Расцвет и падение. Краткая история 10 великих империй

Глава 2
Римская Империя

Легенда об основании Рима резонирует знакомыми нотами. Бог войны Марс соблазнил весталку – девственницу, хранительницу святого пламени, Рею Сильвию. Она родила близнецов, Ромула и Рема, в результате незаконной связи, именно поэтому младенцев в плетеной корзинке спустили в воды Тибра. Братьев спасла и вскормила волчица. Затем Ромул убил Рема (словно Каин Авеля в ветхозаветном сюжете), и в 753 г. до н. э. на Палатинском холме над рекой Тибр основал город, назвав его в честь себя.

Способствуя развитию и росту города, Ромул радушно принимал переселенцев, предлагая кров беженцам и рабам. В основном они были юношами, поэтому Ромул решил созвать сабинян с семьями на праздник, в ходе которого римляне похитили молоденьких сабинянок и надругались над ними. Следом, дабы утвердиться среди других, римляне погрязли в войнах с соседними племенами. Себе в помощники Ромул назначил сотню старейшин. Senex на латыни значит «старый», и от этого же слова происходит «Сенат» – совет, который будет существовать на протяжении всей эпохи Римской Империи.

Мы не раз еще увидим, как эта древняя легенда поразительно предопределила основополагающие черты Римской Империи, прежде всего, жестокость и агрессию. В центре общественного строя Рима был милитаризм, который сначала позволил римлянам выжить, а потом – процветать. Среди всех империй, о которых мы будем говорить, именно Рим отбросит самую длинную тень на последующие события истории. По сути, некоторые элементы Рима будут пребывать в том самом состоянии «вечности», о котором мечтает каждая империя. До сих пор, знаковым символом Рима остается традиционное изображение младенцев Ромула и Рема и кормилицы-волчицы. Спустя почти полтора тысячелетия с падения Древней Империи ее гордый акроним SPQR (Senatus Populusque Romanus, «Сенат и народ Рима») красуется на официальном гербе города и виден повсюду, даже на канализационных люках и мусорных баках.

Город, основанный на Палатине и разросшийся до Семихолмия, усыпан памятниками древней империи: руины, сохранные исторические памятники, дороги, акведуки. То же самое можно сказать и о бывших территориях империи, которую Вергилий когда-то назвал «Империей без границ». Следы Рима можно найти и в Европе, и за ее пределами: от вала Адриана у границы Шотландии до Адриановой же арки в Джараше в Аравийской пустыне (современная Иордания). А главное, повсеместная латынь, которую можно различить фактически во всех европейских языках, восходящем к «матери языков»: в итальянском, испанском, французском, румынском и английском. Как много слов, сказанных на этих языках, могли бы быть понятными любому образованному древнему римлянину!

Наши правовые системы, меры и весы, даже общественные бани и архитектура – всё это лишь толика влияния Рима. К примеру, французский военный инженер Пьер Шарль Ланфан, автор разработанного в 1790-е плана застройки Вашингтона, хотел, чтобы правительственные здания были выполнены в неоклассическом стиле.

С самого начала народ Рима и сенаторы следовали устройству, основанному на устных принципах, возникших из конкретных жизненных ситуаций, прецедентов. В теории, правитель назначался Сенатом. Некоторые элементы этих законов являются непременно присутствуют и в современных конституциях. Таков принцип сдержек и противовесов, не допускающий ни одну властную группу до чрезмерного влияния. Сюда же можно отнести такие элементы, как разделение властей, независимость власти и суда, отделение церкви от государства, независимость суда и т. д. Но главное, возможно, – процедура импичмента, позволяющая законодательным органам выдвинуть официальные обвинения против лидера.

Римского царя сопровождала свита, ликторы, вооруженные фасциями пучками прутьев, обвязанных вокруг топора. Этот символ получил широкое распространение и позже: он появляется на реверсе американского дайма перед II Мировой войной, по сторонам от трибуны Палаты представителей США. Кроме того, современный термин «фашизм» возник от слова «фасция».

В царский период (753–476 гг. до н. э.) Рим постепенно взял верх над мощной цивилизацией этрусков, которые занимали территории к северу от Рима – Тоскану и далее, и на юге – вплоть до современного Неаполя. После попытки седьмого царя Тарквиния Гордого установить наследственную монархию, царское правление было свергнуто, и Сенат учредил республику (от res publica – «общественное дело»). Сенат разросся до нескольких сотен патрициев (аристократических семей); они выбирали двух консулов, которые занимали этот пост ровно год. Еще одним атрибутом республики стало собрание трибунов, избираемых плебеями, т. е. простолюдинами. Эта нижняя палата могла предлагать законопроекты в Сенат. Такая двухчастная структура управления остается характерной для демократии и по сей день.

