И сейчас неизвестно. Просто рядом с площадью была школа. Где я учился и каждый день на перемене мы бегали мимо, смотрели как японские солдаты занимаются.
В начале 1922 года японцы меньше стали гоняться за партизанами, потому что число партизан стало рости. Тогда японские интервенты поняли, за что воюют между собой русские. Сразу японцы думали, что эти партизаны – разбойники, воры и грабители. А когда точно узнали, что эти люди борются за свою независимость за власть ,тогда японцы заявили нашим капиталистам, что им здесь делать нечего, пусть народ сам разберётся и установит в стране свой порядок.
В феврале 1922 года со всей венной техникой из Тамбовки выехал на станцию Благовещенск. Их провожались партизанские отряды. Теперь бедные крестьяне вздохнули полной грудью. Ну а классовая борьба разгоралась, потому что японцы уехали, белогвардейские казачьи отряды разогнали, защищать капиталистов и богатеев стало некому. Пошли споры наедине.
Гражданская война на западе закончилась раньше чем, на Дальнем Востоке, чуть не на два года. У нас была еще была недобитая большая армия генерала Семёнова. Когда японцы оставили наш край, то часть партизанских отрядов послали на Забайкальский фронт вместе с Красной армией добивать генерала Семёнова, который был значительной силой на Дальнем Восток.
Планы были у генерала Семёнова забрать всю Россию, а потом двинуться дальше. Но дальше двинуться не успел – его армия была разбита. А сам едва успел скрыться в Китае. Но про него народ потом составил, рассказ, а в рассказе была напечатана его погибель;
На последнюю недельку
Совершились чудеса
Лёг Семёнов на постельку
И увидел небеса.
Оглянулся в лево, в право,
Где его броневики,
Куда его девалась слава,
Где нагайки и штыки?
Всюду видит не отменно,
Оглашает звуком стон,
Что случилося такое,
Не в раю ли дескать он?
И геройскою рукой,
В двери райские стучит;
Кто у Бога там слугою,
Что он пьяный или спит?
Доложи сейчас же Богу,
А то я так велик,
Что я к райскому чертогу,
Подкачу свой броневик.
Так пришлось из Забайкалья
Толи Царь там – генерал,
А по голосу как будто
Петр Всевышнему сказал,
Бог нахмурился сердито,
Что Семёнов хочет в Рай ,
Нет, даурского бандита,
В рай ни как не принимай.
Это раньше так велося;
Из Кронштадта поп и шёл,
А затем и поплёлся
Позади и впереди
Посмотри, апостол Павел,
Посмотри в календари;
Кто в раю – монахи старцы,
Генералы да цари,
Где мужик с подбитым личкой,
Где рабочий и батрак.
Лезут в рай попы с кадилом,
А мужик рабочий – в Ад.
Улепётывай отсюда,
Кровожадный генерал,
Есть приказ тебе от Бога,
Что за нагайки и за кнут,
Есть широкая дорога
Прямо к Сталину на суд
Сталин был правой рукой Ленина во время Гражданской войны. В 1945 году он стал уже Верховным главнокомандующим. Тогда только, во время войны с Японией в Китае ( Маньчжоу – го),захватили наши в плен генерала Семёнова со всей его группой и передали в Верховный суд Сталину. По приговору Семёновцы были повешены.
Через двадцать три года свершился суд.
В 1922 году японцы уехали, армию Семёнова разбили.Гражданская война закончилась, но вспышки кое где ещё были. Рабочие и крестьяне взялись налаживать своё хозяйство. Но богатому крестьянину и кулаку в деревне стало хуже. Стали их давить налогами. Разъяснительной работы среди богатых не проводилось.
Создали отряд по сбору налога. Областным военным прокурорам тогда был Безлепкин. В чём дело, никак не поймут. Богачи, крестьяне писали в Москву, в край и область, ответа вразумительного не поступало. Мол строим социализм и восстанавливаемых разруху после войны.
