Теряя корни. Когда ты разгневан, думай о последствиях

– Я вообще из библиотеки шёл…

– Вот шиза, да? Небось отличник, да?

– Ну… – Студент покраснел. – Есть немного, да.

– Да ладно, я ж нормальный, ничего против ботанов не имею.

Они продолжили работать. Вскоре рядом оказалась девчонка из Северо-западного протектората, которая не без интереса разглядывала робота и явно что-то прикидывала.

Она была довольно хороша собой – высокая блондинка со длинными соломенными волосами, миниатюрным лицом «как у куклы», карими глазами и небольшим острым носиком, но от неё буквально веяло авантюрным духом её родного протектората.

– Хм… Слушай, Владимиров, как бы эту штукенцию запустить? Как думаешь?

– Ты слышала, что говорил Главный чекист – жизнь будет тяжелой и недолгой.

– «Тяжёлой, интересной, но недолгой» – он так сказал. Меня интересует «интересной».

– Скажи, у вас там в Северо-западном все такие двинутые?

Она обиделась.

– Как будто вы нормальные – драки каждую неделю, отработки через день. Не стыдно, что бедную девушку из-за тебя загребли?

– Да ладно, не парься, все тут в одном болоте. Ты кто, с какого факультета?

– А ты пораскинь мозгами – говорят, помогает… – передразнивая интонацию Главного чекиста, огрызнулась студентка.

Но минут через 15 всё-таки смягчилась:

– Ладно, ты прав, Владимиров – все тут в одной бочке. Ты же со строительного, да?

– Да.

– А ты? Погоди-ка, я тебя смутно припоминаю… Это не вы там с длинными палками и какими-то трубами по заднему двору ходили? Кадастровики, я права?

– Так и есть. Я Студент.

– А я Девушка. А откуда ты так в национальной истории шаришь? – не без интереса спросила она.

– Книги по ней часто читаю. Я как раз из библиотеки шёл, когда это вот всё случилось…

– Ха, не повезло тебе. Да и мне тоже – шла на проводку, попала на отработку.

– Проводку? – не понял Агис.

– Бухучёт. Я на экономфаке учусь.

– Везёт… Туда же только по квотам берут?

– Ага, конкурс всегда слишком большой, много кто лезет. Но у меня всё норм.

– Слушай… – протянул было Студент, но договорить не успел – откуда-то сбоку послышался треск падающих конструкций – это рухнула полка старого стеллажа возле робота, возле которого пытались протиснуться с ящиком студентка с филфака и трое пацанов.

– Так, отойдите все от него! – крикнул Агис – Чернобог знает, что активирует этот кусок железа. Лучше не рисковать.

Испугавшаяся студентка уронила ящик, тот упал ей прямо на ногу. Взвыв от боли, она покачнулась и упала прямо на робота. Изнутри послышались какие-то щелчки и скрип заржавевших механизмов, но ничего за этим не последовало.

– Пронесло?.. – неуверенно спросил Студент.

– Похоже, что да. – ответил Агис, после чего они аккуратно подняли ящик и оттащили его от робота.

– Фу-х, тяжеленный, зараза. – с этими словами Агис посмотрел на виновников «торжества». – Вы какого Чернобога его так нагрузили?

– Так мы ж… – попытался оправдаться один из них.

– Что «мы ж», малыш? – с издёвкой переспросила подошедшая Девушка. – Видите же, что рядом робот и на него даже дышать нельзя. А если эта дура активировалась бы и нас поубивала?

– Хорош понтовать, северо-западная, мне в санчасть надо… – ввернула в начинавшуюся перепалку пострадавшая студентка, тихо всхлипывая.

Она была также недурна собой и могла бы даже сойти за сестру-близнеца Девушки, если бы не была брюнеткой с длинными чёрными волосами и не имела больших выразительных глаз, ныне заплаканных. В остальном они были внешне похожи.

Девушка вгляделась в её лицо и призадумалась.

– Ты явно не с Новой Родины (так жители протекторатов называли Новое Государство), я этот акцент припоминаю. Южный, да?

– Юго-восточный. Меня Ленкой зовут.

– Так, Ленка, по ощущениям – нога цела? Ходить можешь? – спросила Девушка, сменив тон на более миролюбивый.

– Вроде да… – неуверенно протянула она.

– Ну и слава богам. Значит, перелома нет, кости целы, а всё остальное пройдёт.

