Туман застилал оживленную трассу. Будто бы облака спустились с небес на землю, чтобы закрыть собою путь из города. Внутри белой водяной пыли, послушный воле хозяина, почти бесшумно двигался белый Лексус.

– Что молчишь, царевна-несмеяна? – проговорил сидящий за рулём Иван, – Злишься на меня?

Алёна молчала, измученно откинувшись на спинку сидения и закрыв глаза. Мозг прокручивал события долгого дня, словно пленку старого фотоаппарата. Макс жив и обязательно найдет её, ведь в машине есть трекер. Лишь бы успел найти взрывчатку. Только бы догадался что она хотела сказать фразой "ищи себя". Он сумеет. Всегда понимал с полуслова. Всё будет хорошо. Скоро этот кошмар кончится. Надо совсем чуть-чуть продержаться.

– Родная, ты же понимаешь, что это была вынужденная мера? Я правда не хотел, чтобы так вышло, – слова Ивана звучали примирительно, – Но меня ищут. Я вынужден бежать.

Алёна недоверчиво посмотрела на мужа. Он что, пытается оправдаться? Да неужели? Может, попробовать договориться? Маловероятно, но всё же…

– Ну так уезжай один. Куда хочешь. Оставь меня в покое, – тихо ответила она, – Вань, пойми, всё, это конец. Дорога в никуда. Ты лишил меня всего, что мне было дорого. Макса больше нет. Матвей далеко и совсем один. У меня сердце кровью обливается, как подумаю что с ним будет. Это очень жестоко. Неужели ты правда думаешь, что после всего этого я останусь с тобой? Что у нас есть будущее?

– Тебе некуда деваться, – мрачно заметил Иван, – Один звонок – и твой сын мёртв. Но, пока ты со мной, и делаешь так, как я говорю, этого не случится. И вообще, он взрослый, ему почти шестнадцать, он вполне способен позаботиться о себе. Это тоже моя заслуга. Я его мужиком растил. Спуску не давал. Мои родители разбились, когда мне тринадцать было. И, ничего, выжил. Саша со Светой его не бросят.

– Твой план не выдерживает никакой критики. Ты не сможешь вечно шантажировать меня взрывчаткой в телефоне сына. Да, у тебя есть ещё пистолет, но если ты действительно собрался за границу, от него придется избавиться. А на трассе полно участков, где нет связи. И в самолёте телефон придется отключить. Ты же не думаешь, что я буду сидеть молча? И, потом, каждый человек должен когда-то спать. Я могу в это время забрать у тебя и мобильник, и оружие. Могу подсунуть какое-нибудь не то лекарство, наконец. Вань, во имя всего хорошего, что между нами было, отпусти меня… А сам улетай за границу…

Забродин нахмурил брови, о чем-то размышляя. В стальных глазах мелькнула искра сомнения, он крепче сжал руль.

– Нет. Ты мне слишком дорого досталась. Я не хочу жить без тебя. Останешься со мной до конца. Я же сказал, если придется, на тот свет мы пойдем рука об руку. И, знаешь, для всех мы оба умрём сегодня, – проговорил Иван, сворачивая на просёлочную дорогу.

– Что ты задумал?– встревоженно спросила Алёна.

– Увидишь, – загадочно улыбнулся Иван.

Автомобиль остановился у крутого обрыва на берегу реки. Клочья тумана клубились над быстрыми водами. Мужчина подогнал Лексус к самой кромке. В серых глазах появилось торжество превосходства.

– Приехали. Только без фокусов. Связь здесь прекрасно работает, – Иван размахнулся и несколько раз со всей силы изнутри салона ударил тростью по лобовому стеклу. По прозрачной поверхности пошла паутина из мелких трещин.

– Что ты делаешь?– в ужасе проговорила Алёна.

– Убиваю нас с тобой, дорогая. Бери куртку и быстро выходи из машины, – Иван перевел коробку передач на положение "вперёд" и выпрыгнул из салона. Лексус медленно съехал с обрыва и, перевернувшись в воздухе, упал в реку.

