Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823

351. Князь Вяземский Тургеневу. [28-го января 1821 г. Варшава].

Дитя Сыну – пиеса «К В. А. Жуковскому». Подражание сатире III Депрео», напечатанная в Сыне Отечества 1821 г., ч. 68, № 10.

Послание к И. И Дмитриеву появилось в Сыне Отечества 1822 г., ч. 82, № 48.

Воейков в своей статье: «Историческое и критическое обозрение российских журналов» говорит между прочим следующее: «В 1814 году перешел сей журнал (Вестник Европы) к В. В. Измайлову, писателю, одаренному истинным талантом и разборчивым вкусом, но, по какому-то несчастному предубеждению, оставшемуся в школе сентиментальности, господствовавшей в нашей словесности в последние годы прошедшего столетия. Само собою разумеется, что при сем издателе сочинения князя Шаликова, Николая Иванчина-Писарева, Волкова, Грамматина получили право гражданства в «Вестнике Европы» (Сын Отечества 1821 г., ч. 67, № 2, стр. 51-54). Маздорфа (о нем см. т. I) Воейков причислял к тем писателям, которые «с честью выступили на поприще словесности» (там-же, стр. 55). Несколько далее Воейков прибавляет: «Упомянув о молодых писателях Вестнике Европы, заметных по дарованиям, мы не смеем смешивать с ними писателя с необыкновенным дарованием: мы говорим о князе Вяземском. Он в первых стихотворных своих опытах явился свету не юношею, а ученым литератором. Он угадал то, до чего другие добираются многолетними трудами и прилежанием. В прозе назовем пиесу его о Державине, – и строгие ценители поставят его наравне с самыми глубокомысленными писателями нашими по зрелости мыслей и с самыми красноречивыми по слогу. Вообще, слог князя Вяземского имеет свою отличительную физиогномию, новую, разительную. Он силен, хотя не всегда правилен; резов, свеж и краток, хотя часто грешит против грамматики и синтаксиса; но чего не простим ему за его остроту, смелый образ мыслей и благородные чувствования!^м

О кн. П. И. Шаликове и Н. Д. Иванчине-Писареве см. т. I.

Собеседник любителей российского слова издавался в 1783-1784 гг. – Живописец (Новикова) – в 1772-1773 гг. – Парнасский Щепетильник (М. Д. Чулкова) – в 1770 г. – Московский Журнал – в 1791-1792 гг. – Вестник Европы издавался Карамзиным в 1802-1803 гг. – Утренняя Заря – сборник, состоящий из трудов воспитанников Московского университетского благородного пансиона, выходивший в 1800-1808 гг., 6 частей.

352. Князь Вяземский Тургеневу. 30-го января [1821 г. Варшава]

Габбе – петр Андреевич (род. в 1796 г.), воспитанник Первого кадетского корпуса, штабс-капитан л. – гв. Литовскатю полка, командир 5-й мушкетерской роты, с раннего детства находившийся под особенным покровительством в. к. Константина Павловича, который иначе не называл его как «своим Детрушей». Этого Петрушу хорошо знала и носила на руках императрица Мария Федоровна. По своим нравственным качествам, уму и образованию Габбе занимал выдающееся положение среди полковых товарищей, уважавших его за смелость и благородный образ мыслей. Научная любознательность Габбе в связи с любовию к чтению, а также открытое порицание господствовавшей тогда палочной системы воспитания солдат и попытки защитить их навлекли на него подозрение в политической неблагонадежности. С июля 1822 г. за ним был учрежден тайный полицейский надзор, продолжавшийся до февраля 1823 г., когда «за дерзкия суждения о высших себя в чине и даже о начальниках своих» Габбе был разжалован в солдаты с зачислением в Волынский пехотный полк. 18-го сентября того же года он получил прощение, с возвращением чинов и с оставлением на службе в Волынском полку, из которого вскоре перевелся в 49-й егерьский полк, а в марте 1826 г. уволен в отставку с запрещением въезда в Петербург, Москву и Варшаву. В том же году Габбе, по предложению Льва Александровича Нарышкина, сделался главноуправляющим его обширных имений в Тамбовской и Саратовской губерниях. Находясь под надзором полиции, он проживал сперва в селе Березовке (Саратовской губ.), а потом в киевском имении жены Нарышкина, Ольги Станиславовикг, рожд. гр. Потоцкой. Живя в деревне, Габбе, кроме хозяйственных распоряжений, занимался литературою, чтением и перепискою с друзьями, к которым принадлежал и князь П. А. Вяземский. Довольно большая библиотека Габбе состояла из французских, немецких, итальянских, английских, русских и польских книг. Габбе «помещал свои стихотворения и прозаические статьи в разных журналах, а ценитель его литературных трудов был князь П. А. Вяземский, который был с ним в дружеских отношениях еще в Варшаве. Князь был столь внимателен к изгнаннику, что приезжал к нему в село Березовку, кажется, на пути из Петербурга в свое соседнее имение. Князь Вяземский, во время приезда Петра Андреевича под чужим именем в Москву, доставил ему случай познакомиться с знаменитым нашим поэтом Пушкиным… Разговор литераторов продолжался с час! и Петр Андреевич убедился, что знаменитый наш народный поэт более гениальный, нежели ученый поэт» (Записки Н. В. Веригина – в Русской Старине 1892 г., т. 76, стр. 296, 300; т. 77, стр. 426, 437, 440, 588, 613, 615; т. 78, стр. 110, 111, 114, 115, 133. А. H. Маркграфский. История л. – гв. Литовского полка. Варшава. 1887, стр. 171-176).

