От Огненной Земли до Острова Пасхи. Дневник Путешественницы

Очередная перемена планов

«Мы тут вчера посидели с друзьями за пивком, разошлись уже к утру и решили, что сегодня никуда не поедем». Так началось мое воскресенье. Меня каждый раз чрезвычайно восхищает здешняя система планирования! Надо ли говорить, что и накануне в субботу мы тоже никуда не поехали, но случилось это немного иначе. Началось все с того, что после Дня леса Марсело удалось добраться до офиса только к часу. Я все понимала и просто расслабилась и ждала.

Марсело для этой поездки накануне одолжил джип у Сергео, коллеги по офису. Здесь машины – вообще вещь слегка общественная. Все ими пользуются, но не все имеют, поэтому регулярно одалживают то у одного, то у другого знакомого. А вот арендовать – это занятие крайне недешевое в Чили.

Я тогда и понятия не имела, что Марсело говорил об этой машине! Не знаю, как вообще можно было понадеяться на это, но оно сдохло при первом же повороте ключа. Металлическое нечто в форме джипа давно уже печально покоилось около офиса, и далеко оттуда ему и не предстояло уползти. На самом деле когда-то данная машинка являлась еще тем зверем и носила гордое имя «самурай». Но уже когда мы погружались в ее явно давно неиспользуемую и уж тем паче нечищеную утробу, у меня начали возникать сомнения насчет работоспособности данного устройства. После первого же поворота ключа бывший зверь жалобно моргнул табло и издал, по-видимому, свой последний звук. Дальше машинку исключительно переталкивали по двору Марсело с местными рабочими. А мое дело было лишь вовремя нажать на тормоза. Потом уже сам Марсело сидел за рулем, только для того, чтобы разворачивать колеса, а трое чилийских мачо толкали «зверя» в разные стороны, пока, наконец, не запихнули в другой угол, где и оставили.

Все закончилось тем, что мы ушли обедать к Марсело, а потом под веселую чилийскую музычку углубились в наши ноутбуки. Я сидела и кропала текстики, и рылась в интернете в поиске работы, Марсело разбирался с какими-то незавершенными делами. На воскресенье мы вновь планировали выезд. Ну да, как же…

Расслабься, мучача, это Патагония! Планирование? Нет, не слышали о таком.

А теперь к вопросу о том, как здесь развит туризм. Поняв часов в 12 дня в воскресенье, что никакой выезд мне не грозит, я поспешно взялась за самоорганизацию. Поблизости оставался неохваченным лишь один нацпарк – Резерва Рио Симпсон.

– Да это очень просто, попасть туда, – спокойно ответил на мой вопрос Марсело, – садишься на автобус до Айсена и просишь остановить у Резервы.

– А обратные автобусы до которого часа ходят? – предусмотрительно интересуюсь я. Здесь, конечно, много путешествуют стопом, но я пока в одиночку этого ни разу не практиковала.

– Часов до девяти, – отвечает Марсело, наливая теплой воды в мате.

Первые сомнения о предполагаемой легкости моего пути настигли меня при покупке билетов на автобус.

– А сколько километров до парка? – поинтересовалась сеньора в кассе.

А я откуда могу знать?! Кажется, тут о таком парке нечасто спрашивают…

– Не знаю, кажется, 30…

– Хорошо, я тогда пробью вам на 1000 песо (около 100р.), только обязательно скажите шоферу, что вам до этого… парка.

Такую тропу можно найти, только если знаешь, где искать. Понятное дело, шофер этого не знал, а потому доставил меня к музею, который уже я не смогла найти…

Так и началось мое знакомство с Резервой Рио Симпсон. Пустынная дорога, маленькая деревянная табличка. А рядом машина моего уже почти родного КОНАФа. Молодой чилийский рейнджер кивает мне и поясняет, что тут у них лишь музей. Я сразу интересуюсь, а как можно в саму резерву-то попасть. На что получаю ответ, что нужно вернуться на несколько километров назад и там я найду Камина де Пескадорес. Какая еще тропа рыбаков, я в резерву хочу!!! «А более здесь ничего нет», – подытоживает мой красавец и с сим уезжает, оставив меня перед великолепными возможностями посреди пустынной дороги между Койайке и Айсеном. Других людей здесь нет.

