– Нет-нет. Выдвигаемся, – ответил я.
Жаннет пошла занимать место водителя.
– Найду тебя в ближайшее время, – сказал я вполголоса и подмигнул. Оторопевший Славик промолчал. Мы сели в машину и помчали обратно в пригород.
По пути Жаннет увлечённо делилась подробностями о будущей выставке: про общую концепцию картин и сколько примерно их будет, какие задумки она отмела сразу, а какие всё-таки решила перенести на полотно. Затем поведала, что среди художников чаще всего не принято посвящать других в нереализованные идеи. Но так как она встретила поддержку с моей стороны и, более того, желание помочь, то расценила это как исключительный случай. А раз такое дело, можно и нарушить данное неписаное правило. Было крайне приятно узнать про подобное доверие с её стороны. Подозрения по поводу возможной обиды окончательно исчезли. События той насыщенной даты дополнил невероятно красивый закат. Между туч на горизонте образовалась щель, через которую виднелись кроваво-красные перистые облака. Словно некий огромный исполин сделал клинком надрез в небесном одеяле и тем самым обличил яркий наполнитель.
Мы добрались до своего двора. Припозднившиеся соседи приветствовали нас с противоположной стороны улицы. Я помахал им в ответ, а затем помог Жаннет вытащить всё купленное и переместить в дом. Ощущалось полнейшее спокойствие. Складывалось впечатление, будто к этому моменту я уже исчерпал ресурс, отведённый на сомнения и страхи. Вместо этого было чёткое осознание: вечером мои эксперименты продолжатся.
Мы расположились в гостиной, по традиции рассевшись в креслах с кружками ароматного чая – того самого, которым Жаннет угощала уже дважды. Я дождался момента, когда мы встретились с ней глазами, а затем громко и отчётливо обозвал обидным словом. И ещё одним. И для уверенности закрепил всё это ещё парочкой фраз отборнейшей грубости. Мгновенная реакция Жаннет была аналогична той, что проявилась и в прошлый раз. Некоторое время она продолжала смотреть стеклянными глазами, затем монотонным голосом сообщила о своём намерении идти спать и ушла. Я улыбнулся. Спрятал все принадлежности на чердаке и проследовал в спальню.
На следующий день Жанна как ни в чём не бывало ушла на работу. Я же позвонил в офис, пожаловался на плохое самочувствие и отправился искать Славу. Нам явно было о чём поговорить. В итоге выловил его дома. У него оказался нерабочий день, а Света куда-то ушла. Так что мы могли побеседовать, даже не покидая квартиры. После коротких взаимных приветствий Слава возбуждённо спросил:
– Что это было вчера?
– Мы с Жаннет приехали в магазин за необходимыми товарами. А потом встретили тебя.
– Так спокойно об этом говоришь?
– Да. Она, кстати, превосходно водит.
– Ты же уверял, что вдали от цивилизации вторая субличность уйдёт, так как не будет возможности к самовыражению.
– Как видишь, план не сработал. Я решил проверить результаты через 3 месяца, и Жаннет снова вернулась.
– Может, нужно ещё время?
– Вполне вероятно. Но мне больше не хочется этим заниматься.
– Всё-таки отвезёшь в клинику?
– О нет. Ни за что!
– Почему?
– Да к чёрту эти клиники!
– Полегче. Я вообще-то там работаю.
– Прости. В последнее время у меня обстановка напряжённая, сам видишь.
– Очень вижу.
– Вот что хотел сказать. Всюду не пойми кем заготовленные схемы: если человеку нездоровится – нужно везти его в больницу; если необходимо чему-то научиться – надо непременно идти на курсы; если вдруг стали нужны солидные финансы – необходимо много и усердно работать. Я же придерживаюсь позиции «у одних правила, у других мозги». Короче, попробую разобраться лично.
– Ну, не знаю, не знаю…
– Ты же сам говорил: для решения нестандартной проблемы нужен нестандартный подход.
– Говорил. И какой нестандартный подход ты придумал?
