Она продолжала неспешно идти вперёд по дорожке, выложенной камнем, и смотреть то вперёд перед собой, то останавливаясь и поднимая голову к небу, которое в этот декабрьский день было ясное и погожее, только вот солнце толком не грело, а может, просто не грело её.
Мисс Стивенсон прошла ещё немного и села на скамейку, прислонившись спиной к спинке, и, осмотревшись по сторонам, бросила взгляд на циферблат своих наручных швейцарских часов. Стрелки упрямо показывали без пяти три часа дня. До назначенной встречи оставалось каких-то пять минут, чтобы насладиться покоем и лучистом солнцем, продолжавшем сиять на небе и падать своими лучами на эту грешную землю, где чего только не случалось за всю её историю, но солнце продолжало светить, как та самая путеводная звезда на ночном небе.
Впрочем, до ночи ещё надо было дожить. Лёгкий холодный ветерок окутал Анджелину, и она подняла воротник своего пальто, продолжая смотреть на небо.
– Прекрасная сегодня погода, не правда ли? – подойдя к агенту Стивенсон, сказал мужской монотонный голос.
– Да, – ответила она и повернула голову к мужчине, который был не кто иной, как Дэниел Майерс. Он присел на скамейку к Анджелине и, прищурившись от падающих лучей яркого солнца, скосил взгляд в сторону.
– Поздравляю тебя, Анджелина! Похоже, удача улыбнулась тебе. С нами на контакт в Париже вышел один наш бывший агент, который перехватил для нас образец.
– Вы ему доверяете? – настороженно спросила мисс Стивенсон.
– Скажем так. Причин ему не доверять у нас нет.
– Откуда он узнал про образец?
– Он сказал, что даже ленивый не мог не узнать про провал в Париже некоторое время назад.
– Хорошо. Но где, точнее, у кого он его перехватил?
– Говорит, что у китайцев в Риме. Мы проверяли. Действительно была перестрелка между двумя израильтянами и китайцами несколько дней назад. Живых не было найдено там. Так что всё подтверждается. Видимо, и китайская разведка, и Моссад караулили курьера с образцом, но достался он нашему агенту, который искусно вырвал его у тех, кто хотел поживиться нашим образцом. Таким образом, ты вылетаешь сегодня вечером в Париж. Встретишься с нашим агентом. Его зовут Феликс Томпсон, наполовину немец, на половину американец. Проработал в управлении он порядка пятнадцати лет, но ничем особенным не запомнился, хотя работал неплохо. Много удачных вербовок и контактов он оставил нам в наследие, и мы ему за это очень благодарны. Поэтому, ещё раз оговорюсь, не доверять ему причин у нас нет.
– Я уже это поняла. Когда встреча?
– Завтра в отеле, в центре города. Всей информацией будет владеть Жан, который встретит тебя в аэропорту. Ты летишь на частном самолёте из аэропорта Джона Кеннеди в восемь вечера.
– Ясно. Я всё поняла, – сосредоточенно ответила Анджелина.
– Ну вот и отлично. Самолёт по возвращении приземлится в Вашингтоне, и у трапа на взлётной полосе тебя будет ждать тактическая команда, которая проводит тебя до Лэнгли. Так будет надёжнее. Посылка должна прибыть в штаб-квартиру без приключений.
– Я всё поняла.
– Тогда удачи! – сказал Майерс и, встав со скамейки, поднял воротник своей кожаной куртки и направился вдоль по дорожке к выходу из парка, где его ждала машина.
Мисс Стивенсон встала со скамейки и направилась в другую сторону, возвращаясь к тому выходу, в который вошла в парк. Время пока не поджимало, но нужно было поторопиться, чтобы собрать немного вещей в дорогу и привести себя в порядок.
Сицилия. Неподалёку от Палермо.