Я поворачиваюсь к маленьким деревянным домикам. Над горами тем временем сгущались мутные клубы облаков, в воздухе пахло влагой. На этой небольшой территории из нескольких высаженных деревьев с достаточно скудными табличками и трех-четырех деревянных строений, казалось, я была единственным присутствующим здесь человеком. Пройдясь немного вокруг, я вернулась на дорогу и пошла в сторону Койайке, туда, где некоторое время назад, еще сидя в автобусе, приметила водопадик.

Через несколько километров шествия по обочине нахожу небольшой водопад, посвященный Деве Марии. Рядом, что так характерно для Латинской Америки, помещена фигурка Святой Девы и сделан небольшой алтарь. Спустившись по мокрым камням к воде, наблюдаю холодные струи, низвергающиеся не с самой большой, в сущности, высоты, однако оттого не лишенные своей притягательности. Бегущая вода всегда завораживает. Но надолго я здесь не задерживаюсь.

Выйдя снова на дорогу, направляю свои еще не уставшие стопы к тому месту, где я заметила небольшую деревянную табличку. Но, пройдя еще несколько кэмэ, к своему удивлению, обнаруживаю, что на ней не совсем то, что я ожидала увидеть. На табличке значилось: «Добро пожаловать в Резерву Рио Симпсон, кемпинг такой-то». Да что это! Какой еще кемпинг?

Я растерянно брожу между деревянных домиков и площадок для асадо. Наткнувшись на одно семейство, интересуюсь, как все-таки возможно попасть в сам парк, на что мне указывают, что дальше по дороге я найду опять-таки эту пресловутую тропу рыбаков. Пока иду туда, снова встречаю своего «бойскаута». «Да, да, – кивает он мне вслед, – тропа рыбаков там».

О, Чили! Страна, зажатая между горами и океаном! Такое ощущение, что все здесь устроено по тому же принципу. Маленькая тропка парка зажата между дорогой и рекой.

Здесь растут различные деревья Патагонии, как нативные, типа нотофагуса и подокарпуса, так и некоторые интродуцированные хвойные и эвкалипты. Проведя несколько часов, бродя босиком по одиноким тропам, я снова выбираюсь на проезжую часть. Понятное дело, что здесь нет никаких остановок и автобусов. До Койайке – 30 км. Похоже, единственная возможность вернуться домой – автостоп.

Четыре часа вечера. Я одна на пустынной дороге. Накрапывает мелкий дождик. В ожидании хоть каких-нибудь машин приплясываю на обочине, хлопаю в ладоши и притопываю. Из-за пригорка выруливает автомобильчик, я быстро вскидываю большой палец. На этот раз машинка призывно мигает фарами и останавливается. Ура! До того все проезжали мимо, хоть у некоторых и было место на заднем сиденье. Тоже мне – жалко, что ли, девчонку, бредущую одну под дождем по дороге, подкинуть 30 км до ближайшего городка? Этим оказалось совсем не жалко. Мужчина средних лет за рулем и девушка-подросток рядом – его дочь, как выяснилось. Они были неместные, чилийцы, но не из Патагонии. Отец привез дочь на вело соревнования. Выяснилось, что у нас под Койайком был всечилийский заезд для юниоров. А я-то думала, что это на каждом углу по полицейскому и часть улиц перекрыта? Мы немного поговорили о том, что я тут делаю. Я позабавила их замечанием, что у нас 1 сентября – день, который ненавидят все школьники. На что чилиец усмехнулся и сказал: «А у нас завтра, завтра…» – и шутливо указал пальцем на дочь. На следующий день начинался март – первый день осени в Южном полушарии.

Мы расстались неподалеку от въезда в город. Я отправилась в сторону холма, у подножия которого стоит домик Тотошки, а мои спасители вырулили в сторону центра.

Итак, состоялся мой первый опыт самостоятельного автостопа! Ю-ху!!!

Вечером я все-таки испекла оладушки. Устроила себе, так сказать, русскую резервацию. Включила на ноуте Ивасей¹² и замесила тесто. Напекла сладких и соленых лепешечек, натянула тельняшечку и завалилась на диванчик с чтивом. Выходные все-таки.

Гауча

Сегодня с самого утра мне приспичило влезть в седло. Вот не знаю отчего, но все утро эта мысль бродила где-то на заднем плане моего сознания. И как раз сегодня был, наконец, полевой день.

