Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Между тем при дворе разошелся слух, что госпоже Ноанской по сию пору не оказана помощь. Кэй пришел к королю и сказал:

– Сир, как могли вы доверить подобный труд столь юному рыцарю? Надо было выбрать человека достойного. Если вы не возражаете, поеду я.

– Согласен.

И Кэй пустился во весь опор и прибыл поспешно в ту пору, когда госпожа Ноанская беседовала с Белым рыцарем, чья рана, наконец, затянулась.

– Госпожа, – сказал ей мессир Кэй, – монсеньор король прислал меня, чтобы я был вашим шампионом. Ему бы сразу выбрать человека достойного; но сей новоявленный рыцарь требовал как первого дара чести, чтобы назначили его. И когда король узнал, что помощь вам еще не оказана, он понял, как вы нуждаетесь во мне.

– Премного благодарна моему сеньору королю и вам, – ответила дама, – но новый рыцарь вовсе не отказывал мне в защите, а с первого дня стремился к бою. Я ему не позволяла, пока не узнала, что его излечили от раны, которой он пренебрегал. Нынче он уже готов отстаивать мои права.

– Госпожа, – возразил Кэй, – так быть не может. Поскольку я здесь, я и буду вас защищать; иначе мне выйдет позор, да и монсеньору королю немного чести.

Тут вступился Белый рыцарь:

– Сир Кэй, госпожа сказала правду: я был готов с первого дня; а раз я первым прибыл, мне первому и биться.

– Не может такого быть, дружок, – сказал Кэй, – если уж я приехал.

– Правда ведь, что шампионом госпожи должен быть лучший из рыцарей.

– Разумные слова, – ответил Кэй.

– Так вот, давайте сначала сразимся друг с другом; а госпожа Ноанская выберет того, кто лучше.

– О! я согласен.

– Есть и другой способ вас помирить, – сказала госпожа Ноанская. – Я могу предложить битву один на один или двое на двое. Стоит мне уведомить короля Нортумбрии, чтобы он назначил двух рыцарей, и вы оба сможете показать свои умения.

Когда условия согласовали с обеих сторон, дама выбрала день, и бой состоялся на Ноанской равнине. Кэй и первый рыцарь Нортумбрии разом сломали копья и продолжили бой на мечах. Белому рыцарю острие соперника попало по верху щита, а сам он, точнее нацелив удар, угодил тому в щит над умбоном, пронзил его, пригвоздил к руке и груди щитоносца, и тот полетел через конский круп кувырком. Но глефа надломилась, когда он попытался вызволить ее; и пока сбитый рыцарь поднимался с превеликим трудом, Белый рыцарь приблизился к Кэю:

– Займите мое место, мессир Кэй, и пустите меня на ваше.

Кэй не ответил и, как умел, продолжил начатый бой. Белый рыцарь вернулся к тому, кого выбил из седла, с мечом в руке и щитом над головой; он умерял свои удары, стараясь не победить первым. Но все же он наступал, и кто за ним следил, тот ясно видел, что исход боя в его руках. Во второй раз он обратился к мессиру Кэю, когда тот вставал, разъяренный тем, что оказался на земле:

– Уступите мне ваше место, – сказал он, – и займите мое.

Пристыженный этим призывом, Кэй ответил:

– Оставайтесь где вы есть, я не нуждаюсь в помощи.

Белый рыцарь еще медлил умышленно, не принуждая соперника сдаться. Наконец, король Нортумбрии, свидетель двойного поединка, поспешил предотвратить неминуемое поражение своих шампионов и запросил перемирия. Он поклялся ничего более не требовать от госпожи Ноанской и вернулся в свои пределы со всем воинством, которое привел.

Избавясь тем самым от притязаний могущественного врага, госпожа Ноанская изъявила благодарность обоим рыцарям, присланным Артуром. Мессир Кэй принял эти заверения так, будто он единственный их заслужил, и помчался к Логру расписывать королю Артуру свои подвиги, не забыв, однако, и того, что совершил Белый рыцарь. А тот согласился побыть в Ноане еще несколько дней, и когда он, наконец, простился, то дама, не сумев удержать его, дала ему в провожатые нескольких своих рыцарей, и среди них того, кто привез меч от королевы.