Льюис продолжал вести машину, направляясь к церквушке, где оставил отца Бернардо на попечения отца Массимо. Душа немного болела за то, как они там прожили без его присмотра столько времени, но место было достаточно надёжным и шансов найти там кому-либо отца Бернардо, было мало, хотя, конечно, невозможного в этом ничего не было, но Говард надеялся, что всё будет в порядке. Он понимал, что о новом убежище для святого отца теперь нужно будет заботиться особенно тщательно, но для начала нужно было прочитать письмена, которые он вёз отцу Бернардо, для изучения и оценки опасности их для христианского мира. Извилистая дорога среди холмов вела всё дальше и дальше. Море было где-то близко, и чувствовался солёный привкус, который находился в воздухе, просачивавшегося в салон автомобиля из открытого окна. Льюис продолжал вести машину, вспоминая свои какие-то детские воспоминания, таявшие, словно снега весной под лучами теплого солнца. Хотелось какого-то покоя, но как было его найти?
Говард притормозил на парковке около церкви и заглушил двигатель. Он выключил фары и вышел из машины, поставив её на сигнализацию. Прохладный ветерок овеял его чуть вспотевшее от воспоминаний лицо и дал ему чувство свежести, какое не могло не увести за собой в те далёкие дали, где жила надежда и вера… Его вера!
Льюис прошёл по парковке и поднялся по ступеням, открыв двери церкви. Он вошёл внутрь, перекрестившись при входе, и по центральному проходу удалился к алтарю. На скамейке он заметил мужской силуэт и, присмотревшись получше, узнал в полумраке в нём отца Бернардо, который сидел и молился, а может, просто думал или разговаривал с Богом.
Говард был верующим человеком, но разговаривать с Богом не мог. Ему казалось, что они друг друга никогда не смогут понять. Величие Одного и греховность другого. Это так кардинально разно. И к этому Льюис давно привык, ведь его грехи не мог простить никто. Пусть отец Бернардо их ему отпустил, но Говард не мог их отпустить сам себе, что было намного страшнее, чем могло показаться на первый взгляд.
Льюис присел на скамейку рядом к отцу Бернардо и произнёс:
– Доброе утро, святой отец.
Отец Бернардо открыл глаза, сбрасывая с себя остатки дремоты, которая окутала его словно покрывалом и сказал:
– Здравствуй, Говард. Я тебя давно жду.
– Вы же знаете, отец Бернардо, меня ждать – дело неблагодарное. – усмехнувшись, произнёс в ответ Льюис.
– Понимаю! Но для человека всегда важно, чтобы кто-то его ждал. – потерев глаза, добавил святой отец и посмотрел на Говарда.
– Может быть, отец Бернардо, может быть…
– Ты устал. Тебе нужен отдых. Я вижу, что перед тобой был сложный выбор в чем-либо…
– Да, это так. Но, мой выбор был не сколько сложен, сколько противен. Человек не может столько убивать!
– Убивая, ты спасал души человеческие, – положив левую руку на плечо Льюиса, произнёс святой отец.
– Я понимаю, отец Бернардо. Но рано или поздно, за всё придётся платить. И я заплачу за своё грехопадение очень и очень дорого.
– Возможно. Пути Господни неисповедимы. Бог не бросит тебя, сын мой. Даже невзирая на то, что ты запутался сам в себе.
– Вы правда так считаете, отец Бернардо? – с какой-то надеждой и верой в голосе спросил Говард, посмотрев в глаза святому отцу.
– Правда, сын мой. Искупление бывает разным. Но не всегда прощение грехов оказывается спокойной жизнью. Тебе этого не увидеть никогда, полковник. Бывает так, что благостность граничит с греховностью, но не считается греховностью.
– Как это, отец Бернардо?
– Всё просто, сын мой. Делай, что должен, и будь что будет! Бог покажет тебе твой путь. Ты привёз письмена?
– Да, отец Бернардо, – вытаскивая из внутреннего кармана своей чёрной кожаной куртки свёрток бумаг, ответил Льюис и передал их святому отцу.
– Здесь плохо видно. Пойдём в кабинет, – сказал отец Бернардо и встал со скамейке, направившись к центральному проходу к алтарю и исчез за углом на лестнице.
