Следующая станция

– М – да. Я и подумать не мог, что вы побывали в Бедламе.

– Как видишь.

– Все обязательно наладиться, мистер Чейз, я вам обещаю.

– Не наладиться, Билл, нет, этого не произойдет. Пойди в комнату для танцев и посмотри на простыню возле рояля. Я подумал, что там кто-то сидел и выпустил весь барабан в ублюдка…

– О Боже! Вы кого-то убили?!

– Нет. В том то и дело, что нет. Там никого не было, хотя я слышал, как он упал на рояль и видел кровавые пятна на простыне.

– Может все-таки лучше обратиться к специалисту?

– Ты не понимаешь, Билл. Лучше смерть, чем психушка.

Кайлеб вытер рукавом остатки последних слез, а затем вдруг как будто, что-то вспомнил.

– А что с камином?

– А что с ним? – Билл явно был удивлен заданным вопросом.

– Мне показалось, что его давно не зажигали. Там в углу паутина.

– Он там уже давно сидит, мистер Чейз, а я его не убираю. Говорят, это беду насылает. Ему там нравится.

– Но как он не сгорел?

– Видимо жар там не такой сильный, вот он и сидит, греется. Я сейчас его разожгу.

– Будь добр. – Кайлеб поднялся и, позвав собаку, направился в свою комнату.

***

Билл проводил Кайлеба взглядом и как только он скрылся за винтовой лестницей, ведущей на третий этаж, пошел на улицу. Крекер сочувствовал своему хозяину, он действительно сильно переживал за него. Возможно, он действительно съехал с катушек и стоит позаботиться самому о его здоровье. Он серьезно думал, о том, чтобы передать Чейза в руки специалиста, но вспомнив, как высказывался об этом Кайлеб, тут же передумал.

«Лучше смерть, чем психушка» снова и снова, в голове Билла прокатывались эти слова. Он не хотел смерти Чейза, но он также не хотел, чтобы тот мучился. Крекер сильно привязался к своему хозяину, да и, честно говоря, Кайлеб никогда и не считал себя хозяином, в первом разговоре между ними он об этом прямо сообщил, заставив Билла удивится. Нет, Кайлеб точно не был ему хозяином, он был для него избалованным младшим братом, за которым нужно постоянно следить. Но Билл допустил оплошность, он не уберег своего младшего брата от душевного сотрясения. В ту ночь, когда к ним вломились, Билл приперся на рогах и тогда он никак не мог ему помочь. Теперь сегодня бедный парень расстрелял простыню. «Мать твою! Он расстрелял простыню, потому что ему показалось, что там кто-то сидит, а после он увидел красные пятна».

– Нет… Он явно не в норме. – произнес он, глянув на окно спали Чейза.

Забравшись в сарай, он уселся на сложенные друг на друга бревна и, подняв одно из них, вытянул спрятанную бутылку анисовой водки. Вытянув пробку, он хорошенько приложился к бутылке. Вытерев губы, он сделал пару вдохов и хлопнул еще. Бутылка была наполовину пуста, но его это не печалило. Сегодня он не должен напиваться, это так для поддержания духа и успокоения нервов. Вытянув из кармана трубку, он набил ее табаком и, поднеся спичку, стал втягивать голубоватый дым в легкие. Сделав несколько затяжек, он еще немного закинул за воротник и, закупорив бутылку, спрятал обратно в тайник.

– Надо что-то с этим делать.

Но кто мог ему помочь? Кто пришел бы на помощь человеку, которого толком и не знают? Билл качал головой в раздумьях. Он знал, что Чейз не пользуется особой популярностью на острове, не пользовался еще до того момента, как сюда приехал. Билл тоже ей не пользовался, но он был местным, а местных все равно принимают как родных. Гадкий утенок, но утенок свой. Насчет Кайлеба так сказать нельзя, о нем ходила разная молва. Что он любил опий, что за игральный стол с ним лучше не садиться, так как он нечист на руку. Кто-то обучил его разным карточным фокусам, но Кайлеб плохо их усвоил и попадался несколько раз. Билл подумал, что сейчас он не играет только лишь потому, что общество его не приняло. Здешние не любят, когда их обманывают. Скорее всего, Кайлеба повесели бы на первом попавшемся суку, как только заподозрили его в нечестной игре. Что ж хоть какая-то от этого польза. «Всегда ищи положительные моменты», – подумал Билл, но тут же стал более угрюмым.