Студенты постепенно вернулись к работе, но на этот раз старались держаться от угрожающей громады робота подальше.

– Ты шаришь в медицине? – спросил Студент у Девушки, когда та оказалась неподалёку, кидая в ящик очередную партию мусора.

– Немного. – уклончиво ответила она.

Работа продолжалась уже несколько часов.

– Обед мы, видимо, пропустим… – протянул Агис Студенту и Девушке во время транспортировки очередного ящика.

– Да ладно, Чернобог с ним, с обедом. Тут до вечера бы управиться, этому хламу конца-краю не видно. – ответил Студент, сгибаясь под тяжестью ноши.

– Веселенькая отработка получается. – попыталась разрядить ситуацию Девушка.

– Ага, так и есть – загребли, считай, ни за что, чуть не огребли с роботом, а кто знает, что ещё может случиться. Но за одно нашему дорогому Проректору можно сказать большое «спасибо».

– И за что же? – удивилась Девушка.

– За то, что нас всех таким образом познакомил.

Она чуть не рассмеялась, но быстро взяла себя в руки.

– А ведь точно. Не скажу, что особо рада знакомству с тобой, Владимиров, но, тем не менее…

Тут по коридору раздался звук динамиков – загремела музыка.

 
Приходи таким, какой ты есть, Ты суперзвезда!
Мир у тебя в кармане, и ты знаешь это.¹
 

– Опять северо-западные «модные девочки», тьфу! Сколько можно-то, каждый день одно и то же! У Главного чекиста вообще слуха нет, раз ему такое нравится. – огрызнулся Агис.

– Ну, не скажи. Они многим нравятся… – примирительным тоном сказал Студент.

– У нас в Северо-западном они как раз не особенно популярны. А нравятся, потому что симпатичные пустышки. Выглядят смазливо, поют на уровне, вот и кажутся привлекательными. – Девушка, казалось, над чем-то задумалась.

– Да уж, если посмотреть – даже ты лучше некоторых из них.

– О, это комплимент или оскорбление?

– Комплимент, конечно комплимент…

– Я зато петь не умею. Вот моя сестра – она да, с 8-ми лет поёт.

– У тебя хоть сестра есть. У меня только мать – отец во время восстания X корпуса погиб. – грустно протянул Агис.

Они как раз донесли ящик до камеры, опустили его и медленно пошли обратно.

– Восстание X корпуса? То самое?

– Студент, ты, вроде, прошаренный? Расскажи ей – я не могу, сразу слёзы душить начинают… – с этими словами Агис отвернулся от них.

Студент вздохнул и начал рассказ:

– После Великой войны за Освобождение Государственный совет Республики – тогда ещё была Республика – принял решение о демобилизации значительной части военнослужащих. Армию обороны сократили более чем в три раза, притом что Каппстан и не думал сокращать свою армию, а бывшие армии Мольдии и её союзников не были инкорпорированы в Армию обороны и расформировали целиком. То есть это сокращение ничем не обосновывалось и поводов для него не было. Солдат и офицеров увольняли без учёта выслуги лет и заслуг в годы войны. Главный чекист, говорят, до сих пор злится при упоминаниях этой демобилизации – он тоже под неё попал. В армии пошла сильная буза по такому поводу, я читал, что целые подразделения отправляли коллективные послания в Государственный совет, протестуя против таких серьёзных сокращений.

В ряде воинских частей это недовольство переросло в открытые волнения, а в X корпусе – в открытый вооружённый мятеж, который состоялся в 43 году. Когда пришёл приказ на демобилизацию, младшие офицеры и солдаты арестовали командира корпуса и политического комиссара, после чего открытым текстом передали по радио свои требования – прекратить демобилизацию, восстановить в армии всех демобилизованных, отправить в отставку ответственных за неё и повысить денежное довольствие. С ними пытались вести переговоры – сам адмирал Эргер, тогда ещё не глава государства, ездил, уговаривал их сложить оружие и прекратить мятеж, но они не послушались. И тогда на подавление были отправлены войска.

– Мой отец служил в VI корпусе, который отправили их разоружать. – вдруг сказал Агис – Судя по тому, что они первые несколько дней обстреливали казармы «десятого» из миномётов и больше ничего не делали – на штурм идти и проливать кровь своих же мало кто хотел. Потом приехал какой-то интеллигент… юрист, что-ли? – важная шишка из Государственного совета. Приказал им идти на приступ и взять военный городок. Они исполнили приказ – треть корпуса там и легла, и отец вместе с ней. Мне тогда всего полгода было…

– Сочувствую… – одновременно протянули Студент и Девушка.

