-Ты обижаешься за прошлое?
-Нет, а на что обижаться-то? Хоть отец постоянно и ругал, но гордился мной. Парнишкой я был смышленым и целеустремленным. А если что –то и творил, то только по причине нехватки денег, а не потому что меня тянуло безпредельничать. Я не был раздолбаем, постоянно крутился и без средств не оставался, помогал семье, когда все без работы сидели в девяностые. Так что особых наездов не было, хотя конечно, родители, как и любые другие бы на их месте, хотели для меня более спокойной жизни. Но, не помню у нас такого, чтобы кого-то любили больше, кого-то меньше. Ну, разве что мать меня. Младший сыночек, так похожий на нее и этим все сказано, – Олег засмеялся, я тоже улыбнулась. Так захотелось увидеть женщину, которая родила и воспитала этого мужчину. Наверняка она красавица, если судить по сыну.
А Олег меж тем продолжал, чему я была безумно рада:
– Единственное, у меня была полоса невезения лет до двадцати четырех, и я чудил, поэтому на фоне брата и сестры с высшим образованием, серьезными взглядами на жизнь и ответственностью выглядел не лучшим образом. Но никто не ставил на мне крест и не говорил, что я пропащий человек. Просто так складывались обстоятельства.
-Так у тебя что, нет высшего образования?– в очередной раз изумилась я.
-Есть, конечно. Я это образование чтобы получить, все круги ада прошел, чтоб ты знала! – с театрально-напыщенным видом сообщил Гладышев.
-Ну, хоть пригодилось?-иронично поинтересовалась. Олег на секунду задумался, и ухмыльнувшись, весело отметил:
–Скорее да, чем нет.
Я засмеялась. Мы выехали на Новый Арбат и Гладышев сбросил скорость.
-Ну, и куда дальше?
-В Октябрь.
-В смысле, в кинотеатр?– уточнил Олег зловеще, я прикусила губу и через чур жизнерадостно улыбнулась.
-Никогда не была в кино ночью, – все, что смогла я ответить, наблюдая, как у Гладышева вытягивается лицо от негодования.
-Ты издеваешься что ли?! Это твоя пустоголовая подружка тебя надоумила в очередной раз?
-Почему сразу издеваюсь? И причем здесь вообще подружка? У меня своя голова есть!
-Что-то не заметно было, когда ты орала возле клуба.
-И что?! Зато теперь я здесь, а так бы и дальше пускал на меня слюни во время обедов в Де Марко, – заявила я самоуверенно. Гладышев поперхнулся от такой заносчивости, а через минуту начал хохотать.
-Чайка, у тебя непосредственность на грани идио… – просмеявшись, собирался он отпустить очередную гадость, но вовремя замолчал. Ухмыльнулся дерзко, как мальчишка и закончил мягко, хотя было понятно, что имелось в виду. – Зашкаливает короче, даже злиться не получается.
Я мысленно отсчитала до десяти, чтобы не вспылить. Мы припарковались. Я же все в той же невозмутимой манере продолжила:
-А что на меня злиться? Радоваться должен, напрягаться не надо. Кто тебя еще в кино поведет?
-Да так –то у меня дома кинотеатр, – снисходительно сообщил он.
-Ну, дома– это не то. Смысл в атмосфере. А для пар это еще и … – я замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свою мысль, но под смеющимся взглядом Олега смутилась.
– Что ты ржешь?! –воскликнула я, ткнув его в бок.
-Да ничего, продолжай, -покачал он головой, откровенно веселясь.
-Короче романтично это, понимаешь или ты вообще дурак, не расшибаемый об дорогу? -взбесилась я, покраснев.
-Кто? –воскликнул Олег, выходя из машины, и начал реально ржать, как лошадь. На него даже проходящие мимо люди косились, но ему было плевать. Гладышев продолжал гоготать на всю улицу, пытаясь что-то мне сказать в перерывах между приступами смеха.
Психанув, хлопаю дверью машины и опустив голову, скрывая лицо, превратившееся в помидор, двигаюсь в сторону кинотеатра. Гладышевский смех вызывал у меня стыд и неловкость. Я чувствовала себя дурой.
Почему мужчины такие кретины?!