– В таком состоянии его нельзя оставлять.

Крекер назначил вечернее рандеву, и сегодня он снова хотел отпроситься у Кайлеба, чтобы встретиться с друзьями.

– Больше нельзя держать его в неведении, чтобы он не подумал, я должен сообщить ему об этом.

Крекер мучился как никогда. Он понимал, что после его сообщения Кайлеб может возненавидеть его или даже уничтожить как личность и человека. Что ему стоит пойти в полицию и донести на Билла? Собственно говоря, ничего. Чейз точно не потерпит этого, он обязательно заявит, хотя, может, и нет.

– Да кого я обманываю? – с раздражением произнес Билл.

Его душа металась из стороны в сторону, сердце тяжело билось, он не знал, как поступить. Правда все равно вскроется и лучше поздно, чем никогда известить Кайлеба самому, но для начала нужно и ей рассказать об этом. Она тоже имеет право знать, что Билл больше не играет в эти игры, а там будь что будет. Последняя встреча, последняя встреча и конец. Билл откупорил еще раз крышку, сделал пару глотков и, убрав ее в тайник, вышел из сарая с охапкой дров.

***

– Сэр? Можно? – Билл аккуратно приоткрыл дверь, входя в спальню Кайлеба.

– Да, что ты хотел? – Кайлеб лежал на постели и смотрел в потолок. Когда вошел Билл он даже не взглянул на него.

Крекеру тут же стало его очень жалко. Он был вымотан, теперь это было видно даже по его лицу. Огромные синяки под глазами, кроваво-красные заплаканные глаза. Руки содрогались ни то от холода, ни то от страха. Билл не хотел его просить об этом, но это было нужно сделать, раз он решил покончить раз и навсегда.

– Я прекрасно понимаю, сэр, что моя просьба через чур заносчива, учитывая обстоятельства.

Билл начал издалека, и Кайлеб это заметил.

– Говори прямо! – раздраженно произнес он, продолжая пялится в потолок.

– Я бы хотел сегодня вас покинуть. Ранее мною была назначена встреча с друзьями. Конечно, если вы хотите я отменю ее, но для этого мне все равно надо будет уйти.

Билл продумал план в мельчайших подробностях. Он все равно не собирался оставаться подолгу на той встречи. Даже если бы Кайлеб отказал ему, он тут же придумал, что для отмены встречи ему все равно нужно навестить друзей, чтобы их предупредить. Если бы эти доводы не вразумили бы хозяина. То Билл стал бы рассказывать, о том, что его друзья оборванцы, пришли бы к дому и стали бы шуметь прямо под окнами. Кайлеб не стал противиться и тут же отпустил Билла.

– Я скоро вернусь. – произнес Крекер уходя.

– В этом нет необходимости, гуляй. Я взрослый мальчик, сам о себе позабочусь.

Билл вышел и направился к выходу.

Солнце еще висело на краю моря, но из-за нависших на остров туч было довольно темно. Снег падал огромными хлопьями, но не ложился, так как земля недостаточно промерзла. Тропинки развезло, но Билл, несмотря ни на что, уверенно шагал к своей цели. Теперь, когда он начал свой путь, он был уверен как никогда, что пора заканчивать эти интриги. Сегодня он точно положит этому конец и будет избегать ее, не смотря ни на что. Кайлеб находился в плохом состоянии, и Билл не имеет права продолжать все это.

Через двадцать минут он выбрался на один из холмов, находившийся между Крегнэшом и «Ласточкиным гнездом». Он приходил сюда уже не в первый раз, но сегодня будет последний. Все зашло слишком далеко, и теперь он должен положить все силы, чтобы помочь Кайлебу избавиться от страданий. Он привязался к нему как к младшему брату. Билл был готов сделать все что угодно, чтобы вылечить Чейза. Он уже прокручивал в голове план о том, как Билл поступит на один из заводов Лондона, чтобы оплачивать лечение Кайлеба и если вдруг он узнает, что кто-то его обижает в этой лечебнице, то он задавит того гада голыми руками. Пусть он сядет в тюрьму, но он не позволит обижать своего брата. В сердце Крекера засвербело, теперь он понял, что он не может жить и без нее, он понял, как будет ему трудно оставить ее, но жизнь Кайлеба была дороже. «Надо это прекратить! Чем дальше ты будешь с этим затягивать, тем будет труднее». Он прикрыл ладонью глаза, скупая слеза прокатилась по его щеке, он не мог этого вынести.

