– А ты помолчи! – осадил Ломов говорливую бабу. – Разум твой короток, чтоб такие вещи понимать…– и он, переполненный гордостью, отошёл в сторону, мечтая о том времени, когда о нём напишут в районной газете. Да, что там в районной, о нём узнает весь мир и седые академики будут удручённо скрести затылки.
Председатель колхоза, в ответ на речь Ломова, только недоумённо пожал плечами и посмотрел на зоотехника. Его взгляд говорил: «Чушь какая-то, но реагировать надо. Ломов свою писульку, то есть, «рапорт» может куда угодно послать, потом устанешь отписываться по всяким инстанциям». Иван Иванович, в свою очередь, бросил вопросительный взгляд на ветврача и Дашеньку. Дашенька, поняв его взгляд по-своему, утверждающе добавила:
– Сегодня в обед группа коров ещё не пила, Иван Иванович!
Степан Евокимович Громов предложил начать эксперимент и кивнул скотнику, дескать, выпускай коров.
– Выпускай…, выпускай, – проговорила Дашенька и хихикнула. За её спиной мелькнула рыжая шапка Мити Водовозова, к загородке носом прилип Саша Чесноков.
Ломов, преисполненный важности, вразвалку подошёл к воротам, отделяющим коров от колоды с водой и, многозначительно подмигнув присутствующим, распахнул их. И тут же коровы с рёвом бросились к колоде и, утопая мордой в воде по самые ноздри, стали захлёбываясь пить.
«Матушки…, голубушки… , да что же вы делаете!? – восклицал Никита, ползая между коровами на коленях.– Уйди! Пошла вон! Я тебя…, куда, зараза…, – хватал он бурёнок за рога, оттаскивая от колоды.– Но те на его уговоры и угрозы, только поматывали головами, а своенравная и сердитая Герта поддела Никиту под зад рогами и тот, отлетев в сторону, упал в своей новой фуфайке и не менее новых штанах в навозную кучу.
Дашенька от души хохотала, ветврач вытирал платочком глаза, а Иван Иванович Холмиков странно топтался на одном месте и кашлял в кулак. Председатель колхоза, бросив скрести затылок, объявил эксперимент законченным и, повернувшись, пошёл к выходу, бросив на ходу скотнику и зоотехнику, что будет ждать их сегодня вечером на заседании правления колхоза, в дверях остановился и добавил, чтоб пригласили и механика, отвечающего за водоснабжение. За ним вышли из коровника и остальные члены комиссии.
Костин ликбез
Митя Водовозов и Игорь Бровкин стали с Костей обследовать снежную крепость. Они ходили по всем коридорам и переходам, и Костя удивлялся, насколько это было сложное архитектурное сооружение. Игорь шёл и объяснял принцип постройки крепости. «Крепость,– объяснял он, – состоит из двухэтажной комнаты в центре, это цитадель. Ты эти комнаты видел, знаешь. Верхняя комната является штабом. Вокруг штаба идёт кольцевой коридор, у нас это бастион №2. Кольцевой коридор, соединяется с центральной комнатой, то есть, со штабом тремя проходами, тоннелями. Поэтому войти в штаб можно с разных сторон. Вот мы сейчас идём по склону горы, а сейчас выйдем к боевым расчётам второго бастиона. Вон видишь ниши в стене из снега.
– Вижу, и что?
– А ничего, это бойницы. Они не прокопаны насквозь. Сверху только тонкий слой льда и снега, а когда надо мы одним ударом пробьём эти ниши наружу и будем из них вести огонь.
– Умно,– сказал Костя.
– Здесь у нас стоят и снегометательные машины разного назначения. Вот она – и мальчишка похлопал одну из машин по станине,– «Малютка» называется. Рядом стоит «Лава».
– С ней я уже знаком…– проговорил Костя.
– То была случайность, а теперь это уже не случайность, а знание… , понял?
– Конечно, понял.
– Машина, которую ты случайно использовал – обыкновенный снегосброс. Мы нагружаем в накопитель снег и во время атаки сбрасываем его на головы штурмующих. Непрятельские воины, и так еле карабкаются по обледенелой стене, а тут на них куча снега сверху. Сам видел, как с дружанами это сработало.