-Чайка, вы там что пили –курили с твоей подружкой?– раздался за спиной веселый голос Олега, окончательно доводящий меня до бешенства.
-Ни хера! И нет у меня никакой подружки!
-Как нет?! А куда она делась? Или правду говорят, что женской дружбы не бывает?– продолжал он насмехаться.
Я отмахнулась, пряча слезы. Настроение опустилось ниже некуда, зато Гладышеву весело. Вечно у нас так -полнейший «рассинхрон» и несовпадение.
Прикусив губу, смотрю затуманенным слезами взглядом на расписание сеансов, но ни черта не вижу, пока обзор не закрывает подошедший Олег. Пытаюсь скрыть слезы, но он все равно замечает. Нахмурившись, тяжело вздыхает и виновато улыбнувшись, наклоняется ко мне.
– Ты обиделась что ли? Я же шучу, малыш. Нашла кого слушать. Ну, дурак я, не расшибаемый об дорогу -правильно сказала, -засмеялся он вновь, я тоже не смогла сдержаться и улыбнулась сквозь слезы.
Так мы и стояли посреди холла кинотеатра, смеясь. Гладышев даже обнял меня и чмокнул в лоб, что было высшей степенью проявления доброты и нежности с его стороны, ибо не в привычках Олега сюсюкаться на людях да и вообще сюсюкаться. Меня этот жест тронул до глубины души, до очередных слез. Я забыла об обиде и простила Олега, как всегда и бывало, стоило ему проявить чуточку тепла. Но все же компенсацию потребовала, поэтому мы пошли на фильм по моему выбору. А выбрала я мелодраму «Один день», на что Гладышев пробурчал:
–Ладно, хоть посплю немного.
«Даже не мечтай!»– мысленно пообещала я, но вслух ничего не сказала и направилась за попкорном.
-Только не говори мне, что я еще должен буду слушать твой хруст в течение двух часов!– простонал Олег, вызывая у меня улыбку. Мне нравилась наша игра в провинциальную девчонку и столичного зануду, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
-Ты же все равно спать собрался, -отмахнулась я, покупая сладкий попкорн, колу и жевательные конфеты, на что Гладышев смотрел крайне недовольно.
-Меня просто бесит, когда жрут во время сеанса. И ты вообще в курсе, что в этой дряни жира больше, чем в трех бургерах? –сообщает он мне менторским тоном.
-Да мне пофиг, я в отличной форме, мне можно, – ответила грубовато.
А после с довольной улыбкой, специально, чтобы позлить Гладышева подчерпнула горсть попкорна и отправила ее всю в рот, отчего мои щеки надулись, как шары.
-Колхозница! –обреченно покачал головой Олег, что означало – он под сильнейшим впечатлением от моих манер. Я засмеялась и подавилась попкорном, чем окончательно подтвердила свое звание.
В зал мы вошли в приподнятом настроение, Гладышев с твердым намерением спать все два часа, ну, а я жрать. Только вот на деле все вышло совсем иначе. Фильм оказался потрясающим: история с интересным сюжетом, раскрытыми персонажами, теплой атмосферой, нотками драматизма и юмора, но без всякого пафоса и кричащей морали.
Как не странно, но я полностью погрузилась в просмотр, забыв про попкорн, пока его не начал таскать Олег. Он так и не уснул, а как бы со скучающим видом пристально следил за происходящим на экране. Спустя некоторое время он даже одел очки, которые периодически носил, и которые ему очень шли. Меня это повеселило, и конечно, промолчать я не смогла.
-Кто-то собирался спать все два часа, – подразнила я, наклонившись к нему и коснувшись грудью его плеча. Меня словно ударило током, я почувствовала легкое волнение и жар. Не могу спокойно находиться рядом с этим мужчиной. Закрыв глаза, схожу с ума, кайфую, втягивая аромат его лосьона после бриться.
-Твой хруст действует мне на нервы, – спускает меня с небес на землю насмешливый голос, обжигая кожу жарким дыханием, отчего я задрожала.
-И поэтому ты решил тоже похрустеть?– парирую уже просто, чтобы что-то сказать, касаясь при этом губами его уха. Гладышев напрягается, это подбадривает меня. Набравшись смелости, обвожу языком его ушную раковину. Спускаюсь к шее и втягиваю солоноватую кожу, а после легонько прикусываю.