– Буду каждой из них давать время. Может, Жаннет напишет все картины, сочинит все стихи, которые ей нужно написать и сочинить, и после этого уйдёт навсегда.
– Интересная идея. Кстати, существует подобный метод лечения.
– Какой?
– Правильно он называется ТТС – терапия творческим самовыражением. Необычно, но действенно. Подтверждаю.
– Вот видишь.
– Однако неясно, как ты собираешься это реализовать.
– Буду менять их между собой. Думаю, мне стало понятно, как это делать.
– Что значит менять?
– Я уже говорил: Жаннет появляется каждый раз, когда возникает возможность самовыражения через творчество. Поэтому можно провоцировать эту метаморфозу специально.
– Допустим.
– А после того как она поспит, просыпается уже Жанна.
– Да.
– Но теперь мне известно, как оставлять Жаннет на дольше времени.
– И как же?
– Нужно дать ей понять, что её ценят и ждут.
– Расскажи подробнее.
– Ну, к примеру, однажды я сделал ей вечером массаж. А это проявление заботы как-никак. И на следующее утро рядом проснулась Жаннет.
– Обалдеть! И что? Будешь каждый вечер массаж ей делать?
– Не каждый, а только тогда, когда необходимо продлить фазу субличности. И если это будет давать ожидаемый результат – запросто.
Слава молчал, судя по всему, переваривал новую информацию.
– Более того, мне кажется, нашёлся способ, как намеренно переключать Жаннет на Жанну.
– Правда? И какой?
– Нужно нагрубить. Если в первом случае действия подразумевают симпатию по отношению к ней и заинтересованность в её присутствии, то здесь наоборот. Решив, что ей не рады, она отправляется спать, а просыпается уже Жанна.
Приятель снова никак не комментировал услышанное.
– Правда, я уверен во всём этом лишь на 95%. Всё по твоим меркам, как видишь. Буду ещё проверять.
– Даже не знаю что думать по этому поводу.
– Сам предпочитаю в последнее время больше делать и меньше думать. Ибо порой вся эта ситуация морочит очень сильно. Может, прозвучит абсурдно, но мне довелось познакомиться с Жаннет поближе: девушка очень интересная, с весьма необычным взглядом на мир. Она обращает внимание на вещи, которые обычные люди никогда бы не заметили.
– Ну да, у девиантов другое восприятие. Оттого и все проблемы.
– Также слышал от тебя, что если отклонения от нормы проявляются в мирной форме, то человека могут причислить к гениям.
– Да, всё верно.
– Так вот, видел законченную картину, которую написала Жаннет. Это нечто потрясающее.
– Тогда многое сходится. Редко можно встретить талантливого человека без какого-то, условно, перекоса в психике. Да и обычных людей почти не бывает без таких перекосов, откровенно говоря. Само собой, мы не рассматриваем какие-то запредельные вещи, такие, как стремление наносить живым существам увечья или изготавливать посуду из абортированного материала, например. Мы говорим о безобидных странностях нрава, которые человек превращает в трагедию. Необычности во внешности, кстати, из той же категорий. Есть мнение по этому поводу, что обычные люди остаются обычными как раз потому, что борются с этими якобы дефектами, стремясь быть нормальными, и тратят на эту борьбу большую часть своих энергетических ресурсов. Таланты же, сознательно или нет, относятся к девиациям проще. И потому имеют намного больший шанс направить свободную энергию в нужное русло. Если это происходит, тогда они становятся теми, кем мы их знаем. Исходя из всего этого, можно предположить, что бездарные – это такие же одарённые. Но они не явили миру или хотя бы самому себе свой талант из-за того, что тратили время и силы на пустяки.
– Но у Жанны немного другой случай, ибо талант проявляется против её воли. Хотя, честно говоря, на картину я смотрел глазами финансового аналитика, а не ценителя искусства. Может, это не такой уж и шедевр.
– Да. Или ты успокаиваешь себя, что она не обычная душевнобольная, а талантливая душевнобольная.
– Тоже думал об этом. Так или иначе решено организовать выставку, так что скоро будет известно мнение большинства.
– Смело. А как Жанна?