Консулы зачастую занимали военный пост и командовали армией во время войн. Достигнув южной Италии и Сицилии, римская власть столкнулась с финикийцами Карфагена (современный Тунис), которые контролировали Средиземноморье. Началась война за контроль над средиземноморьем, то есть ни много, ни мало, по целям и задачам за цивилизованный мир, каким они его знали. Конфликт с карфагенянами вылился в три Пунические войны, продолжавшиеся более ста лет (264–146 гг. до н. э). Во время второй войны знаменитый карфагенский полководец Ганнибал провел свои войска с боевыми слонами через Альпы, считавшиеся непреодолимыми. Его неожиданное вторжение сеяло хаос в Италии на протяжении следующих пятнадцати лет, и в какой-то момент даже Рим был осажден.

С Востока на римлян наседали македоняне. Всего лишь столетием раньше Александр Македонский, захватив Анатолию, Египет и Персию, вышел к берегам Инда. После его смерти его обширная, но недолговечная империя распалась на почти полдюжины разрозненных государств. Несмотря на это греки-македоняне оставались грозной военной силой.

К счастью, командовал римлянами Публий Сципион – единственный полководец, который своими талантами мог сравниться с гением Ганнибала. Сципион возглавил вторжение в Северную Африку, которое нанесло сокрушительный удар Карфагену, и в 202 г. до н. э. Ганнибал потерпел поражение в битве при Заме. Карфаген просил о мире, а римский полководец получил прозвище Африканский в честь великой победы в Северной Африке, спас империю и был назначен консулом.

В результате Пунических войн Рим распространил свое влияние на Испанию, Северную Африку, Южную Галлию и Грецию. Тогда греческая цивилизация, возможно, превосходила римлян в культурном, а может быть, и в военном отношении. Секрет небывалых побед Александра Македонского заключался в греческой фаланге. По сути, наступающая шеренга представляла собой непробиваемую шеренгу воинов с короткими мечами, прикрывшейся сведенными вместе щитами. Позади шла такая же линия воинов с длинными копьями, выступавшими за щиты передовой линии. При поддержке клиньев конницы фаланга была непобедимой силой.

В 197 г. до н. э. грекам пришлось перейти к обороне, чтобы отбить натиск римской армии в битве при Киноскефалах. Греки превосходили римлян по численности, но помешали клубящийся туман и уязвимые фланги. Тогда греческая фаланга проиграла маневренным римским легионам, которых поддерживала кавалерия и двадцать боевых слонов. Римляне получили хороший урок от карфагенян: что слонов было невозможно остановить, и они наводили ужас даже на самых смелых пехотинцев.

С этого времени римские легионы фактически не знали поражений, пока не достигли пределов Галлии (современной Франции) и не встретились с воинственными германскими племенами на Рейне, которые исчезали в своих лесах и избегали позиционных и длительных боев. На севере Британии они встретили пиктов. Именно отсюда, согласно легенде, знаменитый Девятый легион (5000 человек) отправился в поход на Каледонию и не вернулся, не оставив ни одного следа в истории.

Историю Древнего Рима можно поделить на три эпохи. Мы уже знаем, что в 476 г. до н. э. царская власть сменилась республикой. В течение следующих четырех с половиной веков Рим и вырос до масштабов империи, и чем дальше, тем сильнее республиканский уклад подвергался угрозе – лучше всего это иллюстрирует сам общественный строй Рима. Изначально, патриции и плебеи жили в относительной гармонии, в значительной степени благодаря системе патроната, которая предполагала, что «патроны», покровители из знатных граждан Рима, должны были заботиться о «клиентах», выходцах из низших классов. Патронат предусматривал трудоустройство, защиту, материальную помощь и прочее, но при условии, что клиент будет оказывать поддержку покровителю. Аспект взаимности был очень важен в этих отношениях. Патроны могли «нанимать» огромное количество сторонников, громогласно требующих политического поста для своего «хозяина». Чем больше клиентов было у патрона, тем большим авторитетом он обладал.

