Глава 21. Сметенная преграда
Всего лишь рука. Маленькая, она даже не может полностью обхватить его. Но мое воспаленное нутро жаждет почувствовать ее кровь на языке, заклеймить девушку родовой магией, спрятать от всего мира, от Эйнара, от Отбора, будь он неладен, утащить во дворец и вдалбливаться в хрупкое податливое тело до исступления, пока не успокою свое альтер-эго, которое слишком настойчиво мечется в нерушимой клетке.
Возраст многое значит для нашей расы. Чем дольше ты проживаешь с частичкой Хаоса, тем больше учишься контролировать неуемную страсть и импульсивность второй натуры. Мой демон был прожженным стариком, видевшим тысячи разных женщин, вкусившим особо занимательных, но ни в ком не находившим желаемого отклика. Он потерял всякую надежду, смирился с долгим существованием без права продолжить себя.
Одуряющий запах юранского шиповника показался странным совпадением, насмешкой судьбы. Милая девушка вошла в прокуренный зал таверны и я лениво прошелся взглядом по идеальной фигуре – ничего примечательно, разве только металлический оттенок волос… Когда же к аромату сладкой ягоды примешался терпкий запах страха, острая нотка ненависти и ничтожная капля возбуждения, я сам не понял, как оказался на балконе. Тонкое белье, едва прикрывающее алебастровую кожу упругих ягодиц пропиталось кровью. Мой демон заурчал, взяв след, но я заткнул его резким приказом, когда заслонил девушку собой. Тьма, как верная подруга пришла по одному мысленному слову, тени стягивались в пульсар, куда же настойчиво вплелась нить Огня. Смелая девчонка выполнила указания беспрекословно, и когда нежные руки обвили меня, сплетаясь в замок на торсе, я почти физически ощутил волнение на тонком плане. Что-то очень быстро менялось в скучной, почти созерцательной жизни, внося сумятицу, разлад и Хаос.
Я обнаружил себя целующим нежную кожу запястья. Когда это произошло? Демон неистово бился о решетку, казавшуюся мне нерушимой. Кто бы мог подумать, что по прошествии двухтысячелетнего существования можно остаться таким наивным. Я отказал ей, хотя видел в штормовых глазах такую потребность и желание, что пах мгновенно свело судорогой прокатившейся по телу ответной волны. Повелитель не имеет слабостей. Он контролирует вторую ипостась, избегает сомнительных связей и читает политические талмуды, походя наказывая провинившихся слуг. Он не шатается по тавернам, спасая вкуснопахнущих девчонок и лобызая им ручки. Однако я делал именно это.
Помню, как бросил холодный взгляд в ответ на восхищенный и страстный порыв Камиллы. Я снова был Повелителем. В ее доме, разговаривая со знакомым дипломатом, не раз присутствующим на вычурных приемах в тронном зале, у которого едва не случился инфаркт, когда он узнал меня. И все же люди глупы. Слишком мало живут, ярко сгорают в своих чувствах, мечутся по пепелищу разбитых надежд. Вот и Кристоф Флар с чего-то взял, что совет Повелителя Анкуррата может быть проигнорирован. Он решил, что Камилла не такой уж и желанный приз. Недооценил силу крови Первородных. А я боролся с адскими порывами своего демона, намеревающегося прямо там, в доме Фларов взлететь наверх, отыскать комнату девушки, и ввалиться в нее без приглашения. А потом реализовать все, самые порочные фантазии.
Потом корил себя за излишнюю холодность, роясь в воспоминаниях моего протеже. Эйнар был способным учеником. Несколько десятков лет служил командиром боевого крыла, почти безупречный контроль над сущностью Хаоса, и кто бы мог подумать, что все рухнет, едва в небольшой кабинет войдет угловатая фигурка неинициированной девушки, а пространство заполнит опьяняющий флер осенней ягоды.
Ментальные щупы перебирали картинки прошлого, смакуя его сны, как гурман обсасывает утонченную косточку кролика, приготовленного самым искусным поваром. С мазохистским удовольствием я погружался в воспоминания Эйнара, впитывая яркие образы смущенной Камиллы, или Камиллы в белых простынях, Камиллы с испуганно распахнутыми серыми глазами. Или заигрывающий, соблазнительный взгляд на ритуале. Я узнал ее через своего ученика, и попал в тупик.
