Особое мнение

Темный туман негромко затрещал. Мерцающие фигуры среди деревьев всколыхнулись, запульсировали, откликнувшись на голос Рика.

– Ты прав, – отстраненно, бесстрастно ответил кто-то из них.

Прозвучавший словно бы разом со всех сторон, голос крылатого существа поплыл, понесся волнами от дерева к дереву, и наконец его отзвуки, подхваченные ночным ветром, утихли где-то вдали.

Задержались… видят его… слушают, что он хочет сказать!

Рик с облегчением перевел дух.

– Вот! – вскричал он. – Сами ведь понимаете, что не по совести с ней обошлись! По совести, ей бы здесь еще жить и жить, за меня замуж выйти, детей нарожать…

Ответа не последовало, однако усиливающееся напряжение Рик чувствовал, да еще как. Конечно, на слух он, как ни старался, не смог разобрать ни слова, но вскоре понял: между крылатыми разгорелся нешуточный спор. Накал страстей рос на глазах. Силуэты во мраке мерцали все лихорадочнее, масса исполинских тел затмила собой все вокруг – и тучи, и льдинки звезд.

– Рик!

Раздавшийся где-то поблизости оклик задрожал, унесся вдаль, в темное царство деревьев и росистой травы, а там почти сразу утих.

– Рик… Рик, помоги мне вернуться!

Слова Сильвии угасали, едва отзвучав. Отыскать ее взглядом Рику не удалось.

– Где ты? Чем я могу помочь?

– Не знаю! – в диком отчаянии, с болью воскликнула Сильвия. – Ничего не пойму… ошибка, наверное, вышла! Наверное, им показалось, будто я… хочу уйти поскорее, сию же минуту… а я не хотела!

– Да, знаю, – откликнулся Рик. – Случайно все вышло.

– Понимаешь, они меня ждали. Кокон, лохань… но не так же скоро!

Ужаса в голосе Сильвии не могла заглушить даже бескрайняя пропасть, бездна меж мирозданиями.

– Рик, я передумала! Передумала! Назад вернуться хочу!

– Ну, это не так просто.

– Знаю! Рик, по эту сторону даже время течет по-другому. Я здесь уже так давно… а твой мир, кажется, тоже не стоит на месте. Сколько прошло времени? Наверное, не один год?

– Неделя, – ответил Рик.

– Это все из-за них. Ты ведь меня не винишь, не сердишься, правда? Они сами поняли, что ошиблись. Виноватых уже наказали, но мне-то от этого не легче!

Голос Сильвии задрожал от обиды и страха так, что Рик с трудом разбирал слова.

– Как мне вернуться, Рик?

– Они разве не знают?

Дрожь в голосе Сильвии усилилась пуще прежнего.

– Они говорят, возвращение невозможно. Глиняная часть уничтожена, сожжена, а значит, мне просто некуда возвращаться.

Рик испустил долгий, глубокий вздох.

– Так потребуй, чтобы другой способ нашли. Чье это, в конце концов, дело, если не их? Неужели у них сил не хватит? Забрали тебя раньше срока, значит, должны вернуть. Сами напортачили, пусть сами и исправляют.

Белоснежные силуэты встревоженно затрепетали. Казалось, спор их разгорался все жарче, набирал обороты, но согласиться на чем-либо им не удавалось. Насторожившись – мало ли что, Рик отодвинулся от них еще на пару шагов.

– Они говорят, это крайне опасно, – по-прежнему неизвестно откуда, с трудом сдерживая дрожь в голосе, откликнулась Сильвия. – Однажды, говорят, уже пробовали. Связь между этим и твоим миром очень уж нестабильна. Понимаешь, в природе существует невообразимое количество свободно текущей энергии. Мощь, которой обладаем мы здесь, по эту сторону, на самом деле принадлежит не нам. Это всего-навсего струйка всеобщей, вселенской энергии, отведенная в нужное русло.

– Так почему бы им не…

– Потому что этот континуум выше земного. Естественный ток энергии направлен снизу вверх, от низших континуумов к высшим, и обращать его вспять очень и очень рискованно. Ну, а кровь – нечто вроде маяка. Яркого огонька, указывающего путь.

– Будто лампочка для мошкары, – ядовито заметил Рик.