– Тот юрист после 52 года бежал в Каппстан, говорят, до сих пор там живёт. А у меня только мать, стипендия 500 имперов да выплата ещё 1500 как члену семьи военнослужащего, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Собственно, благодаря этому я сюда и попал – вы же знаете, эта категория имеет привилегии при поступлении. Хотя Главный чекист, как помню, уже тогда меня невзлюбил. В прошлом году, правда, мать вышла замуж за инженера с «Полюса», он неплохой человек, но я с ним редко вижусь – комбинат в три смены работает, ему особо некогда с нами сидеть – то дёрнут куда-нибудь, то ещё что.

– У меня, если так посмотреть, история не лучше. – начала свой рассказ Девушка. – Конечно, Владимиров, ты из военно-инженерной семьи, у тебя статус и всё такое, но мне свезло родиться в семье одного предпринимателя.

– О, это объясняет, как ты оказалась на экономфаке. Звёздных девочек туда охотно берут, не то что нас, босяков… – сказал Агис.

– Объясняет-то объясняет, а что ты хотел? Только родители хотели бы, чтобы после окончания учёбы тут я вернулась обратно в Северо-западный, чтобы пойти по стопам сестры – она-то как раз звёздная девочка во всех смыслах – с тобой разговаривать бы не стала, «не того социального круга». А мне как-то не очень этого хочется… по разным причинам.

– Не знаю, у тебя перспективы очень хорошие – с таким происхождением да с дипломом «рютинки» можно же много куда пойти. Уж распределение тебе-то точно не грозит, а нас со Студентом наверняка в армейку загребут. «Инженерные войска нуждаются в вас!». Кстати, а у тебя какая история?

– А у меня история простая и незатейливая. Родители в «Агрокоммерце» работают, а дедушка в НКПС в/ч командует. Так сюда и попал.

– Да тут все, как я погляжу, либо из семей военных, либо из коммерсов, либо из протекторатов по квотам. Из таких… рабочих там, крестьян – мало кто. По крайней мере, у нас так.

– У нас всё по квотам, вы же сами знаете…

– У нас не лучше – в основном тоже из военных семей.

Когда они дошли до камеры, там уже было наполовину чисто.

– Кажется, процесс идёт неплохо, уж до вечера точно управимся. – приободрился Студент.

– Я бы не был так уверен… – послышалось сзади.

Главный чекист вошёл, огляделся, взглянул на примолкших студентов и добавил:

– Неплохо, но за четыре часа вы не справились, Вы уже 2,5 пары – тут он посмотрел на часы – а, нет, уже все три – торчите в этой камере, если кому интересно… Но хотя бы робота умудрились не запустить, и то дело. А раз так – моё настроение резко улучшилось и у вас ещё 2 часа. Постарайтесь не разочаровать меня… – с этими словами Главный чекист вновь ушёл по куда-то коридору.

Агис почесал затылок и посмотрел на робота.

– Что-то мне подсказывает, что эту железяку тут не просто так поставили…

– Что, неужели пропитываешься духом авантюризма? – Девушка развеселилась. – Что бы ты не задумал, я в деле. Студент, ты как?

– Я согласен, что он тут неспроста, но вдруг он реально нас поубивает?

– Хм… А я всё равно рискну! – она попыталась было двинуться к роботу, но Студент её остановил.

– Ты реально отмороженная, кто ж в лоб-то лезет? Надо по-научному… – Студент обошёл робота (к тому моменту пространство около него более-менее очистили от хлама) и начал осторожно, небольшими шажками, протискиваться за его склонённой к полу громадной рукой, стараясь ничего не задеть.

Ничего не произошло.

– Вроде, тут пройти можно, но осторожно – мало ли…

Агис и Девушка медленно последовали за ним.

За роботом было довольно просторно – между ним и стеной камеры оставалось достаточно места. К стене были прислонены покрытые чёрной тканью портреты.

Девушка решительно сняла покрывало с самого большого. На открывшейся картине был изображён пожилой человек в профессорской мантии. На его покрытом морщинами лице выделялись аккуратно стриженная бородка и чёрные как смоль глаза, смотревшие теперь на троих студентов через пенсне. Чуть сгорбленный, профессор опирался на трость из драгоценного палисандра с набалдашником в виде головы льва – такую трость мог иметь только проректор Университета (Проректор носил её с собой только на праздничные мероприятия, так как прекрасно ходил самостоятельно и легко мог обойтись без неё).