– Ступай по траве, земля мокрая, на ней могут остаться следы, а мне этого не надо. Нас могли найти по трекеру. А теперь, всё, милая. Найдут только затопленную машину с выбитым лобовым стеклом. Для всех мы мертвы. Ивана и Алёны Забродиных больше нет. Есть Максим и Юлия Ларины. Здорово, правда? – довольный собой Иван смотрел на медленно погружающийся в воду Лексус, – Конечно, по хорошему, надо было бы подобрать подходящие тела и машину сжечь, но увы, пришлось всё делать быстро. Так тоже нормально. На реке разлив. Все будут думать, что мы утонули и нас унесло течением. Это даст мне дополнительное время. Пойдём. Недалеко спрятана другая машина.

Алёна осмотрелась. Кругом лиственный лес, река, пожухлая прошлогодняя трава и ни души. Иван медленно шел впереди, стараясь не наступать на мокрый песок дороги. Господи, а ведь он прав. Все сочтут, что они мертвы. И Макс тоже. По позвоночнику прошёл неприятный холодок. Нужно что-то придумать, незаметно оставить знак. Думай, Алёна, думай. Она осторожно пошарила по карманам куртки. Ну конечно. Ключи. Целая связка с брелоком в виде змеи, обвивающей чашу – символом всех медиков. Ларин точно их узнает. Не раз видел на столе и брал делать дубликаты. Алёна аккуратно достала связку ключей из кармана и повесила на ветку. Золотая змейка ярко блеснула в луче внезапно выглянувшего солнца. Маленький лучик надежды.

– А вот и транспорт, – проговорил Иван. В стороне от дороги стояла раскрашенная под камуфляж Нива.

– Что, принцесса, отвыкла уже от таких машин? – ухмыльнулся мужчина, – А зря. Недорого и надёжно. Значит, так. Самолёт у нас в шесть утра. Значит выезжать будем около двенадцати ночи, чтобы спокойно доехать и успеть на регистрацию. Предлагаю поспать. Иначе, упадём оба. Не обижайся, родная, но во избежание неприятных происшествий мне придется приковать тебя к машине наручниками. На заднем сидении – армейские сухпайки и минералка. Я – спать.

39. Максим

– Сегодня смело можете праздновать второй день рождения, Максим Анатольевич. Вы прошли по лезвию ножа, практически не поранившись. Мало того, что в вас стреляли, и, если бы не броник, вы получили бы пулю в сердце, так ещё вот это мы обнаружили под днищем вашей машины, – на столе перед начальником службы безопасности питерской клиники Ларина лежали четыре тротиловые шашки с детонатором, подключенным к мобильному телефону.

– Если бы взорвалось, уничтожило всё в радиусе 5 метров. А это мы нашли в телефоне Матвея, – Николай положил перед собой что-то похожее на небольшой кусок хозяйственного мыла, – Какая-то мощная взрывчатка, типа пластида, с очень маленьким детонатором. Была хитро подсоединена к третьей сим-карте. Я даже не знал, что так можно. Дело рук профессионала.

– Так вот чем Забродин её держит. Как вообще можно быть таким подонком? – проговорил Макс, – Она боится за меня и сына. Поэтому говорит и делает, что он велел. Вы нашли откуда отслеживается противоугонный трекер на Лексусе?

– Да, программа стоит в ее телефоне. Но, все как-то странно.

– Что именно смущает?

– В данный момент машина находится в лесу, примерно в 30 километрах от города. Но там вокруг нет ничего, ни деревни, ни турбазы. Скорее всего, они поменяли авто. Забродин – тертый калач. Он знает что надо делать, чтобы запутать следы. Я уже отправил туда людей посмотреть всё на месте. Может, найдут что-то интересное.

– Мы живём в век высоких технологий, все перемещения отслеживаются, – заметил Максим, – Везде натыканы камеры. Билеты покупаются через интернет. Неужели нельзя узнать куда они собираются ехать?

– Мы пробили базы данных РЖД и авиакомпаний. Иван и Алёна Забродины не бронировали билеты на ближайшие даты.

Максим взял в руки салфетку с Алёниной запиской. Когда писала, она явно спешила. Тайком от Ивана пыталась любой ценой уберечь их с Матвеем. Схватила первое, что попалось под руку. Почерк летящий, буквы смазаны, ни одного лишнего слова, всё по делу. Что же это за фраза такая странная: "ищи себя"? Что искать? Или кого? Ларин положил записку в карман. В голову ничего не приходило. Все мысли поглощало с каждой минутой сильнее ноющее в груди тревожное предчувствие.