-Я проголодался, -шепчет Олег охрипшим голосом и откинувшись на спинку кресла, тяжело сглатывает. Искоса взглянув на меня, улыбается краешком губ, но не останавливает.
-Я тоже,– соблазнительным голосом сообщаю ему, чувственно скользя губами по его щеке, а подрагивающей рукой по крепкому бедру, продвигаясь выше. От собственной вольности голова идет кругом. Сердце выпрыгивает из груди, а внизу живота сладко обрывается. Провоцируя Гладышева, завожусь сама.
Хочу его, горю им, живу. Любовь ? Нет, это нечто неподдающееся объяснению. Это одержимость какая-то до полной потери контроля, когда вот так – губами по коже, вдыхая любимый аромат, когда сил нет, чтобы оторваться. И ничего иного не надо и не хочется, только бы тонуть в этом сладком безумии, только бы просто вот так быть рядом с ним, быть для него. Без отказа, если он только пожелает. Ему позволено делать абсолютно всё. Всё, что хочет, как и когда хочет. Ему можно. Хотя он никогда и не спрашивал разрешения. Гладышев просто брал, как ему нравилось, а я… С ним я забывала о слове «нет», оно никогда и в голову мне не приходило. С ним всегда было только «да»!
-Поцелуй меня, – прошу тихо, замерев напротив его губ. Олег облизывает их, и поддавшись вперед, грубовато обхватив одной рукой мои лицо, сдавливает щеки, обводит мои губы большим пальцем, отчего меня начинает колотить, а между ног становится влажно. Но когда его горячий язык касается уголка моего рта, а после словно смакуя, обводит контур моих губ, у меня срывает крышу. Удовольствие яркой вспышкой взрывается в каждой клеточке моего тела. Приоткрываю рот и касаюсь своим язычком его. Чувственно поглаживаю, ласкаю, не касаясь губами. С каждым прикосновением, становлюсь смелее, раскованней. Хочу его. Всего. В себе. Трусики становятся все мокрее с каждым движением его языка. Я скольжу рукой по его бедру, пока не достигаю паха. Гладышев возбужден, что вызывает у меня довольную улыбку, которую я не в силах сдержать. Начинаю ласкать его член, поглаживая через грубую ткань джинсов, но Олег перехватывает мою руку и отстраняется, вызывая у меня такое мощнейшее раздражение, что я готова истерить, как маленькая девочка, у которой забрали конфету.
-Домой приедем и зацелую тебя, малыш, -обещает он с улыбкой.
-Какой ты скучный, – все, что смогла я ответить.
Надувшись, сажусь на место. Щеки горят, тело ломит, пульс отбивает чечётку, и тут, словно по заказу в мое сознание врывается голос героини фильма, обескураживая и вызывая смех:
«– Зачем приходить в публичное место и вести себя так? У меня такое чувство, будто я смотрю программу о животных.
– Может, они любят друг друга.
– Так вот что такое любовь – слюнявые рты и задранная юбка?
– Иногда да.»
Гладышев тоже начинает смеяться.
-Господи, какой кошмар! – восклицаю я, уткнувшись в плечо Олега, пряча лицо в складках его рубашки. Я чувствовала, как краска прилила к моим щекам. Было ощущение, что нас застукали на месте преступления. Бывает же такое совпадение.
-Любовь, она разная, но не без слюнявых ртов и задранных юбок, – комментирует Олег, подразнивая меня и провокационно добавляет. – Жаль, что ты не в юбке, кстати.
– А что, если бы была, не стал откладывать до дома? Ты когда-нибудь занимался сексом в общественном месте?– оживилась я, с хитренькой улыбкой поглядывая на Гладышева.
Олег усмехнулся, не спеша с ответом. Я же пыталась по выражению лица прочитать его, зная наперед, что все равно не дождусь от Олега признания. Гладышев обязательно скажет что-то «невтемное».Но попробовать все же стоило. Любопытно ведь. Впрочем, думаю, всякое в его жизни бывало.
И меня это бесит! Ревность к прошлому глупа по своей сути, но если вы знаете средство от нее, то делитесь. Я вот пока, как не привожу разумные доводы, но голос этой стервы заткнуть не могу.