– Да уж, пришлось увидеть, впечатлило. Только тогда я ничего не понял.
– Место для крепости выбиралось с учётом того, чтобы было много снега. На этой стороне горы всегда много снега и между горбами тоже, – пояснил Митя.
– Вы что, и между горбами копали? – изумился мальчик.
– Там у нас стоят аэросани «Варяг», – пояснил Игорь Бровкин. – Имеется и мастерская по изготовлению снежкового оружия. Сами проектируем и сами делаем. Только в эту область я вдаваться не буду, об этом тебе расскажет Митя, он этим делом занимается. Ты, Митя, расскажи ему всё, а мне надо идти, – и он тут же нырнул в какой-то тоннельчик.
Митя попросил Костю следовать за ним и пошёл по одному из тоннелей, на ходу рассказывая о крепости. «Наверное, самой трудной работой,– говорил он,– была постройка купола. Купол состоит из отдельных квадратных ледяных пластин. Эти пластины мы отливали в форме. Сбили из досок опалубку, набили мокрым снегом, вытряхнули, подморозило и пластины готовы. Это просто. Гораздо хуже делать ледяные пластины, чтоб солнце в снежной комнате лучами играло, но и тут нашли выход. Взяли квадратную ёмкость, налили в неё воды и выставили на мороз. Вода замерзла, мы вносим ёмкость в тепло, лёд от стен ёмкости подтаивает и отстаёт – ледяной прямоугольник готов. Остаётся его только вморозить в купол и всё.
– А как же вы вмораживали? – поинтересовался Костя,– всё получилось так ровно.
– Проще-простого. Ставим прямоугольник в купол, подпираем его снизу палкой, а стыки проливаем по чуть-чуть водой и он вмерзает, купол становится монолитом.
При движении по тоннелям, Митя иногда дотрагивался до стен. При этом вверху загорались маленькие электрические лампочки. Их света вполне хватало, чтоб двигаться уверенно.
– Лампочки двух с половиной вольт, – пояснил Митя. – Мы с учителем труда паяли к новому году гирлянды на ёлку, вот и научились цепочки рассчитывать. Так и сюда спаяли.
– Здорово! А откуда у вас электричество?
– От аккумуляторной батареи…
– Так она же сядет…
– Конечно, сядет. Она сядет, а мы подзарядим.
– Что, в деревню батарею носите? Она ж тяжёлая…
– Раньше на салазках возили, а теперь подзаряжаем здесь. Вот, смотри, – и он свернул в примыкающий тоннель.
Как только Костя вошёл вслед за Митей, то вокруг сразу зашумело и засвистело, будто вьюга завыла.
– Что это? – спросил настороженно Костя.
– Это динамомашина, – и они подошли к большому вентилятору, лопасти которого вращались с большой скоростью и шумели.
Костя хотел подойти поближе и рассмотреть установку получше, но Митя не разрешил.
– Мы,– пояснил он,– подошли к установке с бокового тоннеля. Это единственный тоннель, который позволянет подойти к ней во время работы. Сама машина установлена в сквозном тоннеле идущим с северо-запада на юго-восток. В этом направлении зимой дует часто ветер. В тоннеле постоянный сквозняк. Знаешь сам. При сквозняке сильно хлопают двери и по классу летят с парт тетрадки. Здесь мы создали искусственный сквозняк. – Костя в знак понимания кивнул. – Ветер вращает лопасти. Лопасти прикреплены к валу. Вал через шкивы и ремённую передачу соединён с тракторным генератором. Тот вращается и вырабатывает ток и для подзарядки и для освещения. Всё просто. Детали со списанного трактора «Беларусь», вентилятор тоже, только лопасти пришлось наростить фанерой. Большим шкивом служит обыкновенное велосипедное колесо. Когда нет ветра и в целях предосторожности мы заслонками закрываем выходы из этого тоннеля и генератор перестаёт вращаться. В это время электрический ток идёт на освещение только от аккумулятора.
– Так вот что за шум я слышал, когда провалился,– сказал Костя.
– Совершенно верно, – подтвердил провожатый,– именно шум этой машины ты и слышал.
После знакомства с динамомашиной, Митя подвёл Костю к очень интересному приспособлению, похожему на майского жука.