– Мантии сейчас под запретом, все преподы во френчах ходят… – протянул Агис, разглядывая неведомого старика.

– Это кто-то из старой профессуры, той, которая тут преподавала в республиканские времена. Смотрите, у него в руках палисандровый скипетр проректора. – Студент указал рукой на трость.

– Старый проректор, что ли? – спросила Девушка.

– Видимо… Только кто он?

Агис рассмотрел нижнюю часть портрета, разыскивая подпись изображенного лица или художника.

– Ничего… – сказал он, так и не найдя искомого.

Затем они распаковали остальные картины. На них были изображены люди в таких же бордовых профессорских мантиях Республики.

– Бывшие преподы, точно. Скорее всего, эти портреты раньше висели в галерее на втором этаже, вдоль всего коридора.

– Я думаю, мы должны молчать об этом… – протянула Девушка.

– Но разобраться должны тоже. – добавил Агис.

Та взглянула на него, не скрывая своего удивления.

– А ты реально пропитался духом авантюризма, Владимиров. Мне это нравится.

– Говори за себя, я просто хочу разобраться, почему эти портреты здесь. Что мешало оставить их в галерее, эти люди же раньше преподавали здесь, Чем они провинились?

– Эй, голубки, вылезайте-ка оттуда! – послышался голос Ленки. – Сами запрещаете подходить к роботу, а сами полезли.

Студент внезапно покраснел.

– Она же не думает, что мы тут… того… этого…

– Видимо, думает. Ну пусть только попробует что-то мне сказать, я ей реально ногу сломаю! – Девушка явно злилась, но первая начала протискиваться обратно.

Студенты последовали за ней.

– И что вы там делали? – не без ехидного интереса спросила студентка с филфака.

– Как видишь, не целовались. – сходу ринулась в бой Девушка. – Ничего там интересного, за роботом этим. Стена с грибком да какие-то картины старые. И если ты продолжишь задавать глупые вопросы, то я тебе точно что-нибудь сломаю.

– Ой, да не понтуйся ты, северо-западная. Мне-то какое дело, что ты делаешь и с кем… – договорить она не успела, так как Девушка исполнила свою угрозу и ломанула ей по ноге.

Ленка упала (к счастью, ничего себе не сломав) и заныла от боли.

– Я же предупреждала… – протянула Девушка, рывком подняв её на ноги. Все вокруг смотрели на ученицу экономфака с уважением.

– Да ты реально крутая! – протянул кто-то.

– У кого-то ещё есть вопросы? – Девушка сказала это невинным голосом, но по её виду всем было понятно, что лучше в дискурс не вступать.

Все вернулись к работе.

– А ты ещё говорила, что не звёздная девочка… – сказал Студент, но тут же закрыл себе рот ладонями.

Но Девушка лишь рассмеялась.

– О да, есть немного. Совсем немного…

Агис огляделся.

– Надо действительно торопиться. Мы не меньше часа уже провозились, если Главный чекист не увидит существенных изменений – нам конец, так и сгниём в этом подвале.

Он тут же начал сновать между студентами, на ходу меняя организацию работы. Её эффективность заметно улучшилась.

Когда Главный чекист вернулся в камеру – там оставались только всё так же недвижимый робот, одна большая гора хлама по правую сторону и пять десятков вымотавшихся студентов, сидевших на перевёрнутых ящиках и мирно переговаривающихся.

При появлении начальства, все встали, выстроились во фронт и вперёд выступил Владимиров.

– Господин Главный чекист! Докладываю – камера от большинства объёма мусора очищена. При уборке были найдены 20 книг. – он показал на стопку у своего ящика – Мы решили, что Вам лучше известно, что с ними делать. Робот в движение не приводился. Был небольшой конфликт – он посмотрел на Девушку и Ленку, которые вполне мирно с самыми невинными выражениями лиц сидели рядом – но ничего серьёзного, урегулирован на месте. Раненных и убитых нет.

Жандарм не смог сдержать улыбку.