Глотал алкоголь, мысленно отсылая в Бездну все Стихии, включая тех трех, которые сделали из меня – меня. Они жутко веселились, накачивая сильную душу до остатка, почти ломая прошлого неопытного демоненка, создавая заново ауру и протоки магии. Неразборчиво шептали мне, пророча занимательную судьбу и озадаченно вздыхали, когда Тьма объясняла принцип работы крови Первородных. «Слушай свое темное сердце, будь верен идеалам, не смешивай кровь с недостойными» – вещала фигура в длинном балахоне, приближаясь в незримом Ничто, куда меня выкинуло для ритуала совершеннолетия. Я хранил эти слова, когда ложился в постель с очередной демоницей. Ни одна из них не была недостойной. Все высокородные, с хорошей родословной, отборные самки с сильной кровью. Но слишком слабой для меня. Родовая магия лишь слегка вспыхивала незначительным откликом, совсем не гарантируя усилить мое потомство, скорее – наоборот.
И вот он я, сидящий в своей учительской коморке в Высшей Академии, планирую интересный урок, чтоб завлечь студентку знаниями и не отвлекаться на «недостойную». Когда приготовления были закончены, я сверился с часами и отправился искать свободный кабинет для занятий. Зал медитаций показался мне отличным вариантом, и я искренне был уверен, что смогу спокойно воспринимать сидящую напротив тонкую фигурку, пока не оглянулся и не пропал в сером тумане клубящейся, манящей Тьмы в таких завораживающих глазах. Пока с новой силой в ноздри не ударил запах юранского шиповника и столь желанной крови. Пока незыблемая тюрьма не рухнула, заставив меня приблизиться и слизать каплю багровой жидкости.
Камилла определенно была достойным потомком древних Перворожденных. Идеальная пара для сильных мира сего, и почему я считал, что она не такая? С чего я взял, что мне будет по силам дышать этим воздухом, пропитанным наркотическим запахом? Если бы не след от багрового ручейка на юном подбородке…
И, возможно, я бы так и не сорвался, вот только ограничитель разорвало волной магии Духа от моего неосторожного действия. Так бывает у сильных необученных магов, когда они испытывают эмоции на грани. Ментальная волна взломала мою защиту, почти играючи, и нас затянуло в сладострастное видение Камиллы. А я был слишком слаб и не способен к сопротивлению, попробовав ее на вкус. Мне безумно, до чертиков хотелось, чтобы она воплотила наваждение в реальность, и, ловя дерганное движение на периферии зрения, я не протестовал. Пребывая в неистовом пожаре, сжигающем любые воздвигнутые преграды, девушка властно ослабила ремень и расстегнула ширинку, а после притронулась к возбужденному органу. Я крепко сжимал зубы, погружаясь в дивные и такие несбыточные грезы. Огонь взметнулся вокруг нас, выжег ровный круг, поглотив часть ковра и подушек.
Одной лишь Бездне ведомо, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы прервать эту муку, подавить зародыш трансформации. Вся выдержка и опыт, накопленные за многие годы тренировок и любовных игр. Просто не мог сделать ее своей, когда она, одурманенная прижималась ко мне, умоляюще всхлипывая. Только провел рукой по молочной поверхности шелковой кожи бедер, уже почти не отдавая себе отчета в опрометчивых действиях, приник пальцами к вожделенному месту, яростно задвигался в одном ритме с ладонью, обхватившей мой ствол. Разгоряченная плоть благодарно трепетала под чуткими прикосновениями, и я сорвал несколько стонов и блаженных улыбок с пухлых, искусанных под воздействием видения, губ.
Вены девушки светились перламутровыми бликами, сообщая о готовности заключить брачный союз прямо здесь и сейчас. Мое сознание нелепо металось по эротическим грезам. Нет.
– Прекрати, Камилла, – грозно рыкнул. Чувственная воронка затягивала нас все глубже, и я начинал терять связь с реальной комнатой.
