Таким образом, у Льюиса был только один возможный план проникновения: по трубе, а затем в приоткрытое окно на втором этаже, которое кто-то по неосмотрительности забыл закрыть.
Говард отпустил рукоять штурмовой винтовки и принялся аккуратно забираться по трубе. Тихо карабкаясь вверх, он залез на уровень второго этажа и по выступу, держась за выступающие кирпичи, продвигался аккуратно к окну. Несколько раз чуть не соскользнув, он всё же забрался в окно и аккуратно присел в темноте комнаты. Это был большой холл, где на данный момент было темно и не было ни души, не считая Льюиса, ну а про охрану было вообще нечего говорить, создавалось впечатление, что каждый занимался своими делами.
Говард, тихо переступая, миновал холл и подошёл к коридору, где были установлены инфракрасные камеры. Это было, конечно, не очень приятно, но не смертельно для миссии в целом. Льюис вытащил из подсумка ЭМИ-гранату и, выдернув чеку, бросил в коридор. Поглощающие электричество частицы рассеялись по коридору, вырубив на какое-то время камеры, и Льюис быстро стал передвигаться вперёд. Найти кабинет Жерара Крюшо не составило труда. Как всегда, везение было на стороне Говарда, ведь кто рискует – побеждает, всегда считал он. Заперев изнутри дверь кабинета, он нашёл картину с изображением Марии Магдалины и, отведя её в сторону, увидел сейф.
Льюис быстро подсоединил к разъёму панели планшет и запустил сканирование. Спустя несколько минут замок щёлкнул, и сейф был открыт. Говард достал из нагрудного кармана фонарик и, включив его, стал копаться в сейфе, быстро найдя те самые письмена, которые были скручены и перевязаны красной ленточкой. Льюис достал их и сунул во внутренний карман куртки, застегнув его на молнию.
– Кто закрыл мой кабинет? – внезапно послышалось из коридора.
Льюис быстро закрыл сейф и вернул на место картину. Он быстро вытащил из кобуры на ремне «ЗИГ-Зауэр» и, подойдя к двери, открыл замок и открыл дверь.
– Ты кто? – растерянно и громко произнёс Жерар Крюшо.
Говард несколько раз выстрелил в ответ, и тело с простреленной головой упало безжизненно на деревянный пол. Тут же поднялась тревога, и Льюис рванул бегом к окну в холле, бросив по пути осколочную гранату на лестницу. Раздались взрыв и крики.
Льюис вылез из окна и спрыгнул на землю, исчезнув за плотно заросшим кустарником. Он бежал к лазу, затем попал на периметр поместья. Сделав на ходу несколько выстрелов по растерявшимся охранникам, он быстро вылез в дырку и побежал по лесному массиву к машине, понимая, что времени у него на то, чтобы бесследно исчезнуть, всё меньше и меньше.
Быстро добежав до автомобиля, он открыл дверцу и сел на водительское сидение, заведя двигатель. Резко сдав назад по слегка размокшей земле, Говард побоялся, что застрянет, и тогда придётся принять бой, чего бы абсолютно не хотелось, но выбор тогда бы был минимальный. Однако колёса провернулись, но не застряли, и Льюис, проехав немного по размокшему грунту, выехал на дорогу. Машина вся была в грязи, но миссия была выполнена. Говард нажал посильнее ногой на педаль акселератора и постепенно стал прибавлять скорость, направляясь в Марсель.
Рим.
«Альфа-Ромео» жёстко вписалась в поворот, сделала вираж и затормозила у обнесённой полицейскими лентой места происшествия, отграничивающей зевак от того шоу, которое было перед их глазами. Из подъезда выносили пластиковые мешки на носилках, куда были запакованы трупы с огнестрельными ранениями.
Из «Альфа-Ромео» вышел мужчина среднего роста с короткими кудрявыми волосами. Горбинка на носу делала его лицо похожим на ближневосточное, чем европейское. Он был одет в серый костюм и серую куртку, которая прикрывала пиджак. Мужчина подошёл к полицейскому и, предъявив своё служебное удостоверение, прошёл за ленту, которая обносила место происшествия. Он быстрым шагом зашёл в подъезд и поднялся по лестнице, очутившись в большом коридоре, изрешечённом пулями, где повсюду валялись стрелянные гильзы.
