При этих словах он так близко поднес нож к груди вампира, что тот был вынужден отстраниться назад, настолько, насколько позволила ему цепь. Заметно побледнев, Стас вытянулся в струну и даже задержал дыхание, не отрывая взгляда от посеребренного лезвия, Донцов не стал больше ждать:
– Прекрати, Кирилл! – резко одернул он главу братства, заставив его обернуться к себе и опустить нож.
Тотский выдохнул набранный в легкие воздух и немного расслабился, а Сергей не смог сдержать поднявшийся в душе протест:
– То, что ты сказал, не дает вам права убивать невиновных, к какой бы расе они не относились! Так нельзя. Это не правильно! – горячо заявил он.
Симонов швырнул нож обратно на стол и, шагнув к Сергею, вновь заглянул ему прямо в глаза.
– Забудь рыцарские романы, которые ты читал в детстве, брат! Благородство в этой борьбе неуместно. – с блеском в глазах, возбужденно произнес он. – Твари не раса, они чужеродные существа, захватчики, оккупанты! Речь идет о выживании нашего вида!
– Что ты несешь, Кирилл? О каком выживании?! – искренне поразился Донцов. – Это наш мир. Вампиров совсем мало. Они живут под тотальным контролем. У них практически нет прав. А ты говоришь о какой-то борьбе!
– Я знаю, что говорю! – неожиданно ударив кулаком по стене, с гневом, воскликнул Симонов. – Моя сестра, ей было едва пятнадцать! Хочешь узнать, что с ней сделала тварь?!
Сергей осекся, понимая, что лучше не возражать. Темные глаза главы братства нездорово блестели, сейчас он походил на безумца.
– Мама видела все, понимаешь?! – с болью в голосе, продолжил Кирилл. – Она собирала вечером яблоки в нашем саду, когда пришла тварь. Лена кричала, звала на помощь, захлебывалась слезами от боли и стыда. И мама все время была рядом. Она видела, что делают с ее девочкой и продолжала собирать яблоки! Она не могла остановиться, не могла помочь. Потому что так захотелось больной твари! Она так и не простила себя, до самого конца.
Донцов был поражен, он никогда не спрашивал друга, что именно произошло с сестрой. Слышал про изнасилование и убийство, но такого кошмара, и представить не мог. Ему даже предположить было сложно, что должен чувствовать человек, переживший подобное.
– Мне очень жаль, Кирилл. – с искренним сочувствием прошептал он. – Клянусь, очень жаль.
Симонов вдруг потер лоб, и устало прислонился к стене рядом с Сергеем.
– Тогда я поклялся матери, что отомщу. И я нашел гада, но этого было недостаточно. Я должен был продолжать. Не имел права остановиться. Я ненавидел тварей. Всей душой ненавидел. Мне было невыносимо смотреть, как они свободно живут среди нас. Служба в ОБНВ не позволяла того, чего я желал – уничтожить их всех до единого. Стереть с лица Земли. А потом, в восемьдесят девятом я попал в Венгрию. Наша экспедиция вела раскопки в руинах монастыря. Я обнаружил их: тайные помещения ордена «BELLATORUS LUMENUS» и сразу понял – это судьба!
Симонов отошел от стены и вновь заглянул в глаза другу. Затем вдруг улыбнулся и потрепал его по плечу:
– Рыцари-монахи знали о тварях все и справлялись с делом куда эффективнее наших сотрудников. Поверь! И я решил возродить орден. В течение нескольких лет я оборудовал этот подземный штаб – Обитель нового Священного Братства. Я сам построил здесь все, вот этими самыми руками! – он с гордостью продемонстрировал свои красные мозолистые ладони. – Добыл и собрал технику, создал специальные инструменты, учел каждую деталь. Одновременно я набрал учеников. Родственников жертв погибших от рук тварей. Их дела я нашел в картотеке отделения. Да, мне пришлось им лгать. Они должны были стать моим орудием. Без страха и сострадания. Мы ведем борьбу с отпрысками Дьявола! Это все, что им нужно знать. Никаких сомнений. Только долг перед Братством!
