„Александр Петрович! Я весьма удивилась письму вашему от 28 января, а еще более письму 1 февраля. Оба, как кажется, заключают в себе жалобы на актрису, которая виновата только в том, что исполнила приказание графа Салтыкова. Фельдмаршал желал видеть представление вашей трагедии; это вам делает честь. Вам надлежало бы согласиться с желаниями особы, по месту своему, первой в Москве; но если рассудилось и приказать, чтобы трагедия ваша была представлена, то должно было без сопротивления исполнить её волю. Я думаю, что вы лучше других знаете, какого почтения достойны люди, служившие со славою, и коих голова покрыта сединами: и потому советую вам впредь избегать подобных ссор. Таким образок сохраните вы спокойствие души, нужное вам для ваших трудов и мне всегда приятнее будет видеть страсти, изображенные вами в драматических творениях, чем читать их в ваших письмах. Впрочем, остаюсь вам доброжелательная“.