Братство же, как шептались люди вокруг, сплотило вокруг себя таковых выродков, но какими-то законами в нём и не пахло. Оно лишь слегка упорядочило анархичную и животную природу одиночек, что решили попытать счастья вне стройных стен Святой Инквизиции.
Но Мясник, говорили, когда-то был инквизитором. Имел имя, высокий статус и любовь народа. Но что стало с ним потом, когда он ушёл в чащи Язычника, никто не знает.
Надеюсь, Витя не угодит к этим ублюдкам, подумал Однорукий, глядя на озверелые глаза Мясника. А то мне придётся его прикончить.
– Бросьте всё это, щенки, – сказал Мясник, сверкая красными, углистыми глазами, – вам обещают золотые горы, а на деле вас ждёт смерть. Не скажу, что у меня вас ждёт что-то лучше, но мы хотя бы люди честные. Око за око, кровь за кровь, серебро за работу – таков наш девиз, – ухмыльнулся ведьмак. – Обещаю, что после недели у нас, несколько лет в хвалённом «Князе» покажутся вам райским отдыхом на Гавайях. Я и не надеюсь, что хоть кто-то из вас решится сегодня отдаться нашему Братству, но уверяю, щенки, когда Инквизиция выбросит вас за ваши грешки, вы сами к нам приползёте. Только платить будете не серебром, а кровью.
Он бросил микрофон и исчез, унесённый тенями. Однорукого не на шутку пробрало, и он облегчённо выдохнул, когда этот загадочный ублюдок исчез. Толпа, как и священнослужители, видимо, придерживались того же мнения.
Снова начались речи, снова о том, как служба в рядах Инквизиции благородна и честна. Все говорящие ходили в церковных рясах, в богатых плащах и одеждах, давили из себя благородные улыбки, но речь Мясника посеяла в храме мрачную атмосферу. Спустя битый час успели сказать своё слово не один десяток важных и не очень шишек. Короче всего сказал Каин – человек безупречной внешности, словно герой из древних сказок.
– Мозгами только думайте, прежде чем в пекло лезть, – усмехнулся он и передал микрофон следующему.
Однорукий, видать, уснул, потому как очнулся, когда толпа ликующе кричала: «Цезарь». У алтаря действительно стоял виновник торжества, окружённый четырьмя инквизиторами – в безупречно белых костюмах, но лица их скрывали бездушные, мёртвые маски, цвета мела.
– Я надеюсь, что учёба ваша прошла как следует, ибо дальше вас ждёт тяжёлое испытание. Позади меня, – Аристарх обвёл своих охранников рукой, – верные мои вассалы. Когда-то они были простыми крестоносцами, но упорство и желание доказало «Зиме», что таких людей всего четыре на четыре миллиона. Мой крохотный отряд «Архангелы» не знает усталости, не знает страха, а упорства и силы им не занимать. За последние три месяца мы прикончили четырёх демонов первого порядка! – Толпа взревела «Ура! Ура!». – И при этом мы не потеряли ни единого нашего бойца. Каждый из моих вассалов силён, как три десятка простых инквизиторов, свиреп, как Цербер и умён, подобно древнему царю Соломону. Четыре архангела послал Господь сражаться с Падшим Ангелом, и они повели свои войска к победе, не жалея себя! Лица моих подчинённых скрыты, тела упрятаны под свободной рясой, ибо скромность – первое оружие истинного воина. Но когда приходит время боя, каждый из них срывает маску, и демоны трепещут от одного их вида. Ибо дисциплина и воля куют великую силу. Так что стремитесь к высшему, братья, и прибудет с вами Господь.
Как по приказу белые плащи вынули свои клинки и хором прокричали: «Ближе к божьему свету!», а затем, изящно поклонившись, прильнули ближе к иконостасу, будто бы окаменев.
– Да начнём церемонию! – наконец гаркнул Соломон и, вынув приличный свиток из глубоко кармана, снял с него печать и развернул длинную бумагу.
