Полная история Белого движения

В начале мая после нескольких небольших схваток и пересечения железнодорожных линий Добровольческая армия вернулась туда, откуда и была начата кампания, в пограничные земли между Ставропольской губернией, Доном и Кубанью. Ледяной поход закончился.

Армия, начавшая поход с менее чем 4 тысячами штыков, теперь насчитывала 5 тысяч. Несмотря на почти не прекращающиеся бои, добровольцы имели практически то же количество боеприпасов, что и в начале похода, за счет трофеев, взятых у большевиков. Но армии не удалось достичь главной цели – освобождения Кубани. Она потеряла многих своих первых и лучших бойцов, а хуже всего то, что она потеряла Корнилова – человека, которого многие антибольшевики хотели бы видеть диктатором России.

Тем не менее Ледяной поход имел большое значение. Присоединение многих казаков изменило характер армии, обеспечило ей в дальнейшем возможность роста. Но главным достижением похода было то, что армия выжила. Безусловно, одной из причин того, что армия не была уничтожена на Кубани, стала низкая дисциплина красных войск, хотя они были лучше экипированы и численно превосходили белых. Но все же ошибки большевиков не умаляют героизма и успехов белых. Только смирение с самыми крайними лишениями смогло сохранить армию в самый сложный период Гражданской войны – в конце весны 1918 года.

Донская советская республика

Когда Добровольческая армия вернулась с Кубани на Дон, то нашла обстановку там еще более враждебной, чем раньше. Коммунистический эксперимент, Донская советская республика, не увенчался успехом и смог сделать то, что не удалось Каледину, – заставить казаков восстать против большевизма.

Донской советской республике не хватало руководства Ленина, она была ослаблена расколом на враждебные группировки, угрозой подхода немецкой армии, неясностью общей ситуации. Каледин потерпел поражение из-за противодействия местных большевистских организаций, из-за восстания Подтелкова и приближения Красной армии. Руководители Ростовского и Таганрогского революционных комитетов, а также казачьи руководители каменской группы осознали, что стали аутсайдерами. Подтелков, избранный Председателем СНК республики, был номинальной фигурой, не обладающей, по сути, никакой властью. Это не значит, что Красная армия пренебрегла выполнением задания Центрального комитета большевиков; но связь между Ростовом и Москвой была слабая, и командиры, такие, как Сиверс, были достаточно независимы. Чтобы исправить такое положение, Антонов-Овсеенко, командующий южными войсками, попросил Ленина послать представителей центральной власти на Дон. Так как Ленину некого было туда направить, то он попросил Антонова-Овсеенко самому стать представителем Совета народных комиссаров (Совнаркома). Антонов-Овсеенко не мог прибыть на Дон, поэтому послал комиссара Войцеховского, который вместе с Сиверсом реально контролировал область. Войцеховский национализировал рудники и заводы, организовал изъятие продовольствия, вымогал деньги у буржуазии, став королем террора. Ростовский революционный комитет, особенно отдел Военно-революционного комитета Подтелкова, который переехал из Каменской в Ростов, был против политики Войцеховского; постепенно ссоры между двумя руководителями стали такими серьезными, что они не раз угрожали друг другу арестами.

Есть доля иронии в том, что независимость Донской республики была провозглашена не при Каледине, когда Дон действительно был независим, а после прихода Красной армии, большинство бойцов которой не были местными уроженцами. 26 февраля Антонов-Овсеенко телеграммой сообщил Ленину, что казаки хотят самоуправления. Ленин не имел ничего против автономии Дона, но условием поставил то, что на съезде Советов должна быть выработана собственная программа аграрной реформы. Но события вынудили местное руководство пойти дальше, чем ожидал Ленин. Местный революционный комитет полагал, что независимая республика осложнит немцам оккупацию Дона. Поэтому революционный комитет 23 марта провозгласил Донскую советскую республику независимой, не дожидаясь съезда Советов.

Большевики пытались создать новую гражданскую администрацию. Начиная с ростовской думы, они распустили все думы, и Военно-революционный комитет объявил выборы в местные и районные Советы. За исключением священников, купцов, полицейских и офицеров, все, кто достиг возраста двадцати одного года, могли принять участие в голосовании. Но в большинстве станиц выборы так и не состоялись. А где они прошли, обычно атаманы избирались председателями, таким образом, ничего не менялось, кроме названия.