Из литературных трудов Габбе нам известны следующие:

1) «Биографическое похвальное слово г-же Сталь-Гольштейн». С.-Пб. 1822; князь Вяземский в отзыве своем об этом сочинении (Сын Отечества 1822 г., ч. 79, № 29) говорит, что оно «может служит приятным чтением для людей, требующих от книги впечатлений на мысли и чувства. Один выбор предмета уже означает нам мыслящего писателя: чтение утверждает нас в справедливости нашего предположения» (Полн. собр. соч. кн. Вяземского, т. I, стр. 80). Недостатки сочинения Габбе состоят, по мнению рецензента, в том, «что в его книге встречаются иногда выражения надутые и неправильные. Слог его, местами, носит доказательства, что автор не только прилежно учился красотам своего подлинника, но следует и самым его погрешностям. Еще сожалеть должно, что биограф не более распространил свое сочинение: иные черты его списка едва только означены, другие в нем и вовсе пропущены» (там же, стр. 82-83).

2) «О способности говорить и молчаливости» (Московский Телеграф 1825 г., ч. VI, № 21, стр. 419-422).

3) «Брату на Кавказ», стихотворение (там же, № 22, стр. 269-271).

4) «Песня», стихотворение (там же, № 24, стр. 363).

5) «Прогулка за Днепром», статья (там же, 1827 г., ч. 13, № 4, ч. 14, № 5).

6) «Отрывок из поэмы T. Mypa: «The loves of the Angels». Перевод с английскаго» (там же, 1828 г., ч. 23, № 17, стр. 36-49).

7) «Поэзия», стих. (Подснежник 1830 г., стр. 115).

В 1833 году Габбе сошел с ума и был отправлен в Николаев. По ходатайству Л. А. Нарышкина и гр. М. С. Воронцова император Николай дозволил Габбе отправиться за границу «с тем, чтобы впредь не въезжать в Россию ни под своим, ни под чужим именем» (Русская Старина 1893 г., т. 78, стр. 131-134). Такое странное решение, находившееся в очевидной связи с учрежденным над Габбе полицейским надзором и запрещением жить в столицах, заставляет предполагать, что он считался не сумасшедшем, а человеком в чем-то заподозренным. Подозрение же могло быть основано на прикосновенности Габбе к делу декабристов, о чем сохранилось известие в записках одного из членов Общества соединенных славян (Русский Архив 1882 г., кн. I, стр. 440). Дальнейшая судьба Габбе нам неизвестна.

Из Дела Департамента герольдии 1812 г., № 304, сообщенного нам В. В. Руммелем, видно, что у коллежского советника Андрея Андреевича Габбе было четыре сына: 1) Александр, род. в 1793 г., 2) Михаил, род. в 1794 г., 3) Петр, 4) Павел, род. в 1799 г. Из них первые трое служили тогда в Литовском полку, а последний, воспитанник Горного корпуса, в 1821 году действительно служил в Училищном отделении Департамента народного просвещения, где директорствовал Василий Михайлович Попов (см. т. I).