– Поехали, Коля. Я должен быть там. Вдруг, найдем ещё что-то важное.

Лес был тихим и почти прозрачным. Он ещё не проснулся от зимней спячки. На деревьях пока не было ни несмелой клейкой зелени, ни скромных набухших почек. Даже трава ещё не проснулась, стояла по-зимнему сухая и пожухлая.

По высокому берегу реки ходили люди Николая, озадаченно глядя в разлив.

– Ну и где же машина? – нервно спросил Макс.

Николай подошёл к краю обрыва и посмотрел вниз. Опустил глаза на следы протекторов, четко отпечатавшиеся на мокром песке. Сглотнул. На шее дёрнулся кадык. Нашёл взглядом уже затуманенные ужасной догадкой глаза Максима.

– Боюсь, что там, – безопасник красноречиво махнул рукой в сторону русла реки, быстро несущего мутные вешние воды, – нужно вызывать полицию и МЧС, Максим Анатольевич. Сами мы не справимся. Мне очень жаль, но высока вероятность того, что они погибли.

Слова Николая обрушились на Максима, как шквал из острых тяжёлых камней, припечатывая к земле, не давая дышать и двигаться. Нет. Это не может быть правдой. Ларин поднёс руки к лицу и потёр ладонями глаза, пытаясь стряхнуть вгрызающееся в душу едкое чувство страха. Как в тумане мужчина подошёл к крутому берегу, всмотрелся в пенистую воду. Что он скажет Матвею?

– Не верю…– тихо прошептал он, – Пока не увижу тело, не поверю.

Макс развернулся и, опустив плечи, медленно побрел по жухлой траве куда глаза глядят. Мозг отказывался соображать и адекватно воспринимать реальность. Всё поглотила пустота. Мужчины не плачут. Мужчины просто теряют себя.

Холодный черный лес, противная изморось и туман – всё, что осталось для него в этой жизни. Мокрые ветви деревьев хлестали по лицу, но он не замечал. Просто шел вперёд, сам не зная куда.

– Максим Анатольевич! Не уходите далеко! Куда вы в таком состоянии?

Ларин машинально обернулся на голос. Порыв ветра распахнул куртку, пронизывая холодом. Откуда-то сбоку послышался лёгкий металлический звон. Макс сфокусировал взгляд на источнике звука и замер. Сердце заплясало в бешеном ритме. На отломанной ветке висела связка ключей с брелоком в виде змеи, обвивающей чашу. Это её, Алёнины ключи.

– Коля! А ну-ка быстро иди сюда! – закричал он, – Смотри.

Безопасник повертел в руках связку, осмотрелся, что-то прикидывая.

– Дерево находится метрах в тридцати от обрыва, – размышлял вслух Николай, – Следов шин вокруг нет. Значит ключи появились здесь уже после того, как Лексус упал в воду. Они живы. Забродин так заметал следы. Хотел выиграть время. А эта ваша Алёна молодец! Уже дважды его перехитрила.

– Давай пройдем вперёд. Видишь, трава примята. И, кажется, я понял что значит "ищи себя". Нужно пробить по базам проданных билетов меня. Ларина Максима Анатольевича.

Николай схватился за телефон.

– Есть. Рейс 2620 завтра в 6 утра из Пулково. Ларин Максим, Ларина Юлия. Забродин что, издевается?

– Похоже на то. Отправляй ребят в аэропорт и звони в полицию. И надо по следам пройти. У тебя оружие с собой?

– Только травмат.

– Плохо. Потому, что я намерен идти до конца.

40. Максим

Максим и Николай долго шли по примятой прошлогодней траве. Обломанные стебли показывали направление движения. Свинцовое небо роняло на землю мелкие холодные капли, как будто это была не ранняя весна, а поздняя осень. Порывистый ветер пронизывал до костей, шумел ветвями деревьев, шептал сухой травой и доносил откуда-то издалека глухие голоса. Мужчина и женщина о чем-то разговаривали.

Николай тронул Максима за плечо, приложил палец к губам и потянул вниз – пригнись. Так они прошли ещё немного и увидели камуфлированную Ниву, Ивана, разогревающего на сухом горючем еду, и Алёну, которая недовольно скрестив руки на груди стояла рядом.