– Вполне хорошо. Жизнерадостна, на недомогания не жалуется. Общаемся с ней по-прежнему тепло и уважительно друг к другу.
– А провалы в памяти?
– Вот в этом моменте я ещё не до конца разобрался. По моим предположениям, в то время, когда длится фаза Жаннет, Жанна запоминает происходящее искажённо. Помнит события в целом, но без подробностей. Как в случае с рестораном, когда она помнила концерт, но не помнила своего участия.
– Это рассказывал. А Жаннет?
– Там всё сложнее. Как видишь, она узнаёт тебя и помнит Свету. Но когда я узнавал про её работу, она ответила, будто преподаёт живопись. И это якобы происходит в то же время, когда Жанна находится на смене в диспетчерской.
– Да уж.
– Видимо, всё происходит в её воображении.
– Нечто подобное встречалось среди моих пациентов. Различные виды эскапизма. Жанна, конечно же, не в курсе происходящего?
– Нет… – тихо ответил я.
– Считаешь, правда сможешь со всем этим справиться?
– Думаю, да. Обратного пути нет. Точнее, не хочется возвращаться назад после всего проделанного. Вечером поеду искать одного человека и уточнять возможность организации выставки в ближайшее время.
– Могу только пожелать удачи и терпения.
– Спасибо. Честно говоря, я устал постоянно пытаться рассматривать ситуацию с разных сторон, что-то прогнозировать. Прикидывать, правильно поступаю или нет. Частенько в попытке предусмотреть трудности человек их выдумывает. Возможно, всё проще, чем кажется.
– Как бы то ни было, держи в курсе событий, пожалуйста.
– Обязательно.
После беседы мне стало легче эмоционально. Видимо, слишком много информации и мыслей накопилось к этому моменту. Я попрощался и поехал на встречу.
Изначально не было известно, случится ли она. Просто я, минуя офис, напропалую отправился в Синюю галерею разыскивать своего бывшего клиента. А зайдя в красивейшее здание готического стиля, встретил его у стойки администратора. Какое везение! Геннадий сразу меня узнал, хотя после моего последнего визита прошло не менее полугода. Именно тогда решалась его патовая ситуация.
– Здравствуйте.
– Здравствуем. Вы как поживаете?
– Вполне хорошо.
– Решили немного утолить духовный аппетит и ознакомиться с парой-тройкой шедевров? Тут недавно привезли действительно стоящие вещи.
Он совсем не изменился: всё такой же дружелюбный и словоохотливый.
– Да, возможно. Но главная причина, по которой я здесь, – это вопрос, могу ли я сам организовать у вас выставку.
– Ого! Сменили сферу деятельности и подались в искусство? – спросил он в своей артистичной манере.
– Не совсем так. Моя девушка.
– Девушка? В прошлый раз вы про неё не упоминали. Побывать в подобном месте и не рассказать парочку фактов, связанных с творчеством, – непростительное невежество. Шучу.
Я усмехнулся из вежливости.
– Или вы ещё не были вместе тогда?
– Были. Но мы с вами тогда не имели достаточно времени, дабы разговаривать на подобные темы.
– Совершенно верно! Как вспомню ту катастрофическую ситуацию, так бледнеть начинаю. 7 месяцев назад вы меня буквально спасли от краха. И теперь я, как феникс, восставший из пепла, стал ещё сильнее и совершеннее.
Я кивал и молча смотрел на Геннадия. Осознав, что не ответил на мой вопрос, он тут же продолжил:
– Касательно выставки: для вас я обязательно что-нибудь придумаю. Главное, информируйте заранее. Или уже всё готово?
– Нет. Ещё нет. Но, думаю, скоро.
– Вот визитка с контактными данными. Звоните, если возникнут какие-либо трудности. Номер, кстати, сменился.
– Понял. Спасибо.
– Ну, и, само собой, нужно будет предварительно прислать фото работ администратору. Чтобы все мы примерно представляли, с чем будем иметь дело. Не хочется никого обидеть, но современные таланты порой выдают такое, что диву даёшься. Даже, скорее, ужасу, а не диву. Тварюны они, одним словом, а не творцы.
