Можно сделать вывод, что дети не особо уважали своих родных. На самом деле, так и было. Связано это с тяжёлой работой в поле и периодической сдачей их в аренду.
Праздник приближался. Столы наполнялись кушаньем. Обжаренные свинина и телятина, спелые фрукты и овощи, освежающие вина и браги: всё, что в обычной жизни крестьянин только мог представлять в мечтах. Столы стояли вокруг огромного кострища с идолами вышеназванных божеств. Только у Юродивого не выбито лицо, единственная деталь – это какие-то выпуклые металлические круги по всей груди – всего 30 штук.
Прошло одно занимательное мероприятие. Приносили в жертву двух человек. Тех самых, что ели пшеницу на поле. Первый – седовласый старик с залысинами и гладкой небольшой бородой, известный ревнитель веры старины. Порицал соседей за то, что мало пьют и едят, не как указано в табличке Таррара. Он надоел людям, решили принести его в жертву Богам. Второй – чиновник из города, сборщик налогов, его постигла та же судьба, что и его собрата из Некрасовского произведения. Оба они одеты в зелёно-фиолетовые балахоны. С чиновником шло странное существо, сияние которого в страхе померкло рядом с Нашим Героем. Ревнителя решили распилить, а чиновника сжечь. Жертвы проходили мимо Нашего Героя, сомкнув уста, уверенные в своей правоте. На Нашего Героя они не обратили внимание.
Наш Герой уже хотел уходить, но заметил среди берёз странный силуэт. Приглядевшись, он увидел какую-то полуголую фигуру с отблеском луны на груди. Это Юродивый. Встреча взглядами. Блеск от монет на груди Блаженного не слепил Нашего Героя. Монеты скреплены с рёбрами какими-то металлическими скрепами. Слеза у глаз юродивого, треск металла, упал на колени, зарыдал и убежал.
Странное дело. Когда начался праздник, произнесли только одну речь в честь Земли, а потом начали есть. Ели много, ели все. Даже самые худые набивали себе брюхо до тошноты.
Наш Герой не смог выдержать такого зрелища и стушевался.
Крах мудрости.
В этот день как из ведра лил дождь. Проходя через аллеи города, Наш Герой пришёл к лавке местного часовщика, в которую решил заглянуть. На первом этаже лавки громоздились шкафы с разными причудливыми часами. Из дуба, вишни, яблони. Синие, розовые, белые. Резные, металлические, пластмассовые. Большие, средние, малые. Трудно перечислить все особенности, но главное то, что каждый экземпляр был уникален. Куда ни глянь, глаз всё равно упадёт на часы. Кроме шкафов, покупателя и продавца разделял прилавок в форме буквы «П», на котором тоже были часы. Ни пылинки, ни соринки, ни паутинки.
Мастера не видно. Наш Герой решил подойти к прилавку. Из-под него появилась женщина. Наш Герой спросил, где мастер и можно ли с ним пообщаться.
«Да. Конечно, проходите, он у себя наверху», – ответила она.
Уходя, Наш Герой оглянулся. Женщина теперь была похожа на соляной столб.
За одним из шкафов находилась еле заметная лестница на второй этаж, откуда спускались вниз толстые клубы табачного дыма, сквозь который с трудом просачивался тусклый свет.
Взойдя, Наш Герой увидел следующую картину: из-за двускатной крыши в комнату свет попадал только из одного окна, которое занимало без перегородок полностью одну стену, перед противоположной, стараниями жены мастера и его детей, разместился мягкий диван из бархата, по полу тут и там разбросаны подушки квадратной формы, под сводами крыши расставлены рабочие столы мастера. Сам он отдыхал на диване, покуривая длинную трубку, выпуская медленно и протяжно кольцо из дыма, одно за другим. Его крючковатые пальцы правой руки обвили чашу трубки, то и дело средний и указательный палец поминутной отходили и подходили к горлу чаши, ознаменовывая затяжку. На седеющей русой бороде свисали смолы. Голубые глаза смотрели в угол потолка. Морщины полностью покрыли плотное лицо. Перед диваном стоял низкий лакированный стол с гнутыми ножками. На нём громоздились инструменты, пепел, трубки и табак.