Он снова прошел к столу, окинул любовным взглядом жуткие инструменты и повернулся к Сергею:
– Здесь мы вершили Высшее правосудие! Но это шло вразрез с законами, придуманными геями-талирастами! А потому, чтобы один Воин Света, в случае ареста не мог выдать товарищей, я дал ученикам новые имена. Никто из них не знает настоящих имен братьев, а я для всех просто Учитель. Настоящие имена членов Братства известны лишь мне одному. Так мы истребляли тварей почти десять лет!
Сергей на секунду прикрыл глаза, стараясь принять услышанное. Первое потрясение постепенно сменялось страхом. Он начал осознавать всю тяжесть их положения.
– Но я не понимаю, как тебе удалось все это скрыть? Скрыть от начальства. – растерянно проговорил он.
Кирилл усмехнулся.
– От нашего начальства не так уж сложно что-либо скрыть, брат. Юлия Григорьевна постарела и потеряла хватку. Николай поддался ее влиянию. Превратился в безвольного гуманиста. Мы же, вели здесь настоящую войну! Но нам редко удавалось захватить тварь живьем, так что всю информацию я получал из архивов ОБНВ. До тех пор, пока мне в руки не попал подарок польских коллег: парализатор. Я забрал его. С помощью этой штуковины мы изловили еще сопливого кровососа – убийцу уличных проституток. Он оказался потомственным, и на первом же допросе разболтал, что живет под землей, в легендарном Убежище и приходится пасынком самому Каспиану д’ Бре.
Симонов вновь уселся на край стола и взглянул на Сергея.
– Тогда у меня родилась идея – полностью истребить всех подземных упырей! Ведь чистокровные особи самые опасные. Я предложил тваренышу сделку, и он с охотой согласился. Уговор был простой: он предоставляет информацию о мелком уродце Каспиана. Мы похищаем выродка, и с помощью шантажа заставляем главу клана покинуть Убежище днем. В случае успеха власть над упырями получила бы шлюха Сен-Клод и ее братья-уроды. Разумеется, они рассчитывали покончить с нами, когда все будет сделано, но у меня тоже были свои планы. – Кирилл криво усмехнулся и, включив газовую горелку, поднес руку к огню. – Без Каспиана в Убежище началась бы анархия, и вскоре мы смогли бы вырезать всех кровососов по одному. Я встретился с Айзеком и Стелой Сен-Клод, мы заключили сделку. Все должно было пройти гладко. Но мне даже в голову придти не могло, что Каспиан решит обратиться за помощью в ОБНВ.
Кирилл отдернул от огня обожженную руку и раздраженно сплюнул себе под ноги.
– Хотя, учитывая слабость Юлии Григорьевны к некоторым упырям, это уже не так удивляет. – он зло хмыкнул, бросил на Стаса полный отвращения взгляд и продолжил: – Вот тогда все и пошло не так: на первой встрече с вампирами я сильно опасался, что Каспиану придет в голову проникнуть в мое сознание. Но мне повезло, старый упырь оказался до тупости верен своему слову. А вот его шлюха не упустила шанс.
Симонов вновь мрачно хмыкнул.
– На другой день Николай отправил нас в парк, «выслеживать» Воинов Света. Мне было смешно на это смотреть. Естественно ученики не пришли.
– Значит, это ты подкинул письмо? – осознавая весь ужас сложившейся ситуации, уточнил Сергей. Он уже понял, что помощи ждать не приходиться, и теперь надеялся лишь на то, что к Стасу вскоре вернется дар, ведь закат не так уж и далеко. Нужно было только потянуть время.
– Да. Когда я остался один в кабинете Николая, то напечатал послание на его же компьютере. – с усмешкой ответил Кирилл. – Подкинуть в башню конверт было не сложно.
Он вдруг встал и взял со стола короткую кожаную плеть с изрядно потрепанными хвостами.
Стараясь скорее освободить руки, Сергей покосился на Стаса. Тот напрягся и нервно сглотнул, в пронзительно-голубых глазах отразился страх.
– Обмануть Николая и Юлию Григорьевну не представляло труда, но я понимал, что Тотский несет для меня серьезною угрозу. – Симонов зло зыркнул на побледневшего пленника. – Ведь ты знаешь его гнусную привычку лезть в мысли сотрудников.
Стас поспешно опустил взгляд, видимо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Донцов догадался, что, затаившись, вампир тоже ждет возвращения дара.