Аклечеев – Иван Федорович (род. 21-го мая 1792 г., ум. в Петербурге 11-го декабря 1836 г.). Он служил прежде в Финляндском полку, а 7-го декабря 1814 г. был переведен в чине капитана в Волынский полк (Ф. Я. Ростковский. История л. – гв. Финляндского пола, отд. I, стр. 257; отд. II и III, приложение, стр. 57. С.-Пб. 1881), где дослужился до полковника и вышел в отставку 15-го октября 1820 года; впоследствии был генерал-маиором (А. Луганин. Опыт истории л. – гв. Волынского полка, ч. II, Варшава. 1889 г., приложение XI, стр. 1).

Нелединский – Сергей Юрьевич, единственный сын Юрия Александровича Нелединского-Мелецкого. Он находился на службе в Московском полку и одновременно с Аклечеевым также перевелся в Волынский полк (там же, отд. II и III, стр. 61). Нелединский родился 25-го марта 1796 г., умер в Калуге в 1870 г. (Хроника недавней стороны. С.-Пб. 1876, стр. 122).

353. Тургенев князю Вяземскому. 2-го февраля [1821 г. Петербург].

Говоря о дурном «переводе Рубеллия», Тургенев разумеет стихотворение К. Ф. Рылеева: «К временщику. Подражание Персиевой сатире «К Рубеллию», напечатанное в ИѴ-й части (октябрь) Невского Зрителя за 1820 год. Известно, что эта сатира была написана на Аракчеева.

Пушкин находился тогда в селе Каменке, Чигиринского уезда Киевской губернии. Давыдовы – Александр Львович, женатый на графине Аглае Грамон, и Василий Львович, отставной гусарский полковник, будущий декабрист, сыновья Льва Денисовича Давыдова от брака его со вдовою Николая Семеновича Раевского, Екатериною Николаевной, рожд. Самойловой (см. письмо Пушкина к Н. И. Гнедичу от 4-го декабря 1820 г.). О пребывании Пушкина в Каменке см. статью А. М. Лободы: «А. С. Пушкин в Каменке» (Памяти Пушкина. Научно-литературный сборник, составленный профессорами и преподавателями университета св. Владимира. Киев. 1899).

Кюхельбекер – Вильгельм Карлович (род. 10-го июня 1797 г., ум. в Тобольске 11-го августа 1846 г.), лицейский товарищ Пушкина, декабрист.

«Когда? Когда? Увы, не знаю!» – стих из пиесы Карамзина: «Надежда».

«Прощание с халатом» (см. т. I) было напечатано в Сыне Отечества 1821 г., ч. 72, № 37.

Бахметева – вероятно, Анна Федоровна (род. в 1799 г., ум. в 1842 г. в Москве), дочь Федора Васильевича Бахметева и Марии Ивановны, рожд. Нарышкиной. «Анна Федоровна была не дурна собою, имела 500 или 600 душ и получила хорошее воспитание». (Записки П. Н. Муравьева-Карского в Русском Архнее 1886 г., кн. I, стр. 133). Тетка и воспитательница Бахметевой, Авдотья Ивановна Нарышкина, выдала ее впоследствии замуж за князя Николая Федоровича Голицына (род. в 1789 г., ум. в 1860). Обь этих лицах см. в записках гр. М. Д. Бутурлина, печатавшихся в Русском Архиве 1897 и 1898 гг.

Голицын – князь Василий Сергеевич (род. 2-го июля 1794 г. в Москве, ум. 7-го октября 1836 г. в Париже), тогда флигель-адьютант императора Александра, впоследствии член Общего присутствия Департамента податей и сборов. Он был женат на гр. Аглаиде Павловне Строгановой (род. 31-го декабря 1799 г., ум. 12-го февраля 1882 г. в Петербурге), дочери гр. Павла Александровича (род. в 1774 г., ум. в 1817) и гр. Софьи Владимировны, рожд. кн. Голицыной (род. в 1775 г., ум. в 1845).

354. Князь Вяземский Тургеневу. [Начало февраля 1821 г. Варшава].

– (Стр. 153-154). Louis-Pierre-Edouard Bignon (род. в 1771 г., ум. в 1841), член Палаты депутатов, историк и государственный деятель времен Наполеона, издал в Париже в январе 1821 г. следующее свое сочинение, из которого кн. Вяземский и приводит отрывки, находящиеся на XI, 145-147 и 195 страницах: «Du congrès de Troppau, ou examen des prétentions des monarchies absolues à l'égard de la monarchie constitutionnelle de Naples».