Билл настолько погрузился в свои мысли, что не услышал, как кто-то быстро приблизился к нему. Настолько быстро и тихо, что в лицо ударил слабый ветерок. Запах был не ее, она всегда душиться. Стоял запах отчаянья и смерти. Билл осторожно отнял руку от лица и медленно открыл глаза.

– Что ты тут делаешь?

Кайлеб стоял чуть поодаль, в руках у него было что-то темное и тяжелое. Билл сразу же догадался, что это такое. Послышался звук взводимого курка. Сегодня дважды на него наводили дуло пистолета, а это на два раза больше, чем за всю его паскудную жизнь. В этот раз он не стал поднимать руки, но и приближаться не решался. Обстоятельства явно не в его пользу. «Вот ты и увяз по шейку в дерьме». Пронеслось в его голове мысль, словно пуля, выпущенная из пистолета Кайлеба. «Зачем я только дал ему этот пистолет? Черт дернул меня чистить его при нем!»

– Что ты тут делаешь, Билл? – он протянул его имя, опуская палец на спусковой крючок.

Билл не знал, что ответить, он сильно растерялся, глаза его забегали по округе в поисках помощи, но кто в такой час станет блуждать по этим холмам. «Парень, наверное, давно задумал выследить меня и теперь реализовал свой план. Как же так, я всегда предусматриваю слежку, но что произошло в эту ночь, почему я не засек его?».

– Я следил за тобой, Билл. Ты больше пяти минут стоял на этом месте. – он дотронулся до цепочки своих часов. – Признаюсь, я думал, что ты ходишь напиваться, но есть одно «но».

– Клянусь, всем чем угодно, это не то, что вы могли бы подумать.

– Не то? Не то?! А что я мог подумать, Билл?! А?! Что?! Ответь же мне!

– Я не знаю, что вы подумали.

– Не-е-е-е-т, нет, нет, нет и еще раз нет, Билл. Сейчас тебе не удастся слезть с крючка, на который я тебя так изящно подцепил.

– Я хотел вам рассказать! – вдруг выкрикнул Билл.

– Тогда почему ты этого не сделал?! Почему?

– Я не знаю.

– Не знаешь?! Не знаешь?! Я доверял тебе, я привязался к тебе как к старшему брату. – последняя фраза резанула Билла словно нож по сердцу. – А ты меня предал?! Как ты мог, как ты мог, Билл?! Скажи мне, как давно это продолжается?!

– Это началось задолго до вашего приезда.

– А-а-а-а-а.… Значит вы уже давно в сговоре?

– Давно. – печально произнес Билл. – Но как вы узнали?

– Я раскрою тебе секрет, в этом нет ничего сверхзагадочного. Всего лишь нужно было слегка поразмыслить и вот ответ. Я думаю, ты помнишь тот день, когда тебя цапнула Фифи?

– Да.

– В тот день тебя не было дома. Наутро ты сказал, что встречался с друзьями, но тогда я подумал, какие могут быть друзья у Билла? Когда я сюда только ехал, я уже успел о тебе узнать некоторые вещи. Как мне рассказали, ты тоже не пользуешься большой славой у местного люда. Пит Харис, у которого ты всегда напиваешься, тоже говорил, что обычно ты сидишь один за столом. Из чего я решил, что ты пьянствовал.

– Но потом вы изменили свое заключение?

– Верно. Знал ли ты, что собаки не переносят алкоголь?

– Знал.