– Простите, синьор, вы из ядерной безопасности Моссада? – спросил комиссар, продолжавший осматривать место происшествие.
– Да. Майор Алекс Вассерман, – подойдя к полицейским, представился мужчина.
– Очень приятно! Я комиссар Альфредо Косте, и мой заместитель вице-комиссар Винченцо Паполарди.
– Очень приятно!
– Вы узнаёте этих людей? – указав на трупы, лежащие в мешках с приоткрытым верхом, спросил комиссар.
– Да, это офицеры из отдела ядерной безопасности Моссада, – бросив взгляд на трупы, лежащие у стен, ответил майор.
– Вы проводили какую-то операцию здесь в Риме?
– Вообще, эта информация закрыта. Не могу сказать, что это была операция, скорее, проверка информации. А кто в других мешках?
– Китайцы, синьор, – коротко ответил вице-комиссар.
– Вы сняли у них отпечатки пальцев? – с интересом спросил Алекс, доставая из внутреннего кармана куртки планшет. – Скиньте мне их по блютус пожалуйста.
– Конечно, майор. Винченцо, перешли их, – распорядился тут же комиссар.
Спустя несколько минут Вассерман получил все снятые с трупов отпечатки пальцев и тут же переслал их в главное управление в Иерусалим. Он понимал, что если его коллеги оказались убиты, значит, они могли узнать что-то серьёзное, но китайцы оказались проворнее, сделали своё чёрное дело и исчезли. Видимо, кто-то их спугнул, поскольку коридор остался не зачищенным от трупов. В любом случае это было в каком-то смысле на руку Алексу, который понимал, что перед ним не рядовое дело, а как минимум что-то серьёзное, в любом случае отпечатки пальцев должны были что-то дать, хотя бы зыбкое направление – в какую сторону копать, чтобы добраться до причин смертей его коллег.
– Вам ещё что-то нужно? – сосредоточенно спросил комиссар.
– Когда это произошло? Судя по всему – довольно давно. Часов 16–18 назад, но почему китайцы побросали своих убитых товарищей – секрет!
– От кого пришёл сигнал о происшествии?
– Анонимный звонок с женским голосом, – ответил вице-комисар.
– Ясно. Перешлите, пожалуйста, мне запись звонка, – убрав планшет во внутренний карман своей куртки, произнёс Вассерман.
– Хорошо. К утру пришлём вам, только оставьте адрес вашей почты, – произнёс комиссар, продолжая осматривать место происшествия.
– Само собой, комиссар, – вытащив из кармана блокнот и ручку, сказал майор ядерной безопасности и начал писать адрес электронной почты на листочке бумаги, который мгновением позже оторвал и передал комиссару.
– Хорошо, к утру пришлю, – повторил комиссар и убрал листочек бумаги себе в карман плаща. – Тела передадут вашим дипломатам после вскрытия.
– Хорошо. До свидания, – добавил Алекс и покинул коридор, став спускаться по лестнице. Впереди было ещё полночи работы, это касалось прогона отпечатков пальцев по базам данных Интерпола и Моссада. Дело было, конечно, не очень интеллектуальным, но, безусловно, необходимым для поиска тех, кто стоит за убийством его коллег.
Париж.
Полковник Робинсон летел на самолёте в Лондон. Самолёт компании «Бритиш Аирвэйс» выполнял очередной рейс на Туманный Альбион из столицы духов и моды. Кайлу полностью пришлось изменить лицо с помощью парика, латексной маски и грима, чтобы стать Антуаном ле Клером. Кто это был, Робинсон не знал. Единственное ему было известно, что это был банкир, двойника которого он часто играл, в основном летая по офшорным зонам и собирая информацию по разного рода делам.