– Тебе тушёнку разогреть? – спокойно спросил Иван.

– Нет. Не хочу.

– Родная, надо поесть, – продолжал Забродин, – Сегодня был тяжёлый день. Я не хочу, чтобы ты в аэропорту грохнулась в голодный обморок.

– Вань, к чему это всё? Показная забота с пистолетом в кармане? Ты просто продлеваешь нашу агонию. Пойми, как было, уже никогда не будет. Я не смогу жить с тобой. Ещё раз прошу – отпусти меня.

– Алёна, не трепи мне нервы. На вот, лучше съешь печенье.

– Оооо, да ты не знаешь какой стервой я могу быть. Не представилось случая продемонстрировать. Как только в аэропорту ты избавишься от пистолета, а в самолёте отключишь телефон, я закачу такую высококлассную истерику с киданием сумок и оскорблением персонала, что меня снимут с рейса и внесут в черный список авиакомпании. Вернее, не меня а Юльку. Маленькая приятная месть. А ты либо улетишь дальше один, либо вместе со мной попадешь в полицию. Второй вариант, как ты понимаешь, неприемлем. Так не проще ли отпустить меня сейчас? И спокойно скрыться? Я не знаю куда мы летим. Специально не спрашивала, а значит выдать тебя не смогу. Давай покончим с этим сейчас. Я иду своей дорогой – ты своей.

– Алёна, не заставляй меня применять крайние меры.

– А ты не думал, что твои крайние меры уже могли накрыться медным тазом? Я в начале рабочего дня исчезла и с утра не беру трубку. И Ларин тоже. Крюков наверняка уже через час обоих обыскался. У него хватит ума приехать к нам домой. А там тело Максима… Я оставила записку с просьбой проверить телефон Матвея. Думаю, его уже обезвредили. Так что у тебя два варианта. Либо отпустить меня, либо пристрелить прямо здесь.

Максим в кустах схватился за голову.

– Господи, что она творит! – прошептал он в ужасе.

Николай положил руку ему на плечо:

– Она хорошо знает его характер. Сейчас – прощупывает границы дозволенного. Пытается вывести из равновесия, заставить сомневаться. Он или отпустит её или… Тогда придется вмешаться.

Тем временем Алёна решительно подошла к Ивану вплотную и заглянула в глаза.

– Решай сейчас, Ваня. Потому, что никуда я с тобой не поеду.

– Значит, так, да?– Иван заскрежетал зубами, – Думаешь, загнала меня в угол? Решила, что можешь мной вертеть, как захочешь?

– У тебя есть выбор, – жёстко сказала Алёна, – отпустить или убить.

– Осмелела, значит… Силу надо мной почувствовала…– Иван достал из кармана пистолет, – Думаешь, не смогу? Не таких ломал…

– Ломай, Вань. Зачем тебе неуправляемая жена? – Алёна не отстранилась ни на сантиметр. Она прожигала мужа ненавидящим взглядом, – Стреляй. Найдешь новую, нормальную.

Иван медленно поднял оружие и приставил жене ко лбу. Взвёл курок. Серые глаза сверкали злостью, но рука тряслась. Лицо исказилось от шквала противоречивых эмоций. Гнев и сомнение, бешенство и бессилие, ненависть и любовь… Алёна не отвела взгляд. В нем не было страха. Зелень морских глубин в её очах уверенно крошила камень души Ивана.

Макс опять встревоженно дёрнулся и попытался встать.

– Я не могу на это смотреть. Давай что-то уже делать…

Николай практически лёг на него, прижав к земле.

– Тихо. Он не выстрелит. И она это знает. Зато вас с удовольствием прихлопнет, как цыплёнка.

– Ну? Чего ты ждёшь? – продолжала добивать Алёна, – Не можешь? Куда делся мой железный Забродин?

– Ведьма…– хрипло сказал Иван и опустил бесполезный пистолет. Он устало опёрся на машину, закрывая лицо руками.

– Прощай, Вань, – Алёна повернулась к мужу спиной и уверенно пошла по дороге.

– Давай хоть до трассы довезу…– остановил он её, – Темнеет. Как ты одна в лесу?

– Я же ведьма, – усмехнулась она, – К тому же, скоро здесь будет полно полиции. Ни к чему тебе с ними встречаться. Уезжай.