-Меньше знаешь, крепче спишь, Чайка. Но поверь, с возрастом секс на скорую руку и где приспичит, теряет свое странное очарование. Поэтому, даже если бы ты была в юбке или просто голышом, то я бы подождал до дома, – наконец-то ответил он в своей снисходительной манере.
-А ты уверен? –нахально поинтересовалась я, подмигнув. И чувственно облизнув губы, напомнила:
– Ты до встречи со мной и «пепельницы» не облизывал, а сейчас за милую душу.
-Хочешь проверить? –подначивает он меня.
-Проверю, не волнуйся! – пообещала вызывающе, и повернувшись к экрану, сделала вид, что погрузилась в фильм, Олег тоже сосредоточился на кино.
Оставшийся час мы много смеялись, поскольку юмор был добротный и без пошлости. Ну, и конечно же, некоторые моменты не оставили мою романтичную натуру равнодушной и я несколько раз всплакнула. Вышли из зала мы довольные и отдохнувшие. Я была под огромным впечатлением от концовки, и не могла держать эмоции в себе.
-Нет, ну, это несправедливо! –возмущалась я по дороге.– Я не понимаю смысл такого конца. В жизни и без того хватает горя.
-Если бы был хэппи энд, то вообще смысла бы не было. А так эта история об упущенных возможностях, о том, как люди размениваются по мелочам, не думая и не замечая главного. Герои упустили свое время и его уже не вернешь, как не старайся. В своевременности вся соль, Чайка. Есть такая песня «Летний дождь», не знаю, слышала ли ты.
-Слышала.
-Ну, так вот там лаконично очень передана суть; « Несвоевременность –вечная драма, где есть он и она.» Не нужно откладывать в долгий ящик что-то важное, ведь неизвестно, что будет завтра.
-Нет, я поняла основной посыл, но все же жаль, что такая трагичная концовка, – произнесла я с легкой грустью в голосе, взяв Олега под руку. Он улыбнулся и легонько поцеловал меня в кончик носа, отчего я зарделась и прильнула к нему еще сильнее.
-Ну, почему трагичная? Как верно подметил тот рыжий тип, она из него человека сделала, он взамен сделал ее счастливой. Счастье оно не вечно. Гораздо приятнее умереть с его ощущением, чем вспоминая о нем, – рассуждал Олег, подводя меня к машине.
Возразить мне было нечего, поэтому я согласно кивнула и замерла, задумчиво глядя вдаль. Новый Арбат был так красив в ночное время. Новогодняя иллюминация завораживала и приводила в восторг. Я словно маленькая девочка начала крутить головой налево и направо, рассматривая украшения. Уезжать не хотелось.
-Может, прогуляемся? Так красиво здесь, – предложила я смущенно. Олег оглянулся по сторонам, словно только заметил все это волшебство и просто кивнул.
Кутаясь в шубу, я вновь прильнула к плечу Гладышева и довольно улыбнувшись, втянула морозный воздух. Мы шли неспешно, наслаждаясь атмосферой праздника. Все сияло, мерцало. Казалось, что я попала в сказку, о чем и сообщила Олегу, который только посмеивался над моей непосредственностью и восторженностью, ибо я не скрывала своих эмоций. Искренне радовалась, наслаждалась этим мигом, жила здесь и сейчас, рассматривая витрины, ловя языком снежинки и фотографируя все подряд, чтобы после еще не один раз возвращаться в эту чудесную ночь.
Но самым незабываемым стало то, как я уговаривала Олега улыбнуться в камеру телефона. Только он ни в какую не поддавался на уговоры, поэтому пришлось пойти на крайние меры. Остановив подвыпившую компанию девушек, я попросила их пофотографировать нас, и уговорить Гладышева, улыбнуться. Я не ожидала, что девушки окажутся такими веселыми и начнут на весь Арбат кричать, что у него потрясающая улыбка, и он просто обязан улыбаться. В конечном счете Олег не выдержал и заулыбался, что тут же было зафиксировано. Фото получилось красивое: на фоне серпантина огней стояла влюбленная парочка, светящаяся радостью. Олег улыбался искренне, без столь привычного снисхождения. Он был похож на задорного мальчишку, нацепившего смеха ради очки. В объятиях он сжимал влюбленную девчонку, смачно целующую его в щеку. Такая вот иллюзия счастья, которую мне бы лучше не видеть, чтобы не предаваться мечтам. Но я отмахнулась от этих невеселых мыслей.