Тогда богатые крестьяне и зажиточные стали между собой совещаться и приобретать оружие, то есть готовиться к восстанию. И вот в ночь 14-го января 1924 года, вспыхнуло крестьянское зазейское восстание.( Зазейское восстание – антисоветское вооруженное восстание Амурских казаков и крестьян в 1924 году, в Благовещенском уезде Амурской области).Образовалось временное правительство.Стали расстреливать коммунистов, комсомольцев. Погиб начальник милиции Саич, секретарь ячейки Жариков, Мителкин, Веников и другие коммунисты и комсомольцы.А я тогда только что вступил в комсомол, примерно в первых числах декабря 1923 года. Меня ещё мало знали, что я молодой комсомолец. Мне отец сказал:» Ты давай уезжай куда – нибудь, а то тебе и мне будет плохо».Тогда я жил в деревне Жариково.
Временное крестьянское зазейское восстание просуществовало около двух недель. Сколько раз атаковали Безлепкина с его отрядом – они отстреливались и уходили. Последняя крепкая засада сделана была между Кутеевкой и хутором Успеновским. Но отряд Безлепкина туда не поехал,он объехал деревню стороной и ночью скрылся в Благовещенске.
Восставшие крестьяне подали, что для ликвидации восстаний прибудут регулярные войска из Благовещенска – 5 -й полк. Стали хорошо укрепляться, копать окопы в несколько рядов вокруг деревни. Все население Тамбовки было мобилизовано. Некоторые мужики говорили, что окопы ничуть не помогут против регулярных войск.
Восставшие со всех деревень крестьяне с оружием сосредоточились и укрепились вокруг Тамбовки, ждали подходившие части 5 – го полка из Благовещенска.Когда разведка восставших хватилась. Тихо без шума и стрельбы, 5-й полк был уже близко и шёл вокруг Тамбовки.
Началась стрельба с обеих сторон. Восставшие стреляли, кто из винтовок, берданок, винчестеров и дробовиков – пулемётов не было.
А когда от 5-го полка затрещали пулеметы, тогда враставшие кто куда: в деревню, на коней и дальше утекать через тамбовский лес на Новоалександравку. И подались к Амуру, через границу – в Китай.
Убитых и раненых с восставшей стороны было не много, потому что Красная армия знала, что там много невинных, бежавших от паники крестьян и не сочла нужным за ними гнаться.
Вооружённые восставшие войска и часть беженцев остались за Амуром.С ними бежали и организаторы этого восстания: Чешев Родион Г., Чешев Илья, Чешев Петр и один из Николаевки , фамилие не помню. Все они остались там жить: кто – в Сахаляне, кто дальше, по другим деревням.А кое – кто и назад вернулся тихонько.Вместе с Красной армией прибыл в Тамбовку и Безлепкин со своей командой.
Красная армия своё дело сделала и вернулась обратно.А Безлепкин остался рассчитываться с восставшими. Кто его хотел уничтожить, тех конечно нет, они все за границей, а из оставшихся крестьян, не бравших оружие, ни в чем неповинных , многие лишились жизней.Два
месяца каждую ночь расстрел невооружённых , ни в чём не повинных старых и молодых крестьян и ни какая власть не могла остановить разъярённого , обозлённого человека.
Писали тогда в область, в край, а Верховный Совет, что мол, те которые брали оружие и восставали, скрылись за границу, а невинных крестьян расстреливают каждую ночь полками.Но ни кто на это не откликнулся, пока Безлепкин полностью не насытился, а потом скрылся.Вот такое было время тогда.
Прошло месяца два после зазейского восстания, было государственное воззвание к тем, кто сбежал с оружием и без оружия за границу. Правда, несколько человек вернулись домой как раз к посевной компании. Их пока не трогали. А те , кто чувствовали себя виновными, которые расстреливали коммунистов и комсомольцев, те конечно не вернулись, а наоборот хотели скрыться в Китае. Но китайская полиция тогда их задержала. А потом по договоренности с советским НКВД передала всех руководителей восстания ночью через Амур в Благовещенск. С ними расправились по советским законам.А те, которые вернулись по воззванию , тоже потом отбывали срок по – разному, но не менее 10 лет.