– Не сомневаюсь в вашей правоте. И учту все рекомендации.
– В таком случае, до новых встреч.
– Надеюсь, это случится скоро. До свидания.
Я пошёл к выходу.
– А с отчётами у нас теперь полный порядок, – доносилось мне вслед, – придерживаемся ваших указаний, и всё отлично.
Обернувшись на ходу, я улыбнулся и кивнул. Вышел из здания, сел в машину и поехал домой. По пути получил от Жанны сообщение, что она отлучилась в магазин и вернётся через час. В планах было поделиться с Жаннет информацией о выставке в тот же вечер, потому к моменту возвращения девушек домой у меня уже оказался готов комплект для переговоров – картина и чай. Жанна вернулась через 30 минут. Жаннет – через 35:
– Константин, ты опять притащил эту картину сюда.
– Да, не могу налюбоваться.
– Смешной. Как твой день?
– Хорошо.
– И у меня хорошо. Решила сходить вот на прогулку. Наблюдала в парке за стайкой перелётных птиц. Такие они забавные. У них, между прочим, очень сильно развита коммуникация меж собой. И стоит чуть подольше к ним присмотреться, как начинаешь понимать, что они друг другу пытаются донести.
Очень похоже, что Жаннет не помнит момент, когда я говорю ей грубости. Они срабатывают лишь как переключатель и не селят в ней обиду на меня. Замечательно. Одной проблемой меньше. Иначе пришлось бы ещё каждый раз извиняться после такого. Всё-таки удача на моей стороне.
– Да, читал нечто подобное. Кстати, я уточнил по поводу выставки.
Жаннет заёрзала в кресле после этого слова.
– И что же удалось выяснить? – спросила она у меня с явным нетерпением.
– Возможно организовать её в ближайшее время.
– Правда? Восхитительно. Правда пока не могу сказать, сколько ещё времени потребуется, чтобы всё завершить.
– Никаких проблем. Никто не торопит.
– Очень хорошо.
Так не хочется грубить, но того требуют обстоятельства. Ведь завтра Жанне нужно идти на смену в диспетчерскую. Надеюсь, в конечном счёте, все эти неприятности закончатся. И происходящее сейчас во благо и не зря. Итак, вместо любезностей я снова наговорил Жаннет обидностей. Они подействовали безотказно, и она ушла спать. Я же в очередной раз, припрятав картину, решил немного позаниматься рабочими делами.
***
Со временем выработалась рабочая схема, как вести себя и что делать для взаимодействия с обеими девушками, не причиняя при этом ущерб никому из них. Я проводил с Жаннет два вечера подряд по выходным преимущественно для того, чтоб она занималась картинами, а с Жанной – остальное время. Иногда мы выезжали в город как с одной, так и с другой. Всё работало как часы. Очередные продвижения были очевидны, но от каких-либо преждевременных празднований стоило сдерживаться. Прошлый щелчок по лбу в момент, когда иллюзия рассыпалась, оказался довольно болезненным. Я лишь несколько раз пытался дозвониться Вике и рассказать ей, что всё под контролем. Ведь она была близкой подругой Жанны и, судя по разговорам в наши встречи, действительно переживала. Но телефон оказался недоступен. Я не придал этому факту большого значения, мало ли какие дела возникли у человека в жизни. Мне же пока и своих забот хватало.
Жаннет творила с завидной продуктивностью. Будто в недолгие моменты, когда появлялась возможность выплеснуть идеи наружу, она не хотела терять ни минуты. По крайней мере, складывалось такое впечатление. У меня ведь не имелось среднего показателя скорости создания картин, чтоб сравнивать с ним. Но кризисом идей она явно не страдала – могу с точной уверенностью об этом сказать. Я, в свою очередь, решил больше не наблюдать за процессом, а оценить уже конечный результат. Периодически отгоняя сомнения по поводу нового плана, я стабильно раз в неделю относил на чердак очередное творение. Стоило больших усилий подавлять любопытство и не заглядывать под упаковку. Наконец, настал вечер, когда Жаннет торжественно заявила:
– Константин, я готова.