– Если меня отправят назад, но что-либо не заладится…

Осекшись, Сильвия на секунду умолкла, но тут же продолжила:

– Если они в чем-нибудь ошибутся, я могу навсегда пропасть между мирами. Раствориться в токах свободной энергии. Похоже, она тоже отчасти жива, но… о ней не так уж много известно. Вспомни Прометея, принесшего людям огонь…

– Ясно, – с трудом сохраняя спокойствие, оборвал ее Рик.

– Милый, если меня попробуют отправить обратно, мне придется найти себе тело. Тело для нового воплощения. Понимаешь, сейчас же у меня тела нет вовсе. По эту сторону вещественных, материальных предметов не существует. То, что ты видишь – крылья, белизна, – все это нематериально. Если мне удастся пережить возвращение на твою сторону…

– Придется себе что-нибудь вылепить, – закончил за нее Рик.

– Придется взять что-либо глиняное там, на месте, воплотиться в нем и придать ему новый, собственный вид. Как поступил Он в давние-давние времена, когда в ваш мир отправили первую, изначальную форму, вылепленную из глины…

– Ну, если один раз получилось, значит, получится и во второй.

– Видишь ли, Его – Того, Кто это сделал, – здесь больше нет: Он отправился дальше, – с невеселой иронией в голосе пояснила Сильвия. – Этим миром лестница не заканчивается, и сколько еще миров там, наверху, никому неизвестно. Похоже, они просто тянутся все выше и выше – мир за миром, ступень за ступенью.

– Кто принимает решения насчет тебя? – спросил Рик.

– Я сама, – негромко ответила Сильвия. – Если соглашусь рискнуть, они попробуют.

– А ты согласна? Согласна на риск?

– Боязно как-то… Вдруг не получится? Ты просто не видел ту область, что разделяет миры. Там столько всякого может произойти… в дрожь бросает, и не меня одну! Только Ему и хватило мужества. Все прочие не решились.

– Однако кашу-то заварили они – стало быть, им и расхлебывать.

– Они понимают…

Жалобно всхлипнув, Сильвия замялась, задумалась.

– Рик, милый, решай ты. Как мне быть?

– Возвращайся!

Молчание… и вновь ее голос – негромкий, дрожащий, тоненький:

– Ладно, Рик. Если ты так считаешь…

– Да, – твердо ответил он, старательно гоня прочь любые мысли, любые фантазии. Он должен, должен вернуть Сильвию. Должен, и точка. – Скажи там: пусть начинают немедленно. И еще передай…

Оглушительный грохот. Волна жара, ударившая лицо и в грудь, подхватила Рика, оторвала от земли и швырнула в бескрайнее огненное море чистой энергии. Стоило крылатым созданиям отправиться восвояси, вокруг вскипел, забурлил водоворот слепящего белого пламени. В огне Рику на долю секунды привиделась Сильвия, умоляюще простершая к нему руки.

Спустя какое-то время пламя угасло, в саду стало тихо, и полуослепшего, оставшегося в одиночестве Рика снова окутала промозглая ночная тьма. Там, на земле, его и отыскал Уолтер Эверитт.

– Вот идиот! Вот идиот, будь ты проклят, – как заведенный твердил он, помогая Рику подняться. – За каким дьяволом ты опять их сюда приманил? Мы и без этого довольно от них натерпелись!

Сам не заметив как, Рик оказался в просторной, теплой гостиной. Напротив молча, с окаменевшим лицом, застыла миссис Эверитт, а ее дочери в нетерпении, снедаемые любопытством, вились вокруг. Глаза девчонок горели лихорадочным, нездоровым огнем.

– Сейчас… сейчас, отдышусь малость, и все будет в порядке, – пробормотал Рик, стирая со щек пятна копоти.

Одежда его обгорела до черноты. В волосах застряли стебли засохшей травы: взвившись в небо, крылатые существа выжгли землю вокруг него начисто. Откинувшись на подушки дивана, Рик устало смежил веки, а как только открыл глаза, Бетти Лу Эверитт сунула ему в руки стакан воды.

– Спасибо, – из последних сил выдохнул он.

– За каким дьяволом тебя туда понесло? – снова завелся Уолтер Эверитт. – Чего ради? Что тебе там понадобилось? Видел же, что с ней стало! Хочешь, чтоб самого поджарили?

– Я обратно ее вернуть хочу, – негромко ответил Рик.