Империя расширяла свои границы, и вместе с этим в Риме возросло количество рабов, что привело к неминуемому кризису патроната. Плебеи-чернорабочие оказались невостребованными. Рабы трудились на землевладельцев на пашнях, а самые образованные из них могли работать на знатных граждан писцами. В то же время у наместников провинций империи вырос доход. Поставки зерна из Египта и провинции Africa Vetus (Старая Африка) росли и приносили огромные доходы^[13].

Успешные военачальники, расширяя империю и подавляя восстания внутри нее, обрели существенную власть. Патронатные отношения стали процветать и в легионах. Чтобы избежать конфликта интересов, легионеры непременно направлялись подальше от родины (Девятый легион, отправленный в Каледонию, был набран в Испании). Как следствие, легионеры очень привязывались не к правителям далекого Рима, а к своему командиру, человеку, который руководил ими и награждал трофеями. Командир легиона, легат (legatus), занимал должность четыре года, а позже мог стать наместником провинции и накопить большое состояние. А самые харизматичные командиры и вовсе относились к солдатам как к своим людям, по-свойски. Таким был Юлий Цезарь, современник последних дней Римской республики.

Юлий Цезарь родился в знатной семье в 102 г. до н. э… Римляне издревле восхищались ученостью греков, поэтому в 75 г. до н. э. для того, чтобы изучать ораторское искусство, Цезарь отправился на Родос и попал в плен. Пираты попросили выкуп взамен на свободу, но сумма была ничтожно мала, и это оскорбило Цезаря, поэтому он поклялся, что после освобождения выследит их и распнет – и сдержал слово. Благодаря своим связям и способностям он в скором времени занял пост трибуна. Однажды во время путешествия в Испанию он увидел статую Александра Македонского и осознал, что в его возрасте Александр уже правил миром. Это разбередило его и без того чрезмерное честолюбие.

К 59 г. до н. э. он уже был консулом, получив должность за взятку. Безжалостный, но верный своим убеждениям, Цезарь стремился наделить землей бедняков. За время консульства он провел серию военных кампаний, показав себя равным всем римских военачальникам. Среди его подвигов можно выделить завоевание Британии (55 г. до н. э.), строительство моста через Рейн, и увенчавшуюся наконец победой галльскую кампанию (58–50 гг. до н. э.). В последней римская армия понесла огромные потери, целый легион был полностью уничтожен. Чтобы расплатиться с огромными долгами, в которые ему пришлось влезть ради осуществления своих амбиций, Цезарь, как говорили, поставил в Рим целых сто тысяч рабов.

В 50 г. до н. э. Цезарю было приказано расформировать свою армию и вернуться в Рим, чтоб предстать перед судом за обвинение в превышении полномочий. Вернись он в одиночестве, его бы ждало уголовное дело и враги, жаждущие его смерти. Вместо этого он вернулся в Италию с Тринадцатым легионом. Перейдя Рубикон (реку в северо-восточной Италии), Цезарь вступил на территорию Рима с оружием в руках, что было актом измены, и обратного пути уже не было. В последовавшей гражданской войне Цезарь преследовал своего врага Помпея Великого до Египта, где того выследили и убили. Затем случился его знаменитый роман с Клеопатрой.

Вернувшись в Рим, Цезарь провозгласил себя диктатором и начал проводить ряд столь необходимых Риму реформ: перераспределение земель, выплату пенсий ветеранам, а также введение нового календаря в 45 г. до н. э. Юлианский календарь, названный в честь его создателя, действовал полторы тысячи лет. Имена месяцев остаются теми же до сих пор, причем июль был назван в честь Юлия Цезаря. Все остальные преобразования он направил на концентрацию власти в своих руках, и, добившись титула «пожизненный диктатор», прожил с этим титулом всего месяц, после чего был убит в марте 44 г. до н. э.

Правление Юлия Цезаря стало переломным моментом, предсмертными муками Римской республики. Худшие и лучшие стороны Древнего Рима отразились в этой на редкость противоречивой фигуре. Часто упускают очевидное достоинство Цезаря – его ясный ум. Но с ним никак не вязалось тщеславие, охватывавшее всю гамму его самолюбия: он всегда помнил о проявленном к нему пренебрежении и беспокоился о редеющих волосах. А в любви? Несмотря на то, что Цезарь был трижды женат и жонглировал любовницами даже в разгар самых острых кампаний, его гомосексуальные связи тоже становились предметом дискуссий сплетников в Сенате и сатириков.