Тем временем Кирилл продолжал:
– По этой причине на следующую встречу с Каспианом я не пришел. И старался вообще не сталкиваться с Тотским после захода солнца. Шлюха Сен-Клод тоже понимала, что он сильно мешает и, когда вы спустились в Убежище, попыталась избавиться от проблемы. Но ей это не удалось, и тогда расчетливая тварь подослала своего ублюдка. Твареныш должен был войти к тебе в доверие, чтобы заранее оповещать ее обо всех планах ОБНВ, а так же подставить Тотского. Первое время все шло хорошо, но потом упырь стал переходить границы: сначала он прикончил Арбатова, посчитав, что старый педик может выйти на мой след, а затем растерзал и несчастную проститутку. Разумеется, я этого не хотел.
– Неужели?! – не выдержал Сергей. – Ты позволил вампиру вторгнуться мне в душу! Ты все знал и наблюдал, как он управляет мной словно куклой. И ты называешь себя моим другом?!
– Дебил! – грубо оборвал его Симонов. – Ради тебя я отказался от плана! Пристрелил твареныша, чтобы сохронить твою шкуру. Подверг риску дело всей моей жизни! Тотский в любой момент мог все узнать. От него нужно было избавиться, а я спас тебя!
Сергей осекся и опустил взгляд. Он чувствовал, что руки почти свободны, еще немного, и он сможет драться.
Кирилл перевел дыхание и принялся похлопывать плетью по своей ладони.
– Дальше мне пришлось действовать по обстоятельствам. Попадаться на глаза упырям после захода солнца было нельзя. Я уехал из штаба, сказав, что матери нужны обезболивающие. К тому времени с ее похорон прошел уже месяц. – он горько усмехнулся, затем мотнул головой, словно отгоняя болезненное воспоминание, и закончил: – Позже морфий пришелся как нельзя кстати, я все же не зверь, чтобы на живую оттяпать упыренышу палец.
Сергей внутренне содрогнулся, к горлу снова подкатил ком, а Кирилл вдруг глянул на прикованного пленника и его лицо исказила угрожающая гримаса:
– Моя очередная попытка избавиться от Тотского провалилась. Наш председатель плевать хотела на законы, да и вообще на все, лишь бы ее бывшему любовничику ничто не мешало бесконечно прожигать жизнь. Она не приняла идею отправить его вместо Каспиана даже от своего заместителя. Обстоятельства снова вынуждали меня рисковать. – Симонов вновь харкнул и сплюнул на грязный пол, – Ксавье не знал меня в лицо, но мог рассказать много лишнего, так что пришлось вышибить ему мозги. С Наркевичем было все просто. Я велел ему вынести кейс из штаба, дал пачку купюр и посадил на поезд до Житомира. Очкарик так боялся оказаться на месте Арбатова, что даже спрашивать ни о чем не стал, укатил к тетке без возражений.
Затем я покончил с выродками Сен-Клод. Заманил их в ловушку и обездвижил. Когда твари очнулись, то приняли смерть на костре, сполна расплатившись за все свои преступления.
А вот дальше, нам снова не повезло.
Симонов встал и шагнул к прикованному вампиру, продолжая демонстративно похлопывать по ладони плетью. Сергей подобрался, готовясь избавиться от веревки, а Стас сделал шаг назад и снова опустил глаза в пол.
– На рассвете я отправил двух самых верных моих учеников на дачу к этому смазливому червяку, чтобы, наконец, с ним покончить. – прожигая пленника уничтожающим взглядом, продолжил Кирилл. – Но к несчастью произошла трагическая ошибка. А затем упырь как сквозь землю провалился!
Он вдруг резко поднял сложенной вдвое плетью подбородок пленника, заглядывая ему в лицо.
– Где ты прятался, отвечай?!
Стас вновь нервно сглотнул, но ничего не ответил.
Симонов задумчиво почесал свободной рукой бороду, а затем извлек из-под мантии золотой медальон.
– Как романтично носить на груди портрет давно умерший возлюбленной, не так ли, «господин граф»? – он демонстративно бросил медальон себе под ноги.
Тотский вздрогнул, но не проронил ни слова.