– Это снежная пушка,– пояснил Митя. Работает при помощи противовесов. Забрасывает снежок в два раза дальше, чем его можно бросить рукой. Точность поразительная.
– Вот это да-а-а… – удивился Костя. – Вы это сами придумали?
– Не-е-т, не сами. Эту машину сделали древние греки. Мы в журнале «Юный техник» чертёж нашли с описанием её работы. Изготавливали пушку в школьной мастерской на трудах.
Они сделали ещё несколько шагов и вошли в небольшую пещерку. В этой пещерке на ледяном выступе стоял большой круглый прожектор. Около него копошились два мальчика.
– Его ещё не совсем наладили,– сказал Митя Косте,– кивнув на прожектор.
– Откуда он у вас?– поинтересовался Костя.
– С пункта приёма металлолома, – и пояснил,– мы летом собираем металолом. Все школы это делают. Разумеется, соревнуемся – кто больше насобирает. Этот проржектор туда кто-то притащил и сдал. Говорят, ещё с войны остался. Мы за него в два раза больше металлолома отнесли, чем он весит. Можно сказать, что выкупили.
– А зачем он вам?
– Как зачем?! Мы при его помощи будем сигналы подавать. Например, команда «Общий сбор» Помните, как в повесте «Тимур и его команда». Там крутили штурвал, а верёвки передавали сигнал по дачам мальчишкам.
– Я это помню. Вы тоже могли бы так же сделать.
– Мы так сделать не можем. Как мы из крепости верёвки в деревню протянем? Это нереально. Слишком далеко. Мы нашли более простой способ – передаём сигналы при помощи зеркал.
– Как это?.. – удивился Костя.
– А вот так… У каждого дома, где живут ребята из нашего отряда, мы установили небольшие зеркала. С крепости мы посылаем большим зеркалом зайчик на маленькие зеркала. Маленькие зеркала посылают зайчики в окна домов. Вот и вся механика. Этим зайчиком, зная «азбуку «Морзе», можно любую информацию прочитать. Только у нас не все хорошо знают эту азбуку, поэтому приходится пользоваться условными сигналами. Один длинный – два коротких, это общий сбор, а два длинных и один короткий, то вызывается только тот, кому сигнал передан.
– Интересно у вас придумано, только как передать сигнал в пасмурную погоду?.. зайчика не будет…,– поинтересовался Костя.
– Ты прав, зеркала, это только для солнечного дня, поэтому мы и ремонтируем этот прожектор, приспосабливаем под свои возможности. Думаем, в пасмурную погоду прожектором сигналы подавать.
– А вы там, на свалке, больше ничего не нашли?
– Нашли, только не на свалке,– и Митя отдёрнул полог, закрывавший вход в нишу. Костя от удивления открыл рот. В гроте стояли на трёх лыжах самые настоящие аэросани, с пропеллером и небольшим моторчиком. Мотор на аэросанях располагался сзади. Впереди была небольшая кабинка с ветровым стеклом и брезентовым откидывающимся верхом. На брезенте белой краской было написано – «Варяг». – В честь крейсера «Варяг» был назван, – пояснил Митя.
– Ух, ты! Ничего себе… – протянул Костя от изумления, – вот, оказывается, о каком Варяге шла на собрании речь, а он и не понял. Думаю, что такую машину на свалке не найдёшь?
– Правильно, не найдёшь, хотя много деталей оттуда. Аэросани, как видишь, имеют простейшую конструкцию. В основе лежит треугольная рама, сбитая из деревянных брусков. В углах треугольника прикреплены широкие лыжи. Две лыжи, что сзади – не поворачиваются, а передняя поворачивается. Ветровое стекло от мотоциклетной коляски. Сзади, сердце аэросаней, – силовая установка.
– Её-то вы, думаю, не сами сделали? – усомнился Костя.
– Была история… – многозначительно ответил Митя. – Журнал «Моделист–конструктор» помог. Знаешь о таком?
– Нет, я фотоделом увлекаюсь.
– Я оба этих журнала выписываю и «Моделист-конструктор» и «Юный техник». В них столько всего интересного печатается. Я в журналах и по фотоделу видел статьи с рисунками.– Митя помолчал и заговорил вновь.– Эти аэросани тоже не мы сами выдумали. Всё из журнала. В нём дан чертёж аэросаней и подетально всё расписано, что и как делать.