Наиболее заметными чертами характера Цезаря были ненасытное честолюбие и неумная мания величия, которые сочетались с его верой в простые добродетели древнего Рима: физическую и умственную силу, гражданственность и прочее. Его реформы вызвали расположение плебеев, среднего класса и значительной части патрициев. Иные же, как, например, столь же харизматичный военачальник Помпей, впоследствии отвернулись от него, пусть и воздавая должное его способностям – достойной Сципиона военной прозорливости и развитой и продуманной политической деятельности.

Он также был замечательным, хоть и безыскусным писателем: «Записки о Галльской войне» содержат точные (часто своекорыстные) исторические описания его военных кампаний и стали классикой, которую читают по сей день. Цезарь верил в удачу. Он часто шел на поступки, далеко выходившие за рамки рискованного расчета: он бросал вызов Фортуне, богине удачи, и наверняка бы поддержал ремарку Наполеона: «Я бы предпочел иметь удачливого, а не хорошего генерала».

Оглядываясь назад, оценивая эпоху до Рима, мы можем сказать, что Цезарь обладал многими чертами предшествующих великих правителей, в особенности, Александра. Заглядывая вперед, мы увидим поразительные отголоски прошлого – опыта Цезаря – в жизненном пути тех, кто пытался подражать ему и всерьез (Наполеон), и до смешного (Муссолини).

После периода политической нестабильности Август провозгласил себя императором в 27 г. до н. э. Это событие знаменует начало третьей эпохи Рима – империи, которая несколько раз трансформируется до своего падения в 476 г. н. э. По иронии судьбы, прочные основы римской империи были заложены задолго до эпохи Империи, которая так названа только потому, что управлять ей стал император.

Первый император, известный как Октавиан Август Цезарь, был приемным сыном Юлия Цезаря. Возник важный прецедент: отныне правитель должен был утверждать своего преемника и даровать ему имя «Цезарь». Первоначальное значение этого имени остается тайной и до сих пор вызывает споры, но оно вполне может происходить от глагола caedere, резать, напоминая тем самым, что мать Юлия Цезаря родила его путем кесарева сечения. Вслед за римскими императорами это имя превратилось в русское «царь» и немецкое «кайзер». Сходства с вавилонским Валтасаром или же с Навуходоносором – в лучшем случае, косвенная, а в худшем, несуществующая, историческая интерпретация. Мы уже знаем, что такие теории, как, например, открытие китайцами Австралии, или «Колесница богов»^[14] Эриха фон Дэникена, всегда будут «процветать» и регулярно появляться.

Интересно, что многие такие теории, которые когда-то считались истиной в последней инстанции на протяжении долгого времени, рано или поздно были «разжалованы» до этих «несуществующих» интерпретаций. Сторонники теории о плоской земле и алхимики ошибались, но и более правдоподобные концепции могут стать уязвимыми из-за новых фактов или смены культурных приоритетов. В 1969 году британский историк искусства «аристократ» Кеннет Кларк выступил на телевидении с серией передач под заголовком «Цивилизация». Почти полвека спустя, со схожими планами Мэри Бирд, Саймон Шама и Дэвидом Олусога выпустили свою серию программ, но назвали ее «Цивилизациями», во множественном числе. Это трио – эрудированный антиковед, британский искусствовед еврейского происхождения и популярный британско-нигерийский ученый – вышло за пределы западно-европейской перспективы, которой следовал аристократ Кларк.

Их свежий взгляд на мир включал в себя примеры из всех эпох, со всех обитаемых континентах. Произошло настоящее переосмысление, которое можно было бы сравнить с концом эпохи «плоской Земли». Надежная, само собой разумеющаяся двумерная плоскость Земли западной цивилизации вдруг стала трехмерным глобусом многокультурных традиций. История всегда будет изменчивой, открытой для новых интерпретаций, порождаемых новыми фактами, эволюцией мышления.

В период Империи в Риме проживало от 320 тысяч до миллиона человек, в то время как империя, которой Рим управлял, сопоставима по размаху (но не совпадая с ней полностью) с современной Европой, с населением от 50 до 90 миллионов человек. Неточность этих данных очень хорошо характеризует слово «перепись», census, которое происходит от глагола censere, «оценивать». Римские граждане и счастливчики из иностранцев, получившие гражданство, имели ряд привилегий: право голоса, освобождение от некоторых налогов, право на защиту в суде, право жить в Риме. Рабы и женщины не считались гражданами, и при этом их количество могло спутать цифры в переписи. Женщины детородного возраста жили от беременности к беременности, а нежеланных детей выбрасывали на улицу.