– Что? – Эверитт конвульсивно сжал губы. – Ты в своем уме, парень? Она мертва. Погибла на твоих глазах.

Бетти Лу замерла, не сводя с Рика глаз.

– Что там случилось? – резко спросила она. – Рассказывай. Ты ее видел, да?

С трудом поднявшись, Рик вышел на кухню, выплеснул воду в раковину и налил себе виски. Но стоило ему устало прислониться бедром к шкафчику мойки, следом за ним в кухню вошла Бетти Лу.

– Чего тебе? – буркнул Рик.

Щеки девчонки вспыхнули жутковатым, болезненным румянцем.

– Я знаю, уверена: в саду что-то произошло, – заговорила она, подойдя ближе. – Ты их подкармливал, так ведь? Назад ее вернуть думаешь?

– Именно, – отрезал Рик.

Бетти Лу истерически захихикала.

– Не выйдет! Она мертва. Мертва, а тело ее сожжено, я сама видела!

Возбужденно осклабившись, девчонка придвинулась к Рику вплотную.

– Папа сколько раз говорил: не кончатся добром ее штучки, и вот! Так и вышло! Воздалось ей, ведьме, по заслугам!

– Она уже возвращается, – заметил Рик.

Бесцветное, невыразительное лицо девчонки исказилось от страха.

– Нет!!! Не может она вернуться! Она мертва! Превратилась из гусеницы в бабочку, как сама же нам вечно твердила – бабочкой и останется!

– Ступай в комнату, – велел Рик.

– А ты мне тут не указывай! – истерически взвизгнула Бетти Лу. – Здесь мой дом, мой, и ты к нам не ходи больше! Папа как раз собирался тебя выставить навсегда. Ни он, ни я, ни мать с сестрой знать тебя больше не…

Начало преображения застало врасплох обоих. Поперхнувшись на полуслове, Бетти Лу замерла перед Риком с поднятой вверх рукой и наполовину раскрытым ртом, будто кадр на экране, когда пленку заедает в аппарат. Приподнятая над полом, безжизненная, бессловесная, девчонка казалась кем-то вроде насекомого под предметным стеклом, пустой оболочки, досуха высосанной изнутри… не мертвой, нет, но в один миг возвращенной какой-то неведомой силой к первозданной неодушевленности.

В эту-то опустошенную оболочку и хлынула новая сила, ток нового бытия. Бурлящая, как кипяток, радуга жизни заструилась внутрь, во все поры, со всех сторон. Девчонка покачнулась, испустила стон, судорожно выгнулась, задергалась всем телом и отлетела к стене. Фарфоровая чашка, упавшая с полки над раковиной, со звоном разбилась об пол, а преобразившаяся девчонка, округлив глаза от боли и изумления, прижав ладонь к губам, машинально отодвинулась прочь.

– Ай! – выдохнула она, покачав головой и взглянув снизу вверх в лицо Рика. – Поцарапалась. О гвоздь или обо что-то еще.

– Сильвия!!!

Подняв Сильвию на ноги, Рик оттащил ее от стены. Плечо… ее плечо – теплое, нежное, живое. И омраченные недоумением серые глаза, и темно-русые волосы, и слегка подрагивающие груди… все сделалось точно таким же, как в тот, последний вечер, в подвале!

– Дай погляжу!

Охваченный дрожью, Рик отнял ее ладошку от губ и осмотрел палец. Нет, никаких царапин… только тоненький белый шрам, исчезающий на глазах.

– Все хорошо, сердце мое. С тобой все в порядке. В полном, в полном порядке!

– Рик, я побывала там, – негромко, взволнованно зашептала Сильвия. – Они слетелись ко мне, утащили меня с собой, и… Рик, я действительно вернулась обратно?

– Да, – подтвердил Рик, прижав ее к себе что было сил.

– Как долго… как долго… я ведь провела там не меньше века, бессчетные годы, и думала…

Внезапно она отстранилась.

– Рик…

– В чем дело?

Лицо Сильвии исказилось от страха.

– Тут что-то не так.

– То есть? Все замечательно! Ты снова здесь, дома, а остальное неважно!

Однако Сильвия отступила от него еще на пару шагов, в страхе повысила голос.

– Но ведь они взяли живую… живую, не опустевшую глину, верно? Им не хватило сил… и вместо этого они переиначили Его труд! Переиначили, хотя прекрасно знали, чем грозят колебания равновесия. Равновесие так неустойчиво, и, если что, никому из них не управиться с…

Рик, шагнув к двери, заслонил собою дверной проем.