-Вот согласись, хорошо, что я вытащила тебя. Вон уже и улыбаешься, и не таким уставшим выглядишь, – хвалила я сама себя, вглядываясь в лицо Гладышева спустя минут десять после нашей фотосессии.
-Ну, – отозвался он неопределенно.
-«Ну», -передразнила я и продолжила. – Признай, что ты занудная задница! Больше ныл. Но фильм тебе понравился, да? –лукаво поинтересовалась.
-Пойдет, -уклончиво ответил он, но под моим грозным взглядом все же дал более развернутый ответ. – В целом, добротное кино с небольшим переизбытком сантиментов, но не до зубного скрежета.
– А ты веришь в подобные чувства?– вдруг вырвалось у меня, и я сама испугалась. Мне не хотелось портить непринужденную атмосферу и переходить на более глубокие темы. Но слово не воробей…
-А почему бы и нет? В конце концов, важнее стать друзьями. Со временем страсть утихает и нужен более прочный фундамент для дальнейшего развития отношений, –пожал плечами Олег.
-Но ведь ты же не веришь в любовь, – напомнила я, на что Гладышев удивленно приподнял бровь.
-Когда я тебе такое говорил?
-Не помню, но откуда –то же я это взяла.
-Не знаю, откуда ты что берешь. Я не отрицаю существование любви и не умаляю ее значимости. Другое дело, что мне она ни к чему.
-Как будто ее интересуют твои желания. В жизни, Гладышев, как в той песни: «Любовь нечаянно нагрянет…» .
-Только в восемнадцать жизнь –сплошная песня про любовь, – со знающим видом изрек Олег.
-Ты вообще когда-нибудь любил? –спросила в лоб, начиная заводиться.
-Все зависит от того, что ты в это понятие вкладываешь.
-В понятие любовь я вкладываю полное растворение в другом человеке. Когда тебя в тиски сжимает это чувство, наизнанку выворачивает, по венам течет, вертит тобой, как хочет. Когда теряешь все: разум, контроль, покой, себя…Когда невозможно надышаться любимым человеком. Сколько бы часов не проводили вместе, а все равно мало, все равно голодный, – пыталась выразить я свои ощущения, как можно полнее.
-Это не любовь, а шизофрения какая-то, – насмешливо парирует Гладышев.
-Ну, любовь давно признана ВОЗ заболеванием из разряда навязчивых. А то, как человек способен любить, психологи вообще называют квинтэссенцией личности! -пояснила я.
-Где ты этой дребедени нахваталась?
-С чего это дребедени?!-возмутилась я, но Олег просто отмахнулся, чем еще больше взбесил меня. Поэтому, не сдержавшись, я уверенно заявила, хотя уверенности было в этом мало, больше желания:
-Вот однажды ты влюбишься так, что все твои принципы, понятия и понимание вещей полетят, как карточный домик и вспомнишь мои слова!
Олег усмехнулся и покачав головой, шокировал меня прямолинейным ответом:
-Чайка, мне уже под сорок, какое «влюбишься однажды»?! И даже если такое бы случилось, я никогда не смог бы любить тебя так, как любишь меня ты.
Я побледнела, сердце упало куда-то вниз и заколотилось, как бешенное. Одно дело подозревать, что человек догадывается о твоих чувствах, другое – убедиться в этом. Я струсила, поэтому иронично поинтересовалась:
-А с чего ты взял, что я люблю тебя? И к чему это вообще?
Гладышев закатил глаза, тем самым показывая, что пояснения излишни, но все же на второй вопрос решил ответить.