Неспроста говорили, что все дороги ведут в Рим. Характерные Риму прямые дороги расходились веером по суше и доходили до самых дальних уголков империи, но они же и вели ноги путешественников в самый большой город, который когда-либо видел мир. Любопытно, что этот мощный городской организм фактически ничего не производил. Все товары – от зерна до вина, от гвоздя до ткани, приходилось ввозить, зачастую через порт Остия, расположенный примерно в 30 километрах к юго-западу, в устье Тибра. Сюда прибывали грузы со всего Средиземноморья и из других континентов и стран (зерно из Северной Африки, олово из Корнуолла, шелк из Китая через Левант), затем они переправлялись в Рим и на баржах направлялись вверх по Тибру.

Когда население Рима разрослось, пришлось придумывать, как его задобрить, потому что многие жили в тесных многоквартирных домах, а работы не хватало, потому что ее выполняли рабы. И тогда возникла принятая властями Рима политика «хлеба и зрелищ». Она включала бесплатную еду и регулярные представления в Колизее, выстроенном за 10 лет (70–80 г. до н. э.) и в лучшие годы вмещавшем больше 80 тысяч зрителей. На арене устраивали бои гладиаторов, преступников отдавали на растерзание диким животным, иногда инсценировали морские сражения, naumachiae. Последние появились еще до строительства Колизея и были очень популярны.

Первая навмахия была организована Юлием Цезарем в 42 г. до н. э. рядом с Тибром, в водоеме примерно 450 х 270 м. Эта битва была потешной только в том смысле, что ее «разыграли», да ещё и в огромном масштабе: несколько десятков судов, включая триремы с рабами на веслах в три ряда, таранили противника, затем шел настоящий рукопашный бой. Две тысячи бойцов и четыре тысячи галерных рабов приняли участие в этой битве, причем и те, и другие были военнопленными и осужденными преступниками.

Такие зрелища не только развлекали народ, но и позволяли ему утолить жажду крови, их это не пугало. Человеческая жизнь не стоила ни гроша, а власть была сурова к тем, кто не повиновался. Можно сравнить эти зрелища с греческим театром: действо тоже происходило в амфитеатре, а посетителями были жители города-государства. В обеих формах присутствовал катарсис, но одна пересказывала мифы своего народа (Эдип и т. п.), другая показывала грубую порочную силу. Одна олицетворяла искусство, демократию и психологическую зрелость, другая – усиливавшуюся автократию.

Дать точную характеристику населению империи невозможно, но благодаря одному из странных и величайших случаев в истории, мы можем составить удивительно точное представление о том, какой могла быть их жизнь. 23 ноября 79 г. н. э. в Южной Италии произошло извержение Везувия, накрыв ближайший город Помпеи вулканическим пеплом, сохранив его в значительной степени нетронутым для грядущих поколений. Дома, люди, улицы, винные амфоры, даже собаки – вся суета и многообразие римской жизни застыли в долгом мучительном мгновении. Можно увидеть изображения богачей в хорошо сохранившихся фресках на стенах их вилл, узнать о последних сплетнях и скандалах через граффити, которые создал обычный люд: "Здесь был Реститут", "Обращайся с осторожностью" (рядом с изображением пениса), "Я беременна от Атимея". Сохранились даже комиксы с выносками на стенах таверн. Мы можем рассказать, что пили жители, как пировали богатые, как горожане справляли нужду в общих рядах открытых уборных, сколько платили за обслуживание в борделях. Перед нами здесь – жизнь людей.

Из Библии мы знаем, что на улицах древнего Вавилона жизнь текла лишь чуть более просто, а от французского поэта XV века Франсуа Вийона, – что на улицах средневекового Парижа она была лишь чуть сложнее. Если вникать в детали и обратиться к уровню смертности, то жизнь неимущих оставалась такой же вплоть до XIX века. В Вавилоне простые люди жили примерно до 26 лет, в Риме до 25, а в Средние века продолжительность жизни составляла 30 лет. Только в Англии XIX вв. этот показатель вырос до 40 лет.

Стоит признать, что эта статистика трудно поддается оценке, и ее оспаривают. Могла ли она быть искажена включением высокой детской смертности? Насколько она применима к простому народу, а не к населению в целом? Опять же перепись, по-видимому, подразумевает оценку. Я бы хотел сказать, что несмотря на различия людей, эпидемии, войны и прочее, условия жизни бедняков, в основном, были чуть выше «прожиточного минимума» на протяжении всех этих эпох.