– Брось, пустяки все это! – горячо заговорил он. – Дело того вполне стоило. Черт с ним, с их равновесием. Нарушили – сами и виноваты.

В голосе Сильвии зазвучали резкие, визгливые нотки, сродни дребезжанию туго натянутой проволоки.

– Нам не по силам его восстановить! Мы бросили в воду камень, подняли волны… нарушили установленное Им равновесие! Непоправимо!

– Оставь, милая, – урезонил ее Рик. – Пойдем-ка в гостиную, посидим малость с твоими, тебе и полегчает. Ясное дело, оправиться после таких вещей нелегко, но ты уж постарайся.

Оба приблизились к сидящим. Двое на диване, третий в кресле возле камина… и ни один даже не шевельнется! Глаза родных Сильвии остекленели, сделались странно тусклыми, тела обмякли, будто подтаявший воск. Казалось, вошедшей пары никто из них не заметил.

Озадаченный, Рик замер посреди комнаты. Уолтер Эверитт склонился вперед, будто тряпичная кукла: в руке газета, на ногах шлепанцы, в глубокой пепельнице на подлокотнике кресла дымится трубка… Миссис Эверитт держала на коленях шитье. Лицо ее, по-прежнему суровое, жесткое, отчего-то утратило обычную четкость черт, как будто материал, из которого оно вылеплено, отсырел и раскис. То же самое творилось и с сестрой Сильвии, Джин, свернувшейся клубком в уголке дивана: тело девчонки на глазах оплывало, все сильнее и сильнее напоминая бесформенный глиняный ком.

Еще секунда, и Джин раскисла окончательно. Руки ее безвольно упали на диван, голова поникла… однако в следующий же миг и туловище, и плечи, и бедра раздались в ширину. Черты лица преобразились. Вслед за чертами лица изменилась одежда. Глаза, волосы, кожа вновь обрели цвет. От восковой бледности не осталось даже следа.

Прижав ладошку к губам, девушка в оцепенении уставилась на Рика, моргнула, и взгляд ее снова сделался ясным.

– Ой, – выдохнула она.

Губы девушки шевелились неловко, с заметным трудом, голос звучал слабо, прерывисто, будто со старой граммофонной пластинки. Нелепо дернувшись всем телом, путаясь в руках и ногах, она с грехом пополам поднялась и шаг за шагом – ни дать ни взять манекен на шарнирах – двинулась к Рику.

– Рик, я палец поцарапала, – пожаловалась она. – О гвоздь, кажется… или обо что-то еще.

Бесформенная, оплывшая груда на месте миссис Эверитт встрепенулась, глухо замычала, расплылась сильнее прежнего, но постепенно вновь отвердела, обрела форму.

– Палец, – негромко охнула бывшая миссис Эверитт.

– Палец, – подобно эху, угасающему во тьме, подхватил и сидящий в кресле возле камина.

Вскоре все то же самое зазвучало со всех сторон. Четыре пальца… губы, шевелящиеся в унисон…

– Палец. Рик, я палец поцарапала.

Попугайская точность в интонациях… те же слова, те же движения, пусть даже сходство со временем идет на убыль… и, мало того, новый облик каждого знаком, знаком до единой подробности! Повторяется снова и снова, дважды на диване, и в кресле, и совсем рядом – так близко, что дыхание щекочет ухо!

– Что с тобой? – забеспокоилась Сильвия, стоявшая рядом.

Сильвия на диване продолжила шить – методически, аккуратно, с головой погрузившись в работу. Сильвия в кресле возле камина подняла с колен газету, сунула в рот трубку и принялась за чтение. Еще одна боязливо, нервно втянула голову в плечи. Еще одна, ближайшая, последовала за Риком, попятившимся к двери. Серые глаза ее округлились, заблестели, дыхание участилось, ноздри подрагивали от волнения.

– Рик…

Рик распахнул парадную дверь, шагнул в темноту, ощупью спустился с крыльца и, будто робот, не огибая глубоких студеных луж, скопившихся всюду вокруг, двинулся к подъездной дорожке. Сильвия, замершая в желтом прямоугольнике света за спиной, с грустью глядела ему вслед, а позади нее, в глубине дома, как ни в чем не бывало занимались своими делами еще три Сильвии – точно такие же, неотличимые одна от другой.