Робинсон, вообще, был призраком, которого сложно было найти или выследить. Долгие годы работы на МИ-6 лишь увеличивали его квалификацию, достигавшую впечатляющего уровня мастерства. Самому же Кайлу нравился его образ, как реальный, так и образ Антуана ле Клера, которого он играл довольно часто и настолько вжился в роль банкира, что иногда ему казалось, что он и вправду большой босс и финансист, а не всего лишь двойник выдуманного МИ-6 человека.
Вообще театральным способностям Робинсона мог позавидовать каждый актёр, но только его роли не давали возможность схватить овации, а вот пулю в случае провала – вероятно. Всё это было настоящей игрой, и в неё играть Кайл умел, постоянно перевоплощаясь в новые образы и новые роли. Робинсон знал, что роль будет всегда, но вот на бис его точно никогда не вызовут, ибо его сценой была реальная жизнь, а не подмостки театров.
Робинсон посмотрел в иллюминатор, любуясь на ночные облака, среди которых летел «Боинг». Кайл не знал, где в следующий раз окажется и откуда будет удирать сломя голову, лишь бы не получить пулю в спину. Правда, надо было сказать, это было и не так важно. В любом случае на его жизнь ролей и задач хватит сполна.
Робинсон закрыл глаза и откинул голову на подголовник кресла, понимая, что вот-вот он заснёт и окажется в той стране, из которой так не хочется исчезать. Ведь во сне он всегда бывал дома, там была его семья, родители. Одним словом, та нереальность, в какой так хотелось остаться и никогда не возвращаться в этот чёртов реальный мир, где была только борьба, и ничего более кроме неё. Кайл ровно вздохнул и увидел солнце, яркое солнце, которое во сне припекало его тёплыми лучами.
Марсель.
Льюис приближался к порту, откуда ещё не так давно направлялся в Тулузу, чтобы выполнить своё задание. Итогом всего оказалась довольно грязная работа, но к ней Говарду было не привыкать. Всё это было его стихией, где он жил и пытался сделать этот мир лучше, хотя это было, безусловно, так сложно.
Льюис понимал, что от машины нужно было как можно скорее избавиться. Одним из его правил было никогда долго не пользоваться одним и тем же транспортом, чтобы не стать жертвой своей же собственной неосмотрительности.
Говард заехал в порт, разрезая светом фар «Мини-купера» ночную темноту, и спустя несколько минут подъехал к контейнеру. Он ударил по тормозам и вышел из машины, открыв багажник, где было много амуниции, оружия и прочего оснащения. Льюис открыл замок контейнера и, открыв металлическую дверь, стал переносить всё в помещение, аккуратно раскладывая всё своё оснащение по полкам и стеллажам. Быстро всё разместив на полках, он закрыл контейнер и сел обратно в «Мини-купер».
Хотелось спать, но до этого ещё нужно было избавиться от машины и добраться до аэропорта, чтобы спокойно лететь обратно на Сицилию. Говард ударил по газам и рванув с места. Он направился на выезд из порта. От автомобиля он планировал избавиться где-нибудь в центре города, чтобы легче было добраться до аэропорта.
Льюис был абсолютно безоружен, что было для него совсем не привычно, и у него даже создавалось такое впечатление, будто он голый, но в аэропорт с оружием идти было нельзя, если, конечно, он не хотел оказаться в руках жандармов, у которых будет к нему очень и очень много вопросов.
Говард продолжая размышлять о письменах, которые пока не было времени изучить, думал и о странном значке с драконом и земном шаре в пасти у него. Ведь такой же значок он увидел и на сорочке Жерара Крюшо, когда сделал в него два роковых выстрела, прервавших жизнь сектанта и гностика.
Льюис не спеша добрался до центра города и, припарковав машину у тротуара, стал носовым платком стирать отпечатки пальцев. Когда работа по заметанию следов была завершена, он покинул ставший ему домом на несколько суток «Мини-купер» и направился вдоль по ночной улице, понимая, что Марсель не самый безопасный город мира, чтобы ночью разгуливать по его улицам, но терять ему было нечего, а следовательно, и бояться тоже было нечего. Может, это было и прискорбно, но деваться или бежать от этого точно не стоило, а нужно было спокойно всё принять и поймать такси, направляясь в аэропорт.