– Отлично. К чему?
– К организации выставки.
– Всё, понял. Нам необходимо выслать администратору несколько фотографий работ, чтобы он на них взглянул.
– Давай сделаем это прямо сейчас.
Я ждал этого момента последние полтора месяца. С настроением мальчишки, которому сообщили, где лежат новогодние подарки, я быстро побежал на чердак за картинами. Затем поочерёдно транспортировал их вниз, успевая по пути отряхивать пыль с упаковок голыми руками. Аккуратно расставил их друг рядом с другом посреди гостиной, снял чехлы и отошёл на небольшое расстояние. Обернулся и замер. Сначала мои глаза начали бесконтрольно «бегать», как бы пытаясь рассмотреть всё сразу одновременно. Но позже стали фокусироваться подолгу отдельно на каждом полотне. Я смотрел абсолютно безмолвно и неподвижно не меньше пяти минут. Наверное, со стороны выглядел так, словно мне сообщили крайне неприятную весть. На деле же я словно погружался в пространство, которое было изображено на каждой из 7-ми картин. Человек, который прочитал за жизнь килограммы книг и считал себя после этого умным и красноречивым, оказался всего лишь тем, кто прочитал килограммы книг. Не находилось подходящих эпитетов, чтобы выразить эмоции, которые охватили меня в тот момент.
– Жаннет… – медленно повернул я голову в её сторону.
– Да? – сидела она рядом с невозмутимым видом.
– Это же запредельно невероятно!
– Возможно. Думаю, для начала неплохо.
– Неплохо? У меня слов не находится, чтоб описать испытываемый восторг.
– Тогда посмотри на третью слева. Именно там я пыталась изобразить его визуально.
– А? Что? Да… Похоже.
Давно и долго существует расхожее мнение, что одни и те же книги либо произведения искусства в разных людях пробуждают различные эмоции и чувства. Всё зависит от фильтров восприятия, внутренней красоты и прочих абстрактных вещей. И на то, от чего я пребывал в абсолютной эйфории, другие могли только поморщиться. Что ж, значит, выставка скоро поделит людей на несколько лагерей. Жаннет тем временем комментировала происходящее в нашем жилье:
– По задумке я старалась изобразить эмоции с помощью красок. И если рядом с картинами поместить названия этих эмоций, но не уточнять, где какая находится, добавится своеобразная изюминка. Получатся эдакие картины-загадки.
Я взглянул на часы. Стрелки превращались в символ, когда стоит начать готовиться ко сну:
– Жаннет…
– Да, Константин?
– Иди-ка ты чёрту! И мазню свою забери.
Минут за 10 я сделал фотографии, отнёс картины обратно в потайное место и лёг спать.
Ближайшим утром снимки были пересланы администратору галереи, а заодно и директору – так, на всякий случай. Пока мной владели рабочие дела, пришёл ответ с одобрением. Нам объявили о возможности сделать выставку в самое ближайшее время. После такой новости я даже не стал пытаться уговорить себя потерпеть до выходных, прежде чем смогу сообщить об этом Жаннет. О чём речь? До полдника с трудом удалось дотянуть.
В момент, когда она наконец получила радостную весть, то словно скинула с себя некую взрослую манерность и радовалась как ребёнок. Чуть не придушила в своих объятиях. Мы арендовали микроавтобус и отправились в галерею тем же вечером. Узнав, что картины скоро привезут, сам руководитель изъявил желание пообщаться с «автором этих шедевров». В то время, пока улаживались формальности с менеджерами, Жаннет и Геннадий неподалёку о чём-то увлечённо беседовали. Позже я присоединился к их разговору.
– Ранее уже сказал всё это, но сейчас повторю для тебя, – заявил директор. – Выставка начнёт работать уже к выходным, а пока запустим рекламу. Потом она будет доступна в течение полутора недель. А после уже определимся, стоит продлевать срок или нет.
– Да, хорошо.