– Что это было? – обессиленно спрашивает девушка, вздрагивая и открывая глаза. На мгновение я заблудился в серой дымке радужки поблескивающих зрачков. Но ответил.
Камилла сжала ладонь, осознанно проведя вдоль длины. Взвился демон, снова настаивая на смене роли. И я правда представил, как меняю ипостась, пробую на вкус нежную кожу на сгибе шеи. Именно в том месте, где ее целовал другой. Закрепляю свое право на Первородную, подстраиваю ее под себя. В этой новой грезе она не боялась меня, и охотно шла навстречу чудовищу, способному по неосторожности разорвать ее.
Вот какую одновременно сладкую и пугающую правду мы, демоны носили в черных, оплетенных Тьмою сердцах. Мы могли легко забавляться с женщинами других рас, но для брака выбирали только своих, потому что… только они могли пережить наш огонь, страсть, пылкость и импульсивность первой ночи. Когда истинная природа берет верх, когда родовая магия подчиняет и правит бал, выплескиваясь на партнершу жуткой какофонией чувств, почти жестоких прикосновений удлинившихся когтей и клыков.
Я пошевелил пальцами, все еще находящимися непозволительно близко к центру удовольствия девушки. Не могу дать ей всего себя, тогда попытаюсь хотя бы приласкать после стихийного прорыва. Иначе может возникнуть самопроизвольный ментальный блок, призванный защитить владельца от спонтанных проявлений магии.
Она застонала, взгляд затуманился, но упрямо сказала:
– Это вам пора остановиться, – снова вполне осознанно разомкнула кольцо сжимавших меня пальцев, и провела одним из них от основания до уздечки.
– Ну уж нет, теперь это выше моих сил, – прошептал, раздвигая полные губы, снова проводя влажным языком по раненному месту, стирая чужой вкус и запах.
Демон смиренно сел, замер в глубине клетки – понял, что сегодня ему не светят все те картины, нарисованные созданием Хаоса в моем воспаленном воображении. Контроль, грань, которую я никогда не переступлю по своей воле.
Девушка отдалась в мои руки, полностью расслабившись, сдаваясь на милость захлестывающих чувств. Белье, будучи абсолютно лишним, полетело на уцелевшую часть ковра, и я все-таки уложил Камиллу на подушки, повторяя нашу фантазию более безопасным способом. Если она продолжит меня трогать, демону будет легче захватить сознание. Изящная рука покинула уютное пристанище, вызвав в моей душе бурю неконтролируемого негодования, но так нужно. Я перехватил запястье над платиновой волной волос, сжал крепко, и устремился вновь к губам, коже, ямочкам и складкам, которые хотел целовать бесконечно долго. Или хотя бы до тех пор, пока она не попросит остановиться.
Исследовал человечку, поглаживая меж бедер, растирая вязкую теплую влагу среди лепестков ее женственности, играл, провоцировал. И она нетерпеливо дернулась, сама невольно насадившись на мой палец. Он скользнул внутрь, не ощущая преград. Лишь горячую глубину, и требовательный порыв Камиллы, молчаливо наблюдающей за моими действиями. В сером тумане глаз зажглись черные звезды, когда средний палец начал двигаться, растягивая малышку, а большой – продолжал ласкать особо трепетную горошинку плоти.
Она стонала в мои губы, рычала, всхлипывала и почти теряла сознание, когда я раз за разом подводил ее к черте, а потом отступал, продлевая эту пытку. Острый жгут магии Духа, свернулся над головой девушки и молниеносно взорвал мое сознание. Я не закрывался. Все необходимые тайны скрыты вовсе не за одним поверхностным блоком, а за толстыми стенами.
Она раскрылась, как свежий цветок, окатив меня потоком чувств, вызванных мной же. Нетерпение. Яркие цвета, звуки прерывистого дыхания и удовольствие на грани боли, острое, практически достигшее критической точки. Я считываю образы, как книгу. Перелистываю воспоминания, впечатления, окунаюсь в чужую… любовь? Ее глазами смотрю на свое безразличное холодное лицо, ее сердцем у меня щемит в груди, ее душой я оплакиваю не случившееся, несбыточное. В ее радости утопаю, она так счастливая, что безмерное солнечное чувство накрывает нас обоих. Я двигаюсь резче, яростней, что-то рычу, терзаю полные губы в попытке насытиться, но только сильнее расширяется голодная Бездна. И она не отпускает меня, когда Камилла кричит и бьется в конвульсиях освобождения, делясь со мной своими чувствами. Она только ширится, углубляется и сворачивается дырой там, где когда-то билось здоровое сильное сердце.