С другой стороны, невозможно отрицать, что Римская империя сделала большой шаг вперед в истории человечества. Там, где древние греки фундаментально разработали теорию, римляне привнесли практику. Это, конечно, огромное обобщение. Греческая архитектура с квинтэссенцией в афинском Акрополе, была зримым чудом. Зато римляне ввели в обиход нечто парадоксальное: замковый камень, который одновременно сводил арку и скреплял между собой ее бросающие вызов гравитации камни. Это великое изобретение позволило построить прямые дороги с арочными мостами и акведуки длиной более 80 километров, часто поддерживаемые тремя рядами арок. Две тысячи лет спустя эти акведуки все еще в рабочем состоянии: акведук Аква Вирго, открытый в 19 г. до н. э. консулом Марком Випсанием Агриппой для подачи воды в термы, снабжает водой фонтан Треви по сей день. Арка, изначально двухмерная конструкция, переросла в нечто трехмерное – купол, еще одно римское чудо, ничего равного которому не было создано и тысячу лет спустя падения Западной Римской империи. Впрочем, не во всех своих начинаниях римляне преуспели. Греческая математика была прекрасным изобретением, но римские цифры, которые почти полностью исключили возможность деления и умножения, вскоре положили конец теоретической и практической математике.

Несмотря на эти недостатки, организация управления такой крупной империей продолжает удивлять. От Адриановой стены до Адриановой арки на Ближнем Востоке, примерно 4000 километров птичьего полета, можно было пройти по римской дороге. Примерно столько же между Майами и Лос-Анджелесом. И все же вся империя управлялась единой централизованной системой.

Основой денежного обмена повсюду служил серебряный динар. Во время острого дефицита цены на продукты на рынках высекали на камне для того, чтобы торговцы не завышали их. Спрос и предложение определялись торговцами «на глаз», однако власти вряд ли понимали экономические последствия. При таком большом количестве людей, живущих на грани нищеты дефектная рабская экономика оказывалась неуместной (плати рабочим, они будут тратить, тогда экономика развивается).

С другой стороны, римское право постепенно превратилось в весьма сложную систему юриспруденции. Само наше слово происходит от латинского jus (право) и prudentia (мудрость или знание). Римское право, начиная с «Двенадцати таблиц» 449 года до н. э. и заканчивая «Сводом гражданского права», обнародованным в 521 году н. э., послужит основой для целого ряда будущих правовых систем. Их влияние все еще можно распознать в западном праве.

В римской Империи жилось трудно. Когда императоры начали рядиться богами, ожидая соответствующего культа, во многом суеверное многобожие, унаследованная от греков, постепенно лишилась своей духовной основы. Явно нечестивое поведение всех этих Тибериев, Калигул и Неронов, ставших символами разврата, имело своим последствием рождение надежды на новую веру, не запятнанную никакими связями с мирской властью. Неслучайно, Иисуса Христа распяли во время правления Тиберия, а Нерон сделал христиан козлами отпущения за пожар Рима в 64 г. н. э. Эта тайная религия – «религия рабов», продолжала процветать, и, в конце концов, в 313 г. Константин признал ее легитимность.

В последние годы республики и в первые годы Империи Рим достиг своего культурного зенита. До чистого творческого интеллекта древних греков римлянам было далеко, но их культура, несомненно, была благородным откликом на эллинскую культуру: в своей сложности она восполнила то, чего ей изначально не хватало. Приведем несколько примеров. Овидий писал изысканные любовные стихи и непристойную сатиру, и за свои проделки был сослан на Черное море. Лукреций, написав поэму «О природе вещей», вновь ввел в оборот идею греческого философа Демокрита об атоме – неделимой частицы материи (от греческого a-tomos – «неделимый»).

Греческий врач Гален работал в Риме во II в. н. э. и создал свод медицинских знаний, просуществовавший почти полтора тысячелетия. Трагедии философа и драматурга Сенеки повлияли на Шекспира; а его философия стоицизма, столь популярная среди образованных римлян, бескорыстно рассказывала о том, как преодолеть все невзгоды. Наполеон восхищался Юлием Цезарем, но предпочитал воздерживаться от чтения книг о Древнем Риме, где очень часто встречались отсылки к вскрытию вен. Самоубийство было распространено среди патрициев, впавших в немилость. Вспомним про Сенеку, который вскрыл себе вены и не подвергся позорной публичной казни после того, как его обвинили в заговоре против Нерона.