– И вам всё было понятно?
– Журнал издаётся для детей нашего возраста, как же, непонятно?.. Всё понятно.
– А как же вы с моторчиком разбирались? – спросил Костя,– здесь ведь опыт нужен.
– У нас некоторые ребята летом с отцами штурвальными на комбайнах работают, или комбайнёрами на силосоуборочных машинах. Понятно, ремонтировать технику механизаторам помогают. Сам знаешь, людей всегда не хватает. Например, при ремонте техники, залез тракторист под трактор, ему ключь, например, на двадцать два требуется накидной, торцовый или рожковый, а кто подаст? Иногда так бывает, что рожковый ключ не подходит, откручивать – пространства не хватает или проскальзывает, то накидной подаёшь; накидной не проходит, то уже торцовый ключ требуется дать. Иногда у других трактористов бегаешь, спрашиваешь. Улавливаешь, сколько бы механизатор потерял времени на лазания под трактор туда-сюда?
Или ещё такие фокусы бывают. – Надо открутить фартук. А этот фартук крепится двадцатью болтиками с гаечками на шесть. Так сколько тракторист времени потеряет, откручивая эти двадцать гаечек? А дело-то проще-простого, стой да крути. Вот мы и крутим. Бывает, что не по резьбе гайка пойдёт, или замин на болтике окажется, или заусенец, или гайка приржавеет. Всё бывает. Нас механизаторы учат, как с этим бороться.
– И это вы всё можете? – удивился Костя.
– А как же. Нас председатель колхоза назывет основной рабочей силой и не велит прогонять, хотя по закону это и не положено. Много чего не положено. Например, Боря Кнутиков, когда у него отец заболел, так он сам за отца, пока тот лечился, в поле на тракторе МТЗ-5 «Беларусь» работал. Он солому волокушей сдвигал в кучи, а потом из этих куч другой тракторист стогометателем стога ставил.–
– И ему разрешили?..
– Кто разрешит!? Если официально
– никто не разрешит. Бригадир сделал вид, что не знает, кто в поле на тракторе ездит. Здесь у него палка о двух концах, или ты поле от соломы освобождаешь, или тракториста ищешь. Только больше трактористов в деревне нет, и нигде ты их не найдёшь в горячую пору.– И тут же спросил. – Как ты думаешь, чем Боря двигатель трактора заводил?– и не дожидаясь ответа, сказал,– таким же моторчиком заводил, как этот, один в один. А ты говоришь, что у нас опыта нет, – затем, немного помолчав, продолжил. – Моторчик, он же пускач, со списанного трактора нам достался, а вот с пропеллером пришлось повозиться. Это самая, оказалась, сложная деталь. Хорошо в журнале был дан чертёж винта в нескольких проекциях. В этих проекциях мы оказались не сильны. Тут нам школьный трудовик помог. В общем, всё получилось.
– И эти аэросани едут?
– Ещё бы не едут, – обиженным голосом сказал Митя. Мы их в балке испытывали. Троих ребятишек, что поменьше ростом, тянут за моё-моё. Только пришлось крепление задних лыж переделывать. Мы их тупо прибили к раме, они и стали у нас в сугробы втыкаться. – Митя засмеялся. – Когда строили, то думали, что так будет проще, вот и прибили. На чертеже так, а мы по-другому. На поверку оказалось, что простота была неоправдана. Вперёд не заглянули, решили во времени сэкономить. Вот и сэкономили. Нам эта экономия боком вышла. Всё равно пришлось делать шарнирную подвеску, как в журнале сказано, наподобии качелей, и всё получилось.
Митя был явно горд за Варяга и не скрывал этого.
– А прокатиться на аэросанях можно? – робко спросил Костя.
– Вот при следующем выезде и прокатишься,– заверил Митя. – Мы в деревне тоже не лаптем щи хлебаем… – и он заглянул ещё в одну нишу. В ней за маленьким столиком сидело два мальчика в наушниках. На столике, на подставке был прикреплён телефонный аппарат с ручкой, около него стоял ещё какой-то прибор. Рядом лежало много проводов и проводочков.