Внезапно мастер встал, пополз на карачках до одного из рабочих столов, медленно и лениво переставляя конечности, что-то покрутил и повертел в недоделанном экземпляре, быстро и энергично орудуя руками, и таким же образом перебрался обратно на диван.
Мастер перевёл затуманенный взгляд на гостя, жмурясь от бьющего из окна солнца, свет которого перебивался лишь дымом и фигурой Нашего Героя. Медленно и тихо мастер осведомился у зашедшего о причинах его появления.
Наш Герой спросил мастера о его ремесле и похвалил его трудолюбие и изобретательность.
«Да, мне уже что-то такое говорили», – лениво проговорил мастер.
Более ничего не последовало. Во время ответа почти ни одна мышца мастера не шелохнулась.
Наш Герой повторил вопрос о ремесле.
«Ну, достаточно давно занимаюсь этим. Ещё с детских лет. Отец тоже часовщик был. Сижу над каждым экземпляром по несколько недель. Вот», – он показал на стол – «окуляры да приборы со мной», – Он сделал большую затяжку. Наступила пауза на 10 минут, спустя которую мастер продолжил: «Время – вот самое главное. А чем его отмерять? Часами, конечно же».
Наш Герой спросил у мастера, работает ли он в выходные.
«Да, если берусь за работу, то отхожу от неё только на сон», – Это было достаточно странно слышать от человека, в комнате которого валялись подушки, потому что ему лень было ходить по жёсткому полу. Но, когда мастер заговорил о времени, что-то в нём поменялось, глаза заблестели, речь сменилась с ленивой на ускоренную, всё в нём выражало интерес к обсуждаемому предмету, – «Единственная вера у меня, так это вера во Время. Будь моя воля, я бы создал церковь часов. Она бы объединила весь мир. Это третий путь нашего времени! Там бы власть находилась в нужных руках – часовщиков, только они понимают ценность времени!!! Наше сознание не доверяет мысли – ни своей, ни чужой. Конечно, вы можете мне сказать, что я стараюсь не только ради дела, но и денег, и будете правы. Однако представьте, если бы была церковь времени, то и деньги бы не были нужны! Все поняли бы ценность времени, а часы лучший Бог в такой системе! Вот, Время велико, и мы не можем познать его, число лет его неисследимо. Но сама суть времени в том, что оно живёт в нерукотворных храмах. Я трепещу перед временем сердцем, ибо оно велико силою, судом и полнотой правосудия. Мудрость была раньше всего, но когда появилось время, тогда мудрость стала содержаться в страхе перед временем. Разум во времени, на него и полагайся. Пойми всё уже предопределено временем, вообще всё. Я познал время, я избавлен от смерти! Но всё суета сует и томление духа, так что оставим это… », -Он даже привстал с дивана, говоря это.
Разговор шёл до утра, Наш Герой всё задавал вопросы, пытался понять, почему именно время, почему часы, так как оснований такого фанатизма почти не было. Но как только под утро разговор перешёл в другую тему, мастер сразу поник, замолчал и отрешенно лёг на кровать. Уснул.
Внизу стояли сыновья мастера. Они не заметили Нашего Героя. Первый брат стоял с алебардой на плече, на голове большая залысина, кудрявые волосы спускались от затылка до кончика немаленькой бороды, на нём надет чёрный балахон. Его брат стоял с большим крестом за спиной в красно-синем балахоне, с русыми кудрявыми волосами и небольшой бородкой. Вели разговор о занятиях отца. Говорил первый брат: «Вот сам скажи. Как это так? После времени ничего не будет, из ничего ничего не выйдет, но как тогда мы возникли? Из чего что получается?»
«Брат, отец говорил, что мы познаем это, когда пойдём к фермерам и будем с ними водить хороводы», – последовал ответ.
«Может, так и надо сделать, и только тогда мы явим себя не нам, а миру! Раньше, когда наш отец возглавлял городскую церковь, когда она была сделана из кедра и дерева, было лучше. Тогда наш отец ходил обмотанный свитками с афоризмами.».
Наш Герой ушёл из этого места. Так прошёл 3 день.