Отыскав свое «купе», Рик выехал на дорогу.

За окном замелькали темные, мрачные громады домов и деревьев. Где все это кончится, далеко ли распространится? Кто ж его знает… Камень, брошенный в воду, поднял разошедшуюся кругами волну, а куда докатится, где остановится волна дисбаланса – об этом теперь оставалось только гадать.

Стоило вывернуть на автостраду, вокруг появились другие машины, но как Рик ни щурился, стараясь заглянуть в окна встречных автомобилей, мчались они слишком быстро, и разглядеть сидевших за рулем не удавалось.

Водителем попутного красного «Плимута», показавшегося впереди, оказался грузно сложенный коммерсант в синем деловом костюме. Радостно хохоча, он о чем-то беседовал с девушкой на пассажирском сиденье. Толстяк сверкал золотыми зубами, оживленно размахивал мясистыми ладонями, а девушка – темноволосая, довольно симпатичная с виду – улыбнулась ему в ответ, поддернула белые перчатки, поправила челку и подняла боковое стекло со своей стороны.

Но вот «Плимут» исчез из виду, заслоненный громадой обогнавшего купе Рика дизельного грузовика. В отчаянии Рик принял влево, прибавил газу, обогнал и грузовик, и быстроходный красный седан, слегка сбавил ход и вскоре сумел отчетливо разглядеть пассажиров «Плимута», вновь вырвавшегося вперед. Девушка очень напоминала Сильвию. Та же изящная линия подбородка… те же алые, слегка раздвинутые в улыбке губы… те же узкие плечи и тонкие пальцы… да, вылитая Сильвия! Может, просто похожа? А тот, за рулем?..

Тут «Плимут» свернул на боковую дорогу, а больше попутных машин впереди не нашлось. Оставшийся в одиночестве Рик гнал «купе» сквозь непроглядную ночную тьму не один час. Стрелка уровня топлива неумолимо клонилась к нулю. Впереди простирались унылые склоны холмов да черные поля, разделявшие городки и деревни, в мрачном бездонном небе, не мигая, сияли ледышки звезд. Замаячившую на горизонте кучку красно-желтых огней – перекресток с парой заправочных станций под огромными неоновыми вывесками – он миновал без остановки.

Отыскав небольшую заправку с одной-единственной помпой, Рик сбавил ход, свернул с автострады и выбрался из кабины. Замасленный гравий заскрежетал под каблуками ботинок. Сорвав с крючка шланг с «пистолетом», Рик отвернул крышку бензобака, наполнил бак почти доверху, и тут…

Дверь грязно-серого, неухоженного станционного павильончика отворилась, и за порог выступила стройная девушка в белом комбинезоне, темно-синей спортивной фуфайке и крохотной шапочке, сиротливо затерявшейся среди пышных темно-русых кудряшек.

– Добрый вечер, Рик, – негромко сказала она.

Поспешно повесив «пистолет» на крючок, Рик прыгнул в кабину и сам не заметил, как выехал на автостраду. Так, а крышку-то он завинтил? Не припомнить… ну и черт с ней. Ходу, ходу! Позади сто с лишним миль. Еще немного, и он минует границу штата.

Впереди, в промозглых предутренних сумерках, замерцал уютный желтый огонек придорожного кафе. Сбросив газ, Рик свернул на безлюдную стоянку у обочины автострады, протер опухшие, воспаленные с недосыпу глаза, толкнул дверь и переступил порог.

Навстречу дохнуло теплом, аппетитными ароматами жареной ветчины и черного кофе. Вид мирно завтракавших посетителей навевал покой. В углу гремел, завывал музыкальный автомат. Рухнув на стул, Рик склонил голову, подпер ладонями лоб. Тощий фермер, сидевший рядом, с любопытством взглянул на него и снова уткнулся в газету. Две строгие женщины напротив тоже на миг подняли взгляды и продолжили есть. За соседним столиком ладно сложенный, симпатичный парнишка в синем джинсовом костюме увлеченно уплетал рис с красной фасолью, запивая пищу дымящимся кофе из увесистой кружки.

– Что будем заказывать? – спросила подошедшая официантка, бойкая блондинка с карандашом за ухом и тугим узлом волос на затылке. – Похоже, вы, мистер, неплохо вчера погуляли!