Недавно наша команда пополнилась еще одним волонтером. Девушка Амина, уроженка Пуэрто-Рико, оказалась обладательницей миниатюрной комплекции и гривы густых черных волос, ниспадающих на плечи волнами. Эх, не чета моим-то… В общем, даже при наличии новой иностранки, кажется, я продолжаю оставаться здесь самой «экзотической» и мало говорящей. Для Амины испанский – родной. Она достаточно легко понимает все шутки, хотя пока еще немного теряется в особенностях чилийского. Я себя чувствую просто безнадежной на ее фоне. Прошел уже почти месяц, а я все также в «испанском» как рыба, вытащенная из воды, качай? («качай» – чилийское «смекаешь», или, точнее, «улавливаешь»).

Выезжаем мы, конечно, не в девять и даже не в десять. Шесть человек в одной машине – трое сзади, один в багажнике. Ну а что же, у Сигрид вполне удобный багажничек, там и устроился самый невысокий из нас. Хайайо сформировал удобную постельку из наших рюкзачков и покрывала и завалился листать потрепанный французский словарик. «У них такое смешное ррр», – говорит он сзади. «C’est vrai¹³», – подмигиваю ему. Добравшись до места, мы разбиваемся по тройкам. Новичок отправляется с шефом и Сигрид, а я впервые работаю с Хайайо и Мемо. Даже не спрашивайте, как их по-настоящему зовут…

Очень приятные ребята и болтают мало. А я порядком подустала бороться с языком. У меня как раз сейчас тот период, когда лезет из всех мест английский и даже русский, но никак не кастильяно! Бродим по лесистым склонам вверх и вниз по абсолютному бестропинью и бурелому, как горные козлы скачем через поваленные деревья, продираемся через местные колючие кустарники. Я в восторге! Наша тройка возвращается к джипу первой. Сразу же залезаю на облюбованную мной ветку и вытягиваюсь во всю длину. Ветка, надо сказать, просто шикарная – расположенная невысоко над землей, широкая, теплая, горизонтальная, с крайне удобным изгибом, прямо под мою пятую точку. Пока я дремлю на дереве, из-за кустов выезжает Сигрид на лошади. За ней остальные и, ну правильно, гаучо! А откуда бы еще лошадь взялась.

Нет, все-таки как же эти ребята мне по вкусу! Если бы не было всем моим новым колоритным знакомым по 50 и выше, точно бы замуж тут выскочила. Красавец в традиционном берете, в овечьих пристежках к штанам для верховой езды и еще и с кучижо (ножом) за поясом.

Конечно, я не удерживаюсь и тоже прошусь в седло. Мысли материальны!

И кто меня за язык тянул, чего вдруг в седло приспичило?! Ничего, что это не туристическая лошадка, а нормальная такая лошадь? Нет, говорят, ежели мозгов нет, то чужую голову не приставишь.

Гаучо улыбается моему интересу к его коняшке. Сиси – одно дело, она чилийка. А тут иностранка в седло лезет. Он идет к мирно пасущемуся животному, укорачивает стремена. Ну, я, недолго думая, лезу на вроде бы совсем мирное животное. И вперед… А если вы не забыли, мы в лесу.

И вот эта красавица-морена как поскачет по лесным дорожкам хрен знает куда! Наверное, это была все-таки рысь… В данных природных условиях моя старушка на галоп бы не решилась перейти. Но мне как-то и этого хватило, чтобы вспомнить, что мои последние лошадиные экзерсисы были ой как давно.

Поначалу я еще попыталась перейти на «легкую рысь», привставая на стременах. Но, осознав, что до правого стремени полноценно не достаю, бросила эти изощрения и постыдно ухватилась за седло. Ветки, летящие в лицо, в этот момент меня интересовали несильно, гораздо важнее было банально не вылететь из седла, а я, надо сказать, была вполне близка к этому. Потому, напрягая изо всех сил свои танго-мышцы, я вцепилась в лошадь ногами, левой рукой за седло, а правой натянула удила. Разворачиваю зверя на 180 и так нежненько направляю вперед в надежде на шаг. Какой там! В общем, не дожидаясь, пока моя задница окажется на земле неестественным для нее способом, я все-таки спешиваюсь самостоятельно.