– Сделайте милость, простите меня, – сказал он Белому рыцарю, склонясь перед ним.

– Но за что же?

– Сир, это я уготовил вам в пути все опасности, которые вы столь счастливо преодолели. Вы потому бились с двумя рыцарями, что я уговорил госпожу Ноанскую испытать вас и поглядеть, на что вы способны. Такова же была и встреча с Большим рыцарем, прозванным так за его доблесть. По имени же он Антрагес; он первый вызвался взять госпожу под защиту; но прежде чем дать согласие, госпожа пожелала, чтобы он померился силами с бойцом, присланным королем Артуром. Отсюда и все испытания, какие выпали на вашу долю.

– Не вижу в этом ни малейшей обиды, – ответил Белый рыцарь, – а если бы она и была, я на вас не сержусь.

– Благодарю вас, сир! И если уж так, позвольте мне отныне говорить, что я принадлежу вам.

– Согласен. Прощайте, с Богом!

И они расстались наилучшими друзьями.

XIX

Простившись с госпожой Ноанской, Белый рыцарь направил коня к монастырской обители, прозванной Гробница Люкена^[68], ибо там покоились мощи крестника Иосифа Аримафейского, некогда избранного хранителем Святого Грааля.

В этом аббатстве он остановился на ночь, а поскольку далее собирался ехать без спутников, чтобы вернее остаться неузнанным, он оставил в этом месте своих оруженосцев, наказав им ждать его в течение месяца.

Граница земель госпожи Ноанской пролегала по реке; Белый рыцарь направился к Броду Королевы, называемому так с того дня, когда королева Гвиневра первой перешла его, а Кэй-сенешаль собственноручно убил двоих из семи королей Сенов, гнавшихся за ними^[69].

Он спешился, сел на свежую траву и уже предался грезам, когда с того берега прискакал некий рыцарь, пустил своего коня через брод и окатил его брызгами воды.

– Сир рыцарь, – сказал Белый рыцарь, – вы досадили мне вдвойне. Вы намочили мне доспехи и оторвали меня от мыслей, которыми я себя услаждал.

– А что мне за дело до ваших доспехов и ваших мыслей?

Не удостоив его ответом, Белый рыцарь сел на коня и пустился вброд. Тот остановил его:

– Здесь нет прохода! Я защищаю его именем королевы.

– Какой королевы?

– Супруги короля Артура.

Услышав эти слова, Белый рыцарь удержал коня на берегу; но самозваный охранитель брода метнулся к нему и схватил коня за узду.

– Он мой, – сказал он.

– Почему?

– Потому что ступил на переправу.

Белый рыцарь собрался было сойти, но, покидая стремя, усомнился.

– Но скажите, рыцарь, от чьего имени вы пришли?

– От имени королевы.

– Она это на вас возложила?

– Нет, раз уж вы так настаиваете; я тут сам по себе.

– Тогда вы не получите моего коня. Отпустите узду!

– Нет.

– Отпустите узду, или вы пожалеете.

– А вот это мы еще посмотрим.

С этими словами он бросил узду, перевесил щит на грудь, поднял глефу и устремился на Белого рыцаря, но тот его встретил и выбил долой из седла. А после сказал, ухватив коня за отпущенный повод:

– Берите его обратно^[70], мне и вправду жаль, что я сбил вас.

– Но хотя бы ответьте мне, – сказал тот рыцарь, не в силах скрыть досаду, – кто вы такой.

– Вовсе не намерен.

– Что ж, тогда начнем сначала.

– О нет, у вас слишком высокое покровительство.

– Но говорю же вам, я не из рыцарей королевы, и я желаю знать ваше имя.

– А я не собираюсь вам его говорить.

– Так защищайтесь!

Схватка возобновилась и на сей раз длилась дольше; наконец, пришлось незнакомцу просить пощады, чтобы спасти себе жизнь.

Это был Алибон, сын вавассера Брода Королевы. Отдавая оружие, он снова тщетно просил победителя сказать свое имя:

– Но позвольте мне, по крайней мере, выспрашивать его у тех, кто не может не знать его.