Говард посмотрел на Святое Распятие на алтаре и тоже встал со скамейки, проследовав за отцом Бернардо. Он спустился по лестнице и, пройдя по небольшому коридору зашёл в кабинет, где горела настольная лампа, а за столом сидел отец Бернардо, читающий гностические письмена.
– А где отец Массимо? – зайдя в кабинет и, закрыв за собой дверь, спросил Льюис.
– Он уехал в Палермо на пару дней по делам, – продолжая читать письмена, ответил отец Бернардо.
– Есть что-нибудь интересное в этих древних пергаментах? – с интересом спросил Говард.
– Ничего кардинально нового я в них не вижу… По всей видимости, эти пергаменты второго, может быть, третьего века нашей эры. Здесь рассуждение о божественной сути Магдалины.
– И всё? Но почему они тогда были так дороги главе секты?
– Думаю, потому что это древний артефакт, – внимательно изучив письмена и положив их на стол, ответил отец Бернардо.
– Думаю, что-то есть ещё. Вот этот значок я взял у главы секты, а вот этот у наёмника, который вместе с группой пытался уничтожить меня в Риме. Они убили святого отца из Ватикана, с которым вы меня отправили встретиться, – положив перед отцом Бернардо на столе два значка в виде головы дракона, держащего земной шар в пасти, произнёс Льюис.
– Интересно, – взяв один из значков в руки и поднеся их поближе к глазам, произнёс отец Бернардо.
– Может, это какой-то символ из какой-нибудь религии? – навскидку предположил Говард.
– Едва ли! Никогда не встречал таких символов, – внимательно рассматривая значок, добавил отец Бернардо.
– Может, это что-то каббалистическое? – снова предположил Льюис.
– Не думаю, Говард. Я видел всех каббалистических существ и символы в книгах, но такого там не было, – положив на стол перед собой значок, произнёс святой отец. – Думаю, что нам нужно ехать в Ватикан к магистру Бруно Кардоне. Может, он знает, что это такое…
– Когда поедем?
– А когда лучше, с точки зрения безопасности?
– Лучше ночью проехать Сицилию, – однозначно произнёс Льюис.
– Как скажешь, Говард.
Льюис нахмурился и задумался. Казалось, что он проваливается в какую-то бездну, где всё совсем по-другому, где, кажется, нет плохого, а только царят вера и надежда во что-то доброе и такое важное, что с этим нельзя сравнить ничего, что было в его прошлом, которое так мучило его.
Где-то в воздухе над Атлантическим океаном.
Анджелина летела в Париж, думая о том, что в её жизни всегда находилось место какому-то подвигу, вот только всегда оставался вопрос: «А подвиг ли это?». В любом случае она была уже близка к тому, чтобы поставить точку в этом странном и нелёгком деле, унёсшим жизни многих агентов, погибшим под пулями наёмников или офицеров ФСБ. Как всегда, вопросов оставалось больше, чем ответов, и к этому мисс Стивенсон была абсолютно привычной. Привычки лишь никогда не хватало, для того, чтобы пережить всё это. Тем более она и не знала наверняка, переживёт ли она всё то, что с ней случалось раз за разом, в разных странных делах, где постоянно хватало каких-то своих случаев. Однако её надежды никогда не исчезали в тумане сумрака и безумия этого бренного мира, где её работа была неотъемлемой частью того, что происходило на планете Земля.
Анджелина сделала глоток минеральной воды из бутылочки, которая стояла на столике возле кресла и бросила свой усталый взгляд в иллюминатор, смотря на проплывающие мимо облака.
Глоток воды освежил ротовую полость, проявившись солоноватым привкусом, и агент Стивенсон уткнулась в свой ноутбук, просматривая свою электронную почту. Значимых писем не было, только рекламные рассылки, которые тут же она удалила и пару писем друзей, которых у Анджелины было совсем немного. С её работой было невозможно поддерживать дружеские отношения, только самые терпеливые оставались её друзьями, с которыми она встречалась несколько раз в год. Остальное время уходило у неё на работу.