– Давно вы меня так не радовали! Наконец-то хоть кто-то понял, что задача отработок – не издевательство над человеческим мясом, а выработка дисциплины, организации и корпоративного духа. Молодец Владимиров, вижу, что твоя работа. И робота даже ухитрились не запустить, обидно даже. Жаль вас отпускать, но придётся… – он вздохнул. – За мной в холл шагом марш.

Колонна студентов двинулась уже знакомым маршрутом обратно, но на этот раз в знакомом коридоре произошли изменения – мимо них проследовало два отделения стрелков НКПС, идущих в направлении дальних камер.

– Не обращайте внимания, усиление мер предосторожности в связи с визитом адмирала Эргера в Аркону – будут здесь на случай провокаций. – бросил Главный чекист в ответ на недоуменные восклицания студентов, давно не видевших военных в стенах Университета.

Во время подъёма из подвала снова начался разговор.

– Вы наверняка думаете, – протянул Главный чекист. – что мне нравится всё это. Терзать студентов отработками, поручать им всякие тяжёлые физические работы, язвить при этом над вашими неуклюжими попытками что-то возразить, как-то откосить, схалтурить или ещё каким-нибудь образом облегчить свою ношу. Справедливости ради, определённое обоснование для этого у меня есть, да… Я многое видел на войне – всё-таки в военной контрразведке служил. Много горя, много страданий. Много крови, конечно же. Тогда, на фронте, мы с камрадами часто собирались вместе и сидели у костра под бескрайним чёрным ночным небом, усеянном далёкими звёздами… вы ведь даже не представляете, насколько далеко они расположены от нас… Мы пили спирты и думали, что наша война есть справедливая война, война за Освобождение, антифашистская война, в конечном итоге – война за будущее, которое мы защищаем для новых поколений – для вас то бишь. И вот я вижу это самое новое поколение – тупое, ленивое, развращённое, наглое, по-хамски относящееся к старшим. Ради этого я воевал? Не-е-т, совсем нет. Так что изменения зависят не от меня – они зависят от вас самих…

Студенты молчали, не зная или не желая отвечать, но Девушка нарушила эту тишину:

– Всё-таки, господин Главный чекист, не всё так плохо, как Вам кажется. Талантливая молодёжь есть и здесь, в «рютинке». Мы верны заветам Основателей, лояльны Новому Государству и не желаем возвращения феодализма, Республики или фашистского строя. В конце-концов, Вы сами в подвале видели, что мы работящие и не чураемся физического труда.

– И не только труда… – попыталась было съязвить Ленка, шедшая прямо перед ней, но получила в ответ удар ладонью по лопаткам и замолчала.

– Хм… Может, ты и права, девчонка, но мне всё-таки ситуация видится шире. Ты-то на дуру не похожа и должна понимать, что не всё в порядке. Думаешь, я просто так стрелков НКПС в подвале расставлял? Назревает что-то… нехорошее. Этот идиот Проректор не хочет ничего слышать, но я-то чую. Меня научили чуять…

– Как думаешь, о чём это он? – шёпотом спросил Агис у Студента, который шёл за ним.

– Самому интересно… – шёпотом же ответил тот.

Главный чекист, к счастью, этого не услышал. Он шёл в глубокой задумчивости.

Наконец, они вышли из подвала и дошли до холла. Бюст Рютина всё так же стоял на своём месте, вокруг шли по своим делам взрослые и подростки. Появилась ещё одна колонна стрелков НКПС, которые проследовали мимо, на пути отдавая честь Главному чекисту.

– На сегодня всё. Разойтись. – сказал Главный чекист и направился к первому отделу.

Студенты двинулись во все стороны, по большей части – к лестницам.

– Ну… вот и закончилось. – сказал Агис.

– Не знаю, как вам, мальчики – а мне понравилось. – жизнерадостно протянула Девушка.

– А ведь действительно неплохо поработали…

– Знаете… – Агис почесал затылок, но ничего не успел сказать, так как к троице студентов подошёл Профсоюзный босс.

70-ти летнего старика, который заведовал новой профсоюзной организацией Университета, все недолюбливали. Этот бюрократ с оплывшим морщинистым лицом и грузным туловищем, едва-едва передвигавшийся в нешироком пространстве между профкомом и столовой (где он был завсегдатаем), с чуть тронутой сединой головой, всегда в гладко отглаженном пиджаке, формально отвечал за защиту экономических прав студентов, но фактически всегда шёл на попятную перед Проректором, смиренно выполняя все его установки. Хотя членство в профсоюзе не являлось обязательным, всех работников и студентов заставляли вступать в него и каждый год продлевать коллективный договор. За ежемесячный взнос в 1% от и так достаточно скромной стипендии, члены профсоюза получали: календарь-поздравление с началом каждого нового учебного года, бутылку коньяка на Новый год и две коробки конфет – на День Основания и день рождения. Никакой существенной помощи профсоюзная организация не оказывала, поэтому с ней особо связываться не желали. Студенты неофициально называли её «Жёлтым профсоюзом».