– Как вам будет угодно.

Алибон подался в Карлион, где были в то время король с королевой.

– Госпожа, – сказал он, – не изволите ли сказать мне имя одного рыцаря, в белых доспехах и на белом коне?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что он всецело вам предан.

И поведав все, что случилось между ними, он добавил:

– Если бы я вашим именем потребовал у него коня, он бы мне его отдал сей же час.

– И напрасно, – ответила королева, – ведь вам не доверено было ни охранять брод, ни отбирать у него коня. Впрочем, я об этом рыцаре ничего не знаю, кроме того, что монсеньор король посвятил его нынче в день Святого Иоанна и что о нем уже много толков. Он в добром здравии?

– Да, госпожа.

– Я очень этому рада^[71].

XX

Спустя несколько дней Белый рыцарь увидел, что к нему подъезжает девица в слезах. – Храни вас Бог, сударыня! – сказал он ей. – Кто вас так опечалил?

– Ах, сир! Смерть моего друга, одного из лучших на свете рыцарей. Его убили у ворот замка, чьи пагубные нравы он думал искоренить. Будь проклята душа того, кто их установил!

– Нельзя ли попробовать их отменить, сударыня?

– Да, если преодолеете все испытания; но для этого надобно превосходить всех, кто силился сделать это до сих пор.

– И каковы же эти испытания?

– Если вам непременно хочется узнать о них, ступайте этой дорогой; она ведет к замку.

Девица уехала, все так же опечаленная, а Белый рыцарь прибыл к замку. Он был возведен на дикой скале, длиннее и выше полета стрелы из лучшего арбалета. С одного бока скалу омывала река Хамбер; у другого сливались в единый поток более сорока близко расположенных родников. Замок носил имя Скорбный Оплот, по причине дурного обхождения со всеми, кто томился в его плену.

Он был выстроен между двух стен, и у обоих его ворот стояли на страже по десять рыцарей. Прежде чем там оказаться, предстояло сразиться с каждым из них. Когда иссякали силы у первого, он вызывал второго; тот – третьего; так же и прочие. Судите сами, легко ли было выйти победителем из этой череды сражений. На воротах второй стены силою заклятия была воздвигнута статуя рыцаря-великана с преогромной секирой, поднятой обеими руками. Статуя эта должна была рухнуть в тот самый миг, когда притязающий на взятие замка проникнет до второй стены, убив или вынудив сдаться десятерых первых стражей. Но прежде чем развеять чары, коим были подвержены пленники, надлежало пробыть в замке сорок дней и сорок ночей. Вдоль реки Хамбер тянулось предместье, где путник мог обрести приятное и удобное пристанище.

Белый рыцарь прилагал тщетные усилия, чтобы отворить первые ворота, когда явилась и подошла его приветствовать девица, укрытая пеленой и длинным плащом.

– Сударыня, – сказал он ей, – не разъясните ли вы мне нравы этого замка?

– Скажу кое-что, по крайней мере. Прежде чем гадать, как их искоренить, надо одолеть и повергнуть первых десять рыцарей; если вы верите мне на слово, не беритесь за это дело.

– О! не затем я сюда пришел, чтобы уйти без единого удара. Я разузнаю тайну этого замка, а если не узнаю, то разделю судьбу стольких честных людей, томящихся тут в заточении.

– Что же, Бог в помощь! – отвечала девица; и она притворилась, что уходит.

День уже клонился к закату, когда над воротами появился человек и спросил Белого рыцаря, что ему нужно.

– Войти в замок.

– Вы же не знаете, чего вам будет стоить войти.

– Нет; но все-таки откройте мне, день уже на исходе.

Послышался звук рога. Из проема в воротах показался вначале один вооруженный рыцарь и тут же сел на рослого боевого коня, подведенного ему.

– Сир, – обратился он к Белому рыцарю, – здесь нам не развернуться; сойдем с холма, чтобы ловчее было сражаться.