– Комната связи, – заключил Митя.– Без связи в нашем деле никуда. Информирован, значит вооружён. Заодно это и комутаторная. Один из телефонистов направляет звонки туда, куда требуется.
– А что это за ручка на телефоне? – поинтересовался Костя.
– Когда надо позвонить, то крутишь эту ручку, вырабатывается электрический ток и передаётся по проводам, телефон на другом конце провода начинает звинеть. Ты что, фильмов о революции и гражданской войне не смотрел?
– Смотрел, но это время было так давно.
– Списали в колхозе эти телефоны. По ним с бригадами из правления колхоза разговаривали. Спасибо Сороке – вовремя узнали, не успели выбросить, уже в кузов автомобиля положили, а мы тут как тут.
– Оперативно сработали…
– Что нового? – спросил Митя ребят.
В это время зазвонил телефон. Мальчишка взял трубку и через минуту расплылся в улыбке. Затем вытащил штекер с проводком из одного разъёма, вставил в другой, покрутил ручку и сказал. «Алло… алло… докладывает Саратов. Саратов, говорю, докладывает. На ферме эксперимент прошёл удачно. Да, удачно. Сегодня состоится заседание правления колхоза по этому вопросу… Да, да, сегодня вечером. Доложил Сорока.
– Дежурные телефонист и радист, – сказал Митя. – Это телефон для внутренней связи, дальней связи пока нет. Проводов не хватает до деревни дотянуть, да и телефонов тоже нет, а что здесь, внутри протянуты – никудышные, одни скрутки, да и телефоны оставляют желать лучшего. Я вот мечтаю о том, что когда вырасту, то изобрету такую маленькую рацию, чтоб она в кармане умещалась, и чтоб я при её помощи мог, со всеми с кем захочу, разговаривать. Рация – не телефон, ей провода не нужны, в поле, или в лесу, всё равно, надо только вес и габариты уменьшить вот этой рации,– и он кивнул на зелёный железный ящик.
– Это у вас настоящая рация? – удивился Костя.
– Разумеется, настоящая, только очень слабосильная. По ней председатель селекторные совещания проводил с бригадирами. Они получили новую, а нам их досталась, только уже сломанная. Километра на два-три её хватает, а дальше уже не берёт, маломощная. Мы по ней с Варягом связываемся. Учитель физики – заядлый радиолюбитель и Митя Водовозов, долго колдовали над схемой радиостанции, но всё-таки добились своего. Аппарат заработал.
Только эту информацию Костя уже почти не воспринимал. У него от множества впечатлений и хождений по снежным коридорам закружилась голова.
– Это с непривычки, – сказал Митя.
Он отвёл Костю к дежурному по крепости и тот разрешил ему идти домой, сообщив пароль на завтрашний день. Он звучал так: вопрос – «Сегодня на лыжах кататься будем?». Ответ – «Я не буду, у меня крепление сломалось». Это на всякий случай. Вдруг понадобится. И Костю вывели из крепости по потайному выходу, потому как сигнальщик заметил на дороге какое-то шевеление и решили со спуском лестницы не рисковать.
Мальчишки действуют
Поздно вечером Иван Хворостов, как ни в чём не бывало, поехал на санях за колхозным силосом для своей коровы. Хворостов знал, что в это время сторож на вахту уже заступил. Только у сторожа была одна особенность. Он как приходил на дежурство, так сразу ложился на лежанку в караулке немного поспать, объясняя для себя такой поступок тем, что вечером никто колхозное добро воровать не будет, а ночью он не спит. Так, что Хворостов мог в это время ехать, не боясь, что его увидят.
Вечер выдался морозный и тёмный. Ни луны, ни звёзд. Лошадь с заиндевелой мордой трусцой бежит по накатанной дороге, то и дело пофыркивая. Надо было ехать шагом, меньше шума, но Хворостов торопится, он и так запоздал с выездом. Как на грех пришёл почтальон с газетами, а его сразу не выправодишь. Работа у него такая, газеты носить, да языком болтать. Теперь надо навёрстывать упущенное. Он и не заметил, как сзади к саням прицепились две ребячьих фигурки. Встав на полозья и держась за спинку саней, они лихо доехали почти до самой силосной траншеи. Это были Толя Тропинкин и Саша Чесноков. Как только сани стали приближаться к силосной траншее ребятишки незаметно отцепились и словно тени скользнули в сторону от дороги и растворились в темноте.