– Странно видеть, как ты молчишь, упырь. – издевательски усмехнувшись, заметил Кирилл. – Раньше, помню, за словом в карман не лез. Неужели нет желания съязвить? Или так боишься за свою шкуру, что аж язык проглотил?
Стас плотно сжал побледневшие губы, на скулах обозначились желваки, но он молчал.
– Отвечай, когда тебя спрашивают! – Кирилл грубо схватил его за подбородок и вновь заглянул в лицо.
Вампир зажмурился, напрягшись всем телом, и все же не издал ни звука.
– Оставь его! – не выдержав, одернул друга Сергей. – Лучше ответь, если считаешь себя «защитником человечества», как ты мог приказать искалечить и убить Киру?!
Симонов отпустил подбородок пленника и обернулся.
– Ты это о рыжей вампирской шлюхе? – он саркастически хмыкнул. – Она не заслуживала жалости, поскольку фактически уже не была человеком. Я видел подписанную бумагу на столе нашего любимого председателя.
Услышав это, Стас содрогнулся, а Сергей ощутил, как кровь прилила к лицу, его охватила ярость, но он сдержался и решительно произнес:
– Ты приказал пытать и убить невинную девушку, похитил и искалечил ребенка. Ты превратился в чудовище, Кирилл! В разы страшнее тех, с которыми борешься.
– Ты это сейчас серьезно? – Симонов подошел к Сергею и вновь заглянул ему в глаза. – Пойми, брат, очищать мир от зла – грязное дело. Это нужно признать.
Не отрывая взгляд, он положил руки ему на плечи.
– Запомни важную истину: нельзя выгребать дерьмо и не запачкаться. Так не бывает!
Не в силах больше смотреть в блестящие как у безумца глаза, Донцов удрученно опустил взгляд.
– Но как же ты можешь с этим жить? – едва слышно прошептал он.
– Вера, брат! – в последний раз, хлопнув его по плечу, Кирилл отошел обратно к столу. – Я верю в нашу Высшую цель. Она оправдывает любые средства. И если хочешь знать, единственное, о чем я жалею, это гибель Дмитрия Крымова. Он стал действительно невинной жертвой, но и она будет оправдана. Во имя Высшей цели оправдано все.
На миг устало прикрыв глаза, Сергей прислонился спиной к холодной стене. Внезапно он осознал, что только что потерял лучшего друга. Ведь человек, который с ним сейчас говорил, был ему незнаком и до крайней степени отвратителен.
– И что же теперь? Что теперь ты собираешься с нами делать? – все так же тихо спросил он.
– Ты мне очень дорог, Сергей. Ты давно стал для меня братом. – глядя прямо ему в глаза, искренне произнес Симонов. – Потому я сделаю все возможное, чтобы ты встал на нашу сторону.
Сказав это, он вдруг резко шагнул к Тотскому и вновь поднял плетью его подбородок.
– А эту тварь ждет смерть! После того, как он признается во всех преступлениях и сполна заплатит за них своей кровью. – теперь в его голосе прозвучала леденящая кровь ненависть.
Стас дернулся назад, пронзительно-голубые глаза расширились, ему не удалось скрыть страх.
– В каких преступлениях, Кирилл?! Что ты несешь? – стремясь скорее переключить внимание главы братства на себя, возмутился Донцов. – Он ни в чем не виноват!
Симонов обернулся к нему и осуждающе покачал головой.
– Нет, Сергей, он убийца, и тебе это отлично известно. Сорок лет назад этот упырь хладнокровно убил свою любовницу. А когда его арестовали, сумел убедить тогдашнего председателя отделения в том, что просто хотел «избавить ее от страданий». За это преступление ему дали пятьдесят лет лагерей, но в него без памяти влюбилась председательская дочка, и Тотский мгновенно сделался внештатным сотрудником. – Симонов мрачно хмыкнул. – Когда я узнал правду, то, наконец, понял, почему у смазливого кровососа так много прав и так мало обязанностей. Все это поведала мне шлюха Сет-Клод, после того как проникла в твой разум.
Выделив интонацией последние слова, Кирилл испытующе взглянул в глаза другу.