Эммерик Ваттель (род. в 1714 г., ум. в 1767) – известный немецкий юрист и дипломат.

Grotius – известнейший юрист Гуго Гроций (род. в 1583 г., ум. в 1645).

Орлов – тайный советник, сенатор и камергер граф Григорий Владимирович (род. в 1778 г., ум. в 1826), проживавший большею частью во Франции и в Италии. Об Орлове сохранился следующий отзыв кн. П. А. Вяземского: «В нем была европейская благонамеренность в уме и обращении. Пожалуй, говори, что не он писал свои книги. Спасибо ему и за то, что, русский граф и русский барин нескольких тысячей душ, искал он отличия авторского и, следовательно, признавал его в душе, а большая часть наших баричей презирает ум и чванится презрением своим. Лучше же быть Чупятовым в каталоге, чем в списке государственных вельможей и кавалеров… Орлов за деньги покупал звание автора, Право, честнее быть в его коже, чем в другой. Кто-то сказал: «Que l'hypocrisie était l'hommage qne le vice payait à la vertu. L'hypocrisie du comte Orloff était un hommage qu' une vanité bien entendu payait à l'esprit». Впрочем, перевод басней Крылова есть его творение. В этом предприятии есть ум и чувство, и патриотизм, и европейская замашка» (Полн. собр. соч., т. IX, стр. 78-79).

Биньон (стр. 125, 130) ссылается на следующее сочинение гр. Орлова: «Mémoires historiques, politiques et littéraires sur le royaume de Naple», 5 v. Paris. 1819-1821.

Приведенная корреспонденция напечатана в Journal des débats от 28-го января н. с.

Подробности уличного скандала, устроенного Donnadieu герцогу Ришелье, см. в Conservateur Impartial 1821, № 12, p. 54.

«Разставщики ковык и строчных препинаний» – стих из пиесы И. И. Дмитриева: «Послание от английского стихотворца Попа к доктору Арбутноту».

Приведенный стих. взят из пиесы А. Ф. Воейкова: «Послание к жене и друзьям», написанного в Дерпте 20-го августа 1816 г. и напечатанного в Сыне От_ечества 1821 г., ч. 67, № 4. Дальнейшие указания кн. Вяземского относятся к следующим стихам «Послания»:

 
Веселых ужинов врылатые часы
И дружеских бесед за чашкой чаю!
Я вам предпочитаю
Непостижимые и тайные красы
Минут, в которые, забыв и свет, и дело,
От счастья, от хлопот и разговоров тело
Мое уставшее, на креслах нежась, спит;
Но дух, игрою струн могущих окрыленный,
Под небеса парит:
Над бездной солнцев – солнцев безднн
И океаны звездны
С благоговемьем сладким зрит;
Дерзает подлететь Создателя к чертогу,
Где серафимов тьмы кипят,
И в хоре их поет: «Трисвят»
И «Слава в вышних Богу!»
О, память сих минут святых,
Чистейших и духовных,
В кругу земных друзей, в кругу друзей бесплотных,
Я сохраню до поздних дней моих!
 

Неодобрительный разбор Воейковского «Послания», написанный в Ропше Семеном Осетровым (О. М. Сомов), появился в Вестнике Европы, ч. 116, № 4, a «Замечания» на разбор Сомова были напечатаны Изм. Ив. Срезневским в Сыне Отечества, ч. 69, No№ 16-18.

355. Тургенев князю Вяземскому. 9-го февраля [1821 г. Петербург].

Новорожденную дочь Карамзина действительно назвали Елизаветой. Впоследствии она была фрейлиной и скончалась 12-го августа 1891 г. в имении Кореиз, Таврической губернии (Гражданин 1891 г., № 224; Новое Время 1891 г, № 5558; Старина и Новизна, кн. I, стр. 110).

Послание к Жуковскому – то, о котором упоминается в 351-м письме.

В Вестнике Европы (ч. 116, январь, № 2) напечатано «Послание ко мне от к. Вяземскаго», с подписью «Dixit» и с следующим примечанием Каченовского: «Из 2-й книжки Сына Отечества. Сему скромному, благонамеренному и дельному «Посланию» по всей справедливости подлежало бы явиться прежде в Вестнике Европы; но знаменитый автор, как уже известно публике, произнес обет перед издателями Сына Отечества нигде, кроме их журнала, не печатать своих стихотворений».