– А знал ли ты, что собаки весьма разборчивы в запахах. Для нас нет ничего особенного, но для собаки совсем другое. Собака не трогает обитателей дома, в котором живет ее хозяин. Потому что у них похожий запах. В тот день я решил, что, так как ты пил, Фифи и напала на тебя, но спустившись, я не учуял от тебя запаха, я тогда не обратил на это внимания и спокойно ушел к Харису. Когда мы вошли, Фифи не бросалась на Харриса, но вела себе настороженно. Лишь после того как я ему разрешил до нее дотронуться, только тогда она успокоилась.

– И что же? – воскликнул Билл от нетерпения, он совсем не понимал, к чему ведет Кайлеб.

– Имей терпение. Сейчас будет самое интересное. Фифи ухватилась за твою руку, зная, что ты обитатель дома. От тебя не воняло алкоголем, а значит, на тебе был чужой запах. После того как ты вышел из комнаты, я ее похвалил, но приказал не трогать тебя. Харис сказал, что собака очень умная, и он был прав!

Билл ужаснулся, теперь он остолбенел и надеялся, что Кайлеб все-таки не догадался, чей именно запах был на Билле.

– По дороге к Питу я встретил одного человека, мы с ним разговорились. Обычно Фифи ведет себя настороженно с людьми, с которыми я встречаюсь, пока я не прикажу ей успокоиться.

Билл повернулся в сторону деревни, надеясь, что она не придет. Что у нее не получилось, что ее задержали. Кайлеб находился в крайнем возбуждении, и у него было в руках оружие, ей нельзя приходить. Кто знает, что он сейчас может сотворить?

– Ты нервничаешь, Билл?!

– Нет. – неубедительно соврал он.

– Я убью тебя и убью эту суку, Анну. Вы сговорились, чтобы выжить меня из моего дома!

– Что?!

– Я убью сначала тебя, а когда она придет, я пущу ей пулю в лоб, а потом и ее говнюку отцу!

– Нет!

Билл бросился на Кайлеба, словно разъярённый тигр на вооруженного охотника. Прозвучал выстрел, но Билл успел убрать руку Чейза, и пуля полетела в небо. Началась борьба. Кайлеб хоть был и щуплый, но не уступал Биллу в силе и выносливости. Видимо тот в конец обезумел. Крекер попытался выбить у него оружие из рук, но ничего не получилось. Прозвучал еще выстрел, еще и еще. Пули полетели кто куда. Чейз ударил Билла головой в нос. Кровь брызнула из носа и окропила лицо Кайлеба и рубаху Билла.

Кайлеб ударил Билла в пах, тот сжался и заскулил, но рук не выпускал. Прозвучал еще один выстрел. Пуля угодила им под ноги, чудом не отстрелив им пальцы. Чейз еще раз ударил Крекера в пах. Тот выпустил руки и с криком упал на колени. Кайлеб с силой пнул его в лицо. Выбил Биллу несколько зубов. Крекер развалился на земле, а Кайлеб уже навел на него револьвер. Третьего раза Билл уже явно не переживет. Время словно остановилось. Оба в крови они продолжали смотреть друг на друга. Лицо Билла источало отчаянье, лицо Кайлеба источало ненависть. Билл увидел блеск решимости в глазах своего противника и мысленно начал читать отчий наш…

Выстрел!

Билл зажмурился и не почувствовав боли открыл глаза, он думал, что уже мертв, но Кайлеб все еще стоял перед ним. Вдруг он выронил пистолет и, согнувшись на пополам, завалился на спину и закричал. За его спиной стояла Анна.

Запыхавшись от езды галопом, она держала в руках винтовку, подаренную ей отцом. Из дула поднимался еле видимый дымок.

– Не знаю, что тут произошло, но его скорее надо отнести домой. Уже вся округа на ушах.

Билл смотрел на скорчившегося и орущего Кайлеба, он держался за бок. Тут он начал смолкать, видимо шок взял верх, и Чейз потерял сознание.

– Ты что не слышал?! Нужно скорее отнести его в дом!

Билл едва качнул головой и, встав с места, схватил тело Кайлеба и побежал в сторону дома.

Глава 13 «Капризные дети»

Был чудный светлый и теплый летний день. В комнате было настолько жарко, что Гордон Чейз снял свой пиджак и повесив его на спинку стула вернулся к написанию очень важного письма. Как только его перо дотронулось до листа бумаги в дверь постучали и Гордон отвлекшись поставил на письме кляксу.