Съезд Советов в Ростове прошел 9 апреля. На нем обсуждалась земельная реформа и национализация, но главным вопросом было, должен ли Дон принимать условия Брест-Литовского мирного договора. Так как Дону угрожала немецкая армия, решение съезда имело национальное значение. И сторонники, и оппоненты мира с Германией понимали это. Поэтому большевики послали Орджоникидзе в Ростов, чтобы выступать на съезде за мир, а левые эсеры послали Камкова, бороться против. После нескольких дней споров большевики одержали победу. 348 голосов против 106, при этом многие воздержались. Вскоре немцы двинулись на Дон, и большевикам пришлось изменить свое решение и выступить в поддержку революционной войны.

Жители Дона мало переживали по поводу резолюции съезда Советов или о том, останутся ли их атаманы председателями; для них советский режим стал символом террора и анархии. Сильнее всего этот террор проявился в двух большевистских оплотах: Ростове и Таганроге. В последние месяцы режима Каледина большевики получали огромную поддержку в этих городах Дона. Население ждало войска Красной армии как освободителей. Приход войск разрушил эту иллюзию за короткое время, и симпатии сменились страхом. Сразу начались аресты и казни.

Командующий Южного революционного фронта Рудольф Сиверс

Жизнь офицеров оказалась в огромной опасности. Эти люди не присоединились к Добровольческой армии, несмотря на угрозы, и теперь им приходилось скрываться. Они осознали, что невозможно позволить себе роскошь «нейтралитета» во время Гражданской войны. Некоторое время спустя, когда белые вновь захватили Дон, эти офицеры пополнили ряды Добровольческой армии. Красный командующий Сиверс приказал, чтобы все, кто ранее входил в Добровольческую армию, были казнены. Пока армия стояла в Ростове, многие учащиеся четырнадцати и пятнадцати лет записались в ее ряды, но, возможно, из-за запрета родителей не участвовали в Ледяном походе. И теперь эти дети должны были быть расстреляны. Военно-революционный комитет отменил этот приказ, провозгласив, что никто моложе семнадцати не должен быть наказан. Тем не менее, это не принесло никакого результата, так как штаб Сиверса игнорировал решения комитета.

Террор был направлен даже на социалистические партии и на обычных рабочих. Например, видный меньшевистский лидер П. П. Калмыков был убит солдатами. 1 марта большевики прекратили выпуск меньшевистской газеты «Рабочее дело». Меньшевики стали выпускать другую, «Рабочее слово», но она также спустя месяц была закрыта. 26 марта социал-революционеры и меньшевики покинули собрание Ростовского городского совета в знак протеста и более никогда туда не возвращались.

Если бы даже штаб Сиверса захотел прекратить террор (а он не хотел), это было бы почти невозможно. Никакая сила не могла успокоить и призвать к порядку солдат расформированных отрядов, пришедших в Ростов с Украины, спасаясь от немцев. Они убивали иногда просто ради грабежа. Беспорядки были случайными и непредсказуемыми. В то время как офицерам и видным кадетским политикам удалось спрятаться и выжить, включая Милюкова, некоторые были убиты только потому, «что носили обувь такую же, как у солдат Добровольческой армии».

Террор в Таганроге был еще более кровавым. Ярость, с которой офицеры пытались подавить восстание в январе, оставила слишком горькие воспоминания. Десятки офицеров были арестованы и жестоко убиты. Среди арестованных офицеров был генерал Ренненкампф, участник Русско-японской войны и хорошо известный участник неудавшейся попытки государственного переворота России в августе 1914 года. Из Петрограда поступило распоряжение предложить Ренненкампфу командование позицией на пути надвигающейся немецкой армии. Когда Ренненкампф отказался, Антонов-Овсеенко лично отдал приказ о его казни.

