– Но у меня даже зонтика нет…
Он вздохнул, кинув в руки зонт:
– Возьми мой, отдашь при нашей следующей встрече, хотя лучше… оставь себе на память.
Я засуетился:
– Спасибо. Что ты, обязательно верну, завтра же…
– Это вряд ли, меня здесь уже не будет. Если послушаешься совета, то раньше, чем лет через шестьдесят нам не встретиться.
– А почему так долго? ― удивился я.
Он захохотал:
– Да потому что, добрая ты душа, Иван Алексеев… И не бойся иногда нарушать правила, а то жизнь превратится в унылую рутину. Я вот не боюсь, хоть и влетит мне сегодня за тебя…
Замер, не зная, что ответить на эти странные слова. Сверкнула молния, в последний раз осветив охранника в дверях офиса. Вот тут-то я охнул от удивления: его плащ касался пола, в капюшоне мелькнул белый улыбающийся череп, а в чехле для удочки был ясно виден сложенный вдвое предмет с чем-то подозрительно напоминающим изогнутое лезвие. Усмехнувшись, мой новый знакомый просто растворился в воздухе.
Не веря себе, я выглянул в коридор и во вспышках молний увидел удаляющийся, легко узнаваемый силуэт развевающегося плаща с косой в костлявой руке. От страха меня прижало к стене, ноги подкосились:
– Господи… Привидится же такое в грозу. Нет, надо срочно бежать домой, пора отдохнуть, а то крыша совсем поедет, ― сказал себе и, быстро спустившись в холл, увидел там Петровича, собиравшегося на обход. Он помахал рукой, но я не стал останавливаться, чтобы, как обычно, с ним поболтать. Хватит с меня, наговорился уже…