Жаннет сообщила о необходимости отлучиться и ушла. В её отсутствие директор напрямую заявил:
– Она прелесть. Рад, что у тебя такая девушка.
– Спасибо. Тоже рад.
– «Наконец-то нечто стоящее!» – первая мысль, которая посетила меня при просмотре фотографий. Но сейчас, когда есть возможность рассмотреть в натуральную величину непосредственно полотно, вне сомнений, это восхитительно!
Быстро она его «заразила» своим словечком.
– Полностью согласен.
– Скажу по секрету, большинство из представляемого здесь – всего лишь жалкие пародии на пародии пародий.
– Тварюны. Помню.
– Они самые!
Неожиданно Геннадий поменялся в лице и указал рукой на пространство за моей спиной:
– Вот, например, полюбуйтесь! Что это? Серьёзно. Что это?!! – вопрошал он драматическим тоном.
Я обернулся. На стене висели три холста. На первом из них изображена девушка с лицом в виде мозаики. Некоторые из элементов осыпались на землю, и она, наклонившись, подбирала их руками. Подпись: «растерянное лицо».
Изображение второго занимал юноша, лежащий на больничной койке. Его тело выглядело плоским и оказалось приоткрытым по контуру с одной стороны, словно дверь. Подпись: «умер отворённый».
На третий художник нанёс лишь голову человека неопределённого пола и возраста. Она была исполнена в размытых тонах. Сначала показалось, что в невзрачном лице нет ничего интересного. Но позже раскрылась «фишка»: если смотреть на физиономию продолжительное время, при этом не моргать и не отвлекаться ни на мгновение, то возникает оптический эффект, будто бы она двоится или даже троится. Подпись: «растроенный».
– А по мне, ничего так, – заявил я.
– Да ну… Ваши картины – вот настоящий бриллиант! – парировал Геннадий.
– Возможно. Так или иначе, скоро увидим реакцию остальных. И да, решайте все вопросы, пожалуйста, через меня. Не звоните моей девушке напрямую.
Кстати, ни разу не видел, чтобы она брала с собой телефон, он постоянно лежит на тумбочке. Им пользуется только Жанна.
– Хорошо. Как угодно.
Жаннет вернулась и пригласила меня пробежаться по этажам. Но в итоге это не заняло слишком много времени: мало что из представленного привлекало наше внимание. Вероятно, позицию про тварюнов Геннадий сформировал всё-таки небезосновательно. Так что очень скоро мы отправились восвояси.
Наше совместное сожительство только с Жанной длилось больше недели кряду. Я старался пребывать в спокойствии, пока длится это затишье, доверяя времени, когда ничего грандиозного не происходит. Однажды позвонил Слава:
– Привет, дружище! Как поживаешь?
– Привет, хорошо. Как ты?
– Неплохо. Прости, что пропал, на работе завал. У людей очередное осеннее обострение.
– Всё в порядке, не переживай.
– Тут недавно друзья приходили и рассказывали про выставку, которую совсем недавно посетили. Говорят, это нечто потрясающее. Сразу про тебя вспомнил и твою художницу.
– Ага. А где выставка?
– В Синей галерее.
– Возможно, это картины Жаннет.
– Что? Шутишь!
– Нисколько. Чуть больше недели назад лично отвозил их туда.
– Вот это да! Честно говоря, думал, ты приукрашиваешь, когда рассказываешь про её запредельно красивую картину.
– А теперь их минимум семь. И, возможно, такая реакция возникает не только у меня. Скоро узнаем.
– Невероятно! Что дальше?
– Не знаю. Пока ориентируюсь.
– Ну ты даёшь, старик! Обязательно зайду посмотреть как-нибудь после работы. Передавай Жаннет привет, что ли.
– Обязательно. А ты Свете.
– Хорошо. С меня поход в бар – как только на работе станет поспокойнее.
– По рукам. Пока.
– Пока.