– Войдите! – злобно произнес он, комкая письмо и бросая его в урну возле стола.

В дверях показался его юный сын, только что вернувшийся из школы. Выпрямившись, он встал на коврик представляющий собой круг, в котором были еще несколько кругов поменьше. Встав в середину словно на мишень. Кайлеб заложил руки за спину как приговоренный к расстрелу и отрапортовал о своем прибытии.

– Вы меня вызывали?

– Да.

Гордон нахмурился. Бросив перо, он откинулся на спинку кресла и сложив руки в замок на своем животе стал рассматривать сына. Он долго думал о будущем своего строптивого ребенка, рожденного вне брака. Кайлеба он любил ни больше ни меньше, чем остальных своих детей и теперь он должен был решить, что с ним делать.

Гордон думал об отправке Кайлеба на военную службу, но последний был достаточно мягкотелым и, скорее всего, еще в академии он превратился бы в бабу, а не в настоящего мужчину. Приходя к этому выводу, он подумывал отправить его в семинарию, но был уверен, что настолько извращенный деньгами ребенок попросту не перестанет вести тот распутный образ жизни, кокой он ведет сейчас. В итоге его отец-настоятель вышвырнет Кайлеба за двери церкви и не пройдет и двух недель его обучения. После он обдумывал роль сына на месте помощника адвоката. Он понимал, что Кайлеб прекрасно подходит на роль стряпчего, но был уверен, что тот будет вечно ныть про колоссальное количество работы в конторе, а затем бросит свое место работы.

Размышляя насчет будущего сына, Гордон в конце концов пришел к единственному выходу из данной ситуации. Он сделает из него брокера. Тот будет бегать по бирже и выкрикивать свои условия сделки. Скорее всего, ему понравиться подобная работа, более того, сам Гордон когда-то занимал данный пост в одной из фирм, когда только начинал свою карьеру. Перед этим он отправит Кайлеба выучиться в каком-нибудь престижном университете Британии.

Гордон расплывался в улыбке предвкушая разговор, который уже давно назрел. Теперь же он был грозен как никогда. Видимо Отец только сейчас понял, чтобы он не предложил сыну, тот будет упираться рогом и твердить о своих писульках.

– Настало время определить путь твоей жизни.

– Мы неоднократно обсуждали эту тему. Я хочу зарабатывать на жизнь именно этим писательством и никаким другим ремеслом. Почему вы протестуете?

Гордон начал вскипать как чайник на огне. Лицо его раскраснелось, а руки побелели от напряжения, что создалось при сжатии кулаков. Он с яростью опустил кулак на стол, да так сильно, что рядом стоящая чернильница подпрыгнула, но благо не перевернулась.

– Да, черт возьми! Мы несколько раз обсуждали эту тему, и я несколько раз тебе говорил, что после моей смерти ты останешься без нитки. Моя первая жена и твой брат, и сестры не оставят тебе и пенни. Ты хочешь сказать, что сможешь зарабатывать себе на жизнь своей писаниной?! Черта с два! Подумай о своей семье, чем будут они питаться, где жить, во что будут одеты? Ты хочешь, чтобы мои внуки были нищими и умерли от голода или холода?

– Я не собираюсь связывать свою жизнь с какой-либо женщиной.

– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что с тобой будет после того, как перевалит за двадцать. Вот тогда сразу же глаза загорятся. Не веришь? Боги, я сам был таким же! Как ты этого не понимаешь. Я сам витал в облаках пока мой отец не заставил меня заняться каким-нибудь делом. Я даю тебе все, чего ты желаешь, и теперь я хочу выучить тебя, и не абы где, а в престижном месте, там, где учились короли. Ко-ро-ли!

– Мне плевать на королей и учебу. Я хочу стать писателем, и я буду им.

– Я оставлю тебя без наследства!

– Вы сами говорили, что ваша первая жена и ее дети заберут у меня все.

– Тогда я прямо сейчас лишу тебя всех благ.

– Плевать.

– Плевать, плевать, ты только и делаешь, что плюешь… Прямо мне в душу! Ты так говоришь, потому что не видел нищеты, не знал ее во всей своей красе. У тебя всегда был полон живот и ноги в тепле и сухости.