Наверное, никакие поступки большевиков не вызывали такого всеобщего возмущения, как их отношение к церкви. 26 февраля они арестовали архиепископа Новочеркасска и держали его в тюрьме десять дней. Согласно комиссии по расследованию, организованной Добровольческой армией в 1919, было совершено пятнадцать убийств священников. Новые власти отменили церковные венчания и Закон Божий в школах. Большевики были отлучены от церкви. Хотя население Дона было охвачено страхом, оно нередко выходило на защиту священников.

Казаки в своих станицах страдали гораздо меньше, чем городское население. Тем не менее, именно они активно боролись с новым режимом и сыграли важную роль в его свержении. Казаки были разочарованы тем, что руководство их родным краем захвачено чужаками. Но важнее всего то, что большевики являлись угрозой их привилегиям. Даже до занятия Новочеркасска Саблин, один из командующих Красной армией, объявил представителям Круга: «Казачество, как отдельное и привилегированное сословие, должно быть ликвидировано». Большевики в дальнейшем вели себя в соответствии с объявленными намерениями. А съезд Советов, на котором преобладали иногородние, обсуждал планы изъятия казачьих земель.

Известие, что фронтовики возвращаются в свои станицы, дли казаков означало, что большевики станут слабее. Пока они находились на фронте, большевики могли влиять на них, но когда те же молодые люди вернутся в свои семьи, они скорее прислушаются к мнению своих родных, а старшие казаки никогда не любили большевиков.

Антибольшевистское сопротивление началось в станицах в окрестностях Новочеркасска. Это был богатейший район, менее всего симпатизирующий большевикам, так как более всего пострадал от мародерства красных и организованного ими изъятия продовольствия, что породило ненависть: казаки часто убивали агентов большевиков даже в первые недели существования Советской республики.

Первым знаком волны антибольшевистского восстания была измена В. С. Голубова. Голубов – храбрый солдат, но авантюрист и карьерист, чьей главной целью было стать атаманом. Он быстро уловил настроение казаков. В январе 1918 года он покинул атамана Каледина и присоединился к Подтелкову; это он вел войска, занявшие Новочеркасск. Большевики никогда полностью ему не доверяли и старались держать его подальше от Ростова. У них были причины к недоверию. Голубов не выполнил приказ Военно-революционного комитета разбить Попова, когда он и полторы тысячи его солдат бежали из Новочеркасска. Вместо этого Голубов взял в плен М. П. Богаевского, ближайшего друга и помощника атамана Каледина. Должно быть, у него были планы, как использовать своего пленника, так как он отказался выдать генерала ростовским властям.

В начале апреля 1918 года Голубов открыто отвернулся от большевиков и отбыл в станицы в окрестностях Новочеркасска, чтобы найти добровольцев. Но к этому времени он был известен как человек, которому нельзя доверять. Казаки не отозвались, и когда большевики узнали о его деятельности, то 7 апреля выслали за ним небольшой отряд, поэтому ему пришлось спасаться бегством. Несколько дней спустя он стал первой жертвой восставших антибольшевистских казаков, которые не смогли простить его прошлого предательства.

Восстание казаков было спонтанным, поэтому плохо спланированным. 10 апреля казаки обезоружили и убили красноармейцев, которые занимались реквизицией в станице Кривянской, находившейся всего в нескольких верстах к западу от Новочеркасска. На этот раз казаки не были удовлетворены своей «победой» и решили сформировать повстанческую армию. Своим командиром мятежники выбрали есаула Фетисова, так как он был единственным офицером, присутствующим на собрании. Первым его действием было то, что он послал гонцов в соседние станицы с просьбой о помощи. Через несколько дней 14 апреля он собрал отряд из 300–400 человек и решил сделать вылазку в Новочеркасск. Большевики ничего не знали о Фетисове и были застигнуты врасплох, отступив к Ростову без боя.

Набег Фетисова был плохо спланирован. У него не было штаба, его казаки были плохо экипированы, и он не имел четкого плана. Было ясно с самого начала, что казаки не смогут надолго удержать захваченные позиции, но затея была не бесполезна. Она дала возможность офицерам в Новочеркасске организовать движение, которое в дальнейшем сыграет главную роль в освобождении Дона, а также станет основой будущего правительства. 14 апреля Г. П. Янов, широко известный консервативный политик, сформировал «Совет Обороны» Донского края. Три дня спустя этот совет назначил К. С. Полякова командующим еще несуществующей казачьей армией, а С. Денисова – начальником штаба.