– Что ты на это скажешь, брат? Нечего возразить? – он удрученно вздохнул и вновь покачал головой. – Судя по всему, Юлия Григорьевна успела основательно промыть тебе мозги, но надеюсь, теперь ты посмотришь на все в ином свете. Ведь тебе, наверное, неизвестно, что в семьдесят третьем году Станислав Тотский вместе с одной из дочерей Каспиана убили в Париже двух подростков, просто ради забавы. А затем по поддельным документам пытались покинуть Францию. Но что особенно интересно, после их ареста в Шереметьево бешеную сучку отправили обратно в Париж, где немедленно ликвидировали, а Тотского отпустили на свободу, как не в чем небывало.
Сергей нахмурился.
– Все было совсем не так, Кирилл. Думаю, ты сам это знаешь. – строго возразил он. – Но в любом случае расправа над Стасом уже ничего не изменит. Твоей секте все равно скоро придет конец. Федералы найдут вас, не сегодня, так завтра. Но если ты нас отпустишь и добровольно сдашься властям, обещаю, я буду настаивать на смягчении твоего приговора. Облегчи свое положение, пока еще можешь.
– Не говори ерунды, Сергей! – раздраженно прервал его Симонов. – Лучше стой и смотри, как эта тварь сейчас расскажет о своих преступлениях. Ты ведь расскажешь?
Он обернулся к Тотскому, вновь угрожающе похлопывая по руке плетью:
– Признаешь вину, или попортить твою холеную шкурку? – Кирилл искривил рот в злорадной гримасе, заглядывая в лицо вампиру. – Мне ведь известно, что вы – чистокровные упыри, как кролики боитесь боли. Я прав?
Стас медленно поднял на него взгляд.
– Чего ты от меня хочешь? – бесцветным голосом спросил он.
– Признай свою вину. Облегчи душу, хоть у тебя ее и нет. – усмехнувшись в усы, предложил Симонов.
Тотский недоуменно изогнул бровь.
– Если тебе станет от этого легче, пожалуйста. Я признаюсь в убийстве Софии Котляр и двух парижских подростков. – холодно произнес он. – Доволен?
– Вполне! – жизнерадостно подтвердил Кирилл. – Обычно мы обезглавливаем тварей мечом, однако, за столь тяжкие преступления предусмотрена смерть на костре. Но прежде тебя ждет очищение от грехов.
Он многозначительно указал взглядом на богатую коллекцию орудий пыток и добавил с ухмылкой:
– У нас ведь вся ночь впереди.
Тотский заметно побледнел, напрягся, но сохранил самообладание.
– Не совершай опрометчивых поступков. – глядя в глаза собеседнику, сдержанным тоном заговорил он. – Я прожил более века, свободно путешествовал по всей Европе. Знаю тайны, о которых неизвестно не только смертным, но и ни одному другому вампиру. Консультируя ОБНВ, я рассказывал далеко не все. В моих силах сделать тебя величайшим борцом с вампирами за всю историю человечества, богатым и могущественным. Если пожелаешь, даже бессмертным. Время больше не будет преградой, ты сможешь очистить не только Москву и Россию, но и весь континент. Обретешь славу, признание, власть, все что захочешь. Подумай, Кирилл, я могу быть полезен. Уверен, мы сможем договориться.
Симонов застыл, словно завороженный словами вампира, но лишь на секунду. Затем вдруг моргнул, тряхнул головой и резко обернулся к Сергею:
– Ты это слышал?! Изворотливая тварь предлагает «договориться»! – он неожиданно рассмеялся и, вновь развернувшись к пленнику, плюнул ему прямо в лицо: – Бессмертным, говоришь?! Неужели ты думал, я куплюсь на такую уловку?
Тотский буквально побелел, губы сжались в тонкую линию, в глазах отразилось ледяное презрение.
Сергей напрягся, сразу почувствовав, что напарнику не стоило демонстрировать оскорбленное благородство, и не ошибся.
Заметив гордое выражение своего узника, Кирилл размахнулся и ударил его по лицу плетью. Стас дернулся и болезненно вскрикнул. Он чудом успел отпрянуть назад, так что тугие хвосты прошлись по груди. На светлой коже тотчас обозначились красные полосы. Симонов вновь замахнулся, вампир рванулся в сторону, но цепь не позволила отстраниться достаточно далеко, и он крепко зажмурился, ожидая удара.