Выло и такое, что у нас в районе организовывалась какая – то банда или отряд. А штаб у них был в Тамбовке. Командирами этих отрядов был Гвоздев ( Решетов), Кошкин ( Абрамов), Кольжанов ( Жариков), Гавриков А. и другие. Каков был план или цель этих отрядов, мы и сейчас не знаем, по разговорам, как будто для снабжения забайкальского фронта, которого уже не существовало. В Тамбовке ночью у крестьян уводили самых хороших лошадей, кровных жеребцов и даже рысаков, кое у кого и с упряжкой, нагребали фураж, овёс, сено. А у богатых крестьян даже отбирали деньги.Пьяных часовых с оружием ставили возле ворот и дверей дома.
Время было напряжённое, крестьяне боялись жаловаться, пришло время писать в высшие органы. Тогда крестьяне стали совещаться и тихонько вооружатся. И ночью, в декабре 1922 года, крестьяне вооружились, кто чем мог и окружили их штаб. Часовых побили, в окно штаба бросили бомбы, пьяная группа погибла. Погиб и сам Гвоздев. Раненых из отряда Гвоздёва потом доставляли в больницы.А там их встречали крестьяне и добивали. Абрамова добили прямо в санях, возки привязали за сани и лошадь пустили по улице. Долго ходила по деревне повозка с трупом, пока не нашёлся хозяин лошади. Остальная группа конокрадов разбежалась по разным уголкам, а лошадей и инвентарь, оставшийся при штабе, крестьяне забрали по домам. Потом краевой суд разобрал их дела и организаторы этой группы отбывали срок. А некоторые не вернулись. Они получили по заслугам.
Ну пока как будто кончились все войны, « отработали» свой долг винтовки, пушки, пулеметы, наступило затишье. Рабочие и крестьяне глубоко вздохнули, посмотрели на свет и сказали:» Пока всё, нужно браться за работу»
1921 – 1922 годы были не урожайные, сильная засуха не только у нас на Амуре, она была и на Западе. Урожая мы не получили, жить стало трудно. У богатых конечно, запасов хлеба было много, но они сильно обозлились на бедноту и не стали давать в займы ни пуда.Тогда нам пришлось продать лес, который приготовили для постройки нового дома.
Купили пшеницу на еду и на семена бушующего года, потом размалывали овёс на муку, пекли пышки и лепёшки из овсяной муки и так перебивались до урожая.
Итак, мы дом не построили. А старый дом был очень тесный для большой семьи. Но как было не трудно, всё же старшего брата Василия женили осенью 1921 года.Стал он лучше руководить хозяйством. Отцу денег не доверяли, потому что он сразу же их и пропивал.
Период был тогда в торговле и в промышленности очень интересный, когда это вспоминаешь. Все товары были очень дорогие после Гражданской войны А крестьянский хлеб очень дешёвый: из пшеницы, овса, муки, проса, ярицы. Крестьянин повезёт в город два три воза муки или пшеницы, овса, сдаст государству, а от туда везёт товары, почти что ничего: примерно один каток ниток стоил пуд муки, кусок мыла 2 пуда пшеницы.
Крестьянину тогда было очень не выгодно сдавать почти даром хлеб. Тогда смычка города с деревней была закончена, пошла сплошная спекуляция на хлеб и товары. Крестьяне совсем изолировались от города – хлеб свой, овощи, мясо, пшено, яйца, молоко, сметана, масло сливочное, масло подсолнечное, вообще все продукты свои.
Теперь одежду: шубы, валенки, шапки, рукавицы – сами изготовляли. А мануфактуру брали за границей, покупали только чай, сахар, спички. Мыло варили сами. Граница тогда ещё была слаба.Переехать Амур и попасть в Китай можно было через таможню или заставу. А кое – кто проезжал и проходил на прямую. Крестьяне – бедняки и середняки тогда возили свой хлеб за границу – там хлеб и мука были на много дороже. А от туда везли товары: добу, ситец, бязь, трико, диагональ, шёлк, фанзу, ( тонкая лёгкая китайская материя),, английское сукно, ханжи ( традиционный китайский алкогольный напиток), спирт и другое необходимое. А город оставался в стороне, без хлеба и продуктов. Этот период тогда назывался НЭП – новая экономическая политика. Это было и у нас, в Амурской области. А на Западе, я не знаю было такое или нет. До 1925 года мы работали в своём хозяйстве сообща.