Лондон. Штаб-квартира МИ-6.
Робинсон шёл по коридору и думал о том, что будет докладывать генералу Андертону, который ждал от него хоть каких-то позитивных новостей, но, видимо, это было что-то из ряда вон выходящее и нереальное. Кайл посмотрел на свои наручные часы, понимая, что ещё рано заходить в кабинет к генералу, и подошёл к окну взглянуть на Темзу, спокойно текущую вдаль, вспоминая времена средневековья и Нового времени, давшего старушке Англии реформатора Оливера Кромвеля, о котором, собственно, она и не просила, но республика, видимо, была нужна ей больше монархии. С тех пор минуло уже много времени, а мир до сих пор весь погряз в интригах и борьбе за власть. Так будет, наверное, всегда, и никогда этому не наступит конец. Хотя так хотелось окунуться во времена рыцарства, чести и доблести.
Робинсон, конечно, не мог себя причислить к чистому благородному рыцарю, ибо его методы были далеки от благородства, но они тем не менее были необходимы для получения того результата, какой он добывал, несмотря ни на что. Это собственно и радовало, и огорчало его, он понимал, что это противостояние не закончится никогда, и он погибнет, выполняя какую-нибудь миссию, о которой позже никто и не вспомнит, а его личное дело будет лежать и пылиться в архиве, пока какой-нибудь салага не захочет прочитать историю настоящего современного рыцаря, которым был Кайл.
Робинсон посмотрел на пасмурное лондонское небо, которое навевало ему скуку и желание скоротать будущий вечерок за стаканом сухого лондонского джина. Впрочем, Кайл в очередной раз не знал, где закончится этот день и чем. Это и радовало его и огорчало. Всего было помаленьку, хотя иногда казалось, что хочется всё бросить и начать эту жизнь сначала, пытаясь увидеть её в новых ярких оттенках жизни, где сумасшедший художник никогда не применит чёрных оттенков, а будет рисовать всё цветами радуги после летней грозы.
Робинсон отошёл от окна и, постучавшись, вошёл в кабинет генерала Андертона.
Его шеф был завален рапортами и отчётами, в которых казалось, сломит ногу даже сам чёрт. Поэтому Андертон не заметил усталости на лице Кайла, хотя по нему можно было сказать, что поспать ему точно не помешало бы, но это были только разговоры. Генерал всегда считал, что работать надо на износ, причём не только его подчинённым, но и ему самому, что он с успехом и делал, продолжая ковыряться в куче бумаг.
Робинсон слегка зевнул, чувствуя, что сон в самолёте был не совсем достаточным для полноценного отдыха, хотя об отдыхе было разговаривать не самое подходящее время, впереди были очередные приказы генерала.
– Кайл, как обстоят дела на сегодняшний день? – оторвавшись от чтения каких-то бумаг, спросил Андертон.
– Не лучшим образом, сэр, – подойдя поближе к рабочему столу генерала, ответил Робинсон.
– Садись и рассказывай, – с какой-то лёгкой усталостью в голосе сказал Андертон и слегка зевнул, понимая и признаваясь самому себе, что не совсем выспался за эту короткую для него ночь.
– Спасибо, сэр, – ответил Кайл и сел на рабочее кресло, пододвинувшись поближе к рабочему столу Андертона. Он вытер ладонью покрывшийся лёгкой испариной лоб и начал внимательно пересказывать то, что услышал от связного ЦРУ в Париже.
– Интересно, Кайл. И это действительно правда? – взяв в руки перьевую ручку с золотым пером, спросил генерал.
– Думаю, да, сэр, – с чёткой уверенностью в голосе ответил Робинсон.
– Ну, если этот образец действительно может существовать, то фигура Призрака – это, скорее всего, выдумка ФСБ, которая маскирует целое небольшое подразделение под псевдонимом этого человека. Уж больно интересную, по слухам, особенность приписывают этому агенту. Говорят, что его глаза слегка мерцают во тьме.