Конечно, далеко мы не ускакали, но с моим топографическим кретинизмом пересечение нескольких троп и поворотов может быть фатальным. Обычно, бродя по лесу в одиночестве, я все время оглядываюсь, запоминая дорогу. Знаю, что лучше своей, так сказать, естественной ориентировке в пространстве не доверять. Но тут уж не до оглядываний, когда все твое внимание сосредоточено на звере, зажатом между ног! Мне сразу вспомнился момент из фильма «Двое – я и моя тень», но, в отличие от него, мой «принц» сидел сейчас на полянке и не подозревал, какая дура влезла на его коняшку. А именно – дура с топографическим кретинизмом…

И вот мы с коняшкой бродим по тропам: я высматриваю следы копыт в дорожной пыли, определяя их направление, а она пытается прорваться к травке. Наконец я все-таки выруливаю к поляне. Там у машины на бревнышках вальяжно восседают мой гаучо и Мемо. Остальные ушли что-то доделывать в лесу. Ну вот, никто даже и не заметил моего отсутствия. Стоило переживать-то.

Мой рассказ о блужданиях в лесу крайне поражает старожила.

– Ну, вы-то тут все места знаете, – оправдываюсь я.

– Да нет. Просто у меня есть собаки. Они всегда бегут впереди! – смеется чилийский ковбой.

В хозяйстве у него еще восемь лошадок. Эта оказалась почти ровесницей мне. Я даже не ожидала: для своего возраста она была чрезвычайно бодра.

– Мой сын не любит ездить верхом, – сетует гаучо.

Пока он рассказывает о своей жизни, во все глаза рассматриваю его. Взгляд у этих людей эль кампо чрезвычайно пронзителен, и у них очень интересные черты лица. Мне нравится запоминать людей так, как будто бы я мысленно рисую их портрет. Этот чилиец немного напоминает мне Смехова в роли Атоса.

– Сын-то помогает? – интересуюсь я.

– О да! Мы с женой можем просто отдыхать, лежа в своей постели, когда рядом такой сын! – делится он рассказом о семейной идиллии.

– А ты пробовала когда-нибудь чиво? – вопрошает гаучо.

– Чиво – это что? – смотрю я то на него, то на Мемо.

– Такое животное… Ну, лошадь, овца… А чиво поменьше овцы.

– Домашнее?

– Да, домашнее.

И тут я вспоминаю асадо на прошлой неделе. Точно, последнее-то было из чиво. Я прикладываю указательные пальцы к голове в виде небольших рожек.

– Такое?

– Да, – смеется гаучо, – такое! Это чиво.

И вновь на всю пампу звучит из открытых окон машины музыка мапуче вперемешку с «Пинк Флойдом». Закат. Ветра дуют с «лунной долины». А за ней, за последним холмом уже Аргентина. Хайайо говорит, что у многих местных фермеров там живет часть семьи и они ездят навещать родных по выходным. Посты и переправы находятся дальше, а здесь – просто сел на коня, ни паспорта, ни штампа и ты в Аргентине. Так я и знала, когда еще по Аргентине путешествовала, что эти скромные таблички в горах – пустая формальность.

Чиле-Чико

В пятницу взбушевалась моя мнительность и я отправилась искать стоматолога. До этого в путешествиях мне никогда не приходилось посещать местных врачей. Поэтому было очень любопытно: какие они, чилийские стоматологи? Али, девушка Марсело, посоветовала мне свою подругу. Забавно, приходя к врачу по рекомендации, при встрече целовать ее в щеку. Все-таки, несмотря на всю свою тактильность, в официальных учреждениях чилийцы чуть более сдержаны. Но она была подругой подруги.

Клиника оказалась, также как и большинство зданий в Койайке, небольшим двухэтажным деревянным строением. Несколько стульчиков, парта ресепшена и 3—4 кабинета. Рядом с кабинетами на втором этаже на стене висело распятие. Да, в который раз убеждаюсь в религиозности чилийцев. Мне кажется, повесь такое у нас в клиниках, половина пациентов в обморок от испуга попадала бы. Сразу вспомнилось, как дьякон Кураев рассказывал, что при каждом походе к стоматологу он представляет распятие на раме окна и молится. В Чили ему даже представлять бы ничего не пришлось.

Стоматолог Лилиана, веселая женщина средних лет, основательно простучала мою челюсть. Это давно забытое чувство, когда металлической палочкой долбят по зубам. Кажется, мои жевательные аксессуары давно не проверяли таким образом. Но в целом мне визит даже очень понравился, и, как и следовало ожидать, кто-то забил пожарную тревогу от дыма сигареты, а не пожара. Однако я решила, что лучше уж перед дальнейшими перемещениями перестраховаться. К тому же Койайке все ж как-никак административный центр, а на предстоящей ферме кто мне зубы простукивать будет?