Самый текст «Послания» сопровождается следующими примечаниями Каченовского:

После 1-го стиха: «Благодарность издателям Сына Отечества! Поставив запятую и знак восклицательный, они отвели ругательство от меня и подозрение в дурном умысле от г. Вяземского, которого выспренний гений, презирающий правила и грамматики, и синтаксиса, легко мог просмотреть ничтожные знаки препинания».

После 3-го стиха:… «Чалмоносна Порта!

 
Но что же в ней прибрать мне в рифму, кроме чорта?
 

Из Соч. Дм.».

После 27-го стиха: «Браво, браво! Charmant! Надобно только заметить здесь (для потомства), что стихотворец разумеет не Лужники Троицы, не Замоскворецкие, а Лужницкую слободку, что за Девичьим полем, иначе – Малые Лужники, где живет известный Старец».

После ряда точек: «Пропуски ничем невознаградимые! Но мы утешаемся надеждою увидеть сие «Послание» дополненным, исправленным и приумноженным в так называемых «Образцовых Сочинениях».

После 51-го стиха: «Ну, этого я не скажу. Чужих дел я не знаю и знать не стараюсь. От клеветы можно защититься законами и преследовать виноватого, а еще и того лучше – простить его».

После 52-го стиха: «Te veniente die, te decedente canebam.

Vet. Poёt».

После 74-го стиха: «Протестую! Этого я не говорил и не скажу, ибо тут есть слова, к которым иные могут привязаться, могут взять их на свой счет. И вы сами… Но зачем вы хотите меня ссорить с вашими вралями?»

После 77-го стиха: «Вот сунуло куда!»

К Воейкову относится следующая заметка: «Господин Д. и господин ББ. при благосклонных письмах доставили в редактору для помещения в Вестнике Европы две эпиграммы. В одной из них «компания издателей журнала, взявшая на откуп поэзию, как некогда капиталисты брали на откуп продажу вина пенного и полугарного, угрожается недобором»; в другой эпиграмме объявляется, что «какой-то журналист же пропустил молву, якобы Фома, Денис, Кузьма и Сидор ему помогают, но в самом деле он взял имена сии на прокат». Избегая всяких толкований, мы приняли за правило в журнале своем не печатать никаких пиес, сколько впрочем ни были бы они замысловаты, если содержатся в них такие остроты или шутки, даже не язвительные, которые можно относить насчет особ, известных публике, и если сии шутки составляют главное в сочинении, а не принадлежность какого-нибудь разбора статьи или книги, одним словом, если остроумие тратится по-пустому».

Письмо Дмитриева с Тургеневу (от 30-го января) напечатано в Сочинениях Дмитриева, изд. 1893 г., т. И, стр. 272-273.

Дмитриев, негодуя на московского стихотворца Александра Абрамовича Волкова, без сомнения, имел в виду рукописную статью последнего, так как в Вестнике Европы (ч. 116, Л?2, стр. 161-163) напечатана только следующая заметка Каченовского, заключающая в себе отрывок из упомянутой статьи Волкова: «В примечании к статье «Нечто об авторах и авторской славе» (статье, присланной для Вестника при письме от сочинителя, но которая, к сожалению, не может быть напечатана в сем журнале) г. В. изъясняется таким образом: «К разряду сих людей должно по всей спрааедливости причислить и г. сочинителя статьи «Историческое и критическое обозрение российских журналов», помещенной в 1 и 2 нумерах Сына Отечества на сей год. Упоминая о Вестнике Европы 1814 г., не знаю почему, угодно ему было поставить меня в число сентиментальных писателей, тогда как все мои сочинения, известные публике, доказывают тому противное. Но всего более изобличает г. сочинителя в его неисправности, может быть умышленной, именно то, что будто бы в этом же году я получил право гражданства в Вестнике Европы, между тем как ни одной моей строчки не было тогда напечатано. Потом, немного далее, г. сочинитель делает мне большую честь, поставивши бедное мое имя на ряду с громкими именами г. Гл…а, г. Маздорфа и прочих превосходных писателей. Такая снисходительность очень похожа на насмешку. Ясно вижу, что моя «Освобожденная Москва» всему виною».