– Так отправьте меня на улицу.

– В общем так! Либо ты отправляешься учиться экономике, либо отправишься в военную академию. Других вариантов нет.

– Вы не можете так поступить!

– Могу и я это сделаю. После окончания академии тебя отправят на войну, где ты будешь рисковать своей жизнью, ради неизвестно чьих целей. Запах пороха сможет вразумить тебя.

– Я не отправлюсь ни в одно из тех мест, что вы перечислили.

– Начальник академии мой старый друг. – произнес Гордон смотря печальным взглядом в окно. – Готовься, сегодня за тобой приедут и увезут. Прямо сейчас я ему напишу.

Нижняя челюсть Кайлеба затряслась, в глазах появилась тяжесть подбирающихся слез, ноги его обмякли. Он не знал почему отец так жесток к нему. Стиснув крепко кулаки, он сквозь зубы процедил:

– Отправляйте меня в ваш университет. В армию я точно не пойду.

Гордон заулыбался, посмотрев на своего сына из-под бровей, он поднялся с места и подойдя к нему обнял.

– Поверь, сынок. Ты мне еще спасибо скажешь, – сказал он, поглаживая Кайлеба по спине.

Кайлеб так и не сказал отцу спасибо. Не потому, что он не был благодарным или делал это из принципов. Иногда он хотел это сделать, но не успел. Гордон умер, Кайлеб остался один без денег и крыши над головой. Все его желания вмиг исполнились. Теперь он мог с легкостью проверить. Как живет никому не известный писатель. Без гроша в кармане и с дырявыми носками на ногах.

Где только не ночевал и под мостами, и в ночлежке и просто стоя возле костра, разожженного на одной из грязных смрадных улиц. Тесно прижавшись к бродягам и самым дешевым шлюхам, от которых вечно разило паленой выпивкой и сифилисом, он убирался прочь с грязных улиц в свои мечты. Там он становился успешен и всеми любим, вхожим в любой дом самых верхов высшего общества. Он не знал, как это сделать. Возможно его знали по имени отца, но кто относился к бастардам с почтением или заботой.

Его старший брат был великолепен, тот человек, что добился в своей жизни всего, чего только можно. Он был помощником судьи в суде королевской скамьи, конечно, он в будущем займет его место и станет окончательно недосягаем для любого другого человека.

Кайлеб вспоминал наставления отца и иногда он думал о том, что юристом ему точно было не суждено стать, как в принципе финансистом или военным. Чейз держал этот огонек в сердце. Он верил в свое будущее и наконец это произошло…

***

В комнате было очень холодно, холодно настолько, что зубы невольно начинали стучать. Из окон тянул сквозняк, создавая ужасный вой. Дверь в комнату с треском распахнулась. Фифи, услышав входящих еще на подходе к дому, уже стояла возле двери и скреблась в нее лапами, нервно скуля. Животное чувствовало, что-то произошло. Когда в дверь ворвался Крекер, она чудом отпрыгнула в последний момент, чтобы тот ее не зашиб.

Билл подбежал к кровати и уложил на нее Кайлеба. Чейз был пока без чувств, но в скором времени, он должен был очнуться и тогда начнется самое страшное. Получив ранение, температура его тела будет стремительно подниматься, сам раненый будет находиться в бреду, а если все пойдет совсем плохо, то у того начнётся агония.

Собака встала передними лапами на край кровати, чтобы посмотреть на своего хозяина. Она все еще продолжала скулить, по ней было видно, то она хочет ему помочь, но ничего не в силах поделать.

Следом за Биллом в комнату влетела Анна, снимая по пути куртку и закатывая рукава своего платья.

– Убери собаку, и принеси мне горячей воды, фартук и что-нибудь вроде пинцета.

Билл уже схватил Фифи за ошейник и начал ее тащить за дверь.

– И нож. Принеси мне нож и спирт! – выкрикнула Анна напоследок.

Через какое-то время Билл вернулся со всем необходимым. К тому времени Анна осмотрела рану. Пуля не вышла, как ей изначально показалось. Пролетев через спину, она почти вылезла под ребрами не задев органов.

– Принеси нитки и иглу! Живо Билл! Не стой как истукан!