– Да, сэр, возможно. Но ведь никто до сих пор не может точно знать, на что способна природа человека, – сказал Кайл и, вытащив из внутреннего кармана пиджака планшет, положил его перед носом Андертона.
– Он твой, а за обновлением информации в нём я буду следить лично, – отдав обратно планшет в руки Робинсона, продолжил генерал. – Внимательно слушай поставленную мной задачу. Я отдам распоряжение всей агентуре SIS сосредоточиться на любой информации, связанной с этим образцом. Мы должны его найти первыми.
– Я вас понял, сэр, – прервав монолог Андертона, сказал Кайл.
– Ты меня не дослушал. Если мы сможем найти этот образец первыми, то мы вернём его истинным владельцам. Проще говоря, русским, но на определённых условиях.
– Я не очень сейчас вас понял, сэр, – растерянным голосом сказал Робинсон.
– Плохо, Кайл, что не очень понял. На дворе 21-й век. У России с избытком есть то, чего так мало у нас. Да, ты правильно подумал. Это нефть, цветные и драгоценные металлы. Газ и чёрная металлургия. Уголь и древесина. Америка никогда не станет делиться с Британией своими ресурсами, хоть они, в принципе, и наши союзники. Наших же природных ресурсов практически нет вообще. Премьер-министр лишь пешка в чужой игре, а нам не нужны пешки, нам нужны ферзи. Поэтому для нас это так важно. Теперь ты меня понимаешь?
– Теперь да, сэр, – положив планшет обратно во внутренний карман пиджака, ответил Робинсон.
– Тогда приступай к работе. Мониторь информацию по миру. Где-нибудь след и объявится! – сказал Андертон и снова уткнулся в какие-то бумаги.
– До свидания, сэр, – добавил Кайл и вышел из кабинета.
Робинсон был в состоянии, далёком от идеала, чтобы сидеть в своём кабинете и мониторить обстановку по миру. Тем же он мог заняться и дома, что было неплохим шансом, чтобы отдохнуть и перевести дух, плюс идея насчёт сухого лондонского джина всё ещё маячила в голове и не хотела исчезать, а наоборот призывала немедленно выпить. Конечно, Кайл не мог сказать про себя, что он был любителем крепкого алкоголя, но иногда допускал возможность немного расслабиться.
Робинсон спустился на лифте на первый этаж и покинул центральный холл, выйдя на улицу. Дождя не было, что было неплохо. Сырости точно не хотелось, хотелось немного солнца, но откуда его взять в декабре на Туманном Альбионе? А вот утренний туман до сих пор ещё не рассеялся. Кайл поднял воротник плаща и направился вдоль по улице, думая о том, что это утро далеко не самое худшее в его жизни.
Робинсон не спеша дошёл до дома и, поднявшись по ступенькам, открыл входную дверь своего двухэтажного дома. Его, так сказать, резиденция, как он называл свой дом, была небольшой, но достаточно уютной. Пара комнат наверху и пара внизу, не считая кухни и небольшого холла, где было больше барахла, чем места для чего-то полезного.
Кайл прошёл в большую комнату с камином и сел на диван, спинка которого касалась лестницы на второй этаж. Он открыл ноутбук и включил его. Быстро загрузилась операционная система, и включилась поисково-оперативная система МИ-6.
Робинсон снял с ремня кобуру с «Вальтером» и положил его всё на тот же журнальный столик. Потом он достал из бара бутылку лондонского джина и стакан и налил немного в стеклянный сосуд крепкого спиртного напитка. Кайл резко выпил джин и поставил стакан на журнальный столик, выполненный из маренного дуба.
Он налил в стакан ещё джина и залпом выпил вторую порцию, после чего прилёг на диван, сняв перед этим плащ, который повесил в старый деревянный шкаф, и закрыл глаза, начиная думать о том, что когда-то было, но ушло. Ведь в воспоминаниях Робинсон жил часто, не стараясь попытаться начать всё сначала.
Рим. Конспиративная квартира Моссада.