Опустошённый Иван хлопнул дверью Нивы и повернул ключ в замке зажигания. Машина плавно тронулась вперёд по лесной дороге. Как в немом кино в свете фар проплывали деревья и крутой берег реки, с которого утром он сбросил Лексус. На обрыве одиноко стоял внедорожник Ларина.

Ивана будто ударило током. Они развели его, как пацана. Макс жив. И Матвей у него. Вот откуда у Алёны столько уверенности. Долбанув кулаком по рулю в ярости он развернул машину назад.

Огни авто осветили хрупкую фигуру, идущую по песчаной дороге. Забродин с пистолетом в руках вышел из машины.

– Где он? – злобно прошипел Иван.

– Кто? – недоуменно осмотрелась вокруг Алёна.

– А я-то думал, ты просто в шоке. Ни слез, ни упрёков. А, оказывается просто знала, что Максим жив… Думали, развели меня? Не выйдет… Ларин, где ты там? – повысил голос Иван, – Не прячься, как трус!

– Я здесь. Не трогай её, – отозвался Макс.

– Вань, – быстро заговорила Алёна, – не стреляй, пожалуйста! Я поеду с тобой. Я сделаю так, как скажешь…

– Правда? А пять минут назад говорила другое…– горько усмехнулся Иван, – Кто сказал, что любовь даёт силу? Нееет. Она делает людей уязвимыми… Я вот не смог в тебя выстрелить… Ты готова пойти со мной и терпеть меня, лишь бы он был жив… Надо разорвать этот порочный круг. А на что ты готов, ради любви, Ларин?

– Отпусти её, Иван. А со мной можешь делать что угодно.

– Ещё одна жертва любви. Смешно, – глаза Забродина горели безумным огнем, – Знаешь, Макс, если бы у меня был револьвер, я бы предложил тебе сыграть в русскую рулетку. Но, к сожалению, есть только "Макаров". Алёна, отойди в сторону.

Забродин поднял руку и взвёл курок, целясь в Максима.

– Нет! Иван, не смей! – девушка кинулась к Ларину, пытаясь заслонить его от пули.

Из кустов появился Николай, целясь в Ивана из травмата. Два выстрела грянули практически одновременно. Забродин вскрикнул и схватился за правое плечо. Алёна дёрнулась и, хрипло застонав, упала на руки Максима. Он подхватил её и прижал к себе. Через ровное круглое отверстие в светлой кожаной куртке по спине, пенясь, стекала горячая струйка крови.

– Нет! Алёна, нет! – зарычал Максим, – Забродин, что же ты наделал!

– Это не я убил её, – тихо проговорил Иван, – это сделал ты. Мне помешали. Иначе бы я не промахнулся. Вот и живи теперь с этим, Ларин. А я не могу, – он поднял оружие к виску и нажал курок.

Максим поднял Алёну на руки и понес к машине. Она тяжело и хрипло дышала. Потом закашлялась и поморщилась от боли. В углу рта появилась струйка темной крови. Сердце сжалось от ужаса. Лёгкое пробито. Где-то там внутри пуля.

– Потерпи чуть-чуть, моя хорошая. Я знаю, это очень больно. В крузаке есть аптечка. Я перевяжу тебя и обезболю, заткнём пулевое отверстие и дышать станет легче. Потом мы поедем в больницу. Всё будет хорошо.

– Я испачкаю кровищей твой замшевый салон…– слабо улыбнулась Алёна.

– Нашла о чем переживать… Ты, главное, дыши. Не спи. Говори со мной, Алёна.

– Поцелуй меня, Макс, – хрипло прошептала она, – Я хочу вспомнить какой ты… А то боюсь не успеть…

– Эй, не смей! Ты не можешь бросить меня опять! Да ещё с ребенком! У меня на тебя грандиозные планы. Я намерен жениться и месяц не выпускать тебя из постели… Даже не думай от меня сбежать! Я тебя люблю! И я тебя не отпускаю, слышишь! Дыши, пожалуйста, дыши!