-К тому, что мы – мужики в понятие «любовь» вкладываем совершенно иное, проявляем ее иначе. Возможно, не так, как вам порой хочется, не так, как это делаете вы, но от этого наша любовь не умаляется. Хотя вам сразу кажется, что вас не любят. Почему, к примеру, я должен быть таким, каким тебе хочется? Чувствовать то, что чувствуешь ты? Я не ты! Надо это всегда помнить и не ждать от меня таких же действий, какие бы совершила ты в подобной ситуации, тогда и не будет бессмысленных страданий и обид. А уж обижаться на человека за то, что он не разделяет твои чувства… Ну, это вообще тупо! – высказался он, как и всегда предельно откровенно, и надо признать, что правда на его стороне. Только вот от последних слов хочется получить амнезию, чтобы навсегда избавиться от них.
Боль отравляет душу, словно в кровоточащей ране провернули нож и оставили его там. Я никогда не винила Олега в том, что он не отвечает мне взаимностью, но для чего мне постоянно напоминать об этом? Или может, чтобы самому не забыть?
Смешно, не правда ли?! Оптимист во мне не умирает. Скорее это я – дура, не расшибаемая об дорогу. Но своего состояния я ничем не выдала, напротив, натянув на лицо беззаботную улыбку, весело провозгласила:
-Олежек, хорош грузить! Пошли лучше выпьем чего-нибудь, а то я замерзла от твоих рассуждений, -кивнула я в сторону бара напротив. Вот так в очередной раз я проглотила капельку яда.
Могла ли я когда-то представить, что научусь не морщась, а даже с улыбкой терпеть боль и унижение, принимать с безразличным видом, словно все это ерунда? Нет. Я о таком даже не думала. А сейчас стало странно, что я так быстро повзрослела.
-Я не пью, -отозвался меж тем Олег, а я отогнала назойливые мысли и вернулась в реальность.
-Что, прям совсем –совсем? Даже воду?– сыронизировала я, вызывая у него усмешку.
-А ты намерена воду пить?
-Я-то при чем? Мы о тебе говорим воо…
-Пошли уже! С тобой спорить – легче удавиться, -оборвал он меня на полуслове и двинулся в сторону бара. Я же довольно ухмыльнулась и последовала за ним.
Заведение, в которое мы вошли, оказалось, как то кофе – три в одном: и баром, и рестораном и ночным клубом. Но мне было все равно, я хотела выпить, чтобы хоть немного заглушить горечь и хотя бы чуть-чуть реанимировать хорошее настроение.
Встретили нас очень даже тепло. Никого не смущал мой довольно эксцентричный видок. Впрочем, все благодаря Гладышеву: выглядел он внушительно и пах деньгами, а запах этот сразу чувствуется, поэтому людей он к себе «располагал». Охрана даже не потребовала документы, хотя написано было, что вход только с двадцати одного года, но опять же присутствие Олега творило чудеса.
После того, как мы прошли фейс-контроль, нас проводили на второй этаж и усадили за большой контактный бар, так как все столики были заняты. Официантка еще минут десять рассыпалась перед Гладышевым в извинениях за возможные неудобства, попутно строя глазки, пока мне это не надоело.
-Девушка, вы моего мужчину уже утомили! – холодно оборвала я ее, делая акцент на слове «моего». Девица покраснела и кинула на меня злобный взгляд исподлобья, на что я приторно улыбнулась и в снисходительной Гладышевской манере произнесла:
– Давайте, перейдем к заказу. Для начала две Маргариты, мятную жвачку и …тебе водички, дорогой? -повернувшись к нему поинтересовалась насмешливо.
-Чай с лимоном и медом, – ответил он со всей серьезностью, хотя уголки его губ подрагивали от сдерживаемой улыбки.
Официантка кивнув, поспешно ретировалась. Видимо, поняла, что со мной шутки плохи, и поглядывать на Гладышева чревато тем, что можно вообще без глаз остаться.
Олег меж тем, облокотившись на барную стойку, смотрел на меня таким проникновенным взглядом, словно любовался, что я покраснела, как эта официантка пару минут назад.
-Че?– смущенно воскликнула, нервничая. Олег засмеялся, качая головой и вдруг притянул меня к себе, отчего я соскользнула с высокого барного стула. Оказавшись между ног Гладышева, запрокинула голову и встретилась с его ласковым взглядом, отчего все внутри у меня оборвалось.
В это мгновение я забыла об обиде, боли и невеселой реальности. Да обо всем я забыла, когда он нежно провел ладонью по моей щеке и легонько щелкнул пальцем по кончику носа.