– Я, кажется, нос немного приморозил,– проговорил Толя Тропинкин и стал тереть кончик носа варежкой.
– А ты б его раньше потёр,– ответил Саша Чесноков.
– Как бы я это сделал, когда я руками за сани держусь, чтоб не свалиться?
– Попросил бы Хворостова остановиться. Останови, мол, дядя Ваня лошадь, у меня нос мёрзнет, а потереть не могу.
Оба тихонько засмеялись.
– Тебе что… у тебя один нос подмёрз, а мне грелка с водой всё бедро отхлопала. Съехала со спины и хлопает. Я её и так и эдак, а она ни в какую не сдвигается. Так и ехал.
– Я свою привязал, чтоб не съезжала, – заметил Саша.
– А я не додумался.
– Смотри…, дядя Ваня к траншее подъехал, уже в траншею спрыгнул, силос вилами начал выбрасывать. Можно начинать, – прошептал Толя.
– Выдвигаемся…, только короткими перебежками. Хворостов наклонится – мы бежим. Он выпрямился – мы затаились. Понял?
– Чего тут не понять…
Мальчишки короткими перебежками двинулись в сторону саней.
Хворостов и не думал, что его в этот вечер подстерегает такая невезуха. Он старательно вонзал вилы в рыхлую силосную массу и выдирал широкие слои слежавшейся и перепревшей жёлто-коричневой массы. «Жаль, что на санях к яме близко не подъехать,– сетовал он. – Приходится сначала силос из ямы выбрасывать наружу, а затем уже нагружать его на сани».
Силосный запах сильно ударил в нос подкрадывающимся мальчишкам.
– Я чихать хочу, в носу свербит,– прошипел Толя.
– Я тебе чихну… – строго ответил Саша. У меня вон ноги мёрзнут. Мороз, наверное, градусов двадцать.
– Мороз – это хорошо… весь расчёт на него.
– Я понимаю, что хорошо, а с другой стороны уши жалко.
– Перестаём болтать, а то Хворостов услышит.
Наконец мальчики крадучись добрались до саней. Прислушались. Быстро достали, наполненные водой резиновые грелки и стали поливать каждый свой санный полоз. Это удалось им сделать совершенно незаметно.
Работа у Хворостова была не спорой. Силос с трудом выдирался из общей массы. И прошло изрядно времени, пока он набросал кучу силоса около саней. Лошадь, привыкшая к таким ночным поездкам, тихо стояла около траншеи и чего-то жевала, потряхивая головой и гремя уздечкой.
Дядя Ваня всё копал и копал. Наконец и он, видимо решив, что хватит, выпрыгнул из траншеи, высморкался и стал накладывать заготовленный силос на сани. Погрузив силос, он видно решил, что маловато наложил и снова спрыгнул в траншею за новой порцией.
– Вот жадина… – Прошептал Толя. – Крадёт, да ещё жадничает.
– Это хорошо, что жадничает,– ответил Саша. – Пусть подольше сани постоят, лучше полозья примёрзнут.
– И то верно. А я как-то об этом не подумал,– согласился друг.
Ребята стали ждать, как Хворостов закончит погрузку. Наконец он воткнул вилы в воз и взял в руки вожжи. Раздался причмокивающий звук, и хлопок вожжами по спине лошади. Но, что это? Лошадь упёрлась всеми четырьмя ногами, дёрнула, но воз с места даже не сдвинулся. Животное скользило копытами, вновь и вновь дёргало, но всё тщетно.
– Как примёрзли…, зараза… – тихо ругался Хворостов, пытаясь помогать лошади. Толя, тем временем, вытащил из кармана фонарик и, направив его в сторону сторожки, помигал. Это означало, что дело сделано, сани приморожены, можно приступать ко второй части плана. В это время двое других мальчишек, увидев световой сигнал, подхватили ведро, накрытое тряпкой и, резко открыв дверь в сторожку, высыпали содержимое ведра в помещение. А в ведре находились заранее наловленные воробьи. Воробьи стали летать по караулке и разбудили сторожа.