Когда 17 апреля большевики атаковали сразу с двух направлений, от Ростова и Александровской, казаки не стали сражаться, как и большевики совсем недавно, и отступили к Кривянской. На следующий день, 18 апреля, армия передислоцировалась в станицу Заплавскую, где и произошло так называемое Заплавское сидение, которое продлилось до 8 мая (дата освобождения Новочеркасска). Мятеж быстро распространялся, и многие казаки приходили из соседних станиц, чтобы пополнить ряды белых. Армия Полякова, которая в начале пребывания в станице Заплавской насчитывала 4 тысячи человек, к 23 апреля насчитывала уже 6,5 тысячи человек. 21 апреля «Совет Обороны» Донского края преобразовали во временное Донское правительство. К счастью для казаков, большевики оставались пассивны и позволили им заниматься своими делами.

Заплавская армия была самой многочисленной из казачьих армий, но не была единственной. Сформировалась еще одна армия из 1000–2000 человек на левом берегу Дона. Из Сальских степей со своими войсками вернулся атаман Попов. Настроения казаков изменились, и те станицы, которые еще пару месяцев назад враждебно относились к белым, теперь встретили Попова как героя.

Делегация от заплавской армии встретилась с Поповым 23 апреля в Константиновской. Встреча была не теплее той, что состоялась между Корниловым и Покровским. И. А. Поляков, член заплавской делегации, писал:

«Если быть откровенным, то необходимо сказать, что встреча была очень болезненной. Они приняли нас холодно и неприветливо. Более того, они пытались представить наш приход как раскаяние грешников. Но что это были за грехи – нам не говорили. Особенно нас поразило то, что атаман и его свита… больше всего интересовались личными делами, чем общей обстановкой в Заплавской».

С точки зрения Полякова, которая, вероятно, была правильной, атаман ревновал, так как армия была создана без его участия. Вероятно было и то, что лидерам заплавской группы не нравилась идея, что им придется отказаться от своей независимости, признав власть атамана. Разногласия между казачьими лидерами ослабляли их армии, продолжались они вплоть до взятия Новочеркасска.

Тем не менее, руководство заплавской армии и атаман пошли на компромисс. Гражданская власть оставалась в руках Временного правительства до созыва «Крута спасения Дона». Вся военная власть была отдана в руки Попова, который разделил войска на три группировки: «Южная группа» (заплавская группа) под командованием полковника Денисова и полковника И. А. Полякова, теперь начальника штаба, «Северная группа» под командованием полковника Семилетова и «Задонская группа» под командованием Семенова.

Заплавские казаки и Попов спорили по поводу стратегии. Казаки хотели взять Новочеркасск как можно быстрее; но вместо этого Попов взял полки «Южной группы», добавил их к «Северной группе» и 29 апреля атаковал Александровск-Грушевск. Атака, прошедшая неудачно в большей степени из-за низкой дисциплины, в дальнейшем сильно понизила авторитет Попова в «Южной группе».

Дон состоял из трех политических частей, отличающихся друг от друга. В Ростовской и Таганрогской областях располагались промышленная зона и донецкие шахты, здесь преобладали поселения иногородних. Северный район был менее всего значителен в политическом плане. Он был отрезан от развитого юга, и долгое время жители этого края даже не знали, что большевики захватили власть в центре Дона. Самым сильным был сельский юг, где казаки доминировали над иногородними, так как были лучше организованы.

Три армии Попова, конечно, состояли практически только из казаков. Они с трудом проводили различие между большевиками и иногородними. Даже существовали такие станицы, где казаки не видели причин присоединяться к антибольшевистской армии, вместо этого они сражались с врагом, находящимся поблизости, с ближайшими поселениями иногородних.