-Ниче, малыш, – произнес он так, что у меня душа перевернулась и замерла. От страха замерла, в ожидание того, о чем он умолчал, что повисло в тишине невысказанными фразами.
Странный это был момент: слишком откровенный, не до конца нами понятный, но настолько пугающий, что каждый из нас боялся даже дышать. Что-то такое вспыхнуло, неподвластное доводам рассудка. Я смотрела Олегу в глаза и видела, как он цепляется за привычные стены, как борется с собой. И я знала, что ему хватит сил справиться, что он задушит на корню без сожаления любой намек на что-то большее, чем то, что между нами есть.
Так и случилось. В следующее мгновение он уже пришел в себя, и быстро поцеловав меня, отстранился. А мне хотелось зубами впиться в это мгновение и не отпускать, но оно уже ускользнуло, оставляя в душе крохотную надежду и вселенскую грусть.
Перед нами поставили наш заказ. Мимо прошла та официантка, осторожно взглянула на меня и поймав мой холодный взгляд, скрылась в толпе. Гладышев засмеялся.
-Чайка, ну ты и ревнивая штучка.
-Ну, и что?– уточнила, сделав глоток освежающей Маргариты. Мне до безумия нравился этот кисло-соленый, слегка бодрящий вкус лайма и текилы. Я прикрыла глаза и облизала соленые губы.
-Да ничего, перепугала бедолагу, она теперь нас за километр обходит.
-И правильно делает. Не хрен строить глазки чужим мужикам. Что за беспредел вообще?! Она бы еще на стол легла и предлагала себя! –возмущалась я, сосредоточенно попивая коктейль. Гладышев искренне веселился, принимаясь за свой чай.
-Вот только ты можешь пить в баре чай с медом. Кому скажи, оборжутся, -покачала я головой, опрокинув в себя остатки Маргариты, чувствуя, как голова начинает немного кружится, а по телу расползается жар, наполняя каждую клеточку энергией. Мне захотелось танцевать и я начала ерзать, болтая ногами в такт ненавязчивой музыки.
-Ты вообще никогда не пьешь? С чего такой принцип?– поинтересовалась, принимаясь за второй коктейль.
-Ну, почему, бывает, пью, но редко. С алкоголем просто не дружу. А тебе не кажется, что стоит притормозить? – заметил Олег, наблюдая, как я большими глотками осушаю бокал.
-В смысле не дружишь? Плохо потом ?– продолжила я дознаваться, игнорируя его последнюю реплику.
-Ну, плохо. С головой. –сыронизировал он.
-Хотелось бы мне на это посмотреть, – хохотнула я и тут мне пришла в голову идея, которой я сразу же поделилась. – А давай, немного поиграем? Думаю, тебе не мешало бы расслабиться, нельзя же все время держать себя в руках. Так можно и инфаркт хватануть, а ты мне еще нужен, – пояснила я, вызывая у Гладышева улыбку.
-И во что будем играть?
-В «кто меньше выпьет».
-Каким образом?
– Закажем текилу и с помощью игры на руках «камень, ножницы, бумага,» будем определять, кто из нас неудачник.
-А это разве не очевидно?-ухмыльнулся он и тут же получил тычок в бок, отчего притворно охнул, я же победно улыбнулась и подначивая его, ответила:
-Мне нет, поэтому у тебя есть все шансы доказать.
И каково же было мое удивление, когда Гладышев не раздумывая, согласился.
-Ну, давай, только не больше семи рюмок. Я не собираюсь тебя потом на себе тащить, -заявил он самоуверенно.
-Посмотрим, кто еще кого будет тащить, – бросила я вызов. Через несколько минут нам разлили текилу по рюмкам. Повернувшись лицом друг к другу, мы как два истинных противника столкнулись взглядами, пытаясь психологически воздействовать на соперника, но вместо этого только начали смеяться, а после как два ребенка под всемирно-известную кричалку затрясли руками.
Я выбросила ножницы, а Олег –камень и поняв, что выиграл, ликующе заулыбался.
-Ну, что я говорил? – самодовольно ухмыльнулся он, ставя передо мной стопку.