Алекс отошёл от окна, закончив смотреть на улицу. Во дворе играли дети, катая футбольный мяч, изображая из себя футбольных звёзд. Вассерману всё это было чуждо, поскольку в детстве он лишь мечтал стать офицерам и служить своей стране. Он подошёл к небольшому круглому столу, где лежал работавший ноутбук, и стояла чашечка кофе на квадратном блюдце. Он посмотрел на экран ноутбука, но поиск продолжался. Посланные с планшета на электронную почту снятые отпечатки пальцев убитых китайцев проходили по поисковой системе Моссада, проверяя всю возможную информацию, какую только можно было найти.
Алекс сделал глоток тёплого кофе, сваренного из свежемолотых зёрен и вернул чашку на блюдце. Он сел на стул напротив ноутбука и увидел, что наконец его поиски дали результат. Все убитые китайцы были агентами китайской народной разведки, а именно люди полковника Чен Миня.
Вассерман не был рад тому, что ему нужно было лететь в Пекин в гости к полковнику, которого бесспорно хорошо охраняли. Тем более в Китае позиции Моссада были довольно слабыми, что лишний раз говорило о том, что лёгкой прогулки не будет.
В любом случае явно стоило задуматься над бронированием билета, ведь отомстить за смерть коллег было делом чести.
Алекс забронировал билет до Пекина на вечер, понимая, что поспать никак не получится, что для него было абсолютно привычным делом, как и возня с барахлом, которое нужно было с собой взять, чтобы окончательно не сломать традиции туристической поездки.
Однако простым туристом Вассермана можно было назвать с натяжкой. Только незнание китайского и внешность, далёкая от азиатской, хоть на немного сглаживала некоторые острые углы, за которые не стоило цепляться.
Алекс встал со стула и достал из старого шкафа сумку, куда стал складывать кое-какие свои вещи, чтобы хоть как-то походить на туриста, приехавшего смотреть местные достопримечательности. Конечно, в этом образе невозможно было обойтись без фотоаппарата, который, к счастью, у Алекса был, но он был не очень совершенен и с примитивным объективом. Впрочем, лучшего в принципе ему было и не нужно.
Вассерман выключил ноутбук и положил его в другую сумку, как и планшет. Допив кофе, он решил, что смело можно ехать в аэропорт, ведь пока доберешься из этой глуши туда, пройдёт немало времени.
Алекс взял две сумки и вышел из квартиры, жалея о том, что здесь не родной Иерусалим, где можно сходить к Стене Плача и помолиться.
Глава 11
Рим. Дворец.
Аделина шла по довольно просторному коридору дворца, где на стенах висело множество картин, в том числе и живопись времён Возрождения.
Её неторопливый и в чем-то мягкий, а в чём-то твёрдый шаг, придавал ей особый шарм и слышался довольно хорошо, поскольку полусапожки на среднем по высоте каблуке создавали определённый шум. Она любила временами останавливаться и рассматривать картины. Синьорина де Монтенье очень любила живопись, правда, не знала почему. Временами ей казалось, что это ей передалось генетически, хотя её родители и не были большими любителями выставок, музеев и картинных галерей.
На мгновение Аделина остановилась и задумалась, понимая, что проблем у неё возникало всё больше и больше: объявившийся Моссад; убитый глава секты Жерар Крюшо, которому глава Синдиката отводил особую роль, но не очень-то посвящал в неё; теперь генерал Чанг, странный и очень властный политик и военный, от которого можно было ждать чего угодно. Впрочем, было сложно представить, чтобы Моссад отказался от мести за своих убитых офицеров.
Она устало вздохнула и приготовилась войти в центральный зал дворца, где её уже с нетерпением ждали.
Двери открылись перед ней, и синьорина де Монтенье вошла в зал, представ перед членами Синдиката, показывавших всем своим видом, что ждали только её и больше никого. Она выпрямила до предела осанку, и замерла, стоя у стола в ожидании того, когда ей предоставят слово.
– Здравствуй, Аделина. Мы ждём от тебя новостей и подробностей, – медленно, с расстановкой начал разговор глава Синдиката, сидящий во главе стола.