В свои последние выходные в этом регионе я решила выбраться в Чиле-Чико. Это небольшой городок, расположенный чуть южнее Койайке. Чтобы добраться до него, нужно проехать часа два на автобусе, а потом примерно столько же на барке. Барочки ходят раз в сутки, соответственно, чтобы побывать в этом городке, нужно дня 2—3. А если еще и попытаться состыковать с другим городком, так и вообще неделя. Ибо вся транспортация здесь расписана не по часам, а по дням недели! Нет своего средства передвижения, тогда только по вторникам туда, а по пятницам обратно, а в соседнее место – только по средам и субботам, например. Ну и как это состыковывать? Понятно как – только автостопом. Так и поступает большинство местных путешественников. Кстати, чилийцы здесь так и говорят «транспортное средство» – испанское слово «коче», что означает в современном испанском «автомобиль», местные вообще не употребляют. Даже когда употребляю его я, замечаю небольшое напряжение на лицах некоторых участников беседы, как будто в разговоре они услышали полуиностранное слово, и это потребовало на долю мгновения больше для его понимания.

Все происходит как-то очень естественно. Выгружаемся из автобуса, покупаем билеты на лодку, ждем ее, загружаемся… ну как на городской автобус просто! Что меня поражает, здесь все помнят номера своих паспортов (карточек удостоверения личности). Почему-то их спрашивают при заполнении каждой бумажки. А я вот вечно начинаю рыться в рюкзаке в поисках распечатки с паспорта. Чилийцев в свою очередь поражает это. Как это не помнить номер паспорта?

Уже на кораблике вижу в торце коридора привычную табличку – фигурка в юбочке и подпись «дамы». Под этой вполне понятной для носителя большинства культур пиктограммой прикреплена еще одна, но рукописная, с размашистыми буквами, она гласит, также на испанском – «только для женщин». Видать, мачо здесь крайне невнимательны к обозначениям на дверях, когда дело доходит до естественных потребностей.

Эта часть Чили создает ощущение Америки девяностых. Старые машины таких марок, что уже и не найти в производстве: черные раритетные харлеи, в машинах – кассетники! Я просто млею от почти моих воспоминаний (хоть и никогда не бывала в США), как будто бы переместилась одновременно и по земному шарику, и во времени. В барочке по телевизору крутят клипы с патлатыми курчавыми мужиками, зажигающими на остроугольных и плоских гитарах, рядом с ними скачут девочки в джинсах с высокой по современным меркам талией… Такое ощущение, что я перенеслась во времена своего детства, только будучи взрослой.

Чиле-Чико – полностью вымерший город. По крайней мере, таким он предстает мне субботним днем. Поначалу на улицах я встречала только людей с нашей лодки. Туристический офис, тур-информация и ресторанчики – все закрыто. Выходные же, объясняют мне. И никого не волнует, если туристы приезжают в город и в эти дни. Вот странные люди!

Есть рядом нацпарк, километрах в 50, но до него тоже ничего не ходит. Вот так, приехав на уикэнд без машины, что делать – вообще непонятно.

Я нахожусь где-то между Чили и Аргентиной, по крайней мере, мой телефон так считает, то предлагая мне вступить в аргентинский роуминг, то приветствуя меня с прибытием в Чили, а то и вовсе теряет сигнал.

Чиле-Чико расположен и вытянут вдоль берега гигантского озера. Половина этой водной мощи, питающейся от ледника, принадлежит Чили, а половина – Аргентине. В аргентинской части озеро носит имя столицы этой страны, а в Чили его называют озером Генерала Карреры (Lago General Carrera). Индейцы же, которые жили раньше на этих землях, величали его Челенко – Озеро Штормов. Однако мне это пугавшее непогодой уроженцев Патагонии озеро предстало спокойным и безумно-голубым, как цветы горечавки.

Основная достопримечательность города – оранжевая лестница, начинающаяся сразу за выходом из него, карабкающаяся на ближайшую горушку. В ней чуть более двухсот ступеней, они даже пронумерованы. Наверху – смотровая площадка и составленная из плитки роза ветров с флюгером в ее центре. Очень интересное сооружение. И в целом люди здесь, судя по всему, с фантазией. То, как они украшают свои дома и детские площадки, меня очень трогает.