Они сошли к подножию холма, на ровное место: в тот же миг, со щитами на груди, с копьями наперевес, они ринулись друг на друга. Глефы остриями вперяются в щиты; у бойца Скорбного Оплота ломается древко; но у Белого рыцаря глефа цела, и, угодив тому в щит выше умбона, он продирает кожу, разбивает дерево в щепы и разрывает кольчугу. Сыплются кольчужные петли, железо вонзается в плоть, и боец покидает седло, чтобы более не встать: он мертв.

Полагая, что он еще жив, Белый рыцарь спустился с коня, чтобы добить его или помиловать как пленника; но тут он слышит второй призыв рога; он поспешно вынимает глефу из кровоточащей раны, готовясь достойно встретить другого бойца. Тот целит мимо и принимает жестокий удар прямо в щит: кольчуга его цела, но на обратном ходу путь ему прегражден; вот его берут поперек, приподнимают и кидают через конский круп. Белый рыцарь сошел, сорвал шлем и уже собрался отрубить ему голову, но внял мольбе о пощаде; он его помиловал. Снова звучит рог: выходит третий боец; Белый рыцарь вновь берется за глефу и с первого удара вонзает ее в бок неприятелю, сбитому с коня; но наконечник застрял, обломясь у древка. Вот раненый встает, Белый рыцарь сходит; и между ними вновь разгорается лютая битва. Раненый слабеет все более, отступает, колеблется и падает с воздетым мечом, извещая тем самым дозорных, чтобы трубили в рог. Это был знак, которого ожидал четвертый, с виду сильнее и опаснее прочих. Однако Белый рыцарь не отпускал свою жертву.

– Оставьте его, оставьте! – окликнул его вновь прибывший, – бейтесь со мною, я вышел ему на замену!

Тогда вместо своего разбитого копья Белый рыцарь схватил копье последнего из поверженных и сел на коня в ожидании. С первого раза он кладет четвертого на луку седла и могучим ударом в конскую грудь повергает коня и всадника в струи одного из родников, бьющих из большой скалы. А между тем приподнялся третий; он двинулся к нему, напустил на него коня и заставил вновь распластаться по земле. Четвертый выходит из воды и возвращается с мечом в руке; Белый рыцарь повернул к нему, сбил его с ног и проехал конем по его телу туда и сюда.

– Пощады! – возопил тот, – помилуйте меня, мы ваши пленники.

Но вот звучит рог; пора выходить против пятого, не имея иного оружия, кроме меча; вторая глефа в его руках переломилась в прошлом поединке. На счастье, вновь прибывший сломал свою с первого удара, хотя и пробил ею щит и разорвал кольчугу Белого рыцаря. Однако тот по-прежнему крепко держится в седле; с размаху он рассекает шлем и забрало, взрезает щеку и проникает мечом до сочленения плеча. Оглушенный столь жестоким напором, пятый упал без чувств, обливаясь кровью. Но день угас, настала ночь, рог умолк, дверь уже не открывалась, и перед ним опять появилась девица, говорившая с ним накануне.

– Рыцарь, – сказала она, – на сегодня вы покончили с этим; но завтра придется начать сначала. Я отведу вас туда, где вам дадут приют.

Он последовал за нею в предместье замка вместе со своими пленниками; они вошли в красивый дом, где девица сама пожелала снять с него доспехи. В залах висели три щита, укрытые чехлами; девица их приоткрыла. На них начертаны были: на первом – одна косая перевязь, на втором – две, на третьем – три перевязи алого цвета ^[72]. Пока он разглядывал их с любопытством, девица сняла плащ, приспустила пелену, и взору его предстали тонкий стан, нежное и миловидное лицо. Зала была освещена множеством свечей, и ему не составило труда узнать ее.

– Ах! милая моя сударыня, – воскликнул он, раскрывая объятия, – я рад вас видеть! Как поживает моя госпожа, ваша хозяйка?