– Ох, ребятки. Какое счастье, что я вас нашёл! – радостным голосом воскликнул он.

– Господин Профсоюзный босс, мы только-только с отработки… – попыталась было возразить ещё не успевшая убежать Ленка, но тот прервал её:

– Ничего страшного, девочка, ты же не откажешь в помощи старому больному человеку?

– Старому больному? Вы хитрите, чтобы получить фору в пятикарточном покере. – ответила она, смеясь. Весь университет знал пристрастие старика к этой карточной игре – он регулярно играл с Проректором и преподавателями, нередко и со студентами. Как правило, все проигрывали.

Профсоюзный босс также не смог сдержаться и рассмеялся:

– Да, действительно, девочка, но всё-таки мне действительно нужна помощь. И отказы не принимаются, ребятки. Вы, четверо – он указал на Студента, Агиса, Девушку и Ленку – идите за мной.

Пять человек неспешно затрусили по направлению к профкому.

– Господин Профсоюзный босс, а что случилось? – спросил Студент.

Тот оглянулся:

– Да ничего страшного, мальчик. Надо инвентаризацию проводить, а желающих помочь старому больному человеку никак не найти – все при делах, все суетятся куда-то. Бросили родной профсоюз на попечение старого больного… – он не успел договорить, так как Девушка тут же спросила:

– Но у Вас же СДА-шники…

– Увы, они очень заняты, девочка – адмирал Эргер решил посетить наш славный город, поэтому их всех направили на конференцию актива. Будут готовить университет на случай его визита, да…

– Господин Профсоюзный босс, а Вы знаете нашего Мудрого Вождя? – спросила неугомонная Ленка.

«Мудрым Вождём» государственная пропаганда называла адмирала Эргера. Этот оборот вошёл в моду недавно, буквально год или два назад.

– Довелось пару раз пересекаться, да… – уклончиво ответил он, шамкая ртом, и тут же перевёл разговор на другую тему. – Насчёт пар не беспокойтесь, я договорюсь с ректоратом и вам не поставят «эннки». Когда закончите – можете идти домой или в общагу.

Наконец, они дошли до профкома.

– Я уже всё подготовил, ребятки – вот на столе инвентаризационная ведомость. Она общая, вы уж сами договоритесь, кто какой раздел будет заполнять. Надо сверить правильность инвентарных номеров уже имеющегося имущества с указанными в ней и вписать то, чего там нет, но по-факту наличествует. Постарайтесь ничего не пропустить и ничего не поломать – вычту из ваших взносов. Если возникнут какие-то вопросы – я буду в столовой. Удачи!

Охнув и пробормотав: «Что-то тут холодновато, надо бы погреть кости…», Профсоюзный босс ушёл.

– Ну вот, а мы на пары идти хотели… – протянул Студент.

– Да зачем это нужно?! Какая польза от этого жёлтого профсоюза, что мы должны переписывать его имущество? – возмущённым тоном спросил Агис.

– Не кипятись, Владимиров, мы не в том положении, чтобы что-то тут диктовать. Бери ведомость, начнём, пожалуй, с мебелью. – Девушка сразу взяла ситуацию в свои руки.

– А ты почему раскомандовалась? – попытался было возразить ей Агис, но между ними встал Студент.

– Давайте не будем ссориться, иначе мы точно до вечера не управимся.

Это помогло разрядить обстановку.

– Ну хорошо, я своё уже откомандовал там, в подвалах. Ваш черёд, мадам… – издевательским тоном сказал Владимиров, сев за стол с искомой ведомостью.

– Спасибо. Раз несогласных больше нет – Девушка обвела всех собравшихся взглядом – приступим. Владимиров, ты возьмёшься за мебель, Студент – за бумаги, Ленка – за оборудование, я же займусь самым важным…

– И чем же, позволь поинтересоваться? – спросила Ленка.