Агент Стивенсон глубоко вздохнула и сделала ещё пару глотков минеральной воды из стеклянной бутылочки, вспоминая Алессандро. Она думала и надеялась, что он тоже о ней помнит и думает, вспоминая их счастливые дни в Париже. Анджелина надеялась, что они встретятся в Париже уже очень и очень скоро, но пока думать приходилось о работе, а личная жизнь исчезала где-то за этими самыми проплывающими мимо облаками.
Пекин.
Алекс ехал на такси, направляясь в центр города. Вассерман никогда толком не бывал в этих краях и чувствовал себя здесь как не в своей тарелке, да и исчезнуть здесь было проблематично, не зная толком ни города, ни языка. Все его надежды сейчас возлагались на местного связного, которому можно было полностью доверять и верить в то, что он не подставит и не бросит на произвол судьбы. Хотя, конечно, такие надежды были преждевременны. Алекс хорошо знал всю подноготную профессии разведчика и не страдал иллюзиями, пытаясь их отгонять подальше от себя или держать на расстоянии, но доверять в любом случае оставалось только связному, к которому он сейчас, как раз и ехал. Можно было сказать, что с корабля прямо на бал, не считая заезда в отель, и тем, что кораблём был самолёт.
Столица Китая Вассермана ничем не впечатлила, а казалась унылой и какой-то тусклой. Стоял небольшой туман, что не делало погоду прекрасной. Хотя что было прекрасной погодой для Пекина, он толком и не знал.
Такси остановилось около высотки, и Алекс расплатился с таксистом, покинув автомобиль. Из вещей у него с собой была одна сумка через плечо.
Он прошёл по тротуару и вошёл в подъезд. В небольшом фойе было пусто. Он подошёл к лифтам и нажал кнопку вызова. Двери лифта разъехались в стороны, и он вошёл в кабину, нажав кнопку одиннадцатого этажа.
Лифт быстро поднял его на нужный этаж, и он прошёл по коридору и, подойдя к двери, позвонил в дверь.
Открыли не сразу.
– Заходите! – произнёс голос человека по виду еврейской внешности, в котором не было ничего китайского, кроме акцента.
– Здравствуйте. Сегодня нет солнца, – начал Вассерман, зайдя внутрь, но, не закрывая за собой дверь.
– В Пекине не всегда бывает солнечно, хотя здесь сердце Поднебесной, – закончил связной, закончив условную фразу, которая считалась паролем доступа.
– Да уж. У вас сегодня туман, – закрыв за собой дверь, добавил Алекс.
– Здесь это частое явление, мистер Вассерман. Мистер Бергман, глава отдела ядерной безопасности Моссада связывался со мной и сказал, что вы приедете. Также он сказал, чтобы я полностью помогал вам во всём, что вы попросите, ну в разумных пределах, конечно.
– Я вас понимаю, Энди, – проследовав за связным в гостиную, сказал Вассерман.
– Это великолепно.
– Тогда не будем ходить вокруг да около, мне нужен полковник китайской народной разведки Чен Мин, – присев на диван в центре гостиной, произнёс Алекс.
– Ну у вас и запросы! – разведя руки в стороны, сказал связной.
– Никто не говорил, что будет легко, Энди, – ехидно улыбнувшись, добавил Вассерман.
– Хорошо. Но что вы хотите делать? Произвести захват или устранить? – присев на кресло напротив Алекса, спросил он.
– Конечно, было бы неплохо с ним поговорить, но, боюсь, это невозможно. У меня нет столько ресурсов, чтобы проводить расследование. Он убил наших людей в Риме, повторюсь… А теперь пришло время рассчитаться по долгам! – осматривая гостиную, которая не кишела убранством, а была довольно спартанского типа с не очень уютным расположением мебели, что называется не по фен-шуй… Хотя о фен-шуй Алексу рассуждать было как-то глупо, такому далёкому от всего китайского.
– Я вас понял! Значит, вам понадобится снайперская винтовка и пистолет. Я прав?
– Да, Энди. Это было бы великолепно.
– Хорошо. Я достану вам всё и распорядок на ближайшие три дня полковника Чен Мина. У меня есть свои люди в разведке Китая. А также все адреса и координаты тех мест, где он бывает. Я пришлю вам их на электронную почту.