Рик заказал кофе и овощной суп и вскоре принялся за еду. Казалось, руки работают сами собой. Со временем он обнаружил, что жадно поглощает сэндвич с сыром и ветчиной, хотя сэндвич вроде бы не заказывал. Музыкальный автомат заливался вовсю, дверь то и дело хлопала: поток посетителей не иссякал. В отдалении, на склонах пологих придорожных холмов, раскинулся небольшой городок. С приходом утра небеса за окном налились суровой, студеной серостью. Покончив с горячим яблочным пирогом, Рик машинально вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула.

В кафе как-то вдруг сделалось тихо – умолк даже музыкальный автомат. Снаружи тоже не доносилось ни звука. За стойкой все замерли, точно оцепенев. Тревожную тишину нарушил лишь рев огромного грузовика с поднятыми доверху ветровыми стеклами, промчавшегося мимо в облаке мелких брызг.

Подняв взгляд, Рик увидел стоящую напротив Сильвию. Скрестив руки на груди, она безучастно глядела мимо него, куда-то вдаль. За ухом ее торчал ярко-желтый карандаш, затылок украшал тугой узел темно-русых волос. Неподалеку, в глубине зала, сидело еще с полдюжины Сильвий – перед каждой тарелки, кто ест, кто читает газету, кто попросту дремлет… и каждая похожа на всех остальных во всем, не считая одежды.

Вернувшись к оставленной на стоянке машине, Рик сел за руль и спустя полчаса пересек границу штата. За окнами сплошной чередой замелькали незнакомые крохотные городки. Усеянные капельками росы, крыши домов и мостовые искрились в слепящих холодных лучах взошедшего солнца.

Вскоре на сверкающих от росы улицах появились первые прохожие, ранние пташки, по двое, по трое спешащие на работу, – и тоже все на одно лицо. Цокот их каблучков отдавался в утренней тишине гулким эхом. Сильвии, Сильвии, Сильвии – сотни, тысячи, бессчетные легионы. Поднимающиеся с постели, завтракающие, умывающиеся, одевающиеся за стенами домов, толпящиеся кучками у автобусных остановок… Целый город Сильвий, готовящихся встретить наступающий день, вновь взяться за привычное дело! Круг расширялся, рос на глазах.

Еще немного, и городок остался позади, но тут отяжелевшая нога соскользнула с педали газа, и машина замедлила ход. Через открытое поле шагали рядышком еще две Сильвии, и обе прижимали к груди стопки книг. Детишки, идущие в школу… и тоже совершенно одинаковые, ничем не отличающиеся от других! Вокруг обеих как ни в чем не бывало вьюном вился, скакал, приплясывал лохматый пес – похоже, перемена ничуть не омрачала его радость.

Прибавив газу, Рик миновал идущих и покатил дальше. Спустя какое-то время впереди показались очертания большого города – прямые, строгие колонны высотных зданий на фоне синего неба. Шумные улицы деловых кварталов кипели, бурлили жизнью. Невдалеке от центра города Рик сумел обогнать волну перемен, миновать границу расширяющегося круга. Бессчетные Сильвии сменились множеством разных лиц и фигур, сероглазые темноволосые девушки уступили место мужчинам и женщинам, взрослым и детям всех возрастов. Прибавив скорости, Рик выехал из города с противоположной его стороны и свернул на широкую четырехполосную автостраду.

К сожалению, скорость со временем пришлось сбросить: многочасовая езда подточила силы настолько, что все тело тряслось от усталости.

Впереди, у обочины, голосовал, выставив перед собой сжатый кулак с поднятым большим пальцем, тощий, как жердь, долговязый морковно-рыжий парнишка в свободных штанах кофейного цвета и светлом свитере верблюжьей шерсти. Приняв вправо, Рик остановил машину и распахнул пассажирскую дверцу.

– Садись, – сказал он.

– Спасибо, дружище!

Поспешив к машине, парнишка забрался в салон, и Рик тронулся с места. Тем временем случайный попутчик захлопнул дверцу, с удовольствием откинулся на спинку сиденья и вытянул ноги.

– Уф… ну и жара! Совсем запарился!

– Далеко едешь? – спросил Рик.

– Далеко, аж в Чикаго, – застенчиво улыбнувшись, ответил парнишка. – Но на то, что ты прямиком туда меня и отвезешь, конечно же, не рассчитываю. Десяток миль – и на том спасибо. А ты куда направляешься?