– Кара-у-л!!! – Спросонья закричал благим матом сторож. Он выбежал из сторожки и с перепугу стал бить в железо. Бум… бум… бум… – далеко разнеслось в морозном воздухе. Захлопали в деревне двери, залаяли потревоженные собаки, народ бежит в сторону фермы на удары в рельс…, крики, а Хворостов всё никак воз с места не сдвинет.
* * *
Не менее интересные события развернулись на ферме, после того как Федя Санкин, находясь в коровнике Плужниковой, как бы невзначай сказал скотнику о том, что его лошадь хуже чем у Ломова. «Это почему же?» – поинтересовался тот. «А потому, – ответил мальчишка, – что его лошадь на один мешок больше фуража привозит за один раз, а ваша меньше». Федина фраза не осталась незамеченной. На следующий день три доярки с Плужниковской фермы нагрянули в коровник к Сырову в тот момент, когда Никита Ломов сгружал с дровней мешки с фуражом. Как ни старался Никита прикрыть соломкой злосчастный мешок, ему это не удалось. Доярки подняли шум, стащили с дровней мешок с фуражом, а заодно и Никиту за штаны. Как он ни оборонялся от них кнутом, но сделать ничего не мог, перевес в силе был на стороне доярок. Они его, держа за обе руки, повели в правление колхоза.
– Так я же не сам…– оправдывался Никита, – мне сказали – я повёз. Я ж человек рабочий, вы же знаете.
– Знаем, знаем, как не знать… Вот председателю и объснишь, кто тебе сказал, кто отпустил и так далее, всё попорядку, – громко говорила доярка с плужниковской фермы, ведя Ломова в правление.
* * *
На следующий день отец Жени Зубова, пьяница и дебошир, дядя Гриша, возвращался к вечеру домой, как обычно, навеселе. С работы он зашёл к самогонщице Капельке и, купив у неё бутылку зелья, тут же у неё за столом значительную её часть выпил, закусив солёным огурчиком.
И вот, дядя Гриша идёт посредине деревенской улицы, и она его с трудом вмещает, потому что дядю Гришу то заносит влево, то вправо. При этом он, то пытается петь песни, то что-то кричит, то кому-то грозит кулаком и так далее. Иногда он останавливается, крутит головой, пытаясь определить направление движения. Остановившись, и кое-как разобравшись с награмоздившемися около него домами, он указательным пальцем тычет в выбранное направление и отдаёт сам себе команду: «Права-а-а руля!! По-о-олный вперёд!!». И снова идёт неуверенным шагом по улице в направлении своего дома.
Такая корректировка проходит много раз, но вот он наконец-то добирается до родной калитки и сам себе командует: «Стоп, машина!! Шабаш…, пришли». И тут началось самое главное. «Ма-ри-я!!!» – кричит дядя Гриша, но ему никто не отвечает. Его жена Маша, издали завидев пьяного мужа, ушла к соседке. Как говорится, от греха подальше. «Ма-ри-я!!!» – ещё раз прокричал Зубов и, не услышав ответа, шагнул за калитку. За калиткой он увидел, раскатанную по тропинке дорожку. – «Правильно…, именно так меня и надо встречать…, дорожка, цветы и всё прочее…» заключил он и наступил на дорожку. «Музыки не слышу! Фанфаров нет!» проговорил он и тут дорожка под его ногами неожиданно поехала.
– Ты куда, елки зелёные! Ты ку… – успел сказать только Зубов, как тут же потерял равновесие и упал. Откуда ни возьмись, будто стая воробьёв, налетели мальчишки, быстро закатали дядю Гришу в дорожку, положили на салазки и повезли.
Доставлен Зубов был прямо в штаб снежной крепости, где тщательно подготовились к приёму «дорогого гостя». Вместо лампочек были зажжены свечи. Антон подал знак – дядю Гришу развязали и раскрутили. Зубов, почувствовав свободу, тут же хотел как следует изругаться, но так и остался стоять с открытым ртом. Он увидел, что находится не дома, а в какой-т0 снежной пещере; по стенам пещеры горят свечи, вокруг множество хвостатых и рогатых тварей. Дядя Гриша, подумал, что это ему вержится, он крепко зажмурил глаза и снова открыл. Но видение не пропало. Вдруг забил баробан, в пещере всё пришло в движение.