– Это было бы замечательно. Ждите меня поздно вечером сегодня, а пока мне надо заняться делами, времени у меня не очень много, – встав с кресла и подойдя к столу, на котором лежала сумка, произнёс связной.
– Я вас понял. Вот мой адрес, где я остановился, – встав с дивана и положив бумажку на стол, добавил Вассерман и направился в коридор.
– До вечера, Энди! – сказал Алекс и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
Легкое волнение не отпускало его, словно что-то подсказывало ему, что всё не пройдёт слишком гладко и впереди его ждёт отнюдь нелёгкое задание, которое нужно будет выполнить любой ценой.
Алекс хорошо знал, что такое цена справедливости. За долгую службу в Моссаде он с этим сталкивался не раз в разных уголках этого земного шара. Не всегда удавалось наказать виновных, но всегда удавалось сравнять счёт, а оставаться в долгу перед своими врагами Вассерман был не привык! Он спустился на лифте в фойе первого этажа и сделав несколько шагов, оказался на улице.
Туман потихоньку рассеивался, но солнца не было. Было пасмурно, но при этом не очень холодно. Что не могло не радовать привыкшего к ближневосточному теплу Алекса.
Он быстро поймал такси и направился в отель ждать вечера.
Глава 12
Париж. Законспирированная квартира ЦРУ.
Анджелина сидела на диване и изучала по съёмкам улицы и отель, где Феликс Томпсон, бывший агент ЦРУ назначил встречу с целью передать образец в обмен на деньги. Причём на очень внушительные деньги. Ни много ни мало, но это было два миллиона долларов. Хотя что только не сделает дядя Сэм для того, чтобы оказаться впереди планеты всей! Цена Америку останавливала редко, и платить звёздно-полосатые умели, а вот работать умели хуже. Агент Стивенсон всё это хорошо знала, и порой ей было противно от своего собственного правительства, которое она, впрочем, как и многие другие её сограждане, толком и не выбирала.
Анджелина сделала глоток крепкого кофе и глубоко вздохнула, понимая, что устала от всего этого. По крайней мере потому, что сон к ней в самолёте так и не пришёл, а работать пришлось, что называется, уже с колёс. Поэтому крепкий кофе был как нельзя кстати. Судя по всему, он был колумбийский, что прибавляло ему ещё немного к крепости вкуса и большему количеству кофеина в чашке. Мисс Стивенсон сделала ещё пару глотков и почувствовала себя не в пример лучше, чем пару часов назад, в то время, когда ехала с Жаном из аэропорта, изучая место передачи образца.
Отель был как отель. Хороший отель на пять звёзд, где был хороший сервис, хорошие номера и отличная охрана, что немного успокаивало Анджелину, придавая ей надежды на то, что на этот раз ничего не случится, в отличие от той ситуации с Саидом Бен-Арфа, которую вспоминать агент Стивенсон не хотела, но она сама всплывала раз за разом. Такого фиаско Анджелина не помнила за свою карьеру ни разу, поэтому быстро забыть всё это абсолютно не получалось.
Жан подошёл к ней и сел напротив на кресло, постоянно прикладывая левую ладонь к прострелянному правому плечу. Тупая боль чувствовалась очень остро. Он в очередной раз скривил лицо, проглотил таблетку болеутоляющего из баночки с лекарствами и сказал:
– Я уже изучил это место со всеми подробностями. Номер находится на пятом этаже. Он забронирован мистером Томпсоном. На этаже мы тоже сняли номер, и там дежурят наши оперативники, они держат ситуацию под контролем. Этот отель вообще выглядит весьма приемлемо для такой встречи. Мистер Томпсон явно знает толк в нашей работе! Я читал его личное дело. Надо сказать, впечатляет, особенно те, кого он сумел завербовать. Однако мне непонятно, какие будут инструкции по Томпсону. Мистер Майерс ничего толком мне не сказал.
– А, как ты думаешь? – с лёгкой усмешкой спросила Анджелина.