Во взгляде, брошенном им на Рика, чувствовалось искреннее любопытство.

– Куда глаза глядят, – кивнув вперед, отвечал тот. – Могу и до Чикаго тебя подбросить.

– Это ж две сотни миль!

– Ну и ладно.

Свернув на левую полосу, Рик прибавил скорости.

– А хочешь, можем в Нью-Йорк махнуть, – добавил он.

Парнишка опасливо отодвинулся от него подальше.

– С тобой все в порядке? То есть спасибо, конечно, но… – Тут он слегка замялся. – Не хотелось бы, знаешь, навязываться: у тебя небось и своих дел полно.

Рик, крепко стиснув баранку руля, сосредоточился на дороге.

– Ничего. Поедем быстро, без остановок. Вмиг долетим.

– Ты лучше слишком-то не гони, – встревожился попутчик. – В аварию попадать мне совсем ни к чему.

– Волнения оставь мне.

– Но ведь опасно же! На дороге чего только не случается. Зачем зря рисковать?

– Зря? Ну нет, ошибаешься, – мрачно буркнул Рик, не сводя глаз с дороги. – Дело вполне стоит риска.

– Но если что-либо не заладится…

Осекшись, морковно-рыжий парнишка на секунду умолк, но тут же продолжил:

– Если что-либо не заладится, я могу пропасть навсегда. Проще простого. Все так неустойчиво, шатко…

Голос попутчика дрогнул от страха.

– Прошу тебя, Рик…

Тот, вздрогнув от неожиданности, повернулся к нему:

– Откуда ты меня знаешь?

Парнишка съежился, вжавшись в пассажирскую дверцу. Лицо его обмякло, расплылось, утратило четкость, словно восковая маска под жарким солнцем.

– Я очень хочу вернуться назад, – утробно, глухо продолжал он, – но боязно, Рик. Страшно. Ты просто не видел ее… ту область, что разделяет миры. Там нет ничего, кроме тока энергии. В давние-давние времена Ему удалось укротить ее, но как это сделать, не знает больше никто.

Голос попутчика зазвучал отчетливее, выше, ярко-рыжие волосы сделались темно-русыми, из-под густой вьющейся челки блеснули серые, округленные в испуге глаза. Рик, мертвой хваткой вцепившись в руль, подался вперед, плавно сбросил скорость и свернул на правую полосу.

– Останавливаемся?

Окончательно преобразившийся, голос парнишки, подобранного на обочине, сделался голосом Сильвии. Еще секунду спустя новый облик, подобно бабочке, только что вылупившейся из кокона, подсохшей на солнце, окончательно приняло и его тело. С трудом выпрямившись, Сильвия выглянула за окно.

– Где это мы? Кажется, где-то за городом?

Ударив по тормозам, Рик наклонился над ней и распахнул пассажирскую дверцу.

– Вылезай!

Сильвия в недоумении подняла брови.

– То есть? – пролепетала она. – В чем дело, Рик? Что стряслось?

– Вылезай, тебе сказано!!!

– Ничего не понимаю…

Слегка подвинувшись вправо, Сильвия коснулась асфальта носками ног.

– С машиной что-то не то? По-моему, все в порядке.

Рик мягко, но непреклонно вытолкнул ее из кабины и с лязгом захлопнул дверцу. Сорвавшись с места, машина легко влилась в общий поток, хотя движение к этому часу, в разгар утра, сделалось куда оживленнее, а ошеломленная, обиженная до глубины души девушка замерла у обочины, с тоской глядя вслед. Сжав зубы, Рик отвел взгляд от зеркала заднего вида и вдавил педаль газа в пол.

Ненадолго включенное радио зажужжало, разразилось еле слышным треском помех. Покрутив ручку настройки, Рик нащупал трансляцию известной радиостанции с кучей филиалов по всей стране. Голос… негромкий, растерянный… женский. Разобрать слова удалось не сразу, однако, едва узнав этот голос, Рик в панике выключил радио.

Ее голос… голос Сильвии, с грустью шепчущей что-то… а вещали откуда? Хм-м… из Чикаго. Выходит, волна преображений уже докатилась и туда?