– Прекрасно! Она послала меня сюда, чтобы передать вам эти три щита и разъяснить их достоинства. Первый, с одной полосой, придает носящему его силу двух рыцарей. Второй вдвое сильнее, нежели первый, а третий вдвое сильнее, нежели второй. Берите щит с одной полосой, как только ощутите, что силы ваши убывают; когда вам придется противостоять непомерному множеству, смените его на второй; если же понадобится свершить деяния, превосходящие силы человеческие, прибегните к помощи третьего. А нынче, дабы завоевать Скорбный Оплот, вам не следует вести счет тому, что вы уже совершили: по-прежнему десять рыцарей будут ожидать вас у первых ворот и десять – у вторых. Вам предстоит выдержать это двойное испытание за один-единственный день, между восходом и заходом солнца. И если ничто не устоит перед вашей доблестью, замок вам покорится. Но вам многое придется испытать, и никому иному не дано завершить это приключение, будь он даже, подобно вам, под покровительством моей госпожи.

Когда забрезжил день, Белый рыцарь потребовал свои доспехи и коня. Один воин в полном облачении, кроме шлема, ждал его у подножия холма и спросил, чего он хочет.

– Хочу попытать счастья с этим замком.

– Но прежде вы должны вернуть вчерашних пленников.

– За этим дело не станет! Но могу ли я положиться на ваше слово?

– Сир рыцарь, мы здесь для того, чтобы преградить вам вход; но если бы не клятвы, связывающие нас, мы первые пришли бы вам на помощь: уж очень долго тут царит этот пагубный уклад.

Пленных передали, и зазвучал рог. Пока первый боец спускался с холма, Белый рыцарь успел изготовиться встретить его. Они помчались во всю прыть своих коней; боец из замка первым ударом попал по верху щита, так что обруч его с силой хлестнул Белого рыцаря в висок. Тому же достался удар такой мощи, что рассек кольчугу, и глефа, пронзив толщу плеча, заставила его выпустить поводья; он скатился на землю. Пока он слабым голосом просил пощады, девять рыцарей построились перед воротами замка, и один из них начал спускаться с холма, чтобы занять место первого. Копья разбились в щепы, но противники усидели в седле.

– Будь проклят тот, кто выдумал глефы! – воскликнул Белый рыцарь. – Они ломаются, когда они нужнее всего.

И пока он вынимал меч, спешенный им противник встал и попытался пуститься наутек.

– Нет уж! – вскричал Белый рыцарь, налетев на него и во второй раз опрокинув наземь острием меча.

– Но что же вы, – спросил второй прибывший, – хотите сражаться сразу с двумя?

– Я вызываю двоих, троих, всех оставшихся разом; а вы поступайте, как знаете, и защищайтесь, как можете.

Сойдясь со вторым, он сбил его наземь, прежде раскроив ему надвое лицо. Он сошел с коня, осведомился, не желает ли тот сдаться в плен, и, не услышав ответа, нанес смертельный удар. Однако его начала одолевать усталость; щит его, пробитый со всех сторон, уже не держался на основе.

– Сир, – сказала Озерная девица, подоспев к нему, – возьмите этот щит с алой перевязью.

И она навесила щит ему на шею. Едва лишь он прикрылся им, как почувствовал себя бодрым, будто на рассвете. Спеша употребить восполненные силы, он погнал коня к вершине холма, не дожидаясь, пока выедет новый боец на замену последнему побежденному. И вот он могучей рукой раскалывает шлемы, рассекает кольчуги, разносит вдребезги щиты. Рыцари, ему противостоящие, отступают или бегут вниз по холму, стремясь избежать его грозного меча; но пока он теснит одних, другие следуют за ним по пятам. Миновал уже Шестой час, близился Девятый; тогда вновь появилась девица и незаметно для него накинула ему на шею серебряный щит с двумя перевязями. В той же мере, в какой ощутил он двойной прилив сил, у рыцарей противной стороны сил поубавилось; одному он срубил голову, другого раздавил копытами коня, прочие взмолились о пощаде и сдались беспрекословно. С высоты городских стен жители возгласами приветствовали его подвиги; а владелец замка, печальный свидетель поражения своих рыцарей, хотя и желал бы сойти с холма и биться с ними заодно; но предустановленный обычай, который преступить было нельзя, не разрушив силу заклятия, велел ему воздержаться от помощи. Когда обратился в бегство последний боец, раздался оглушительный грохот; ворота замка со скрипом отворились, и Белый рыцарь увидел перед этими первыми воротами десять новых рыцарей во всеоружии. Тут он почувствовал, как Озерная девица развязала его шлем и заменила его другим, не столь помятым и разбитым; потом забрала второй щит и навесила ему на шею третий.

– Вы что же, – воскликнул он, – хотите умалить честь моей победы? Даже второй ваш щит, и тот был ни к чему.

– Вовсе нет, бравый рыцарь; но отвоевать вторые ворота нужно поскорее. Час близится, и вам нельзя терять времени. Возьмите эту глефу, у нее древко покрепче, а железо поострее. Мы знаем, как вы орудуете мечом; мы хотим, чтобы вы поладили с копьем. Но взгляните-ка сейчас на эти первые ворота.

Он послушался и увидел, как огромная медная статуя покачнулась, накренилась и рухнула, раздавив своею тяжестью одного из новых бойцов, призванных его остановить. Белый рыцарь налетел на них; он сбил одного, сразил насмерть другого, а прочие, охваченные ужасом от падения статуи, не стали его дожидаться и бросились искать укрытия под вторыми воротами. Застигнутые им, одни молили о пощаде, другие разбегались, опустив копья и не думая обороняться. И как только Белый рыцарь вступил за ворота, он увидел, что его приветствует толпа горожан, дам и девиц с ликующими возгласами:

– Довольно! у вас пока не осталось уцелевших врагов.

Одна девица вручила ему ключи от замка.

– Должен ли я сделать нечто еще, чтобы завершить это приключение?

– Да; будьте уверены, сеньор замка выйдет на последний поединок.

– Я готов встретиться с ним; но где его найти?

– Сир, – сказал подоспевший слуга, – он не придет. Он бежал во весь опор, со злобой и отчаянием в сердце.

Эта весть повергла в уныние обитателей замка. Сеньор шателен единственный знал тайну заклятия, и лишь он один мог избавить своих узников от пыток, от ужасов, с коими денно и нощно жизнь представлялась им хуже смерти. Тем временем они проводили Белого рыцаря на кладбище, устроенное с противной стороны. Он вошел и увидел поверху стен множество замкнутых шлемов, и под каждым шлемом у подножия той стены гробницу, где была начертана надпись, гласящая: «Здесь покоится имярек, голову же его узрите наверху». На гробницах, не увенчанных головами, значились лишь первые слова: «Здесь упокоится…» Среди прочих были там и несколько рыцарей от двора короля Артура. Посреди кладбища на широкой надгробной плите из металла, изукрашенной эмалью и драгоценными камнями, были такие слова: «Плиту эту не поднимет сила никого из смертных, разве только того, кто завоюет сей замок; здесь он обретет свое имя».

Много раз пытались приподнять плиту, и всегда напрасно; владельцу же замка особенно хотелось узнать имя того, кого ему следовало так опасаться. Белый рыцарь увидел надпись и без труда прочел ее, ибо был обучен грамоте у Владычицы Озера. Оглядев со всех сторон плиту, так крепко вмурованную, что и четверым силачам ее было бы не сдвинуть, он взялся руками с самой тяжелой стороны и легко ее приподнял. И тогда он заметил на дне письмена, которые гласили:

ЗДЕСЬ УПОКОИТСЯ ЛАНСЕЛОТ ОЗЕРНЫЙ, СЫН КОРОЛЯ БАНА БЕНОИКСКОГО

Он прочитал и поспешно опустил надгробие; но Озерная девица, стоявшая рядом с ним, тоже прочитала письмена. Она спросила, что он видел.

– Ах! сударыня, не спрашивайте.

– Не буду; ведь я это видела так же ясно, как и вы.

И она шепнула имя ему на ухо. Чтобы его утешить, она обещала не говорить об этом никому.

С кладбища обитатели замка повели его в ту часть, где жил сеньор Скорбного Оплота. Это было крыло, обустроенное всем, чем только возможно ублажить душу благородного рыцаря. Девица пожелала сама снять с него доспехи, умыть его и оставаться при нем. Но долго еще придется ждать, прежде чем падут все заклятия, держащие в плену столько храбрых рыцарей и столько прекрасных и знатных дам. А потому мы можем пойти посмотреть, что происходит при дворе Артура.