– Ликвидировать? – с удивлением спросил Жан.
– Нет, конечно! Мистер Майерс приказал сесть ему на «хвост» и узнать о нём как можно больше, – сложив все снимки в стопку и подровняв их, ответила она.
– Это будет не так легко! Людей не так много. В основном сплошной резерв из неопытных молодых оперативников, а встреча назначена на завтра, – обеспокоенным голосом добавил Жан.
– Понимаю. Но поставленную перед нами задачу, из-за отсутствия более профессиональных кадров, с нас никто не снимал, – жёстким тоном сказала мисс Стивенсон.
– Да, но я сейчас не в лучшей форме. Ужасно болит простреленная рука, – волнительно добавил он.
– А тебе и не придётся ничего делать. Ты будешь на координации в номере, который вы сняли. Ведь оборудование там поставили уже?
– Конечно! В номере Томпсона тоже стоят несколько скрытых камер и пара микрофонов, также камеры в коридоре и на всякий случай одна в лифте и две в фойе.
– Отлично. На время операции в коридоре должны быть наши оперативники, и оперативники должны быть в фойе, но буквально один человек, не больше, чтобы его сложно было срубить, если Томпсон его найдёт.
– Он человек опытный. Может и срубить, – с беспокойством произнёс Жан.
– Может, конечно, но придётся рискнуть. Ещё нам понадобятся две группы наблюдения на машинах и одна группа пешком. Все по два человека. Позже они все будут вести объект по ситуации. Контролировать будем через уличные камеры наблюдения. Я уже проинструктировала по телефону резидентуру. К раннему утру всё будет! – облокотившись на спинку дивана, сказала она. – Ладно, Жан, дай мне немного отдохнуть, – сказала Анджелина и, допив колумбийский кофе, который ей любезно приготовил Жан, закрыла глаза.
Париж. Несколько часов спустя.
Самолет шёл на посадку. Выпущенные шасси через несколько мгновений дотронулись полотна взлётно-посадочной полосы и самолёт начал торможение. Аделина открыла глаза, возвращаясь из непонятного и такого нереального сна, где видела свою семью. Родителей, которые были уже далеко от неё, оставив её одну в этой странной и такой сложной жизни, где жизненный путь никогда не бывает простым.
Она отстегнула ремень и приготовилась вставать с кресла. Шевеление пассажиров самолёта и их размышления о том, что они уже прибыли в Париж, усиливало желание покинуть самолёт. Раннее утро продолжало брать свои права на французской земле и синьорина де Монтенье, взглянув в иллюминатор на пасмурное небо, немного зевнула, скидывая с себя последние остатки сна.
Она встала с кресла после того, как самолёт окончательно остановился, и направилась к выходу. Спустившись по трапу, она попала на взлётно-посадочную полосу, а потом быстрым шагом достигла зала прилёта. Багажа у неё с собой не было, что, безусловно, облегчало многое, но не абсолютно всё. Пройдя таможню, она пошагала к выходу из терминала аэропорта, думая о том, как возьмёт такси.
В аэропорту «Шарля де Голля» было многолюдно. Создавалось впечатление, что многие приехали поглазеть на Лувр и его достопримечательности, а также забраться на Эйфелеву башню, хотя удовольствие это было совсем на любителя, но кому-то нравилось.
Назвать Париж городом любви и романтики Аделина не могла, поскольку хорошо знала, как здесь пышным цветом расцвел криминал. Множество банд, занимавшихся похищением людей, торговлей наркотиками и ещё много чем, не считая традиционных краж, грабежей и разбоев.
Синьорина де Монтенье покинула терминал и направилась быстрым чётким шагом по тротуару. Таксиста для себя она всегда выбирала придирчиво. Что называется, искала того, которому её персона будет неинтересна, а будут только интересны те деньги, какие он получит после завершения её поездки.