41. Максим

Операционный светильник щедро раздаривал яркий свет, не давая даже маленькой тени упасть на стол, где лежала Алёна. Она старалась держаться, но было видно, что каждый вдох давался ей с неимоверной силой. Воздух со свистом проходил сквозь лёгкие. Лицо стало серым. Зелени в глазах практически не осталось, в зрачках, расширенных от боли, отражались люминесцентные лампы. Наспех сделанная повязка уже насквозь пропиталась кровью. Максим смотрел и с ужасом понимал, что с каждой секундой из неё по каплям вытекает жизнь. В его горле мешался ком, в грудь будто налили кипятка. Он отдал бы всё на свете, чтобы поменяться сейчас местами.

Кроме Ларина у операционного стола стояли Кретов и Баграмов. Вокруг суетились медсестры, раскладывая инструменты и подключая оборудование. Дрожащей рукой Алёна нашла ладонь Максима, как могла сжала, перевела просящий мутный взгляд на коллег.

– Саша, девочки, давайте выйдем ненадолго, – глухо поговорил Тимур Мансурович, – Макс, у вас минута.

– Ты простишь меня когда-нибудь? – слабо прошептала Алёна, – за то, что дала себя обмануть, бросилась мстить, что не сказала про сына…

– Глупая моя девочка… – Ларин проглотил ком в горле, – Ты ни в чем не виновата. Значит, так надо было… Чтобы мы оба что-то об этом мире поняли. Меня без тебя нет. Ты должна мне целую жизнь… Я хочу состарится вместе с тобой… И я никому и ничему не позволю отобрать все это у нас ещё раз. Не сейчас. Помоги мне. Борись. Что мы говорим богу смерти?

Губы Алёны растянулись в вымученной улыбке:

– Не сегодня…

– Правильно. Умница моя. Я тебя люблю. Ты нужна мне больше всего на свете. Всё будет хорошо. Обещаю.

– Люблю тебя…– хрипло, синими губами прошептала Алёна. Максим нагнулся и нежно дотронулся до них жёстким ртом. Горло сковал непрошенный спазм. Нет. Нельзя. Врач не должен быть слабым.

– Давай, Надя, коли анестезию…– голос Кретова звучал, как из другой реальности , – Ну, с Богом.

Макс сжимал в своей руке холодную ладонь и жадно ловил уплывающий Алёнин взгляд, с ужасом понимая, что он может оказаться последним.

– Плохая примета – самому оперировать близких…– заговорил Баграмов, – может, давай я?

– Да она нам, вроде, всем не чужая, столько лет работаем вместе, – отозвался Кретов, – что же теперь вообще к ней не прикасаться, оставить всё как есть?

– Нет, я сам, – твердо ответил Ларин, – И если что-то пойдет не так, виноват буду я один.

– В Бога веришь? – внезапно спросил Саша.

– Просто в Бога – нет. А вот в Бога и грамотную операционную бригаду – да, – ответил Макс, – Работаем, коллеги.

Белые стены. Равномерное попискивание прикроватного монитора. Датчики ЭКГ, давления, сатурации, кислородные канюли в носу. Бледная женщина, лежащая на больничных простынях.

– Максим Анатольевич, давайте я вам свободную кровать прикачу. Хоть поспите немного.

– Спасибо, Галя, я лучше тут посижу.

– Да нормально уже всё, прилягте, отдохните. Александр Владимирович сказал, что она стабильна. Где-то через полчаса окончательно проснётся.

– Знаешь, когда я рядом, всё-таки надёжнее. Вчерашний день и сегодняшнюю ночь я буду вспоминать, как страшный сон.

Алёна зашевелилась и приоткрыла глаза. Максим встрепенулся.

– Не холодно? Накрыть потеплее?

– Иди сюда, – прошептала Алёна жмурясь от яркого света. Она протянула слабую руку и провела ей по волосам Максима. По щеке покатилась горячая слеза, – Доктор, вам очень идёт эта благородная седина…

Он прикоснулся губами к её руке.

– Это такие мелочи… Потом, если захочешь, можешь постричь меня наголо или перекрасить в зелёный цвет… Главное, что всё закончилось…

– Нет. Мне и так нравится. Ты такой солидный…

– Знаешь, я много думал, пока ты спала, и понял, что жизнь – очень хрупкая штука. Она коротка и непредсказуема. Я седой, потрёпанный судьбой, нервный. Наверное, ты достойна лучшего. Может, сейчас не время и не место, но я не хочу ждать ни минуты, – Максим достал из кармана красную бархатную коробочку и открыл её, – Выйдешь за меня, Алёна? Давай, решайся. Все равно у тебя нет выбора. Откажешь – через десять минут спрошу снова. И так, пока не согласишься.