К концу 1925 года хозяйство стало подниматься: расширили посевную площадь, заимели пять лошадей, две коровы, две телки, до 30 овец, купили сноповязалку. Пока руководил хозяйством старший брат Василий, дело шло хорошо. Ещё отец работал на маслозаводе тоже небольшая помощь хозяйству. И урожаи были неплохие, так что хозяйство наше стало помаленьку улучшаться. Но и семья стала с каждым годом прибавляться. А избушечка – то наша стала тесновата.В семье начиналось недовольство, назревал скандал. В силу этого осенью 1925 года старший брат Василий из семьи выбыл, т.е. отделился, забрал зыбку ( люльку) и постель, не забыл и дочку Веру. Вот и все его делённое имущество. И переехал на другую улицу, где снял квартиру у Гурикова М.А.
Теперь хозяйством руководить я сам. А отец все продолжал выпивать. А раз отец пьяница, то хозяйство вести трудно.. Стал я с ним скандалить. Подходит посевная, нужно готовить посевной инвентарь – ремонт и проверку сеялки, бороны, плуга, хомутов, колоды и сбруи. А отцу не до этого: как бы выпить и хорошо напиться. Люди уже спят, а у нас ещё ни чего не готово.. При таких обстоятельствах хозяйство наше началось ухудшаться. Лошади от сибирской язвы стали падать, т.е. « дохнуть» скоропостижно. Ветврачи говорили, что японцы оставили такую болезнь ( бири – бири).
Площадь посева тоже уменьшилось до десяти десятин. Меньшие братья Владимир и Александр стали подрастать и кое – чем помогать по хозяйству. Ещё у нас были братья Михаил и Николай, но маленькие, до школьного возврата. Были сёстры: старшая Екатерина, потом Анастасия, Надежда и самая младшая Елена. Вот какая большая семья.
А домик маленький, одна деревянная койка отца с матери. Мы спали на полу все в ряд. Постель была – в пол вязанки , сверху дерюга ( грубая ткань из толстой льняной ткани). Укрывались кто чем мог. Тараканов и клопов были миллионы – то в ухо кому – нибудь заползёт таракан, то попадёт в суп. Клопы ночью «шпиговали». Но мы уже привыкли к такой жизни и думали, что как будто бы так и надо. Плохо вели борьбу с этими паразитами. Некультурно.И не хочется даже вспоминать.
В 1926 году мы вступили в союз бедноты( белком), который помогал крестьянской бедноте всем необходимым семенам, мелким сельхозинвентарь и другим.
От молодежи крестьянской бедноты и комсомола меня послали учиться в рабфак имени Калинина в Москву. В Благовещенске отдел народного образования проверил наше сельское образование и дал нам документы. Из Дальнего Востока командировали только двух человек – меня и человека с фамилией Гора из деревни Рогозовка Бочкаревского района ( ныне Белогорск).
19 августа мы тронулись в Москву. А перед отъездом был вечер молодёжи и тут же проводы. Трудно было расставаться со своими друзьями и товарищами, парнями, девками и со своей дорогой невестой, с которой год уже дружил. Говорили тогда:
« Ты, мол, выучишься, будешь коммунистом и ни когда домой не вернёшься, будешь работать где -нибудь переводчиком или в консульстве», А мой дядя Тимофей пожилой, зажиточный человек, здорово рассуждал , говорил:
– Езжай, будешь человеком.
Мой дед Гальцев и Мать не пускали меня:
– Куда мол такая даль....
Но большинство настояли, чтобы ехал.
Одна девка говорит:
Мы вчера ворожили. Ему выпала обратная дорога в свой родной дом.
– Чепуха,– я говорю, – до свидания,
Подал мне лошадь с американкой ( старинный изобретённый в Америке двухколёсный экипаж с большими колёсами, для ипподромных испытаний рысаков. Диаметр колеса 1,5 м.).младший брат Александр и мы тронулись. Оглянулся я на деревню и стало жаль ее, в передислокаций встретятся ещё тысячи деревень, но таких как родную более не встречу.