Свежий, сырой воздух продолжал царить в Париже, и она почувствовала некую лёгкость несмотря даже на то, что атмосферное давление в этот день было сильно повышено. Накрапывал небольшой моросящий дождь. Аделина подняла воротник своего чёрного пальто правой рукой, одетой в чёрную кожаную перчатку, и подошла к свободному таксисту, который больше подходил под описание, какое она давало своему таксисту, и села в салон автомобиля. Таксист тоже сел на своё водительское место и включил фары.
– Доброе утро! В «Гранд» отель, пожалуйста, – чуть шмыгнув носом, произнесла синьорина де Монтенье и услышала ответ.
– Хорошо, мадмуазель.
Таксист завёл двигатель автомобиля и, сделав чуть громче радио, отъехал от тротуара, направляясь в центр города.
Аделина достала из бокового кармана пальто смартфон и набрала какой-то номер:
– Я в Париже, придерживайся установленного плана.
Синьорина де Монтенье нажала на смартфоне отбой и убрала обратно в боковой карман чёрного пальто. Она резко откинула голову на подголовник сидения и начала смотреть на ранний утренний Париж. На окна и лобовое стекло такси продолжал накапывать моросящий холодный дождик. Странно, но у Аделины создавалось такое впечатление, что ей было несколько не по себе в данный момент, но синьорина де Монтенье пыталась не думать об этом, а только предельно чётко сконцентрироваться на будущей встрече, до которой ещё было достаточно долго.
Такси подъехало к указанному Аделиной «Гранд» отелю, и она, расплатившись с таксистом, вышла из него. Синьорина де Монтенье осмотрелась по сторонам, будто искала что-то подозрительное вокруг себя, и направилась в отель. Двери перед ней разъехались в стороны, и она вошла в богатый убранством холл. Аделина вытерла носовым платком упавшие на лицо капли холодного моросящего дождя, которые ни в коем случае не испортили ей её макияж, и подошла к стойке администратора.
– Здравствуйте, у вас должен быть забронирован номер на имя Паолы Донатти, – монотонно произнесла она.
– Одну минутку, – ответив с улыбкой на лице, но немного усталым голосом администратор обратила свой взгляд на монитор компьютера. – Да, есть такая бронь. Ваш паспорт, пожалуйста.
– Да, конечно, – сказала синьорина де Монтенье и вытащила из внутреннего кармана пальто паспорт на имя итальянки Паолы Донатти. К слову, образ Паолы Донатти был придуман Аделиной от начала и до конца. Это был её любимый типаж, под который она делала себе на голове завивку и продолжала пользоваться этим образом. Образом аристократки с швейцарскими корнями. Швейцария была близка по духу синьорине де Монтенье и там она старалась по возможности бывать часто, по крайней мере, как только удавалось выбить себе туда командировку или выходные, чтобы покататься на горных лыжах. Альпы были её притягательной силой, к которой она тянулась всё сильнее и сильнее.
Администратор зарегистрировала в отеле Паолу Донатти и вернула Аделине её паспорт и выдала ключ-карту. Синьорина де Монтенье взяла в свои руки ключ-карту и паспорт и направилась к лифту. Нажав на кнопку вызова, она принялась ждать лифт, который приехал очень быстро. Аделина вошла и нажала на кнопку третьего этажа. Лифт поднялся вверх и остановился на третьем этаже. Синьорина де Монтенье покинула кабину и направилась по длинному коридору вглубь этажа. Она подошла к двери своего номера и, проведя ключ-картой по считывателю, вошла в свой номер.
Внутри царили сумерки, которыми были окутаны предметы интерьера и мебели. Обстановка была выше всех похвал. Убранство царило повсюду.
Аделина включила торшер, который стоял рядом с кожаным диваном и сняла пальто, которое положила на спинку дивана. Было тепло. Синьорина де Монтенье подошла к мини-бару и вытащила из него бутылочку минеральной воды. Она отвернула крышку и налила в стакан воды, который стоял на серебряном подносе на журнальном стеклянном столике.
Аделина сделала несколько больших глотков, жадно выпив воды, чувствуя, как её мучает жажда и, поставив стакан с остатком воды на журнальный столик, прошла в ванную.