– Прекрати, Кирилл! Хватит!!! – громко крикнул Сергей, готовый броситься на бывшего друга.
Но Симонов уже опустил плеть, с усмешкой глядя на дрожащего пленника.
– Так-то лучше, упырь! Знай свое место. – злорадно произнес он и, сплюнув вампиру под ноги, добавил: – А ведь твоя шлюшка была куда мужественнее. Я провозился с ней больше двух часов, но упрямая девка, так и не сказала в какой дыре ты прятался.
Тотский открыл блестящие от слез глаза, в них отразилась ненависть, а Сергей не смог больше сдерживаться:
– Так это был ты?! Сволочь! Ты убил Киру! – перед его мысленным взором мгновенно возникла их встреча в штабе, то, как Кирилл сжал руку девушки. Взгляд, которым он проводил ее до двери. Не помня себе от ярости, Донцов освободил запястья и бросился на главу братства.
Опрокинув соперника на пол, он принялся остервенело бить его кулаком в лицо. Симонов был заметно крупнее, но очевидно не ожидал такого напора. Однако полученное преимущество оказалось недолгим. Опомнившись, глава братства сгруппировался и одним резким движением перевернул противника на спину. Теперь уже он был сверху. Грубые пальцы сомкнулись на шее, Сергей захрипел, но, как оказалось, Кирилл не хотел его задушить. Резко притянув к себе, он с силой ударил друга головой об пол. Острая боль пронзила затылок, и камера тотчас погрузилось во тьму.
Когда Донцов пришел в себя, то обнаружил что его руки и ноги крепко привязаны к массивному железному стулу, на котором он теперь сидел. В голове страшно шумело, перед глазами плавали черно-красные пятна. Ему с трудом удалось поднять отяжелевшие веки, темные пятна рассеялись и он увидел перед собой Симонова. В растрепанной мантии, с кровоподтеком на правой скуле, подбитым глазом и распухшим носом, он стоял, вытирая платком разбитую в кровь губу. Увидев, что Сергей открыл глаза, глава братства нахмурился и покачал головой.
– Да, брат признаться, ты сильно меня разочаровал. Конечно, я предполагал, что ты поведешь себя именно так, но все же надеялся что ошибаюсь.
Сказав это, Кирилл сплюнул кровавую слюну и отвернулся. Приблизившись к столу, он окинул взглядом страшные орудия пыток, словно решая, что выбрать. Затем взял в руки массивный серебряный крест, приделанный к деревянной рукоятке и, включив газовую горелку, поднес его к огню.
Глядя, как раскаляется орудие пытки, Сергей вдруг понял, что его стул стоит именно так чтобы сидящему на нем было удобно наблюдать за предстоящей расправой. От этой страшной догадки на спине выступил холодный пот, преодолев подступившую тошноту, он взглянул на прикованного напарника.
Тотский тоже внимательно следил за действиями своего мучителя, но страха в пронзительно-голубых глазах уже не было. И тут Сергей заметил, что ожоги и красные полосы на коже вампира заметно побледнели, а некоторые почти исчезли. Действие парализующего вещества, наконец, иссякло, а солнце, должно быть, уже садилось за горизонт. Теперь у них появился реальный шанс на спасение.
– Что ты собираешься делать?! – громко и нарочито взволнованно воскликнул Сергей, стараясь привлечь внимание Симонова к себе, чтобы дать напарнику еще немного времени. – Ты ведь не станешь просто так издеваться над беззащитным человеком?
– А я и не собираюсь издеваться над «человеком». – язвительно выделив интонацией последнее слово, ответил Кирилл. Закончив приготовления, он шагнул к пленнику и поднес раскаленный крест к его лицу.
Стас отпрянул назад, стараясь отстраниться как можно дальше, насколько только позволила цепь.
Удовлетворенный его реакцией, Симонов злорадно усмехнулся.
– Что, упырь, страшно лишиться смазливого личика? Все верно, такие ожоги быстро не заживут. Я даже зеркальце тебе принесу, чтоб ты смог заценить. – при этих словах он еще ближе поднес крест к щеке Тотского, заглядывая ему прямо в глаза.