Несмотря на быстрый рост повстанческой армии и ее успех, победа восставших была далека от полной. В конце апреля казаки были дисциплинированы не лучше, чем красноармейцы. После маленькой неудачи – а таких было много, так как казаки часто разбегались при виде наступления Красной армии, – некоторые полки захотели сдаться и начать переговоры с большевиками. Например, кривянских казаков с трудом удалось уговорить покинуть их станицу после поражения в Новочеркасске. Так как те же люди, кто боролся против Каледина, теперь повернулись против большевиков, их дух и идеи имели сходство с настроем «революционных фронтовиков» декабря 1917 и января 1918 года. Это были яростные поборники равноправия. Например, офицерам не разрешалось носить погоны, их называли «господами офицерами», а не «ваше благородие». Многие офицеры не вступили в армию, так как не верили в ее успех. Самым известным из таких был Генерал Краснов, скрывавшийся в станице Константиновской в это время. Когда представители армии попросили его принять командование, он ответил: «Я не верю в казаков и не хочу иметь с ними ничего общего». За это высказывание многие казаки так и не простили будущего атамана.

* * *

Хрупкое равновесие воюющих сторон было нарушено появлением двух новых врагов советской власти: небольшой части полковника Дроздовского и, что более важно, немцев.

К концу апреля немцы оккупировали практически всю Украину. Правительство Ленина верно предсказывало, что захватчики не остановятся у границ Украины, но было абсолютно невозможно остановить их наступление. Чичерин, советский комиссар иностранных дел, посылал телеграммы в Берлин, но все было бесполезно. 26 апреля немецкие войска вошли на территорию Дона из Луганска и стали угрожать Таганрогу. Москва хотела избежать войны любой ценой, но большевикам на Дону было чрезвычайно сложно сдерживать свои отряды. Они пытались заключить перемирие, обещая немцам, что отряды Красной армии, идущие с Украины, будут разоружены. В этом случае у немцев не будет повода атаковать их. Но когда бесплодные переговоры не смогли предотвратить оккупацию Дона, 1 мая большевики попытались организовать оборону, вопреки инструкциям Москвы, готовой пожертвовать Доном.

Большевики вели тактику революционной войны, которую раньше поддерживали левые социал-революционеры и левые коммунисты. В Ростове красные призывали к всеобщей мобилизации. Они также планировали уговорить буржуазию принять участие в работах по строительству укреплений, а также собрать 3 миллиона рублей с ростовских богачей. Но ничего из этого сделать не удалось. Когда население осознало, что дни большевиков сочтены, те уже не могли навязывать свою волю. Подтелков, не заметивший, что настроения казаков изменились, поехал на север Войска, надеясь повторить свой подвиг, создать революционную казачью армию. Вместо того чтобы откликнуться на его призыв, 9 мая казаки захватили и повесили его^[10] вместе с его другом и помощником Кривошлыковым. Другие сопровождавшие его были расстреляны.

Очевидно, что дни советского режима на Дону были сочтены. Ситуация, в которой оказались большевики, была безнадежна: Таганрог пал, Ростов остался незащищенным с запада. Большевики посылали эмиссаров к немцам, чтобы попытаться остановить их продвижение. 1 мая Орджоникидзе лично отправился в штаб к немцам, где ему объяснили, что главными целями немцев являются помощь Украине вновь обрести свои границы и оккупация Ростова. Немецкое намерение оккупировать промышленный район Донской области очевидно: они нуждались в донецком угле для военных целей и в продовольствии, а также им было необходимо дружественно настроенное правительство.

Приход немцев радикально изменил ход Гражданской войны в Южной России. Свергнув режим большевиков, немцы дали возможность Белому движению реорганизоваться. Первое наступление на Ростов тем не менее было начато не немцами, а полковником Дроздовским. Он сформировал часть, состоящую из тысячи человек (667 офицеров, 370 солдат, 14 врачей, священников и 12 медсестер), привел ее с Румынского фронта на Дон, чтобы воссоединиться с Белой армией. Основатели Добровольческой армии рассчитывали на десяток таких Дроздовских, но были несколько разочарованы, поскольку поход так и остался одним из уникальнейших событий за всю историю Гражданской войны. Можно найти объективные причины, почему полковнику Дроздовскому удалось то, что никому другому не удавалось, но факт остается фактом: Дроздовский был выдающимся человеком, проникнутым великими стремлениями.