Крекер снова покинул Анну, когда она надела фартук и принялась обливать нож и кухонные щипцы спиртом. После она промыла рану Кайлеба и, разбавив небольшое количество спирта горячей водой, стала ее обеззараживать. Чейз все еще был без сознания, но Анна уже заметила, как он начал открывать глаза и стонать. Билл вовремя вернулся с нитками и иглой, и Анна тут же приказала ему привязать Кайлеба к кровати.

– Теперь приступим. – решительно произнесла она, убирая локоны с лица.

Сделав небольшой надрез в том районе, где она нащупала пулю, та выхватила щипцы и вонзила их в сочащуюся рану. Покопавшись немного, она нащупала инородное тело и аккуратно вынула его. Бросив щипцы с зажатой пулей на пол, она еще раз промыла рану и выхватила из рук Билла нитки с иглой. Вдев в ушко иглы нить, она принялась накладывать швы на рану спереди. В этот момент Кайлеб очнулся и стал неистово орать.

– Держи его, мать твою! – заорала Анна.

Крекер навалился на плечи Кайлеба и пытался сделать все, что в его силах, но тот продолжал выкручиваться как угорь на раскаленной сковороде. С одной стороной было покончено и теперь нужно было наложить швы на спину, но Чейза теперь было не остановить. Он был весь мокрый от пота и горячим как раскаленная печь. Билл развернул Кайлеба, на сколько позволяли путы на его руках и ногах. Анне пришлось встать на колени и продолжать.

Когда совсем было покончено, она была такой же мокрой от пота, как и Кайлеб. Вымыв руки, она сняла окровавленный фартук и принялась спускать рукава.

– Его будет бить горячка. Растопи печь, чтобы тут были тропики.

Билл не очень понимал, что такое тропики, но понял, что это очень горячо.

– Давай ему много пить, очень много. Если будешь чувствовать, что он угасает. Протри его тело уксусом, а после положи тряпку, которой его протирал на лоб и накрой одеялами. Ему должно быть очень тепло. Найди бинты и сделай повязку. Рана будет кровоточить при его движении, да и вообще бинт защитит ее от заразы. Я бы, и сама наложила повязку, но я уже и так сильно задержалась. Каждый день проверяй бинты, если они будут сильно окровавлены, то меняй повязку. Если его вдруг снова залихорадит, то сразу зови меня. Ты все понял?

Билл молча кивнул, смотря на Кайлеба, а затем посмотрел на Анну и сказал:

– Как долго это продолжится?

– Думаю, дней через пять он уже будет на ногах, боль, конечно, не уйдет, но рана заживет. Через неделю я обязательно приду, чтобы проверить не разошлись ли швы.

– Хорошо.

Она набросила на плечи куртку и собралась уже уйти, как остановилась и повернувшись к Биллу строго на него взглянула.

– И еще кое-что… Не отвязывай его, пока мы с ним не поговорим.

– Но как же…

– Не отвязывай его, Билл, ни в коем случае. Ты понял?

– Ладно…

Анна поцеловала его в щеку, и открыв дверь шагнула на лестницу. В тот момент, когда дверь открылась, в комнату проскочила Фифи, чтобы посмотреть на своего бледного хозяина. Удостоверившись, что теперь худшее позади, собака скрутилась у кровати и не смыкая глаз наблюдала за Биллом. Крекер не оставался долго в комнате. Чуть позже Анны он спустился вниз, чтобы растопить камин и пусть весь уголь уйдет на это, но он устроит в доме «тропики».

***

Огромный серый дом стоял за высокими воротами. В воздухе витало напряжение, никто не знал, чем все закончиться. Слуги рассредоточились по дому, никто из них не расхаживал по комнатам, в которых они находились, никто не смел заговорить или подумать про то, что происходило на верхнем этаже. Вдруг мертвую тишину разорвал крик женщины. Всех разом передернуло, никто не мог выносить ее крика, никто не хотел, чтобы она испытывала боль. Еще один крик и еще, и вот долгое затишье. Наверху послышался новый крик, но то был крик ребенка, только что появившегося на свет. Служанка, что стояла за дверью вздрогнула, когда повернулась дверная ручка и в проеме появился старый доктор. Не обратив внимание на слугу, он направился прямо в кабинет хозяина.