На следующий день позвонил администратор из галереи и сказал, что «автора шедевров» приглашают на интервью в два журнала. Я ответил, что необходимо сориентироваться в нашем свободном времени, и как только мы это сделаем – сразу же дам знать. Ну, вот и славно. Если уж следовать новому плану, то по полной программе. Ведь только так удастся покончить с недугом как можно быстрее. Явно стоит отправить её на интервью. Чёрт… Я просчитался. Мы отвезли картины в галерею. Все до одной. И как теперь звать Жаннет? В попытках быстро решить неурядицу я отыскал оставшиеся краски и чистые холсты, а затем расставил всё это в гостиной. Когда вечером после работы Жанна зашла внутрь, то с удивлением спросила:
– С чего это вдруг ты решил порисовать? И когда успел так основательно закупить весь необходимый инвентарь?
– Да так… решил проверить на практике одну теорию о том, что лучший отдых – это смена деятельности. В последнее время жутко утомляет работа, вот и хочется вернуть былой задор. Купил это я уже давно, но оно всё время валялось в кладовке. Только сейчас понял, что готов попробовать, – наврал я.
– Ты серьёзно? У меня на фоне всей этой рисовальщины случались приступы! – вспылила она. – А ты так бездумно расставил всё это барахло. Хочешь, чтоб они повторились опять?!
Я виновато опустил глаза в пол и промолчал.
– Хотя это отличный повод убедиться, что всё кончено. Ведь всё кончено? – спросила Жанна, немного успокоившись.
– Ты мне скажи. Как самочувствие?
Жанна начала осматривать себя, как человек, боящийся клещей, осматривает тело после вылазки в лес.
– Думаю, всё хорошо. Выгляжу нормально?
– Выглядишь превосходно.
Это являлось чистой правдой.
– Хотя мы уже заглядывали на выставку, – заявила девушка, – и всё прошло спокойно.
– Да… – выдавил я.
Это были очередные искажённые воспоминания Жанны.
Далее напоказ пришлось изображать начинающего художника не меньше получаса. Жанна недолго и отстранённо наблюдала за всем этим, а вскоре и вовсе потеряла интерес. Попытка провалилась. Тогда я решил показать ей фотки, которые отсылал администратору в галерею.
– Вот, смотри, – вновь пытался спровоцировать смену личности я, – ещё кое-что с выставок. Нашёл в интернете несколько фотографий, чтоб понимать, стоит тратить на всё это время или нет.
Жанна безынтересно посмотрела, а затем равнодушно заявила:
– Они похожи на те, что мы видели недавно.
– Согласен.
Вторая попытка также не давала ожидаемый результат. Так-так-так. А что, если массаж может не только продлевать фазу Жаннет, но и ещё вызывать её? Это была последняя надежда. Дождавшись вечера, я напрямую заявил:
– Давай спину тебе разомну.
– Ты сегодня какой-то неспокойный. Всё хорошо?
– Вполне. Говорю же, работа замучала. Слегка.
– На рисование переключиться не получилось, решил переключиться на массирование?
– Да! Почему бы и нет?
– Ну, хорошо.
По странному совпадению, Жанна оказалась в той же самой майке, что и Жаннет в вечер первого массажа. И стянула её с себя таким же ловким движением руки, как это делала Жаннет. На мгновение показалась, что к кровати шагает именно она. Данное дежавю сбило с толку.
– Костик, ну ты чего там? Передумал? – окликнула меня Жанна, лёжа в постели.
– Нет-нет. Иду. Масло только прихвачу.
Наконец, я сел на кровать рядом. Нервное напряжение стремительно нарастало. Очень хочется, чтобы этот способ стопроцентно сработал, так что не лишним будет совершить действия в той же последовательности, как и в прошлый раз. А с какой части тела вообще всё начиналось? Самые большие усилия применялись только в конце или в начале тоже? Вспомнить не получалось, память подводила меня. Или же причина была в страхе? Опасения, что ситуация вновь может выйти из-под контроля, были совсем не безосновательны. Я налил масло на ладонь и немного на спину. Размазал и начал произвольно совершать круговые движения и щипки. Понял, что Жанна никогда прежде не просила делать ей массаж, хотя предыдущие пассии это дело любили и часто требовали. Все как одна. После окончания девушка успела поблагодарить за приятную процедуру и моментально заснула. Ну вот и всё. Последняя попытка вернуть на время Жаннет использована, но результат будет известен только утром. Пусть это обернётся успехом, тогда я продлю её фазу до выходных, свожу на интервью и закончу всё это безобразие. А пока спокойной нам ночи.