– Всё практически идёт по плану. Настоящий образец передан генералу Чангу. Фальшивый образец, сделанный в нашей лаборатории, готов к передаче американцам, – спокойным голосом ответила Аделина, смотря на членов Синдиката, лица которых, как и обычно, скрывала лёгкая пелена тени.
– А что значит практически? – спросил глава Синдиката.
– На генерала Чанга вышел Моссад, но его людям удалось их нейтрализовать. Мы рассчитываем, что, когда фальшивый образец попадёт в руки ЦРУ, Моссад прекратит свои поиски, уверовав в то, что они в безопасности, но стопроцентной гарантии, конечно, дать на это никто не может. Однако надежда умирает последней, – продолжая держать руки по швам и не теряя осанку, ответила синьорина де Монтенье.
– Когда будет передан фальшивый образец в руки американцам и где? – произнёс с интересом один из членов Синдиката.
– В ближайшие дни в Париже. Я уже нашла подставную фигуру для этого дела. Можете не волноваться, все концы будут зачищены, и всё будет в порядке, – сосредоточенно ответила Аделина.
– Хорошо. Ты можешь идти, – ответил глава Синдиката.
Синьорина де Монтенье развернулась и вышла из центрального зала дворца, направляясь в свой кабинет готовить операцию по передаче фальшивого образца ЦРУ. Едва ли это можно было назвать сложной операцией, но это была ответственная операция, где всё нужно было провернуть без сучка и задоринки. Впрочем, делать что-либо подобное Аделине было не впервой.
Синьорина де Монтенье продолжала себя мысленно готовить к командировке в Париж, куда не очень хотела ехать, но куда нужно было поехать. Ведь если что хочешь сделать хорошо – сделай это сам.
Аделина открыла дверь своего кабинета и вошла внутрь. На улице накрапывал дождик, что очень плохо отзывалось на настроении, но думать о позитивных мыслях было некогда, а вот заказать билет в Париж было необходимо, что синьорина де Монтенье и сделала, включив ноутбук.
До вечера было ещё очень много работы, а главное было – связаться с подставной фигурой, которую Аделина нашла на стороне и в своём фирменном ключе завербовала на одно единственное задание. Что же до того, что случится с подставной фигурой дальше, особо её не заботило, потому что всё знала прекрасно сама, как никто другой.
Сицилия. Палермо.
Самолёт шёл на посадку, опуская шасси, которыми спустя несколько секунд дотронулся до полотна взлётно-посадочной полосы. Воздушное судно стало тормозить, ощущая твёрдость земли и спокойствие пассажиров.
Льюис спал. Казалось, никто и ничто не могло прервать его спокойный сон, где боль и смерть отступала на второй план, и уже ощущался лёгкий морской бриз, обдувавший лицо, а яркое солнце на берегу моря слепило глаза.
Говард не хотел просыпаться, он так и оставался пока в своём сне. Спокойные сны для него были редкостью и таким важным событием, что прервать его означала провалиться в адскую бездну, где он жил на протяжении многих десятилетий.
– Синьор, время выходить. Самолёт приземлился, – сказала обворожительная стюардесса с карими глазами и волосами цвета воронова крыла. Её чуть смуглая кожа выдавала в ней истинную сицилианку, пусть и не благородного происхождения.
– Спасибо, синьорина, – добавил Льюис и расстегнул ремень безопасности, встав с кресла. Он вытащил из багажного отсека над головой две небольшие сумки и, взяв их в одну руку, проследовал к выходу.
Быстро добравшись до терминала аэропорта, Говард прошёл по залу прилёта и попал в центральный вестибюль, откуда вышел на улицу. Сицилия, как всегда, встретила его хорошей солнечной погодой, хотя и было немного прохладно, но только не по сравнению с Тулузой или Марселем. Здесь был настоящий райский уголок, как всегда, в своём воображении подразумевал он, но везде была своя раковая опухоль. И этой раковой опухолью была мафия, которая никуда не исчезла с далёких годов второй половины двадцатого века и всё ещё давала о себе знать, постоянно напоминая о себе. Однако Льюису от этого было не горячо и не холодно. Да и осуждать кого-то он не любил, поскольку его самого кто угодно мог осудить и был бы при этом абсолютно прав, но по-прежнему у каждого оставалось право на свою правду, и в этом аспекте стоило прислушиваться только к своему уму и сердцу, решая сложный вопрос о своём благочестии.