Да утешится почтенный автор «Освобожденной Москвы»: в так-называемом «Историческом и критическом обозрении российских журналов», помещенном в первых двух книжках Сына Отечества на сей год, столько же правды (Vitam impendere vero! Magis arnica veritas!), сколько в «He любо – не слушай». Имя бывшего издателя (П. Сумарокова) там пропущено, a завербованы в издатели Вестника Европы такие люди, которые никогда ими не были; авторам приписаны пиесы, которых они от роду не сочиняли и от них же отписаны действительно им принадлежащие. В этом «Обозрении» почти ничего нет в своем виде и на своем месте; все представляется в нем точно как бы в городе, из которого только лишь выступил неприятельский корпус, не знающий дисциплины. Несправедливость в похвалах никого не удивит, ибо причина известна; гораздо страннее то, что и в порицаниях беспристрастный обозреватель отступает от любезной своей истины: слог мой, например, ему угодно было назвать несколько тяжелым, между тем как я сам нахожу его не несколько, a очень тяжелым и потому-то, перепечатывая свои пиесы, обыкновенно много в них поправляю. К обозревателю я не имею той доверенности и уважения, какие питаю в душе моей к известному ученостью своею г. доктору и профессору А. Ф. Воейкову, которому благоугодно было сперва включить мои пиесы в избранные, a потом даже возвести их на степень образцовых; но и сему опытному знатоку в древней и новой словесности я не хотел верить, когда он в кругу общих приятелей наших, назад тому восемь лет, с особенным удовольствием и с излишними уже похвалами отзывался о моем слоге. Я любил слушать поучительную его беседу, но похвалы его казались мне не иным чем. как только великодушным и снисходительным ободрением».

Об инструкциях Казанскому университету см. примечание к 303-му письму.

В торжественном годичном собрании Российской академии, 5-го февраля, известный переводчик греческих и римских классиков Ив. Ив. Мартынов (род. в 1771 г., ум. в 1833), бывший членом Академии с 1807 г., читал не о воспитании в России, как говорит Тургенев, а «Разсуждение о качествах, писателю потребных», напечатанное в ѴИИ-й части Сочинений и переводов Российской академии 1823 г. и отдельно.

Карамзин читал отрывок из ИХ-го тома своей «Истории» об осаде Баторием Полоцка и Пскова.

Гнедич читал свой перевод отрывка из ИХ-й песни Илиады (посольство к Ахиллесу), а также и Воейковскую поэму.

Шишков открыл заседание чтением речи о пользе разыскания производства слов по корням. Отчет о заседании 5-го февраля см. в Благонамеренном, ч. XIII, прибавление к 3-му номеру, стр. 13-15.

О «Petit dictionnaire des grands hommes» Ривароля см. примечание к 54-й странице.

Ермолов – Алексей Петрович (род. в 1776 г., ум. в 1861), генерал от-инфантерии, главноуправляющий гражданскою частию и пограничными делами в Грузии и губерниях Астраханской и Кавказской, командир отдельного Грузинского корпуса. Он приехал в Петербург в половине февраля и чрез несколько времени получил приказание явиться в Лайбах, чтобы принять начальство над армией, которая предназначалась к отправлению в Италию для подавления восстания в Пиемонте и Неаполе. Ермолов явился в Лайбах в конце апреля, когда восстание было уже подавлено австрийцами. Таким образом новое назначение Ермолова не состоялось, и он отправился из Лайбаха в Вену и Варшаву, а потом снова приехал в Петербург, где и прожил до первых чисел сентября, когда отбыл в Грузию (Записки А. П. Ермолова, ч. II. М. 1868, стр. 124-126).