– Дурак, -она смахнула слезу, – Конечно, да. Когда ты кольцо купить успел?

– Очень давно. Шестнадцать лет назад. Я бесконечно долго ждал, – Максим хитро прищурился, – Поэтому нервы ни к чёрту. С некоторых пор я стал дьявольски нетерпелив. Распишемся мы завтра. Надеюсь, за день ты не успеешь найти кого-нибудь получше?

– С ума сошел? Прямо здесь, в реанимации?

– А чем это место хуже других? – невозмутимо ответил Максим, – Правда, придется злоупотребить служебным положением чтобы пригласить сюда сотрудника ЗАГС, но думаю, Крюков меня простит. Зато точно никуда не сбежишь.

– Куда же я сбегу от такого красавчика? – улыбаясь сквозь слезы проговорила Алёна, – Медсестры на посту меня не поймут. К тому же, кто-то обещал меня месяц из постели не выпускать. Я надеюсь, ты не больничную койку имел в виду?

– Хочешь мной воспользоваться и бросить? Я порядочный мужчина. До свадьбы ни-ни. И давай хотя бы дренажи для начала вытащим…

– А ничего, что у нас уже есть общий ребенок? Кстати, ему надо как-то аккуратно сказать…

– Ты воспитала очень умного сына. А я – дочь. Им ничего не надо рассказывать. Они сами догадались. Думаю, есть шанс, что Матвей когда- нибудь назовет меня отцом.

– Макс. И ещё. Я никогда не хочу возвращаться в свой старый дом… И в прошлую жизнь.

– Я тоже подумал об этом. Есть у меня одна идея…

Два года спустя.

Максим отодвинул в сторону распущенные волосы Алёны, нарочно очерчивая пальцем линию вдоль позвоночника. Смакуя момент, он застегнул молнию на спине коктейльного платья. Мимолётным поцелуем тронул нежную кожу на шее, вдохнул родной запах и замер, прижав жену к себе.

– Ммммм… А давай никуда не пойдем? Ты так хорошо пахнешь… Я уже соскучился…

– Чуть позже наверстаем, – Алёна повернулась к мужу лицом прикоснулась губами к губам и поправила перекосившийся узел галстука, – Ты же не хочешь пропустить выпускной сына?

– Я не собираюсь совсем пропускать, – промурлыкал в ухо Максим,– Так, опоздаем немножечко…

– Какое немножечко? Ну уж нет. Так легко ты не отделаешься…

– Мам, пап, ну где вы там? Опять оторваться друг от друга не можете?– зазвучал с улицы голос Матвея, – Мы уже опаздываем!

Максим отодвинул лёгкую штору, выглянул по двор и с сожалением вздохнул.

– Как же быстро он стал взрослым. Сейчас поступит в университет, уедет… Останемся мы с тобой одни. Зачем нам такой огромный дом где пусто, тихо… Может в Питер переедем?

– Ну, да. На несколько месяцев дом действительно опустеет, – загадочно улыбнулась Алёна, – А потом сразу станет очень шумно. К этому времени нужно будет сделать ремонт в одной из спален. Так, что скучать нам будет некогда.

Максим затаил дыхание и пристально посмотрел на жену с восторгом и недоверием.

– Это то, о чем я думаю? Правда? А я уже и не надеялся… Обожаю тебя… Я хочу сына! Буду гонять с ним в футбол и ходить на рыбалку! А потом родим ещё дочку…

– Почему это потом? Я же сказала, будет ОЧЕНЬ шумно. Всегда хотела девочку, похожую на тебя. Если повезёт, обе наши мечты исполнятся.

– Что, там двойня? Алёна, ты не представляешь какой я сейчас счастливый! Просто мир перевернуть готов! Спасибо тебе!

– Это тебе спасибо, Максим. Так странно осознавать, что в нашем возрасте можно пройти круг и начать всё с начала…

– Жизнь хрупка и скоротечна. Не всем выпадает второй шанс. Нужно его поймать и не упустить момент. Ты – мои крылья. Моя любовь, моя вселенная. Вместе мы можем всё. Я люблю тебя, а значит, всё у нас будет хорошо. Как обещал.

Конец.