Утром довелось проснуться первым. Я медленно открыл глаза и увидел затылок. Начал внимательно рассматривать макушку головы и пытался определить, кто же передо мной находится. Может, ночью просыпалась Жаннет и успела закрутить любимую причёску? Хотя в последнее время она не каждый раз проделывает эти манипуляции со своими волосами. Вот и в этот раз они не выглядят как-то по-особенному. Подруга вернулась из сновидений и медленно потягивалась. А когда легла на спину, я сделал вид, будто только что проснулся:
– Доброе утро.
– Доброе утро, Костик.
Последний шанс увенчался неудачей. В сонную голову медленно начали возвращаться очередные вопросы без ответов. Ну и что делать дальше? Жаннет ушла навсегда или опять затаилась? Существует ли другой способ позвать её? Интервью перенести или отказаться от него совсем? Может, это окончательный тупик?
Жанна тем временем щебетала:
– Так хорошо выспалась. Видимо, вчерашний массаж сильно расслабил. Ещё раз благодарю. Сильно-пресильно.
– Пожалуйста.
– Надеюсь, это был не единственный и последний раз?
– Посмотрим.
– А откуда у тебя масло?
– Это для картин, вообще-то, но и для массажа тоже подходит.
– Какая смекалка!
Похоже, умение ловко врать осталось ещё со времен промискуитета и параллельных романов.
– Кстати, прекрасно помню вчерашний вечер. А это значит, никаких приступов. Так ведь?
– Да. Абсолютно точно. Ты оставалась собой.
– Вот и славно! С меня завтрак, жду на кухне.
Жанна поднялась и пошла в душ. Мне же не очень хотелось вставать, чувство неопределённости в очередной раз поглощало меня. Но, как говорится, куда ты денешься с подводной лодки? Первым делом я отправил электронное письмо администратору, сообщив о необходимости отложить интервью на неопределённое время. Почти сразу пришёл ответ, что в любом случае предложение остаётся актуальным. И это была первая хорошая новость.
За завтраком мы на полном серьёзе заговорили о возвращении обратно в город. Ведь приступы перестали случаться, и недавно нам вместе удалось в этом убедиться. Жить вблизи природы, безусловно, нравилось. Но также появилось и чувство тоски по каменным джунглям. Так что лучший вариант, по нашему мнению, – это проводить выходные вне города пару раз в месяц. А если всё будет совсем гладко и удастся договориться с соседями, то устраивать здесь вечеринки. Вот бы Слава обрадовался! Жанна обсудила с начальством вопрос по поводу переезда в тот же день. А я разведал обстановку в офисе у коллег. Итог: вечером было принято решение уехать к концу недели. Оставалось 4 дня.
Следующим вечером я начал потихоньку собирать вещи. Всё барахло для рисования сгрузил в отдельную коробку и за ненадобностью транспортировал на чердак. Там неожиданно обнаружил ещё одну картину, которую написала Жаннет. Вспомнилась причину, по которой она её забраковала. Якобы та не вписывается в общую концепцию. Промелькнула мысль попробовать позвать нашу художницу ещё раз. Попытка не пытка, так ведь? Я притащил полотно в гостиную и поставил на видном месте. Когда Жанна вернулась с работы, то прошла мимо и невозмутимо спросила:
– Привет, как дела?
– Привет, хорошо. А твои?
– Ну, так, на работе сотрудники огорчены моим уходом. Говорят, мы хорошо сработались.
Может, не заметила? Как бы невзначай я опёрся на стол, рядом с которым стояло полотно.
– А что это, кстати? – посмотрела она оценивающим взглядом. – Купил картину в той галерее?
– А? Да, купил. Понравилась очень.
– Ясно. Когда успел? Не помню, чтоб после выставки ты разговаривал с кем-то.