Я дарю ей прощальный поцелуй. И ставлю блок. Отгораживаюсь привычной стеной, потому что не хочу убивать единственную, способную столь искренне меня любить.
– Адептка Флар, приведите себя в порядок, и ступайте на следующую лекцию, – снова далекий, холодный и властный. Повелитель, – протяните руку, я надену новый ограничитель. Он справится со спонтанными всплесками магии.
Девушка протягивает руку. Я не касаюсь ее кожи, замираю в миллиметре, застегиваю браслет и отхожу.
Камилла озирается вокруг, что-то ища. Потом судорожно одергивает подол юбки, скрывая алебастровую кожу за черной тканью. Кажется, всхлипывает. Но подхватывает сумку с учебниками и вылетает из зала медитации.
Я буду хранить эти воспоминания так глубоко, как только смогу их затолкать. Гораздо дальше секретов моего народа и тайн проклятых демонических родов. Недостижимое должно оставаться таким, иначе порядок вещей нарушается, стабильность теряется, а Повелитель превращается в зависимого от человеческой девушки наркомана. Только воспоминание. И это.
Нагнулся, выхватив из лабиринта подушек белые кружевные трусики, насквозь мокрые и, кажется, хранящие тепло тела девушки. Да вы, господин Повелитель, превращаетесь в фетишиста?
Глава 22. Бездна
Он закрылся от меня. Утолил мой голод, и выстроил невидимую стену вокруг сознания. Несмотря на все те чувства, что я вывалила на демона, стараясь передать невысказанное; тлеющее внутри – сколько ни заливай. Я пробовала, действительно пробовала отвлечься на учебу и позабыть. Все обожание, восхищение и боль от того безразличия, с которым постоянно сталкивалась. Всю… любовь?
Не унижение, а обыкновенное игнорирование. Хотя, в тот краткий миг, пока он был открыт, я успела уловить отголосок несбыточных надежд, злости на самого себя и смирения. С чем мог пытаться примириться красноволосый демон, и нужно ли мне было знать об этом? Не знаю.
Лучше бы он бесился, выпускал когти и клыки, рычал, бился об стены, но не так… пожалуйста. Как можно сначала ласкать, а потом окидывать ледяным взглядом? Я так торопилась сбежать, что, буквально сгорая от стыда, бросилась прочь и наплевала на забытую среди подушек пикантную деталь одежды.
– Плохо выглядишь, – заметила Ронда, едва мне стоило переступить порог общей гостиной, – неудачное свидание?
Видимо, девушка тоже заскочила переодеться в перерыве между занятиями, а вывод о свидании сделала по моим распухшим губам и складкам на примятой юбке.
– Не хочу обсуждать свою личную жизнь с малознакомым человеком, прости, – ответила я, плетясь в свою комнату.
– Пф, ничего, скоро Его Высочество тебя утешит, – вдруг захохотала шатенка.
Я застыла.
– Что ты сказала? – спросила охрипшим голосом.
– Мы с Кэлмиром – однокурсники, и он уже всем уши прожужжал про свою «серебрянку». Видимо, несмотря на неопытность, ты успела наверстать упущенное, да? – она подмигнула желтым глазом и красноречиво прошлась по мне, осматривая с ног до головы второй раз. Ее взгляд змеей скользил, оценивая и недобро поблескивая, – стоит передать Наследнику о непослушности игрушки…
– Говори ему что хочешь, мне плевать, – защищаясь огрызнулась я и захлопнула дверь за спиной. Оперлась на нее и медленно сползла на пол. Сложно противостоять желаниям, когда в тебе кипит кровь Первородных, толкая на безрассудства. Произошедшее в зале медитаций сложно назвать рациональным проявлением. Взрыв, ни капли флирта, только чистые животные инстинкты неподвластные влиянию разума. Если бы я могла освободиться от гнета странных чувств, и стать прежней собой. Лишиться неконтролируемых порывов и перестать набрасываться на каждого случайно встреченного мужчину…
Каким бы великолепным он ни был…
Воздух в легких расширился, мешая дышать. Все угрюмые мысли сплелись в тугой клубок оголенных нервов и подкатили к горлу. Как чужие руки сжали его, не давая сделать вдох. Больно. Комната помутнела, цвета потеряли краски. Я смотрела на Могильную лилию, вяло трепещущую на подоконнике под слабыми дуновениями ветра из приоткрытого окна. Нежные лепестки с зелеными прожилками вздрогнули, попытавшись раскрутиться, но неведомая сила сгустилось чернотой вокруг цветка и не позволяла ему двигаться так, как он хотел.
Темные щупальца протянулись в мою сторону, опутали руки, черными оковами застегнулись вокруг них, и продолжили свое путешествие по моему телу. Они сплетались в узор, сдавливая грудь, живот, бедра. Черный кокон заключил меня в ловушку. Я не могла вздохнуть, воздух превратился в недосягаемый кисель, желейную субстанцию, которую нос никак не мог втянуть, а рот одеревенел, язык распух.
Я повалилась на пол, бессильно пялясь на черное полотно, висящие вуалью перед глазами.
– Страж, – одними губами проговорила, еле слышно. Превозмогая невероятную слабость, рука нащупала печать академии и сжала. Кругляшок выкатился из ослабевших пальцев, стукнув по полу.
Сознание померкло.
Оно плавало в неясном Ничто. Серый туман несостоявшихся призраков. Человеческие силуэты бродили неприкаянными в нем, лишенные лиц, эмоций. Отголоски чужих душ. И я шла рядом.
У меня не было цели движения, но я спокойно проходила мимо других теней, стараясь не вглядываться в пустые лица. Однажды, я запнулась. Моя нога натолкнулась на препятствие, лодыжка незапланированно покачнулась, и нарушенное равновесие сыграло со мной жуткую шутку.
Я врезалась в один из силуэтов, с величайшим изумлением осознав его материальность. Мои ладони легли на теплую грудь, вздымающуюся от дыхания, под кожей слышалось шуршание крови по венам. Очень медленное, но оно было. Мне подумалась, что я уже очень давно брожу среди этих истуканов и пора бы уже озадачиться природой моих соседей. Решительно закинула голову и увидела плоский блин лица. На нем не было глаз, носа, и рта. Даже ушей у существа не было. Только растрепанный ершик волос и оно бестолково глянуло на меня в ответ.
В тумане повеяло холодом. Ледяной ветер пробрал до самых костей, в ужасе, я отшатнулась. Мне показалось, что сквозь Безликого на меня посмотрела сама Бездна.
«Если долго смотреть в Бездну, рано или поздно она начинает смотреть на тебя» – всплыла в мыслях известная философская цитата. Кто бы ни сказал эти слова, он определенно имел опыт общения с Бездной, и я, ощутив на себе выбивающий из колеи взгляд, решила больше не экспериментировать.
Надо сказать, что Ничто не было таким уж беспредметным. Помимо серого молока тумана с бродящими в нем истуканами, тут попадались кустики лысых растений, лишенных всякой листвы, камни, поросшие склизким мхом, в самых неожиданных местах цепляли ноги, а иногда шуршание сухой травы раздавалось где-то внизу справа, намекая на змей или других ползучих существ.
От нечего делать я стала считать. Секунды складывались в минуты, а минуты в часы, часы – в дни. Ступни утопали в мягкой земле, вязко застревали время от времени, но я усилием воли заставляла себя идти дальше. Казалось, если остановлюсь, никогда не смогу вернуться обратно. Куда «обратно», я не знала, и все же упрямо плелась наравне с другими, наматывая круги вокруг чахлых деревьев, шугаясь подозрительных движений на уровне ног.
Прошло три дня. Я стала примечать, что в Ничто существует смена дня и ночи. Днем бродячие фигуры двигались спокойно, меланхолично. А ночью, они оживали. Иногда оглядывались, жутко пялясь несуществующими глазами в темноту, будто высматривая кого-то. Мне вовсе не хотелось быть этим кем-то, поэтому я инстинктивно пряталась где могла. То, пригибалась, ныряя в более густой туман, то заходила за достаточно толстый столб дерева.
На четвертый день я ощутила усталость. Даже подсчет вялотекущих минут стал казаться бесполезным занятием. Зачем мне подсчитывать время? Очевидно, теперь я останусь здесь навсегда. Более того, нужно ли мне ходить? Если я сяду отдохнуть и погружусь в дымчатую марь, наверняка ничего страшного не случиться. Я просто усну, и прекращу отчитывать тягучие мгновения…
– Не спи! – властный приказ ворвался в мое сознание вспышкой озарения.
Такой знакомый голос. Привлекательный. Он вызывал во мне бурю чувств, которым было не место в Ничто. Я отмахнулась. Приметила отличное место для отдыха. Вот здесь, под этой изворотливой корягой мне самое место…
– Ками, не покидай меня, прошу – шепот, полный отчаяния, глухой боли. Звуки шли издалека.
Я посмотрела наверх, но там господствовала Тьма. Клубились бесконечно-черные облака, и ни следа какой-либо жизни. Что удивительно, Безликие тоже подняли лица, ища источник слов, который посмел потревожить их покой.
– Доченька, вернись, – всхлип родного голоса.
– Ты обещала, подруга! – нервное восклицание грянуло, расчертив небо молнией. В Ничто начинался дождь. Первая капля сорвалась с неба, и упала на мой лоб, стекая по коже внизу. Нос защекотало. Я потянулась рукой почесать его, смахнуть непрошеную гостью, но мои пальцы коснулись идеально ровной поверхности. В панике, я начала ощупывать лицо двумя руками, но не находила глаз, рта, бровей и век. Теперь, тот факт, что мои легкие по-прежнему дышат, а несуществующие глаза – видеть, вызывал оторопь. Ноги застыли на месте.
Рыхлая земля вспучилась, расширяясь, затягивая меня вниз. Ползла мягкой кашей по лодыжкам, поднималась до колен, достигала беззащитных бедер…
– Не сдавайся! – снова приказ, разрубивший небесную черноту.
Ноги слушаются, вырываются от оков почвы и снова бредут, оставляя за собой глубокие следы. Я по-новому смотрю на моих собратьев по несчастью. Фигуры движутся, некоторые застывают и проваливаются под землю, словно изголодавшийся странник втянул в рот длинную макаронину. Со смачным чпоком пропадали силуэты один за другим, но я старалась не поддаваться и поднимать ноги до тех пор, пока хватит сил.
Усталость подкралась незаметно. Сначала потяжелели руки, наливаясь свинцовой кровью, потом глыбы упали на плечи, придавливая меня к жаждущей поглотить очередную жертву земле. В итоге, я приметила очередной кустик, и села, не в силах больше сопротивляться. Поверхность подо мной пришла в движение, волнообразно вспучиваясь, ненасытно урча. Где-то в душе мелькнула затаенная радость – долгожданный покой, наконец, пришел и ко мне.
– Мы ее теряем, отойди, – другой голос, в нем слышаться грозовые раскаты и шум вечернего ветра.
Мои глаза смотрят наверх, пока тело проваливается, постепенно сливается со странной субстанцией. Слишком поздно. Я выдыхаю, отдаваясь на волю объятиям Бездны. На губах появились вязкие капли, которые я слизываю в каком-то одуряющем экстазе. И делаю глоток.
Небо разорвало вспышкой ослепительно яркого света. Зажмурилась, возмущенно всхлипнула, и потянулась рукой туда, куда меня так манило. Грудь прострелило резкой болью, лицо запылало, неясный шум нарастал с каждой секундой, вибрируя в Ничто, разрушая его до основания, выковыривая деревья с корнями, рассеивая туман. Меня засосало в открывшуюся прореху сильным ветром, последним, что я запомнила стали яркие синие глаза, склонившиеся надо мной и теплая ладонь, с силой выдернувшая меня из этого кошмара…