Маленькая кухонька всех помощников не вместила, часть осталась сидеть и стоять в спальне за просмотром семейного альбома, предупредительно положенного хозяйкой на круглый стол. Людка на кухню не пошла и вместе с друзьями склонилась над фотографиями. Черно-белые карточки, снятые профессионалом или любителем, аккуратно вставленные в рамки альбома, представили зрителям страницы прошлого и настоящего скромной семьи Карпенко: мама Ани – очень миловидная худенькая девушка, сама Аня – смешная лупоглазая малышка на руках мамы, Анька садовского возраста на стульчике, какие-то взрослые, дети.

Поглазев на альбом, Никитина отошла от стола и уселась на не занятый никем сундук. В это время из кухни вышли помощники хозяйки с чашками и тарелкой с печеньем. Хихикая, они поставили посуду на стол и уставились на Людку.

– Никитина, – хитро усмехаясь, обратилась к ней Тамарка. – А тебя хочет поцеловать Володька. – И подтолкнула парня к сундуку.

Вся компания замерла. Новость привела Людку в недоумение. В то время, как она, обалдевшая, широко раскрытыми глазами смотрела на смущенного до покраснения Володьку, все с коварным любопытством ждали ее реакции.

– Слышь, Никитина? Ты что, уснула? Тебя хочет поцеловать Цыганков, – дернула ее за руку Анька.

Краска залила лицо Людки. Целоваться с парнем ей совсем не хотелось.

– Отстаньте, не буду я ни с кем целоваться. Если хотите, целуйтесь сами! – раздраженно бросила она, встала с сундука и, растолкав толпу, отошла к стене.

Так и не поняла Людка, что это тогда взбрело в головы бесшабашных друзей заставить ее целоваться с Володькой. Ведь после этого он никогда не предлагал ей дружбу, не смотрел на нее так, как Ростик: влюбленно и преданно. И ей он был безразличен. Просто одноклассник! В отличие от Рашида. Вот с Рашидом бы…

«Интересно, а что будет делать Рашид после выпуска? – подумала Людка. – Такой скрытный! Никогда у него ничего не добьешься. Скорее всего, пойдет в девятый. Он не отличник, но по многим предметам у него пятерки. А в физике он вообще ас. Мне физика дается с трудом. Приходится прямо-таки зубрить ее. А Рашид задачи на раз решает. Занимается в техническом кружке».

Она вздохнула и отвернулась к окну. Там в голубом небе подгоняемые ветром плыли облака. Они были разной формы и ослепительно белые. Вот от рамы к раме медленно проскользил кудрявый барашек. Следом за ним – свернувшийся в клубок котик. Вдогонку за котиком пустился медведь, ну, не весь медведь, а его голова. Понаблюдав за меняющимися картинками в далеком небе, Людка снова вернулась к реальности и прислушалась к болтовне одноклассников.

– Интересно, а кто-нибудь из нас пойдет работать? – услышала она твердый голос Хирного Виталия.

– И куда именно? – поинтересовался Степанов Володька.

– Пожалуйста, в Тахиаташе есть ГРЭС, “великая стройка века”! Рабочие там нужны. Конечно, сразу только учеником возьмут, а учиться дальше можно в вечерней школе, – ответил Хирный.

– Можно пойти на ученика слесаря, газосварщика, строителя, – подключился к разговору Хан Леня.

– На газосварщика не возьмут, – с видом знатока возразил Хирный. – По возрасту не возьмут.

– А Родионова, конечно же, в девятый пойдет, потом – на исторический, а в будущем дорастет до секретаря горкома или райкома комсомола. Карьерный рост, так сказать, нашего комсомольского вожака, – не унимался Петька.

– А что, может быть, – отреагировала Тамарка. – Хорошая перспектива!

– А кто у нас отвечает за работу с отстающими? – обратился с вопросом к классу Крапивин Олег и здесь же сам ответил: – Это Никитина. Так что быть ей учителем.

Девушка с удивлением взглянула на парня. Мысль стать учителем ей в голову никогда не приходила.

– Может, и буду, кто знает, – улыбнулась она. – Раньше хотела лечить людей, а сейчас не знаю. Вообще, сейчас о будущей профессии не думаю. Пойду в девятый. А дальше видно будет.