Русские части Румынского фронта были защищены от революционной агитации, поэтому они были гораздо меньше дезорганизованы и деморализованы. С помощью союза Антанты румынскому правительству удалось навести порядок не только в своих войсках, но и среди русских. Как и раньше в ноябре 1917 года, генерал Алексеев, прекрасно осознающий всю значимость русских офицеров на Румынском фронте, обратился за помощью к генералу Щербачеву, командующему фронтом. Хотя Щербачев послал Добровольческой армии эшелон медикаментов, он отказался сотрудничать с Алексеевым, так как надеялся организовать антигерманский и антибольшевистский Украинский фронт с помощью союзников Антанты. Впоследствии инициатива сформировать добровольческие подразделения для соединения их с офицерами Дона исходила не от Щербачева, а от полковника Дроздовского. В декабре политическая ситуация кардинально изменилась, когда Украинская рада начала переговоры с центральными властями, в результате чего отказалась от идеи формирования Украинского фронта. Теперь Антанта считала Добровольческую армию единственным средоточием сил против немцев, и Щербачев, имеющий тесные связи с дипломатами Антанты, также изменил свое мнение. Он решил помочь плану Дроздовского и 6 февраля поручил организацию подразделения генералу Кельчевскому. Тем не менее его формирование продвигалось медленно. В начале марта лишь 900 человек в Яссах и 800 человек в Кишиневе согласились участвовать в походе на Дон. На данном этапе румыны, опасаясь мести со стороны Германии, которая уже оккупировала их страну, запретили формировать организацию и требовали немедленного роспуска всех созданных частей. Генералы Щербачев и Кельчевский решили пойти на уступки. Дроздовский тем не менее думал иначе. Кишиневская группа под командованием генерала Белозора была распущена, но офицеры Дроздовского решили последовать за ним в поход против румын. Здесь видно отличие решительного лидера: одна группа распалась, в то время как другая, такого же размера и состава, нет. Дроздовскому и его людям удалось обезоружить румын. В это время как раз шло заседание румынского парламента. Дроздовский расположил свои пушки у здания парламента, угрожая открыть огонь при первом же враждебном действии. Этого не потребовалось. Под давлением румыны даже выделили поезда, чтобы перевести отряд в Кишинев и избавиться от него как можно быстрее. Здесь к группе Дроздовского присоединились люди Белозора, и начался длительный поход.

Генерал-майор Михаил Дроздовский

Небольшая армия быстро пересекла территорию Украины, проходя 60–65 километров в день. В условиях всеобщего беспорядка тысяча штыков являлась значительной силой, поэтому ей легко удавалось побеждать небольшие отряды большевиков, встречающиеся на ее пути. Солдат, однако, терзала неопределенность, они не знали, что их ждет на Дону. Только к концу похода они узнали, что Добровольческая армия уже находилась на территории Дона, а Корнилов погиб. После этих новостей некоторые были так сильно потрясены, что покинули Дроздовского, но он привлек других.

Полковника мучила дилемма, которая также была главной проблемой и самой Добровольческой армии: как белым офицерам относиться к немцам? Этот вопрос встал ребром, так как поход Дроздовского и наступление немцев совпали по времени. Рассуждения Дроздовского были похожи на рассуждения руководства Добровольческой армии.

Все подразделение было организовано для борьбы с советской властью, но поход продолжался, и становилось все труднее и труднее верить в миф, что реальными врагами являются немцы. «Враг» прекрасно знал, что Дроздовский хотел присоединиться к Добровольческой армии, организации, которая была враждебно настроена по отношению к немцам. Немцы, в свою очередь, легко могли уничтожить дроздовцев, но они не только не попытались этого сделать, но и периодически предлагали свою помощь. Фактически, преследуя каждый свои цели, Дроздовский и немцы сотрудничали. Например, немецкие войска и люди Дроздовского прибыли к Днепру в одно и то же время, но договорились не мешать друг другу при переправе. Но затем большевики начали обстреливать немцев; не было ничего удивительного, что русские пытались их остановить. Без колебания Дроздовский атаковал большевиков, таким образом помогая немцам форсировать реку. Возникла неловкость, и Дроздовский понял, что необходимо объяснить подчиненным, после того как бой был окончен, что с немцами не было никакой договоренности и что белые обстреляли большевиков, так как приняли их за немецких шпионов. Но в сложившихся обстоятельствах это было бессмысленно. При другой встрече с австрийскими войсками австрийцы пожелали удачи русским. Немцы предложили помочь Дроздовскому взять Ростов, но тот отказался. А. В. Туркул писал: «Когда мы подошли со своими ранеными, немецкий полк приветствовал нас военным салютом, – затем он с чувством добавил: – Тогда мы все поняли, что война с Германией закончилась».

