– Как же, как же, ангелочек, не можешь понять, почему этот запыхавшийся седеющий «дядька» столько времени гонялся за тобой по лучшему в мире метро? Не переигрывай, парень… Чёрт, кого же он напоминает? ― коварная память тут же подсунула спрятанное глубоко внутри воспоминание о самом страшном дне в той, далёкой жизни. Когда я, спотыкаясь и крича, бежал к двум фигурам у невысокой скалы, где совсем юный парнишка-караульный, стоя на коленях и плача, звал маму, а сзади, держа его за подбородок, застыла сама смерть с клинком у горла…
Поезд въехал в тоннель, и приветливо светящиеся лампы в вагоне внезапно погасли. Раздавшийся визг тормозов и сильнейший толчок, от которого пассажиры с криками свалились на пол, потряс не только меня…
Паника, которую до этой минуты кое-как удавалось сдерживать, радостно высунулась из клетки в голове, и безумной обезьяной вскочив на грудь, начала душить, заставляя неровно дрожать и дёргаться уже уставшее сердце… Я задыхался, ловя губами, казалось, последние капли воздуха, когда что-то тяжело прокатилось совсем рядом с головой, глухо ударив, видимо, в стену вагона.
Рядом истошно закричала женщина, кто-то со всей дури наступил мне на руку, и, как ни странно, это помогло восстановить дыхание. «Вернувшийся» в мир свет и голос в динамике, извинявшийся за «вынужденное экстренное торможение состава», привели пассажиров в чувство: упавшие люди начали потихоньку подниматься, потирая ушибленные конечности и спины, дружно ругая машиниста и метро в целом за бесчеловечное обращение с гражданами. Проще говоря, матерились, кто как мог…