– И я не знаю, – печально признался Ким Боря.

– Кто не знает, так это точно я, – уверил одноклассников Утемисов Мишка.

– Что родители скажут, – вздохнул Аким Сулейменов.

– Да хватит вам о будущем! Тут хоть бы экзамены сдать, – попытался переключить на другую тему разболтавшихся не в меру сверстников Цой Костя и, как настоящий агитатор-пропагандист, назидательно продолжил: – Главное сейчас – это что? Знания! Так что продолжим поднимать свой образовательный уровень.

– Верно, Костя! – улыбнулась вошедшая в класс Тамара Ахмедовна.

Она слышала последние слова парня, поэтому, подойдя к учительскому столу, уже серьезно продолжила:

– Стремление к знаниям, ребята, трудолюбие помогут вам добиться цели в жизни. Верьте в силу науки. Любите книгу. Интересуйтесь новинками культуры и техники.

И снова улыбнувшись, сказала:

– А сейчас, как рекомендовал Костя, продолжайте «поднимать свой образовательный уровень». Степанов, принеси мне свою тетрадь.

Глава 17

Необъяснимый проступок

Конец июля для семьи Никитиных наполнился серьезными хлопотами: Людка завершила учебу в интернате. Перед родителями встал вопрос о смене места жительства, чтобы старшая дочь могла продолжить обучение. Еще зимой Николай списался с Сабиром Рахматуллиным. Товарищ отца по «Шахпахты» уволился с буровой, устроился на работу в поселке Караулбазар. Бывший сотрудник писал, что устроиться на работу можно в нефтеразведку, есть в поселке детсад и школа. И заработок неплохой.

Оставив детей на попечение Людки в снятом в Кунграде жилье, Екатерина и Николай отправились на разведку, чтобы воочию убедиться в подходящих для них условиях переезда и на месте обмозговать, стоит ли обживаться в неизвестном поселке.

Родители уехали. Их не будет дня четыре. Сегодня идет третий день. С утра нечем дышать: по-июльски жарко, душно. Всей компанией детвора сходила в магазин, купила продукты. Теперь малышня бегает на улице, Валька наблюдает за ними (местность чужая!). Людка варит суп.

«Как там мама с папой? – думает она, опуская очередную очищенную от кожуры белую картофелину в миску с водой. – Какой он, это Караулбазар? Интересно, почему так назвали этот поселок? Кто-то кричал: «Караул, базар!»? А чего кричать? Разве может на кого-то напасть рынок? Смешно! Может, от слов «караулить базар»? Это более правдоподобно. Да-а-а! Все-таки интересное название!»

Следующий оголенный ножом клубень присоединяется к товарищам в глубокой посудине. Заодно Людка опускает в воду руку. Прохладная влага касается горячей кожи. Приятно! Сейчас бы искупаться в каком-нибудь арыке или речке. Но здесь, в Кунграде, негде: окраина пустыни Устюрт!

Скромный обед готов, дети накормлены. Полегли на кровати, тормошат друг друга, отдыхают. Людка садится за свободный от тарелок стол, открывает альбом, подаренный ей в школе-интернате ко дню рождения. Сразу под переплетом красного цвета, украшенного открыткой с цветущей розой, обнаруживается большая фотография. Это выпускная виньетка ее класса.

Людка берет фото в руки, рассматривает. Вверху – изображение Ленина в профиль. Дальше надпись: «Выпуск…». Внизу – герб СССР. Слева от него – ученик, руки по швам; справа – пионерка, ее правая рука поднята в пионерском салюте. В самом низу виньетки крупными буквами лозунг: «Наша цель – коммунизм!».

А на всем серединном пространстве они, выпускники школы-интерната 63-64 учебного года. И она среди одноклассников. Лица у всех серьезные, глаза смотрят прямо на Людку. Она и сама смотрит на себя. Смешно! На нее смотрит и Рашид. Он в том же ряду, через два человека от нее. Почти рядом. Фотографии с надписями, в овальных рамочках. А у преподавателей рамочки прямоугольные, с закругленными углами. Учителей вместе с директором девять. Их фото в самом верху.

Александр Владимирович − их воспитатель – среди своих воспитанников. Справа от него – Родионова Тамарка, слева – Людка. Они отличницы, и у них снизу, по бокам рамочек, листья лавра. Надо же! Лавровым венком когда-то давно награждали победителей.