Немцы и белые были сведены друг с другом не столько общими военными целями, сколько симпатией, основанной на общих ценностях и нормах. Русским офицерам было легко уловить сходство; все, что им нужно было сделать, это сравнить немцев, украинцев, солдат Рады и большевиков. Стоит привести в пример цитату из дневника Дроздовского:

«Между нами и немцами сложились странные отношения; мы вели себя как союзники, сотрудничали, помогали друг другу, и во всех наших столкновениях с украинцами они всегда оставались на нашей стороне. С другой стороны, один немец сказал, что те офицеры, которые не понимают, что между нами уже мир, остаются нашими врагами. Возможно, немцы не понимают наших разногласий с большевиками, не думают о наших скрытых целях или считают, что их достижение невозможно. Мы отвечаем им дотошной вежливостью. Один немец сказал: «Мы пытаемся помочь русским офицерам всеми способами, мы хотим бороться за них, в то время как они держатся от нас подальше, ведут себя как чужаки».

С другой стороны, отношения с украинцами у нас ужасные. Они постоянно требуют от нас чего-то, например не носите погоны; они боятся сражаться открыто; деморализованная банда постоянно пытается напасть сзади. Приказы их командования – не делать ничего, что может нам повредить, но они их не выполняют. Некоторые из них были разбиты, но, когда мы ушли, они сбросили наш флаг, порвали его на мелкие кусочки и растоптали…

Немцы – наши враги; мы ненавидим их, но уважаем. К украинцам же мы не испытываем ничего, кроме презрения, как к изменникам и бандитам».

Дроздовский прибыл в Ростов 4 мая. Он имел лишь смутное представление о действительной обстановке на Дону и совсем ничего не знал о планах казаков Новочеркасска. Тем не менее он решил атаковать Ростов. Он хотел опередить немцев, чтобы овладеть боеприпасами, которые он надеялся там найти.

Необдуманное, рискованное предприятие – атака крупного города с тысячами жителей – прошло успешно, так как большевики, не зная о планах Дроздовского, ожидали нападения немцев. Москва отдала приказ донским большевикам избегать сражений с немцами любой ценой. Поэтому при наступлении дроздовцев большевики в беспорядке отступили. Только на следующее утро они поняли свою ошибку и послали войска к Новочеркасску, чтобы вновь взять город.

Южная армия казаков в Заплавской также планировала нападение на Новочеркасск. 1 мая казаки разгромили большевиков, которые были посланы против них, и эта победа вдохновила их на второе нападение на казачью столицу. На этот раз атака была хорошо спланирована. 3 мая Попов с неохотой дал согласие на операцию, наступление было назначено на 6 мая. Дроздовский ничего не знал о планах казаков, а они ничего не знали о его планах. Но примечательнее всего, что казаки также ничего не знали о наступлении немцев.

Денисову, который руководил операцией по взятию Новочеркасска, удалось захватить город, но большевики оказали неожиданное сопротивление; после дня непрекращающегося боя казаки поняли, что не смогут сохранить завоеванное. Только тогда штаб Денисова узнал о подходе немцев и Дроздовского. Начальник штаба Поляков немедленно послал гонца к Дроздовскому. Появление Дроздовского решило исход боя. Большевики потерпели поражение.

6 мая немцы оккупировали Ростов без сопротивления. Командование Красной армии бежало в Царицын и организовало в этом городе свой штаб. Красная армия отступала с позором; сотни солдат остались в городе, так как потеряли связь со своими подразделениями. Немцы обезоружили их и уничтожили.

Таким образом, это положило конец существованию Донской советской республики.