Я не раздумывая опрокинула ее в себя и поморщившись , довольно облизнулась. Олег заботливо похлопал меня по плечу. Мы приступили к следующему раунду, который я тоже проиграла. На нас стали смотреть и делать ставки. Наша игра превратилась в публичное выступление, за которым следила куча людей, но нам с Гладышевым было все равно, мы веселились от души. На пятом этапе он наконец-то проиграл, отчего я разве что не завизжала. Хотя до меня даже подвыпившей доходило, что что-то здесь не чисто: не может быть так, что ему постоянно везет.
-Давай, Олежа, пей, – радостно воскликнула я и катнула ему рюмку, отчего часть текилы выплеснулась на стол. Гладышев словил и отставил рюмку, потянувшись за солью. А потом, взяв мою руку, повернул ладонью вверх и посыпал от запястья до середины предплечья тоненькой дорожкой соль, которую тут же чувственно слизал и запил текилой. Это было настолько сексуально, что у меня перехватило дыхание, а между ног стало горячо. Я тяжело сглотнула и уже просто так без игры опрокинула в себя предпоследнюю стопку текилы, закусила лаймом и поняла, что нужно срочно взять тайм-аут.
Тут вдруг заиграло Serebro « Мама Люба» и я, конечно же, захотела петь и танцевать. Как же это Яна упустит возможность опозориться? Нет и еще раз нет! Только безбашенность, только хардкор.
Все кружилось перед моими глазами, но я была не так уж сильно пьяна. Решительно сползаю со стула и подхожу к Олегу. Он внимательно следит за мной, готовый в любую минуту подхватить.
-Поехали домой?– предложил ненавязчиво, оценив мое состояние, как «в доску», но я покачала головой и закрыв глаза, начала танцевать и подпевать вместе со всеми;
«Мама Люба, давай, давай, давай…»
Мне было так хорошо. Я потянула Олега за собой на танцпол, но он отказался.
Это меня не расстроило, напротив, так даже интереснее – танцевать для него. Осмелев от алкоголя, я начала без смущения и неловкости двигаться в такт музыки, настойчиво ловя взгляд Гладышева, гипнотизируя, растворяясь в нем. Олег откинулся на спинку стула и с едва заметной усмешкой стал за мной наблюдать. Мне большего и не надо было.
Я извивалась, ласкала себя, скользя руками по груди, талии, бедрам, соблазняя его, дразня. Для меня исчезло все, кроме его пронзительных глаз, в которых загорался опасный огонек. Раньше мне казалось абсурдом, что во взгляде можно что-то прочитать, увидеть. Но с появлением Гладышева в моей жизни, я поняла, что взгляд способен убивать, любить, ласкать, душу высасывать, что он и делал сейчас, порабощая, поощряя. Жалящий, палящий, плотоядный, он забирался мне под кожу, вызывая дрожь и удовольствие. Он был откровенно голодным, алчным, животным. Гладышев не просто смотрел, он вытворял со мной такие вещи, что я дрожала от одной энергетики этого взгляда, от силы желания таящегося на дне этих глаз. Именно в это мгновение я вдруг поняла, почему Олег никогда не позволяет себе проявления чувств на публике. Зачем? Если он одним взглядом способен довести женщину до состояния ломки, мокрых трусиков и пульсирующей потребности принадлежать ему. Он завораживал, словно хищник, наблюдающий за своей жертвой, позволяя ей поиграть, только вот кто с кем играл –вопрос спорный.
Я подошла вплотную к нему, не в силах больше поддерживать эти ментальные игры. Не настолько я искушенная и уж точно не «гурман», чтобы растягивать удовольствие, смаковать его, представляя и воображая. Я нетерпелива и желаю получить все и сразу. Мне нужна плоть, горячая плоть и кровь, а не будоражащие картинки.
Гладышев тяжело сглатывает, когда я подрагивающими руками заскользила по его плечам, продолжая танцевать.
-Знаешь, что бы я сделала, если бы это были мои последние полчаса на земле?-произнесла чувственно, целуя его, едва касаясь кожи. Олег втянул с шумом воздух. Этот сдержанный отклик завел меня еще сильнее. Выждав еще немного, сама же ответила на свой вопрос: