– Я знаю, тебе сейчас очень тяжело, – Сабина подошла к застывшему перед крестом Андрею и мягко развернула его к себе. Его глаза влажно блестели. – Но впереди ещё целая жизнь. Боль пройдёт, вот увидишь.
Андрей ничего не ответил. Не потому, что был согласен, или потому что у Сабины нашёлся бы аргумент в подтверждение своих слов. Просто всё вокруг больше ничего для него не значило. Сабина говорила что-то ещё, плавно жестикулируя, но её слова слились в один беспрестанный гул, стелившийся подобно тишине в вакууме. Лицо девушки тоже расплылось, превратившись в бесформенную кляксу.
А полуденное солнце всё так же посылало свои бесцветные лучи безразличному миру.
Они ползут
Начался отопительный сезон. Виктор понимал, что причиной похожего на мышиный писк звука являлась бегущая по батареям вода, но никак не грызуны, которых он мог случайно привезти из села в чемодане. Боже, храни этот дом от такого «счастья»! Будто всякой летающей и жужжащей братии мало! Летнего солнца и тепла, может быть, мало, а вот ос, мух и комаров – более чем достаточно.
«За это я и люблю осень: холод усыпляет эту вездесущую погань – жаль, что не убивает насовсем! – и дарит мне немного покоя…»
Что-то мягко ударилось об окно. Первый раз, второй, третий…
«Что за… Ох, сонная муха! Зараза! Ещё вялая, но уже достаточно резвая, чтобы уворачиваться от ударов! Хм, была не была…»
Хлопок. Ещё один. Третий. С четвёртого раза свёрнутая в трубку бумага настигла назойливое насекомое на подоконнике и вышибла из неё дух.
«Вот так-то! Человек сильнее!»
Виктор приоткрыл окно и отправил чёрненький трупик на улицу. За окном гудела серая трансформаторная будка, вдали завывали моторы автомобилей. Ветер безостановочно свистел, словно зазывая безденежье. Секундное вторжение шумов извне прекратилось, но тише в комнате как будто не стало. На кухне басил холодильник, за стеной с не ахти какой звукоизоляцией тикали механические часы. Вода в трубах по-прежнему не унималась.
И стены… Под ними словно кто-то копошился. Или это лишь облезали древние как сам дом обои?
Что-то коснулось ступни Виктора, и он брезгливо одёрнул ногу. На пол неспешно спланировал комочек пыли…
***
– Доктор, как он?
Старичок с аккуратной бородкой поправил очки на носу и заглянул в палату. Виктор сидел в углу и напряжённо следил за стенами. Изо рта то и дело вырывался нервный вздох.
– Пока не очень, – покачал головой пожилой психиатр, но тут же заверил посетительницу: – Работаем, голубушка, работаем…
«Они ползут по стенам… Они ползут к моим ногам… Они ползут по моим пальцам!»
Новое прочтение
Когда было не с кем пообщаться, Костя разговаривал сам с собой. Даже не так – он посылал Вселенной запросы, а она отвечала ему через него же. Или через музыку, льющуюся из динамиков мобильника.
«Как долго я скрывал желания – а-а-а-а, а-а-а-а –
глубоко внутри»
– в который раз пела сеньорита Бовиа. И хотя в плейлисте были вещи куда более печальные, очень немногие из них влияли на Костю так же удручающе, как «Вне реальности». В ней было много того, чего парень мог бы и сам сказать
(«Я слишком слаб для своих страхов – а-а-а-а, а-а-а-а –
И убегаю от всего»),
но не вслух.
– Зачем напоминать-то? – прошипел Костя и зашёлся хриплым кашлем.
«Болезненные воспоминания вновь преследуют меня,
И я сдаюсь».
– Да пошла ты!
То, что пела Марсела – это далеко не всё, что Костя слышал. Гораздо интереснее становилось, когда не слишком-то различающий чужой язык мозг
(«Нам нельзя скрывать…»)
ставил на место непонятных фраз на английском и испанском.
«Храбр не тот, кто принял свою судьбу,
Но тот, кто отвертелся и решился спастись бегством!»
Костя в последний раз оглядел опустевшую квартиру с разбросанными повсюду банковскими предписаниями. Домашний кот тихо сидел в углу, совершенно не беспокоясь о том, чем будет питаться ближайшие несколько дней.
В конце концов, он ясно видел, как хозяин затянул на шее петлю.
«Я дам ответы на все вопросы, что ты задал…»
Хтонь и вонь
Сладочка
От савана исходил запах влажной кладбищенской земли. Алёна брыкалась изо всех сил, но, будучи крепко связанной, не могла долго сопротивляться. Омерзительные пальцы полуистлевшего трупа достигли своей цели, и нечто кисло-сладкое провалилось в горло несчастной, тая и разваливаясь по пути внутрь. Из глаз девушки хлынули слёзы бессилия: костлявая рука поднесла к её рту следующий тёмно-коричневый сгусток.
– Пожалуйста… – всхлипнула пленница, бессмысленно вертя головой.
Вне зоны видимости шумно распахнулась дверь. В воздухе повисла тишина.
– Вишенка, а что это ты делаешь?
К мертвецу и Алёне приблизилась рыжеволосая красавица в вечернем платье. Горящие глаза и тонкие белые клыки придавали её облику толику инфернальной элегантности.
– Готовлю тебе десерт, – прошелестела нежить, кивая на стол. Там лежала распотрошённая коробка из-под клубники в шоколаде. – Ты не можешь пить ликёр, и я подумала, что…
– Прошу вас, помогите мне! – взмолилась было Алёна, но ей помешала очередная конфета.
Неотвратимость
– Мил-ли… мил-ли…
Шарканье стихло. Милана с ужасом увидела тень в просвете между полом и дверью кабинки.
«Это он! Это снова он!»
– Мил-ли… Мил-ле… – грязный монстр отвратительно рыгнул, и его пальцы мерзко заскребли в дверь.
Милана вжалась в стену и вцепилась в полупустую бутылку. Тошнотворный запах терзал ноздри.
Некуда бежать. Негде спрятаться.
Желудок Миланы не выдержал, и несчастную вырвало в унитаз.
– Миледи! Сударыня! – жалобно позвал бомж Валера. – Прошу, дайте мне допить! Вам уже хватит!
Мастер пыток
– Ничего не скажу! – Борис выплюнул обломки зубов.
Палач оскалился и позвал: – Ултарчик! Кис-кис!
Из-за угла высунулась наглая кошачья морда. В руке палач сжимал лазерную указку. Щелчок – и на трусах Бориса вспыхнула красная точка.
– Мама…
– Мя-яу-у!
Черепашья сила
– Держи его, Раф!
Мэтт вжался в стену, пропуская канализационного аллигатора. Ящер исчез за поворотом, а Мэтт услышал плеск шагов. Запахло протухшей пиццей.
Четыре черепахи-мутанта. Вооружённые и сексуально возбуждённые.
– Тоже неплохо. Хватай его, Раф!
Казнь
Перед эшафотом собрались все. Вместо музыки на нервы давил тяжёлый стук в дверь туалетной кабинки вперемешку с мольбами бомжа Валеры. Милана доблестно держала оборону.
Вишенка мрачно жевала ещё не остывшие кусочки Алёны и поглядывала на подругу-вампиршу. Та плакала кровью. Плакала – и слизывала собственные слёзы: клубничный ликёр оказался очень вкусным. Черепашки-ниндзя стояли поодаль. Они очень переживали о случившемся, но Раф переживал сильнее других. Он не смог ни удержать аллигатора, ни поймать Мэтта!
«Да кто, чёрт побери, этот ваш Мэтт?!»
Палач бил изо всех сил, но голова не желала отделяться от шеи. Вместо нормального топора король вручил ему кусок арматуры. Где это видано – рубить головы заведомо тупым предметом?! К счастью, почтенный профессионал из тех, кто ставит цель превыше средств, и решение нашлось очень быстро.
– Ултарчик! – Палач снял с бедра лазерную указку.
– Мяу?
Где-то вдалеке застонал бомж Валера. Милана не выдержала, и джентльмен всё-таки получил бутылку. Правда, немного не так, как ему хотелось. И не туда, куда хотелось.
Как в телевизоре
Поток абсурда, который некий сценарист счёл достойным диалога, вытеснил жужжание телефона, поставленного на беззвучный режим. А вот с писком микроволновки такое не сработало – очень уж Майкл рассчитывал на кусок пиццы с ананасами, оставшийся с обеда.
Вскочив с дивана, Майкл зашагал на кухню. Стоило отворить дверцу прибора и выпустить запах горячего теста наружу, как желудок, доселе спокойный, сжался и будто бы заскулил, торопя своего носителя вернуться к телевизору и дать челюстям выполнить свою целевую функцию. Парень не имел причин задерживаться или протестовать. Да и поток сознания сценариста уже принял иную форму, судя по звуку. Даже экшен какой-то начался: что-то с грохотом и звоном разбилось.
Излишне реалистично разбилось.
«Так, стоп…»
Спешно, но с тарелкой в руке (зря, что ли, ходил?) Майкл вернулся в гостиную. Как он и опасался в душе, пузатый телевизор лежал на полу экраном вниз, а вокруг него валялись осколки стекла и пластмассы. Лицо Максима скривилось, словно тот закусил лимонной долькой, а мозг, похоже, не был готов анализировать произошедшее и выдал лишь спокойное: «Надо взять пиво из холодильника».
Туловище уже отреагировало на правильную, в общем-то, мысль – ужин ведь надо чем-то запивать – но не тут-то было. Совсем рядом раздался новый звон, и нечто большое и темное ввалилось внутрь разбитого окна. Вздрогнув, Максим едва не выронил тарелку. Шторы скрывали интервента, но не полностью: ткань уже приобретала очертания высокого и массивного существа. До ушей донеслось напряжённое сопение. Владелец квартиры буксовал, дурная голова гнала к пришельцу. И оно двинулось навстречу. Лапы ступили на нижний край штор, натягивая их, но движение не прекратилось; материя с мерзким треском расползлась под когтями и весом существа, и на глаза Майклу показалась покрытая черно-белой шерстью лапа.
Взвизгнув, Майкл швырнул тарелку в животное и бросился к двери. Тварь не торопилась пускаться в погоню, и парень без затруднений выбрался на улицу.
«Хана ужину!»
Улица встретила напуганного домоседа перевёрнутым мусорным баком, в содержимом которого копошились еноты – и не только. У соседнего дома дымился разбитый автомобиль. Пучеглазая зебра щипала газон.
– Что случилось с этим проклятым пригородом? – Майкл неосторожно шагнул, не посмотрев под ноги, и едва не покатился со ступеней кубарем. У порога сидел детёныш панды и, повторяя за одним из пирующих енотов, вдумчиво тряс чью-то оторванную ногу вверх-вниз.
Из покинутого дома раздался рёв, и пятнистый медвежонок ответил на него. «Мама сейчас придёт». Вспотевший и побелевший Майкл, не горящий желанием оказаться между двух огней, не стал дожидаться воссоединения и покинул двор.
«Где же, блин, все? Неужели я остался совсем один?»
Ответ не заставил себя ждать. Противно визжа шинами, из-за угла выскочил розовый кабриолет с двумя неформалами… наверное.
– Не останавливайся, Артемон, гони вперёд! – обтянутая латексом пассажирка отличалась синими волосами и противным скрипучим голосом, а голый водитель в маске и с кляпом, похожим на красный клоунский нос – молчаливостью и чуткостью к приказам. Заметив Майкла, яркая леди уделила случайному зрителю толику своего внимания и показала средний палец. Даже два. Затем машина выехала за границы автодороги и затерялась между постройками.
«Не сожрут, так изобьют ржавыми трубами или чем похуже. Неужели нормальных людей не осталось?»
Естественная манера обращения
– С добрым утром, землянин-студент.
На космической станции нет утра как такового, но привычное «с добрым утром» звучит всё же лучше, чем какое-нибудь «обозначаю начало очередного цикла функционирования». Александр открыл глаза и приподнялся на локте. В дверях застыл серокожий антилец, назначенный научным руководителем студента. Голова на длинной, прикрытой высоким воротником шее казалась крошечной на фоне всего остального тела, облачённого в нечто вроде халата или платья.
– Доброе утро, Мазеус…, то есть, антилец-куратор.
– Можете не утруждать себя, Александр, – инопланетянин поднял левую руку, подражая человеческой жестикуляции. – Мне известно, что для вас такая манера обращения не является естественной. Сложно отказаться от привычек, особенно если в этом нет необходимости.
– Да. Моё исследование…
– Как продвигается ваше исследование? – перебил антилец, глядя не столько на землянина, сколько на силуэт, отпечатавшийся в простыне.
– Идёт своим чередом, – студент старался говорить спокойно, даже небрежно, но сроки, на самом деле, поджимали, – всё в порядке.
– Сообщите, если потребуется моё участие, – куратор развернулся и уже собрался покинуть каюту, как землянин вскочил с постели. Антилец обернулся.
– Мазеус, я всё хотел спросить. Вчера ваши… эм… представители вашей расы вели себя странно: нервничали, поглядывали на нас – даже не знаю – с жалостью, говорили с нами как-то отстранённо. Может быть…
– Вам показалось, – прервал его Мазеус. – Представители антильской расы вели себя как раз обыкновенно, а вот представители земной расы – нет. Вчера земляне массово употребляли токсины по случаю годовщины некой памятной даты и вели себя шумно и не вполне адекватно, – и вышел.
Студент улыбнулся. Инопланетянин не врал: вчера праздновали День космонавтики. Особенно усердствовали, само собой, русские. Александр был и сам не прочь по такому поводу выпить рюмочку-другую, но профессор Клетчатов, стараниями которого студент сейчас находился на станции «Синтоку» и писал научную работу о влиянии антильских технологий на человечество, предупредил, что напиваться при степенных и осторожных инопланетянах – последнее дело. Так что бунтарский дух бунтарским духом, а образцовое поведение на межрасовой космической станции откроет неплохие карьерные перспективы перед будущим дипломатом.
Наспех одевшись, Александр вышел в коридор и направился к рекреационному сектору, в котором расположена смешанная столовая. Как выяснилось, пища одной расы вполне пригодна к употреблению другой. Вкусовые качества антильских продуктов также сопоставимы с человеческими. Во всяком случае, для людей; антильцы редко распространяются людям о своих впечатлениях и обо всём, что с ними связано.
За бесхитростным человеческим завтраком: хлеб, масло, яйца, апельсиновый сок и шоколадный батончик – студент размышлял об информации, которую удалось собрать.
«Интересно получается, – думал Александр, неторопливо жуя бутерброд. – У «головастиков» есть что-то вроде внешнеторгового концерна, «Синай»; его продукция идёт исключительно на экспорт, на Землю. Ни один антилец, ни одна из их компаний продукцией с маркировкой «Синая» не пользуется, чуть ли не открыто избегают. И никто не знает, почему. Ладно, если бы всё ограничилось только биоимплантами…»
Александр машинально коснулся груди: вот уже многие годы под рёбрами работал кардиостимулятор антильского производства.
«… и системами жизнеобеспечения, организмы всё-таки различаются, но нет…»
От размышлений Александра отвлёк одинокий астероид в иллюминаторе. Угрозы он не представлял, так как летел мимо станции. Скорее всего, их было больше, но система активной защиты – комплекс лазерных орудий класса «А» – работал тихо и незаметно, хоть сквозь пояс астероидов лети: уничтожит и астероиды, и их осколки, а никто и не заметит. Земная разработка, кстати. Что-что, а с оружием у человечества всё всегда было в порядке.
«… но нет, – продолжал студент, принимаясь за батончик, – эта шиза касается и сверхзвуковых двигателей, и систем навигации, и коммуникационных систем, и даже треклятых онлайн-переводчиков – вообще всего! Почему так?»
Без ста грамм не разобраться. Но поскольку сто грамм в межпланетной дипломатии непозволительная роскошь, Александру пришлось связаться с одним знакомым технарём, Сергеем Селивановым. Его репутация уже пострадала из-за ксенофобских взглядов: опасно открыто выражать недоверие к «серокожим головастикам», в то время как чуть ли не всё остальное человечество кланяется им в ноги – но тот без колебаний согласился помочь.
По пути в свою каюту Александр с интересом рассматривал антильцев, словно видел их в первый раз. «Как они носят свои увесистые головы на таких тонких шеях? Почему они все носят платья? Точно ли посол Мазеус он, а не она? Почему они живут бок о бок с нами на одной станции, но ведут себя так, словно мы звери в зоопарке, а они – японские туристы?» – эти и многие другие вопросы вспыхивали в голове будущего дипломата, пока он проходил процедуру аутентификации и проверял свой цифровой почтовый ящик.
Пусто.
На этом можно было и остановиться, но Селиванов настоял на том, чтобы Александр взял с собой в космос коммуникатор, собственноручно собранный Сергеем без единого «синайского» компонента. Если Селиванов что-то и нашёл, то он из принципа пришлёт информацию именно на «авторское» устройство. В самом деле, пока Александр спал, на устройство пришёл видеофайл.
На экране появился неопрятный мужчина с проплешиной.
«Так, запись пошла… Надеюсь, ты получишь это сообщение до того, как станет слишком поздно. Скажу прямо: всё очень плохо. Мои худшие опасения оправдались…»
Где-то за кадром раздался шум, словно от падения металлической трубы; Селиванов вздрогнул и со страхом покосился на дверь.
«Постараюсь объяснить на пальцах. Я разобрал десятки образцов «синайской» техники от микросхем для инкубаторов до сверхсветового двигателя. Даже не спрашивай, как мне удалось всё это достать… Короче, у всего, что антильцы выбрасывают на наш рынок, есть один маленький нюанс».
Учёный поднёс к камере зажатую между пальцами деталь.
«Эта крошечная капсула, а это – ещё более крошечный приёмник. Так вот, приёмник настроен на определённую частоту. Если сигнал другой частоты или сигнала нет вообще, то всё нормально. Но смотри, что произошло, когда я подобрал ту самую!»
Вместо Сергея на экране возникла покрытая асбестом платформа с B-6000/7, новой моделью сенсорного датчика, собираемого на Земле – там, где раньше была пустыня Гоби, – но из компонентов, производимых «Синаем». Селиванов направил портативный излучатель на прибор. Ничего не произошло.
«Вот сейчас, смотри!» – Сергей ввёл в излучатель новые характеристики.
Раздался треск, и внутри корпуса прибора что-то взорвалось; пластмассовая оболочка треснула, и из трещины повалил дым. Селиванов незамедлительно залил теперь уже сломанный прибор пеной из карманного огнетушителя.
«А теперь представь, что это произошло с двигателем и системами жизнеобеспечения космического корабля посреди космоса…»
– Вот чёрт… – прошептал Александр, только сейчас осознав масштаб надвигающейся катастрофы. – Это же полный п… – и осёкся.
«Ко мне не прислушаются, – продолжал Селиванов. – Есть шанс, что нашими совместными усилиями удастся чего-то достичь. Когда ты вернёшься…». Александр выключил коммуникатор – не хватало ещё, чтобы кто-то из антильцев узнал, что их заговор раскрыли.
Что же делать теперь? Сделать вид, что ничего не происходит? Или как можно скорее вернуться на Землю, чтобы…
Чтобы что?
Александр высунул голову в коридор. Никого поблизости не было, и вроде бы никто в спешке не отбегал от двери. Но что, если за ним действительно следят? Есть ли хотя бы шанс перехитрить инопланетное ЦРУ или ФСБ?
Вопрос риторический. Но в таком случае, выбора нет в принципе.
Упаковав приёмник и вещи первой необходимости в рюкзак, студент, стараясь не светиться на камерах видеонаблюдения, прокрался к лифту. С его помощью можно добраться до спасательного шаттла, чтобы…
Чтобы что?
«Надо устроить диверсию, – подумал Александр уже в спускающейся к ангарам кабине лифта, – тогда начнётся эвакуация, и я со всеми отправлюсь на Землю, а там…»
Двери шахты отворились, но Александр не сдвинулся с места.
– Добрый день, землянин-студент. – выход из шахты перекрыли Мазеус и три антильца-офицера службы безопасности. В руках посол держал прибор, похожий на пульт от допотопного кондиционера. – Полагаю, ваша работа продвинулась дальше, чем вы предполагали изначально.
– А мне казалось, мы друзья! – простонал Александр, чувствуя, как от страха подкашиваются ноги.
– Вам показалось, – сухо ответил Мазеус и…
«Кардиостимулятор!»
… и нажал на кнопку «пульта».