Открыв без стука дверь, он прошел внутрь.

– Ваша жена умерла. – произнес спокойно доктор.

Служанка напрягла весь свой слух, чтобы услышать слова доктора. Как только она поняла, что произошло, то тут же закрыла рот ладонью и заплакала. Все это время ребенок не унимался, он продолжал кричать, потому что хотел к своей матери, но ее бездыханное тело больше не могло дать ей любви. Мать отдала свою жизнь взамен новой и теперь ее тело постепенно остывало и бледнело.

Лорд Найтвуд сидел в своем большом кожаном кресле, смотря в окно он потирал свой заросший щетиной подбородок.

– Кто? – спросил он без единой эмоции.

– Девочка.

Повисла тишина. Доктор мялся с ноги на наго возле двери не смея произнести и слова.

– Анна.

– Что? – не понимающе переспросил доктор, немного склонившись в сторону лорда.

– Анна. Вам надо записать имя… Анна Найтвуд. Вы сделали все, что было в ваших силах?

– Абсолютно.

– Другого ответа я и не ждал.

Доктор покинул дом Найтвудов, когда закончил все бюрократические дела. Пожив еще четыре дня, он вдруг бесследно пропал. Дом его опустел, никто из соседей его больше не видел, никто. Доктор просто испарился. Через какое-то время в дом начали лазить мелкие хулиганы и устроили там бардак. Разбили всю мебель в доме и вытащили все то, что можно было продать на рынке. Дом простоял еще несколько месяцев, к тому времени он был с разбитыми окнами и снятой с петель дверью. Внутри ничего не осталось кроме мусора и пыли. Власти города постановили перевести дом в резерв города и через полгода он был продан, какому-то моряку, что жил давным-давно на острове.

Имя того моряка было Пит Харрис. Он только, что снялся с очередного рейса и попрощавшись с большой водой искал работу на суше. Старый паромщик знавал его отца и узнал в Пите мальчишку, что когда-то бегал возле его дома и играл с местной детворой.

Паромщик взял Пита на должность помощника. Работа была нетяжелой. Основной обязанностью Пита была швартовка судна, с которой он справлялся безупречно.

Тем временем Анна росла, она находилась в том возрасте, когда барышни, начинают отдавать всю себя науке и искусству. Отец нанял ей несколько учителей, чтобы та получила безупречное образование. Анна была очень капризным ребенком, но в то же время и добрым. Она проглатывала всю информацию, что давали ей учителя прямо на лету, но особую тягу она испытывала к медицине.

Старый лорд не одобрял вкусов Анны, единственной его целью было выучить дочь, чтобы в дальнейшем с легкостью сбагрить ее какому-то пэру. С годами черствый Найтвуд забыл злобу на свою дочь, за то, что та убила свою мать и со временем она стала ему нравиться.

К ее десяти годам он, не скрипя сердцем мог с легкостью сказать себе, что любит дочь. В нем начала просыпаться отцовская ревность, и теперь он поменял свои взгляды насчет потенциального избранника дочери. В итоге лорд уже реально рассчитывал, что не отдаст Анну никому кроме разве, что принцу или королю. Беспокоился он не за свое благополучие, а только лишь за ее достаток. Он знал, что Анна умна не по годам, но он не мог и подумать, что такая девушка захочет всю жизнь вести обет безбрачия и заниматься медициной.

К ее двенадцати годам он все-таки поддался на ее уговоры и попросил одного из профессоров медицинского колледжа попробовать обучить Анну. В целом у доктора особого выбора не было. Он знал, что проще скинуться с утеса на острые скалы, чем отказать лорду Найтвуду. Профессор начал обучать Анну и был удивлен, ребенок впитывал все как губка, даже студенты старших курсов не усваивали так материал как дочь лорда. Теперь доктор был рад новой работе и дважды в неделю ходил к Найтвудам, как на праздник.

Со временем в Анне начала просыпаться гордость и высокомерие, именно тогда лорд Найтвуд перестал называть себя с упоминанием титула и запретил всем в округе это делать. Он занимался воспитанием, как только мог, но ему казалось, что иногда он совершает ошибки, за которые можно будет со временем расплатиться.