Стас тоже смотрел на него, пристально, не мигая. Их взгляды встретились, и с лица Симонова мгновенно сошла краска. Он отступил назад, пальцы задрожали, разжались и крест с глухим звоном упал на пол.
Было видно, что Кирилл пытается бороться, но дрожащая рука все равно потянулась к столу и судорожно сжала рукоятку ножа. Сергей с ужасом наблюдал, как не в силах оторвать взгляд от ледяных глаз вампира, его бывший друг все ближе подносит лезвие к своему горлу. Искаженное дикой гримасой лицо покрыла испарина, рот искривился в оскале, крепкие мышцы на руке напряглись до предела. Кирилл явно обладал незаурядной силой воли, и все же в этом поединке преимущество было на стороне хрупкого пленника.
На бледных пересохших губах вампира появилась едва заметная торжествующая улыбка, когда острие достигло цели, и за ворот мантии побежала алая струйка.
Пораженный этим зрелищем, Донцов уже хотел зажмуриться, чтобы не видеть жуткого финала. Но внезапно Кирилл очнулся, словно разбуженный болью и затуманенный взгляд прояснился.
– Ну, уж нет, тварь! – гневно взревел он и рванулся к стене, на которой было много непонятных приборов.
Сергей видел, как в глазах Тотского изумление сменилось страхом. Еще секунда и комнату озарил пронзительный белый свет ультрафиолетовой лампы. Вампир вздрогнул и зажмурился, теперь он был абсолютно беспомощен. Симонов вдавил пальцем еще какую-то кнопку и, поехавшая вверх цепь, заставила его подняться на мыски.
– Убью, мразь! – хрипло гаркнул Кирилл, он был просто в бешенстве.
Стас дернулся, громко вскрикнул и зашелся кашлем, когда глава братства нанес ему мощный удар в живот. Затем Симонов схватил задыхающегося пленника за волосы и, оттянув назад голову, приставил нож к горлу.
– Здохни, сученыш! – кипя от гнева, прорычал он.
Нож был настолько большим, что казалось, острое лезвие способно без труда рассечь сухожилия и отделить голову.
– Кирилл, нет!!! – что было сил, крикнул Сергей. – Остановись!
В эту секунду в его голове пронеслась мысль: «если Стас погибнет сейчас, то Кира пожертвовала жизнью напрасно». Допустить такого он не мог.
К его удивлению, Симонов, сразу выпустил волосы пленника и опустил нож.
С хрипом хватая ртом воздух, Стас повис на цепях, он был уже не в силах сдержать нервную дрожь, на лбу выступили капельки пота.
– Спасибо, брат. – переведя дыхание, неожиданно искренне произнес глава братства. – Если бы не ты, я бы сейчас лишил себя удовольствия, которого ждал столько лет! Нельзя было допустить, чтобы этот упырь отделался такой легкой смертью.
Донцов содрогнулся, с ужасом понимая, что только что обрек напарника на жуткую участь, уж лучше было бы позволить ему умереть без мучений.
Тем временем Кирилл сунул руку под мантию и достал знакомую бутылочку, до половины наполненную зеленоватой жидкостью.
– Не знаю, что это за дрянь, но уверен: сейчас ты отдал бы все за один глоток зелья, способного заглушить боль. – с издевкой обратился он к дрожащему пленнику, затем поставил бутылочку на стол и, снова взяв в руки плеть, потянулся к какому-то странному прибору.
Сергей ощутил, как рубашка прилипла к спине, ему стало по-настоящему страшно, а глава братства продолжал издеваться:
– Перед использованием мы опрыскиваем хвосты нитратом серебра, это не позволяет ранам тварей быстро затягиваться и каждый новый удар усиливает эффект. – любовно обрабатывая орудие пытки, пояснил он.
Донцов отвел взгляд, стараясь не смотреть на жуткие инструменты, и в поле зрения снова попала маленькая бутылочка. В этот миг он вспомнил прекрасную Амели и то обещание, которое дал ей вчера. Было ясно, что надежды спасти напарника практически нет, но Сергей все же решил попытаться:
– Кирилл, не делай этого! – севшим голосом проговорил он. – Прошу тебя, просто запри Стаса в какой-нибудь камере, пусть сидит. Он действительно много всего знает, еще сможет нам пригодиться. Посадим его на цепь, станем кидать крыс и кормить помоями. Поверь, это будет для него хуже любых пыток.