Князь Вяземский, лично знавший Ермолова, характеризует его следующими чертами: «Внешностью своею, несколько суровою и величавою, головою львообразною, складом ума, речью, сильно отчеканенною, он был рожден действовать над народными массами, увлекать их за собою и господствовать ими. Ему было бы место в древней римской истории. В истории новейшей, омногосложенной, подчиняющейся строю административного порядка, он иногда сбивался с надлежащей почвы. В последние годы служения своего он сделал несколько промахов. Главнейший состоял в том, что он, в выражениях уничижения паче гордости, просил о увольнении своем от звания члена Государственного совета. Это звание ни в чем его не обязывало; он мог даже оставаться на жительстве в Москве; но в минуты решения важных государственных вопросов имел бы он возможность подавать свой голос. Но со всем тем, если под раздражением неблагоприятных и щекотливых обстоятельств мог он быть в рядах оппозиции и даже казаться стоящим в главе её, то это было одно внешнее явление, которое многих обманывало; в сущности он был человек власти и порядка. В нем была замечательная тонкость и даже хитрость ума, но под конец он слишком перетонил и перехитрил. Этим самым дал он против себя оружие противникам своим. Но как бы то ни было, он отделяется высоким историческим лицом в числе сверстников своих. Будущему историку, художнику такая личность будет драгоценною находкой в изображении русской картины действий и деятелей и закулисных проделок на театре текущего столетия» (Полн. собр. соч., т. VIII, стр. 170-171).

Сперанский приехал из Сибири в Петербург 22-го марта (М. Л. Корф. Жизнь Сперанского, т. И. С.-Пб. 1861, стр. 259).

Генерал-маиор Иван Федорович Удам (род. 29-го октября 1768 г., ум. 18-го июня 1821) был прежде командиром Литовского полка. Умер в Петербурге и похоронен на Волкоком лютеранском кладбище.

Моцениго или Мочениго – тайный советник граф Георгий Дмитриевич, сын известного своею преданностью России венецианского графа и русского д. с. советника Дмитрия Мочениго (ум. в 1801 г.), бывшего нашим поверенным при Тосканском дворе (Русский Архив 1878 г., кн. III, стр. 425). Георгий Мочениго (род. в 1764 г.), гражданин Республики семи островов, начал службу с 17-го мая 1779 г. при русской миссии во Флоренции, где и пробыл до своей отставки в 1799 году. В 1801 году (13-го сентября) вновь определен в Коллегию иностранных дел с производством в д. с. советники и в 1802 году отправлен, как русский уполномоченный, на Ионические острова для водворения там порядка (Сборник Русск. Истор. Общества, т. III, стр. 293). Из формулярного списка Мочениго видно, что впоследствии он был посланником в Сардинии (1811 г.), в Неаполе (1812 г.), а с 1818 г. в Турине. В 1817 году произведен в тайные советники.

В Невском Зрителе 1821 г. (ч. V, январь, стр. 56-65); в отделе критики, напечатано «Письмо в г. Марлинскому», с подписью: «Житель Галерной гавани» (Орест Михайлович Сомов). В «Письме» этом имени Жуковского не названо, но в нем разбирается его «не новая по времени, но новая по внутреннему своему достоинству немецко-русская» баллада «Рыбак», напечатанная, как известно, еще в 1818 году, в И-й книжке «Для немногих». Вся статья представляет сплошную насмешку над языком и стихом пиесы Жуковского, который ставится на ряду с бездарными русскими стихотворцами. Эта статья послужила поводом к полемике, возникшей между её автором (Сын Отечества, ч. 68, № 9), Ф. Булгариным (Невский Зритель, ч. V, март), Воейковым (Сын Отечества, ч. 68, 36 11) и Марлинским (там же, № 13). В защиту Жуковского выступил, между прочим, известный впоследствии Яков Иванович Ростовцев, тогда восемнадцатилетний юноша. Он напечатал в Сыне Отечества 1821 г. (ч. 68, № 12) стихотворение «К зоилам поэта», которое оканчивается следующими строками:

 
С певца вам не сорват венка,
Не растоптать его цевницы:
Ему престол – восход денницы,
Судьи – грядущие века.
 

О кн. А. П. Оболенском см. т. I. Во втором браке он был женат, с 31-го июля 1804 г., на княжне Софье Павловне Гагариной (род. 5-го сентября 1785 г., ум. 9-го ноября 1860).

Портрет Батюшкова, писанный О. А. Кипренским и гравированный И. В. Ческим, приложен в И-й части «Нового собрания образцовых русских сочинений и переводов в стихах, вышедших в свет от 1816 по 1821 год». С.-Пб. 1821.

Названная Тургеневым французская книга вышла в Париже в 1820 году и выдержала несколько изданий (см. далее, стр. 160 и 170 текста). Об этой же книге Тургенев сообщал и Дмитриеву в письме от 12-го апреля 1821 г. (Русский Архив 1867 г., ст. 662).