«У нас с Тамаркой, – думает Людка, – на фото только макушки лавровых ветвей, но все равно приятно. Выходит, что мы тоже в какой-то степени победители? А что! Действительно, победители. Сдать выпускные экзамены на «пять» не так-то просто».

Она вздыхает. Подходит заскучавшая Валька, садится рядом, заглядывает в виньетку.

– Это твой класс? – спрашивает она у сестры, хотя прекрасно знает, что это за фото. – Сколько вас?

– Двадцать восемь, – не глядя на Вальку, отвечает Людка.

– Ты здесь симпатичная и в кофточке, что сама сшила прошлым летом.

– Ага! Когда ночами не спала на буровой.

– Ну, теперь мы переедем. Люд, как думаешь, на новом месте нам будет хорошо?

– По крайней мере, мы будем учиться в обычной школе и жить все вместе: ты, я, Витька, Светка и мама с папой. Не нужно будет расставаться.

Девчонки помолчали. Людка отложила в сторону общую фотографию, взяла в руки похвальный лист.

– Людка, дай мне почитать, что тут написано, – попросила Валька.

– Тут на двух языках: русском и каракалпакском, – предупредила сестра.

– Не бойся, я тоже учила каракалпакский. У меня по нему четверка.

Валька начала читать, за что получила заслуженную награду Никитина Людмила. Та сначала вслушивалась в бормотание любопытной сестры, потом ее мысль уплыла вдаль. Она подумала о том, что выполнила обещание, данное себе: стала отличницей. Приятно было получить эту грамоту от директора школы, чувствовать одобрительные, улыбчивые взгляды учителей, прикованные к ней озорные глаза ребят. Рашид тоже смотрел на нее. И сердечко ее тогда волновалось и пело. Пело песнь удовольствия и гордости. А сейчас ей немного грустно. Даже на выпускном вечере парень не пригласил ее на танец: он танцевал с Наташкой. Нет, никто ее не любит, потому что она уродина.

Когда Валька закончила чтение, Похвальная грамота и фото снова оказались в подарочном альбоме, бережно закрытом рукой выпускницы. Людка погладила переплет. Вот и все! Теперь вся ее жизнь в школе-интернате осталась в прошлом. Что будет впереди, неизвестно.

Уложив после ужина малышей спать, Людка вышла на улицу. К вечеру стало немного прохладнее: подул слабый ветерок. Он был еще горячий, как от печи, но его прикосновение к лицу было приятно. Солнце стремилось к горизонту, но по-летнему медленно, будто сил у него не было от дневных забот. Затихали звуки дневной суеты азиатского провинциального города.

Делать было нечего, да и не хотелось. Людка вернулась домой, приоделась, взяла сумочку и пошла к кинотеатру: может, увидит знакомых. Не встретив никого из приятелей, неожиданно для себя самой взяла билет на вечерний сеанс и в потоке зрителей вошла в кинозал. В прокате шел фильм «Весна на заречной улице». Его Людка не видела.

Свет в зале погас, засветился экран, зазвучала музыка известной песни, и на черно-белом фоне показались титры. Весна, дождь, железнодорожная станция, пассажирка с чемоданами и баулами. «Вот и мы скоро отправимся по железке со своими вещами», – подумалось Людке. А дальше как всегда: навстречу экранным событиям и переживаниям распахнулись дверцы ее восприимчивой души, волнение охватило весь организм, и полупустой зал, темные силуэты зрителей куда-то исчезли. Она в мерцающем пространстве осталась наедине с жизнерадостными металлургами, с их трудностями и заботами, разочарованиями, обидами, любовью и страданиями.

И вот уже когда Федя убеждал Сашу, что учительница приходила в мартеновский цех к нему, своему нерадивому ученику Савченко, кто-то тронул Людмилу за плечо.

– Люда, ты? – услышала она за спиной шепот.

Она обернулась и увидела освещенное экраном лицо знакомого паренька.

– Да, это я! – прошептала она в ответ.

– Можно к тебе?

– Садись, Дима.

Парень пересел на свободное возле Людки место и до конца фильма больше не отвлекал разговорами от происходящего на экране, лишь изредка незаметно посматривал на девушку, с которой не виделся давно. Они были знакомы поверхностно, когда Людка приезжала на каникулы и задерживалась у Марии в ожидании транспорта на буровую.