Устало вздохнув, Рик сбросил скорость. Какой смысл спешить, когда спешить-то и некуда? Волна, обогнав его, хлынула дальше. Еще немного, и фермы Канзаса, и ветхие лавочки старинных городков на берегах Миссисипи, и мрачные улицы крупных промышленных центров Новой Англии – весь континент заполнится толпами сероглазых девиц с темно-русыми локонами, спешащих куда-то, каждая по своим делам.

Затем волна, хлынув за океаны, захлестнет весь земной шар. Ну и чудной же вид примет Африка! Целые краали белых девиц, похожих одна на другую как две капли воды, занятых примитивным повседневным трудом африканских аборигенов – охотящихся, собирающих фрукты, трущих зерно в муку ручным жерновом, снимающих шкуры с газелей… и разводящих костры, и ткущих грубое полотно, и заботливо затачивающих до бритвенной остроты обсидиановые ножи!

Да и Китай… Представив себе Сильвию в строгой, почти монашеской униформе китайской коммунистической молодежи с глухим стоячим воротом, застегнутым под самый подбородок, Рик невольно расплылся в идиотской улыбке. Парад на главных улицах Пекина. Стройные ряды длинноногих, полногрудых девиц с тяжелыми винтовками русского образца. С лопатами, кирками, мотыгами. Солдаты в тряпичных обмотках над башмаками. Быстроногие рабочие, ремесленники с лучшим своим инструментом. И на всех них взирает с затейливо украшенной трибуны, принимает парад точно такая же девица: изящная ручка поднята, нежное, миловидное личико бесстрастнее резной деревянной маски…

Съехав с автострады на боковую дорогу, Рик развернулся и спустя пару минут безучастно, неторопливо покатил обратно.

Разумеется, коп в форме дорожной полиции, подошедший к его машине на перекрестке, тоже оказался Сильвией. Рик замер в оцепенении, что было сил вцепившись в баранку руля.

– Рик, – с мольбой в голосе зашептала Сильвия, подойдя вплотную к открытому окну, – скажи, ведь все в порядке? Все хорошо?

– Ну… да, – глухо подтвердил он.

Протянув к нему руку, Сильвия робко коснулась его плеча. Те же пальцы, те же алые ногти, та же ладошка, знакомая до мелочей…

– Мне так хотелось вернуться к тебе, и вот мы снова вместе. Я ведь вернулась?

– Ну да.

Сильвия печально покачала головой.

– Ничего не пойму, – повторила она. – Казалось бы, у нас снова все хорошо…

Рик резко вдавил в пол педаль газа. Машина сорвалась с места, и вскоре перекресток остался далеко позади.

Дело шло к вечеру. Устал Рик – словами не описать, и до родного городка добрался, как говорится, «на автопилоте». На улицах его встретили толпы деловито спешащих куда-то Сильвий. Одинаковых. Вездесущих. Подъехав к своему дому, он припарковал машину и вошел в подъезд.

Смотрителя здания, встретившего его посреди пустынного холла, Рик сумел опознать только по грязной тряпке в руке, огромной швабре да ведерку с опилками.

– Прошу тебя, Рик, – умоляюще пробормотала Сильвия, – объясни, в чем дело? Пожалуйста, объясни!

Рик обогнул ее, но Сильвия в отчаянии ухватила его за плечо.

– Рик, я вернулась! Я снова здесь! Ты разве не видишь? Меня забрали туда раньше срока, по ошибке, а после отправили назад. Не думай, больше я их не позову! Ни разу больше не позову! – заговорила она, семеня следом за Риком к лестнице. – Все это в прошлом!

Рик двинулся наверх. Сильвия, приостановившись, проводила его взглядом, опустилась на нижнюю ступеньку, ссутулилась, поникла головой и замерла – крохотная, обиженная до глубины души, в грубом рабочем комбинезоне и громадных, подбитых стальными подковами башмаках.

Отомкнув замок, Рик вошел к себе.

Предвечернее небо за окнами потемнело, налилось яркой, густой синевой. Белые крыши соседних домов искрились в лучах заходящего солнца.

Все тело мучительно ныло после долгой езды. Едва волоча ноги, Рик доковылял до ванной. Квартира казалась чужой, незнакомой, и отыскать ванную удалось не без труда. Наполнив раковину горячей водой, он закатал рукава, подставил руки под тугую, обжигающую водяную струю, ополоснул лицо, на миг поднял взгляд… и похолодел от ужаса.