Однако одной веселой конструкции на такое туристическое место маловато. Почти все частные дома здесь сдаются даже на одну ночь, а другие, те и вовсе – отели или хостелы. На улицах наблюдаю в основном бекпекеров – туристов, путешествующих с рюкзаками. Латиноамериканцы, немцы, французы – типичный патагонский турсостав. И при всем при этом в выходной – ни одной открытой кафешки или туристического офиса. Ну где же логика?!

Пампа. Вдалеке призрачно-голубые, вблизи охристо-желтые, сероватые и кобальтово-зеленые скалы. Аргентина совсем близко – на горизонте виднеется та самая плоская скала, которую я так часто рассматривала на фотографиях, читая в свое время про этот регион. И здешняя пампа столь знакомая. Словно я никуда и не уезжала, а так и живу с самого ноября, когда впервые путешествовала еще по аргентинской Патагонии.

Я прохожу немного по дороге, карретере, как они тут ее называют, и возвращаюсь. Слегка утомительно все время чесать по проезжей части. Машин немного, но все равно я быстро устаю от этого. Вернувшись к розе ветров, я обнаруживаю, что вдалеке вдоль скалистого берега озера вьется дорога. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что она лежит вновь на частной территории. Ворота распахнуты, местность абсолютно безлюдна. И все же…

«Ладно, раз вы так, – думаю я, – пойду вдоль ограды». Продираясь сквозь кустарник, выхожу к скальному берегу. На мою удачу там оказывается небольшая тропка прямо вдоль скалы. Внизу плещется озеро, а с другой стороны теплая каменная стена. Я с интересом углубляюсь в новый, явно малохоженый путь. Где-то спускаюсь к воде, где-то вновь карабкаюсь вверх. Вечереет. Меня то орошает мелким дождичком, то припекает закатным солнцем. Они здесь чередуются раз в полчаса. От такой непостоянности небес меня постоянно клонит в сон. К тому же в большинстве мест достаточно ветрено, а это тоже обычно способствует последующему крепкому сну.

Наконец тропа упирается в скалу. Обойти ее можно только по воде. Рядом совсем неглубоко, но разуваться мне не хочется, да и время уже поворачивать. Но пока я брела и карабкалась по скалам, приметила вдали островок с маячком. Маяки – моя маленькая страсть. Посему решаю, что, если и завтра все также будет закрыто и не удастся купить экскурсию в нацпарк, вернусь сюда и пойду к маяку.

У дома, где я остановилась, натыкаюсь на запертую дверь. Стук ни в нее, ни в окно хозяйки результатов не дает. Донна Роса, тетя моего шефа Марсело, собиралась уйти на фьесту в честь женского дня, в восемь вечера. Но сейчас еще шесть.

Забавно, что в Чили 8 марта тоже Женский день. Донна Роса в честь этого приглашена накануне вечером на праздник, который организовывают мужчины для женщин города. Так вот!

Дом донны Росы – это маленький пансион. Несколько комнат, несколько чилийцев, которых я особо не вижу. Обеденная комната с круглыми столиками под кружевными скатертями. А в моей – покрывало и подушечки с вышитыми цветочками.

Я уже подустала, но делать нечего. На домашний телефон также никто не отвечает. Я отправляюсь бродить по городку. Он представляет собой одну длинную главную улицу от ворот до ворот, еще одну параллельно ей и набережной и несколько небольших секущих. Дойдя до другого конца главной улицы, я нахожу детскую площадку и устало приземляюсь на лавочку. В единственно открытом, наверное, здесь заведении, супермаркете, я разжилась водичкой и печеньками, ими-то я и радую себя, рассматривая небольшую детскую площадку. Горка, качели и рисунки на стене. Рисунки презабавные! Картинки с подписями на испанском и на английском – бананы, паук, футбол… А еще земной шар с двумя указателями: один где-то внизу Южной Америки – «Чиле-Чико», а второй – в другой части земного шарика – «Великобритания». А на бордюрчике – красочные отпечатки ладоней, как делали на скалах древние предки нативного населения здешних мест. Знаменитые пещеры и скалы с отпечатками рук находятся совсем недалеко отсюда.

Когда я возвращаюсь, все уже дома. Сразу после душа я буквально отключаюсь, лишь опустившись на кровать. Вечером донна Роса уходит, как и обещала. Все жильцы уже разбрелись по комнатам. В моем распоряжении остаются около 30 чилийских каналов. А почему бы и нет? Впервые за много лет я смотрю телевизор. Диснеевский канал на испанском – это замечательно!