Множество чертей, а он в этом уже не сомневался, визжа и приплясывая, стали носиться вокруг него. Одни из бесов кружились в диком танце, а другие носили охапками дрова и укладывали под большой котёл, что стоял посредине пещеры. Сзади у всех жителей ада свисали настоящие коровьи хвосты. Прямо перед ним в пещере стоял стол и за ним сидел главный чёрт. На его голове красовались лосиные рога, которые Коля Лунин на время принёс из дома, его отец эти рога нашёл в лесу. Вид у главного чёрта был устрашающе внушительный. Вместо рук у него были свинячьи копыта. Морда этого жителя преисподней, являла само безобразие.
Увидив всё это, ноги Зубова старшего так и подкосились. «Всё! В ад попал, преставился», – решил он, – и слёзы отчаяния потекли у него по щекам.
Жене Зубову, в это время, как ни жалко было отца, но он ни единым движением не дал себя опознать, продолжая, как и прежде, чертёнком крутиться около него. Мальчишки, с перемазанными сажей лицами, с прицепленными свиными и коровьими ушами и рогами, за которыми не поленились съездить в райцентр на мясокомбинат, продолжали носиться и кривляться перед дядей Гришей. Они рьяно размахивали прикреплёнными к рукам свинячьими копытами и тыкали ими в Зубова.
Главный чёрт, обратившись к пленнику, спросил:
– Вы как, господин хороший, желаете вариться, или жариться? Носить моим помошникам воду в котёл или нет? У нас, в преисподней желания тоже обязательно учитываются.
– Не-ет… не-ет… – Замотал отрицательно головой дядя Гриша. – Не желаю ни вариться, ни жарится. Мне, знаете ли, врачи запретили, у меня давление.– Выговорил он через силу первое, что пришло ему в голову и тут же подумал: «А причём здесь врачи, когда он уже на том свете?».
– Они не желают!!! – громко проговорил, стоявший рядом с ним бес, и, оглядев своих хвостатых собратьев, захихикал в свинячье копыто. Затем взял свой хвост и ударил Зубова по щеке. Удар был совсем лёгкий, словно веником, но очень обидный. Вдруг черти ещё сильнее завизжали, захрюкали, заблеяли, замычали и ещё быстрее закружились вокруг несчастного дяди Гриши.
– Как я понял, – проговорил козлобородый чёрт очень любезно,– гражданин Григорий желает жариться???
– Нет… нет… – отрицательно замотал головой Зубов, – вы меня, господин главный чёрт, не совсем так поняли… Я не желаю ни вариться, ни жариться… У меня печень не позволяет…
– А у нас других услуг, для таких как вы, не предусмотрено. Правда, можем ещё голым задом на угли посадить.– И захохотал. – Хо-хо-хо!!! Тоже очень впечетляет,– и тут же обратившись ко всем, проговорил, громко хрюкнув и чихнув в свинячью ногу. – Слышите, неустанные работники Ада! Наш гость подгорать на углях тоже не имеет большой охоты. А чего же наш гость желает? Говорите. Ваша просьба будет частично учтена…
– Я хочу домой к жене и сыну… – вымолвил дядя Гриша и горючие слёзы потекли у него по щекам.
– Он к жене и сыну желает-с. – Интересно это от вас слышать, – проговорил чёрт с бородой как у козла. – То он их убивает всяко, изголяется над женой и сыном, а теперь, на тебе, желает быть с ними. Да так изголяется, други мои, что даже у нас по бесовским законом так изголяться запрещено. А тут он, видите ли, их возлюбил!! Звучит как-то странно…
– Господин Чё-чё-рт… Я правда…, я пить спиртное брошу… , ну, отпустите меня, пожалуйста … – и горючие слёзы ещё быстрее потекли у дяди Гриши по щекам. Только это уже были не пьяные слёзы, а слёзы совершенно трезвого человека. В это время подошёл к нему маленький чертёнок и голосом его сына спросил: «А не желает ли пьяница Григорий на белый свет?»
– Желаю!!! Очень желаю, господа черти.– Он тянул к ним руки и умолял.
– Ни черти, а тёмные духи,– поправили его.
– Хорошо… , пусть тёмные духи… , я на всё согласен…