– Фи-нан-са-ми, Ленка, финансами. Вряд ли наш достопочтенный Профсоюзный босс оставил какие-то важные бумаги, но что-то в любом случае должно найтись. Невозможно сокрыть всё.

– Ты что-то подозреваешь? – Студент не был озадачен или удивлён, наоборот, чувствовалось, что он нашёл родственную душу.

– Подозреваю…

Университетское радио гордо запело:

 
Здесь моё небо, мой дом, моё сердце,
Здесь всё родное и близкое с детства,
Я люблю всею душою землю свою!
Здесь мы живём, будут наши дети —
В мире, в любви, в согласии – вместе!
Просто знай – страну не отдают!²
 

– Знакомая песня… – пробурчал Студент.

– Ты её когда-то слышал? – спросила Девушка.

– Угу. Её написали во время мятежа X корпуса… – ещё тише ответил он, бросив тревожный взгляд на Агиса. Тот, к счастью, не услышал. Тогда он продолжил:

– Республиканские власти боялись расширения волнений – оно и понятно, для этого были веские причины – поэтому распорядилось начать широкую агитационную кампанию с целью сплочения нации, пропаганды общности всех народов и народностей в единое государство. Тогда, в числе прочего, написали и эту песню. Помогло не особо.

– Знакомая ситуация, не правда ли?

– Ты про нынешнюю нашу пропаганду?

– Естественно. Ты думаешь, в протекторатах это работает? Фактически нет, и кто знает, какие процессы идут там, за стенами генерал-губернаторских дворцов и политотделов («политическими отделами» называли управления КГБ)?

– Считаешь, что адмирал по этому забегал? Сначала сорвался в протектораты, теперь сюда внезапно едет. Мы находим портреты старой профессуры, в подвалах расставляют стрелков НКПС, Профсоюзному боссу внезапно понадобилось инвентаризацию проводить, а «активистов» загребли на актив. Тебе не кажется, что неясностей слишком много накапливается?

– И то, что мы все познакомились – тоже? – с лёгкой иронией спросила она.

Студент стушевался, не зная, как ответить.

– Да ладно, конечно эта активность неспроста. У нас поговаривают – полуслухами-полунамёками, правда, – что в Западном были какие-то открытые националистические волнения. Этого не было за всё время существования системы протекторатов – ну, вру, было, но не так массово. Говорили, что выступали за автономию, за восстановление гарантированных им при присоединении к Республике прав… но не только за это – вроде, за сецессию тоже.

– Главный чекист прав – что-то не так… Но нас это не должно волновать, по идее – сейчас надо с этим разобраться, а то Профсоюзный босс точно из взносов вычтет. Давай не будем отвлекаться.

…Работа шла спорно и к возвращению Профсоюзного босса из столовой всё было готово. Студенты без силы сидели кто где, а на столе лежала аккуратно заполненная и выверенная инвентаризационная ведомость.

– Ох, спасибо, ребятки! Выручили старика! Вот так-то хорошо, вот так-то правильно. А теперь можно и в пятикарточный покер сыграть…

– Господин Профсоюзный босс, мы весь день на ногах, да и ставки делать не на что. Может быть, как-нибудь в другой раз? – спросил Студент.

Старик с явной неохотой сказал:

– Ну ладно, ребятки, действительно уже поздно и вы, я погляжу, вымотались. Идите-ка домой, а в покер мы ещё поиграть успеем.

– До свидания, господин Профсоюзный босс! – хором ответили четверо студентов и устало побрели прочь из профкома.

– Хвала Триглаву, выбрались-таки! – с явным облегчением сказала Девушка, несколько неуклюже гладя волосы.

– Да-а, его в покер обыграть – то ещё дело. Наверное, до работы здесь был шулером. – Агис явно радовался, что дело не дошло до игры.

– Пронесло… – прокомментировал Студент.

– Ладно, мне пора бежать – родители меня точно убьют за эту отработку. Северо-западная, не зевай, я тебе ещё припомню сегодняшний день. Бывайте! – Ленка тут же смылась, словно тут её и не было.

– Да не страшно, и не таких обламывали. – Девушка совсем не выражала беспокойства.

– Мы ведь ещё встретимся когда-нибудь, да? – спросил Студент.

– Завтра же служба, давайте на ней? – предложил Агис.

– Я не против. – протянула Девушка.

– Ну, тогда до завтра.

– Давай. Приятно было познакомиться.

– Мне тоже.