«Конец!» – объявил экран, и зажегся свет. Зрители потянулись к выходу. Дима шел впереди, за ним пробиралась в толпе Людка. Она видела обросший кудрявыми волосами затылок парня, крепкую спину в белой сатиновой рубашке с закатанными по локоть рукавами, загорелую кожу на руках человека, знакомого со спортом и физическим трудом.

На выходе из клуба они остановились. На городок опустилась ночь, улицы освещали редкие фонари.

– Тебя куда проводить? – поинтересовался Дима, вглядываясь в темноту.

– Идти далековато, – предупредила она.

– Что ж, прогуляюсь. Пошли?

Людка застеснялась: ведь ее еще никто из парней никогда и никуда не провожал. Она ничего не ответила, только улыбнулась, наклонила голову и сбежала с крыльца.

Они шли по слегка освещенным улицам. Под ногами шуршал песок и гравий. Молчали. Первым заговорил Дима:

– Ты как в Кунграде оказалась?

– Все, учеба в интернате закончилась. Имею документ о восьмилетнем образовании.

– И что теперь?

– Пойду в девятый. Мы переезжаем.

– И куда?

– Может, в Караулбазар. Есть такой поселок нефтеразведчиков в Бухарской области. Родители отправились узнавать, что и как. А мы – Валька, Витька, Светка и я – ждем их здесь.

– Понятно, – сказал парень.

Разговор прервался. Но долго молчать Никитина не могла и поэтому заговорила о фильме:

– И как тебе кино?

– А что, хорошее. Я вот сам водитель, рабочий человек. Мне ребята понравились. Конечно, не все. Одни работают и учатся, другие получили специальность и все, школу заканчивать не хотят, ничем не интересуются, кроме гуляния по улицам, песен под гитару и пива.

– И что, разве это плохо? – задала провокационный вопрос Людка, хотя праздные гуляки ей тоже не понравились.

– Они не бездельники, но какие-то недалекие. Конечно, Рахманинова не все любят, но учиться надо, книги читать, узнавать многое.

– Дима, а как ты думаешь, Саша с учительницей помирятся?

– Думаю, да. Они любят друг друга, только учительнице нужно немного спеси поубавить, а Сашке не обижаться. За год их знакомства он много книг прочитал, даже сам правила по русскому учил. Вообще, он правильный парень.

За разговором время прошло быстро. Подошли к дому, где Никитины сняли квартиру. Людка попрощалась с провожатым у раскидистого куста, вышла из тени, направилась к двери и тут же обомлела: в окне кухоньки горел свет. Она глазам своим не поверила: когда уходила, света не было – она его выключила. Что же это значит?

Рывком открыв дверь, Людка вошла в помещение. За столом сидели родители. Они приехали раньше, чем рассчитывала их дочь.

Сердце у Людки ушло в пятки. Мысль «Будут неприятности!» молнией пронеслась в голове.

– Людка, что же это получается? – встретила ее недовольным видом и вопросом Екатерина. – Ты оставила детей и ушла? Что это значит? Где ты была?

Когда Людка уходила, дети, накормленные, уложенные в постель, уже заснули. Спать ей не хотелось, и она вышла прогуляться. И так случилось, что ей захотелось пойти в кино, в котором она давно не была. Что могло случиться с братом и сестрами в ее отсутствие? Она о них просто забыла.

– Я была в кино, – еле выговорила провинившаяся.

– Ты оставила детей одних, – грозно провозгласил отец. – Мы тебе их доверили, а ты что, гулять пошла?

Людка молчала. Что она могла сказать? Ничего!

– Иди спать, – вздохнула мать. – Что теперь говорить?

Отец тоже больше ничего не сказал. То ли родители устали, то ли они поняли, что их старшая дочь выросла, что ей хочется отдохнуть от учебы, от забот о младших, что ей нужны новые впечатления, но все завершилось недолгой нотацией.

Лежа на кровати с Витькой, Людка постепенно отходила от страха экзекуции и думала о том, что она, действительно, виновата. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось. Что же произошло? Почему она так поступила? Ответить на эти вопросы четырнадцатилетняя девочка не могла.