Сергей попытался изобразить дружескую улыбку:
– Он уже никогда не выйдет на свободу, а я сделаю все, как ты скажешь: вступлю в Братство, стану твоим соратником. Будем вместе охотиться на упырей, все, что захочешь!
Симонов поднял на него взгляд и вдруг поморщился, словно от отвращения.
– Даже спрашивать не хочу, почему ты так защищаешь эту гнусную тварь. Поишь своей кровью и бережешь, аки красну девицу. – сквозь зубы процедил он и, харкнув, в очередной раз сплюнул на пол. – Ты словно не видел, что он только что хотел сделать со мной. Почему-то ты не кричал ему «нет».
Донцов не нашел, что ответить, пристально взглянув ему в глаза, Кирилл сурово сдвинул брови:
– Хорошо подумай, на чьей ты стороне, пока будешь созерцать очищение. Я, брат, шутить, не намерен, даже с тобой.
С этими словами он взял со стола широкий скотч и, решительно шагнув к стулу, добавил:
– А теперь посиди молча. Не твои крики я хочу слушать сегодня ночью.
Сергей попытался отстраниться, но Симонов плотно залепил ему рот, так что теперь он мог только мычать.
Все остальное происходило медленно, как в кошмарном сне. С замиранием сердца Донцов смотрел, как глава братства возвращается к столу, берет в руки плеть и поворачивается к пленнику, едва успевшему восстановить дыхание. Бледное лицо Тотского исказил страх, у него уже не осталось сил скрывать эмоции.
– Что ты от меня хочешь?! – срывающимся голосом крикнул он. – Я признался в несовершенных преступлениях! Что тебе еще нужно?!
Его губы дрожали, в глазах стояли выступившие от боли слезы, было видно, что он находится на грани нервного срыва.
Симонов злорадно усмехнулся.
– Чего я от тебя хочу? – издевательски переспросил он. – Я хочу увидеть, как ты будешь кричать, корчась от нестерпимой боли, а затем, глотая собственные слезы, умолять меня о пощаде. Твое очищение я буду проводить постепенно, от банальной порки до вырывания кишок раскаленными серебряными щипцами. За ночь тебе предстоит оценить всю коллекцию моих инструментов, а на рассвете ты примешь смерть на костре.
Кирилл шагнул к пленнику, загорелое лицо исказила гримаса ненависти.
– Моя мать и сестра испытывали душевные страдания, но у тебя, упырь, души нет. Так что придется ограничиться разнообразием физических мук. – подойдя вплотную, он заглянул жертве в лицо и добавил с усмешкой: – Ты готов к новым ощущениям?
Стас отшатнулся, едва не потеряв равновесие, в широко-раскрытых глазах отразился непередаваемый ужас.
Очевидно оставшись довольным такой реакцией, Симонов повернулся в сторону маленькой двери и громко крикнул:
– Давид, иди сюда! Хватит дрыхнуть!
Спустя пару секунд, в комнату вернулся заспанный громила и, потянувшись, с тупой улыбкой взглянул на главу братства.
– Я готов, учитель. Что нужно делать? – глухо пробубнил он.
– Держи плеть! – Кирилл кинул ему орудие пытки. – Только не спеши, начинай в треть силы, позволь Его Светлости сполна насладиться процессом.
Он вновь обернулся к смертельно бледному пленнику и пояснил:
– Конечно, мне хотелось бы пороть тебя самому, но в этом случае я лишился бы удовольствия созерцать твою перекошенную физиономию.
– Да ты просто больной! Больной садист!!! – не выдержав, в отчаянье выкрикнул Стас.
Симонов удовлетворенно хмыкнул и присел на край стола, намериваясь насладиться зрелищем.
– Ну, давай, Давид, начинай. – будничным тоном приказал он.
Лоб Тотского покрыла испарина, он весь напрягся, учащенно дыша, стиснул зубы и крепко сжал кулаки, приготовившись терпеть боль. Не в силах ничем помочь, Сергей с ужасом смотрел на обреченного товарища, прекрасно сознавая, что главе братства не придется долго ждать его крика.