Приехали мы в Москву. Ехали 12 суток. Наши места там уже были заняты. Мы обратились в Наркомпрос к Крупской, она тогда там работала Крупская нам говорит:» Ваши места освободятся только январе 1927 года. А сейчас вы остановитесь здесь, в общежитии студентов из близких округов от Москвы. Мы распустили их по домам. А вас с Д.В. К.обеспечим до учёбы, вы устроитесь на фабрики и завод в качестве учеников и будете получать по 15 рублей в месяц»
А в то время 15 рублей на пропитание в Полине хватило бы: хлеб был тогда по 18 копеек за килограмм, полубелый.В столовой питание стоило 25 копеек в день. В общем, было тогда все дёшево. Жить было можно.
Возили наста экскурсии по фабрикам и заводам.В технике я тогда плохо разбирался. Были на текстильной фабриках. Там все крутиться вертеться, наматывается, снуется, гудит, так, что ничего я там, на этих фабриках и заводах, не понял.Пожили в Москве. Не раз блудили, не раз в милиции побывали. В каком- то большом магазине возле двери стоял человек – статуя, прилично одет, в шляпе. Когда открывалась дверь, он кланялся вошедшим, а когда дверь затворялась он становился на место.Посмотрел я по сторонам: почему- то смеются мои товарищи и другие клиенты. Оказывается, что я поздоровался с этой статуей.
Ещё один момент. Шли мы по тротуару, а в передислокаций стояло на улице большое зеркало, и мы заметили своих знакомых и затушевались, хотели уступить им дорогу, пока сами не ударились об зеркало. С зайди тоже был смех.
Останавливали трамвайные движения по своему не знанию. Вообщем Москва нам надоела, и мы ей.Вскоре мы услышали Постановление Наркомпроса, чтобы отпустить распустить студентов с ближних округов от Москвы до 1 января 1927 года. По бесплатному литеру в это время и мы с товарищем сунули свои документы, их тоже оформили. И поехали из Москвы» наши друзья» домой. Ехали очень долго, много было пересадок в пути.
В декабре приехал опять в родное село, увиделся со своими родными и друзьями. Опять заиграла гармонь, зашумело вечером село. Мне тогда казалось , что уже более ни чего и не надо. Душа моя наполнилась радостью – кругом девчата и своё хозяйство. Вскоре веселье моё отошло, не сразу, а постепенно. Так как я остался в семье старшим , мать ко мне и пристала:
« Я уже устала на вас шить да мыть, стирать и т.д. Вот вам хомут и дуга, я вам не слуга. Вас в семье много, а я одна.
Ну что ж, невеста уже есть, с которой я дружил.» Заводиться свадебное время», 2 февраля 1927 года сыграли небольшую комсомольскую свадьбу. Вечерка была у соседей – отыграла гармонь, отплясали, отпели. Много пили водки. А к утру перед рассветом пошли домой, уже вдвоём с молодой женой. Шёл и думал: « Ведь я теперь мужик, т.е. оторвался от молодёжи, лишился разных вечеринок и девчат. Надо идти к самостоятельной жизни, засучить рукава и браться за хозяйство».
Отец тогда работал на маслобойном заводе и почти не вникал в хозяйство. А что зарабатывал, то чуть не все пропивал. Пришёл как – то к нам старший брат Василий вечером, разговорились , что скоро этот домик нас придавит. Лучше себе сделаем за деревней на окраине себе новый, саманобетонный, на новом месте и жить будет легче. Кругом травка для скота, воздух свежее. Пришёл покупатель, раньше уезжавший из деревни, Андрей Левонтьевич Брагин, а сейчас обратно прибыл сюда. Деловой мужик, хороший крестьянин, плотник – жестянщик. Вообщем на все руки мастер. «Я – говорит, его этот домик налажу и он ещё простоит сколько – нибудь лет. Давайте по рукам, возьмите пока половинную часть денег и делайте себе саманобетонный».Правда, я не соглашался на это дело. Нужно вперёд сделать дом, а потом продавать, потому что я знал: семья наша неустойчивая, нет постоянного хозяина. Большинством всё же меня переспорили. Стали делать дом, стены выбили. После сушки надо делать крышу, пол и внутренние перегородки. Не оказалось лесоматериала.