно, быстро устали на непривычных высоких каблуках. Уже к концу официальной церемонии я еле стояла. Приходилось терпеть, незаметно перенося вес то на одну ногу, то на другую, давая попеременно отдых ущемленным конечностям. При каждом удобном случае, когда нас «отпускали» в зал и удавалось присесть, я скидывала туфли под столом или просто вытаскивала ступню из лодочки, пока никто не видел.

Зал украсили фантастическими цветами – все, как в модных журналах: стена из роз; свисающие с потолка гирлянды мелких ароматных цветов; яркие, словно не настоящие, уж слишком идеальные, композиции на столах.

Гостей рассадили за множество больших круглых, накрытых белыми скатертями, столов, по 12 человек. Мне досталось место рядом с парой общих знакомых и кучей молодых людей, которых я видела впервые. Подруга не переставала устраивать мою личную жизнь даже на собственной свадьбе. Подсадила меня, значит, к холостым мужикам, чтоб я с кем-нибудь познакомилась. Справедливости ради надо сказать, парни были симпатичные, но как-то мало мной интересовались. То ли у них уже были на примете другие девушки, то ли они пока стеснялись. Все мы еще не дошли до той степени опьянения, когда знакомство протекает как бы само собой, естественно и без напрягов.

Да и я, честно говоря, не особенно стремилась к общению с ними. Не хочу, этот круг людей все равно не по мне. Может, они это тоже чувствовали, поэтому старались ко мне не лезть. Но шампанское в моем бокале обновляли регулярно. И на том спасибо.

Кстати, оскорбленная мной художница Милена и её придурочный парень тоже присутствовали на свадьбе, как я и предполагала. Здесь были все друзья Алекса, многие лица оказались знакомыми. Но так как зал был огромный и гостей прибыло великое множество, мы с обиженной на меня парочкой Милена-Макс не пересекались. Возможно, они меня даже не заметили, да и вообще не запомнили, как я выгляжу.

К тому же, сидели мы очень далеко друг от друга, в разных концах помещения. За что скорее всего, нужно сказать спасибо тоже Олесе, она явно учла заранее все нюансы. А вообще, лучше бы меня посадили за стол с Лесиными родителями. Там хоть и собралась компания кому за 50, но мне с ними, со знакомыми и простыми людьми, было бы значительно веселее. Мама и папа моей подруги очень приветливые и добродушные люди. Я их хорошо знаю. А вся эта золотая молодёжь мне совершенно ни к чему.

Официальная часть, моментами в волнениях и слезах, благополучно отгремела. Мы расселись за столы, и началось традиционное русское застолье, время от времени, и надо сказать, довольно часто, прерываемое тостами и поздравлениями от гостей. Сначала выступали самые влиятельные персоны, почетные гости мероприятия – какие-то олигархи, депутаты и топ-менеджеры. Никого из них я не знала, так что даже не пыталась запомнить, кто есть кто. Эти боссы все как один были облачены в идеальные костюмы, правда, имели не самые идеальные фигуры – многие с пузиками и лысинами. А вот спутницы у них были как на подбор – красивые, увешанные бриллиантами, оттюнингованные до нереальности, со сложными прическами и ярким профессиональным макияжем. Мужчины говорили стандартные слова и дарили шикарные подарки, девушки белозубо улыбались, вместо поздравлений лишь кивая своими кукольными головками. Видимо, разговаривать они умеют не так хорошо, как выглядят. Зал улюлюкал и аплодировал, взрывался ободрительными возгласами на каждый, мягко говоря, нескромный подарок.

Постепенно поток олигархов иссяк, начались поздравления от родственников и близких. Многие выступали компаниями, семьями, – оптом, как говорится. Потому что, если каждому из трех сотен приглашенных предоставили бы возможность сказать индивидуальный тост, вся процедура растянулась бы минимум на неделю. Приближалась и моя очередь, как лучшей подруги. Мы с девочками тоже выступали группой, но у каждого было свое, отдельное малюсенькое поздравление. Я старалась не увлекаться шампанским, дабы сохранить необходимую ясность ума, а еще мечтала о том, как скажу речь, спущусь со сцены, и сниму, наконец, эти чёртовы туфли. Пусть я и буду потом выглядеть, как гриб в этой пышной юбке и без каблуков, но сил передвигаться на ходулях у меня больше не было.

Да, и самое интересное, это, конечно, подарок.

Сказать, что я долго думала, что подарить? Пха. Муки выбора подарка вполне могли стать ещё одной причиной не ходить на свадьбу вовсе. Ну что, скажите на милость, можно подарить людям, у которых, как говорится, все есть? Которые при желании могут купить, к примеру, весь городишко, в котором ты выросла, и даже не заметить, что потратились.

Подарить им деньги? Ха-Ха. Смешно.

Сувенир?

Что-то сделанное своими руками?

М-да. Изломав всю голову и не поспав три ночи кряду, я наконец придумала. Если уж я не могу подарить ничего ценного с точки зрения стоимости, значит, это должно быть что-то памятное. И такое, что они постесняются выбросить в первый же день. Вещь, которую нужно поставить на видном месте. А я буду приходить к ним в гости и поверять – стоит или нет. И вот, строя такие коварные планы, я приобрела в магазине довольно милую деревянную статуэтку, с переплетенными телами и вообще символизирующую всяческий интим и уют. Цена подарка в моей ситуации значения не имела. Важно, чтобы это осталось им на память о моем присутствии на свадьбе и в их жизни. И пусть только попробуют «потерять» мой подарок! Уж в их шикарных хоромах должно найтись для него место.