Синьорина де Монтенье подошла к ванной и встав на колени, нажала правой рукой на плитку под ванной. Она сняла кафель и, аккуратно подцепив ногтём небольшую фанерку, вытащила из тайника пистолет «Вальтер PPQ» с глушителем, который тут же навинтила на пистолет, вернув потом фанерку и плитку на место.
Аделина проверила наполненность магазина в пистолете и запасного и, вернувшись в гостиную положила «Вальтер» на журнальный столик.
Она знала, что номер уже был внимательно осмотрен на всякий случай на наличие разного вида «жучков», «закладок», микрофонов и камер, которыми так любили пользоваться оперативник резидентуры ЦРУ и члены французской разведки.
Синьорина де Монтенье взяла в руки пальто и повесила его в шкаф. Устало вздохнув, Аделина села на диван и, взяв в руки стакан с минеральной водой, допила её. Времени ещё было много, и синьорина де Монтенье прилегла и закрыла глаза, выключив торшер.
Сицилия. Неподалёку от Палермо.
Ночь заканчивалась, плавно переходя в утро, поднимая на горизонте солнце, освещающее Сицилию. На какое-то мгновение Льюису показалось, что жизнь на самом деле совсем другая, нежели та, какую когда-то выбрал себе Говард.
Он продолжал стоять на небольшом холме и смотреть вдаль, где морской пейзаж простирался на многие километры, уходя дальше в Средиземное море.
Льюис хотел верить, что где-то его ждёт такая же умиротворённая даль, где навсегда бы потерялись его тревоги, страхи и его воспоминания.
Солнечное зарево постепенно освещало церковь, которая купалась в лучах ярко-красного солнца. Говард понимал, что не скоро увидит такое великолепие. Впереди их ждал Рим и Ватикан, но до него пока были километры пути и часы времени. Того времени, которое меняло абсолютно всё, но не меняло самого Льюиса, давая ему возможность помнить о прошлом и вспоминать все, чего хотелось бы раз и навсегда забыть!
Говард сделал два шага вперёд и медленно стал спускаться с холма, желая побольше оставить в своей памяти того природного великолепия, которое было перед его глазами.
Ноги послушно слушались его, продолжая медленный спуск и оказавшись на ровной песчано-каменистой земле, он направился к церкви.
На парковке было пусто, но какая-то нервозность продолжала одолевать Льюиса, закрадываясь в его мыслях сигналом опасности. Он не понимал, откуда это, но знал, что всё это не просто так и чего-то необходимо опасаться. Но чего? Ответа на этот вопрос Говард не знал. Он зашёл в церковь и пройдя немного по центральному проходу, присел на скамейку и обратил свой взгляд на алтарь, где помимо большого Святого Распятия стояли статуи Девы Марии и ангелов. Льюис опустил на мгновение веки и задумался, пытаясь начинать молиться. Однако это у него никак не получалось. Он не знал, как грешник мог молиться, ведь его грех был нескончаемым, а следовательно, не могло быть и прощения. Хотя что могло значить для него прощение, если снова придётся рано или поздно согрешить!
Колона из четырёх чёрных внедорожников «БМВ» продолжала ехать по извилистой и петлявшей по холмам дороге. Словно какой-то непонятный серпантин вёл их вдаль, показывая вдалеке крест на куполе церквушки. Колона продолжала приближаться к ней, постепенно притормаживая, а потом остановившись вовсе.
Из одного внедорожника вышел наёмник на лацкане чёрного плаща которого блестел значок с головой дракона, державшего в пасти земной шар. Он быстро вскарабкался по холму и, остановившись наверху, достал из кармана плаща небольшой бинокль и взглянул на красивейшую панораму, которая простиралась перед ним. На берегу моря неподалёку стояла церквушка, на парковке которой было буквально пара машин, и всё было окутано тишиной и всплесками набегающей на песчаный берег морской волны.
За ним на холмы с обоих сторон дороги быстро поднялись двое снайперов, принявшихся размещать огневые снайперские точки так, чтобы простреливать всю территорию около церквушки. Они расчехлили снайперские винтовки «Баррет» и навинтили на стволы винтовок глушители.