Говард сел в такси и велел ехать таксисту в центр города, где у него была небольшая квартирка, наверное, она для него и была его домом, хотя квартир и домов он видел много. Отели, бунгало, горные домики… Чего только не было в жизни Льюиса, бывшего полковника САС и истинного британца, которому было суждено покинуть родную Англию и странствовать по миру в поисках всё новых и новых приключений.
Таксист притормозил у указанного Говардом места, и, расплатившись, Льюис вышел из такси и направился к старому четырёхэтажному дому. Зайдя в подъезд, оно стал подниматься по лестнице, понимая, что наконец сможет немного отдохнуть, хотя тревога не покидала его, поскольку тот факт, что отца Бернардо всё же выследили и пытались устранить, говорил, точнее, кричал о себе очень и очень громко.
Но святой отец оставался святым отцом, а старый диверсант оставался старым нелегалом диверсантом, каким принимал себя сам Говард. Он поднялся на третий этаж и, проверив внизу двери закреплённую нетронутую никем контрольку, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул его против часовой стрелки. Замок несколько раз щёлкнул, и Льюис нажал на дверную ручку, войдя в квартиру. Было темно. Ставни были закрыты, и солнце не проникало в квартиру.
Он неспешно включил в коридоре свет и прошёл в комнату, где открыл окна и ставни. Солнечный свет осветил его лицо, слегка ослепив глаза, и Говард отошёл от окна, распахнув балконную дверь и зайдя за угол, отодвинул диван и принялся разбирать паркет. Аккуратно разобрав небольшой участок дощечку за дощечкой, он вытащил металлическую коробку и, открыв её с помощью ключа, вытащил оттуда кобуру с пистолетом «ЗИГ-Зауэр П-226» и два запасных магазина, достал из денежной пачки достоинством в сто евро примерно десять купюр и, закрыв коробку на ключ, вернул всё на свои места, задвинув тайник диваном. Льюис скинул с себя куртку и закрепил пистолет с пластиковой кобурой на ремне. Он прошёл на кухню, где тоже распахнул окно со ставнями и взял из холодильника бутылку с холодной водой. Сделав несколько больших глотков, он вернул бутылку со слабо минеральной водой в холодильник и вернулся в гостиную, где на столе лежали две сумки, а на журнальном столе стояли бутылка шотландского виски и пыльный стакан.
Говард дунул в стакан и налил в него виски. Болела голова, хотелось расслабиться. Снова и в который раз перед ним стояла сложная задача, но только одному Богу было известно, что его ждёт дальше, там за поворотом, где порой выбор оказывается настолько сложным и несправедливым, что от него хочется бежать и бежать, но бежать некуда.
Нью-Йорк.
Анджелина шла по парку, приближаясь к месту встречи, где она должна была встретиться с Дэниелом Майерсом. Пока она не знала, что ждать от этого действа и что оно вообще может принести или же чем обернуться. Агент Стивенсон не хотела об этом думать, решив принять всё так, как оно будет. Жизнь была для неё какой-то странной и неизведанной игрой, где она чаще проигрывала, чем побеждала. Ведь победить себя, свои страхи и свою судьбу гораздо сложнее, чем просто посмотреть вперёд с гордо поднятой головой и попробовать увидеть своё будущее, которое так пугало её. Но Анджелина предпочитала не смотреть и не знать того, что уготовила ей судьба. Однако с появлением в её жизни Алессандро, гражданского юриста, который казался ей таким простым и одновременно сложным, она хотела помечтать, но боялась своей мечты. Никто и никогда ей не говорил, куда они уводят и где звездопадом падают на дно холодного океана: в те глубины сознания и бытия, которые сложно было правильно осознать, и перст судьбы вновь и вновь, как путеводная звезда, вставал на горизонте, а те мечты, которые были уже так близко, тонули и захлёбывались в пучине холодного океана.