Сердце Однорукого трепетало. Соломон называл имя, заслуги человека, краткую сводку его биографии и вызывал к алтарю. Бугаи размыкались, впуская будущего инквизитора, а сам Аристарх, посвящал новичков своим инкрустированным обсидианом серебряно-стальным клинком, который прозвал Кровью Богов. Из толпы вышел первый, второй, третий, четвёртый, пятый… тридцатый человек, но Однорукого всё не вызывали. Толпа начинала уставать, как, впрочем, и священнослужители, но вида и слабости никто не подавал.
– Ныне нарекаю тебя Амосом, что означает сильный и храбрый, – Аристарх ударил мечом плашмя по плечам будущего инквизитора. – Ты преклонил колено как безымянный номер, не имевший ничего. Но только пустой сосуд можно наполнить. Так восстань же, будучи Амосом! – Святейший Инквизитор отставил клинок и парень, едва сдерживая улыбку, протянул руку Аристарху. Тот братски приобнял его и приколол к правой грудине чёрного кителя блестящую медаль. Издали Однорукий не мог различить, что это за медаль, но уже чувствовал, как он с гордостью будет её носить.
«Раньше, посвящая юнца в инквизиторы, ему выдавали новый клинок, выкованный из дамасской стали, – вспомнил слова Виктора Зверева Однорукий, когда тот снова занудил о своих книжках. – А теперь, как я слышал, просто прикалывают посеребренный значок и дают имя. Нет тебе ни торжества, ни подарков».
«Не верю, – сказал тогда Однорукий, – я хочу себе именной клинок, как у всех уважающих себя инквизиторов».
Но теперь слова Виктора Зверева оказались правдой. Нет у него ни клинка и, кажется, надежда получить даже этот чёртов серебряный значок улетучивалась всё быстрее.
Вот очередной олух встал в шеренгу, где лыбились от счастья новоявленные инквизиторы, а до Однорукого, который семь потов излил, чтобы здесь оказаться, очередь так и не дошла.
Но вот Соломон с привычным ему подозрением взглянул на храмовый зал, после – на свиток и громко выкрикнул:
– Группа M/A-1, номер 123 – пройти к алтарю!
Он не помнил, как толпа его выплюнула и как он прошёл по мраморным ступеням лестницы. Не помнил, как развернулся, не помнил, что сам говорил. Всё было как в тумане, а сердце его едва не выпрыгивало.
– Этот человек, совсем ещё зелёный и юный, – прохрипел Соломон, – убил… демона первого порядка! КОГНОСА! – толпа ахнула. – Илий, думаю тебе есть, что ещё сказать по этому поводу.
– Да, – игумен «Князя» прочистил горло. – Он, этот удивительный парень, помимо того, что способствовал умерщвлению древнего демона, также лишил жизни предводителя «Перуна», лидирующего языческого племени до недавнего момента.
Толпа вновь ахнула, и кто-то зааплодировал.
– Этот человек также, прикончил крысу в нашем святом месте – имя которого грешно называть в этих стенах.
– Фантастика! – крикнул кто-то из толпы.
– Браво!
– Он был родом из нищей семьи, вырос среди трущоб и бандитов, а отец его издевался над ним, – «Откуда они это знают?», – но, попав в Инквизицию, он сразу проявил свой твёрдый и сильный характер. В боях, будучи настоящим героем, он потерял руку, – Соломон, удавливаясь злой улыбкой, ткнул Однорукого в бандаж, – и доблестно сражался. Уму непостижимо, как такой юный парнишка, смог одолеть демона первого порядка? Да и ещё по пути докончить жизнь главного из язычников и прикончить Иуду в наших рядах! Что за чудеса творятся в наше время!
«Давай выродок, – подумал Однорукий, чувствуя, как нерабочая рука как будто сжимается в кулак, – теперь обосри все мои достижения. Напомни им, что случилось в казино. Посыпанный дерьмом торт есть никто не будет…»
– Но лишь одно омрачняет его заслуги. И это – бойня в казино «Azartus».
Толпа недовольно промычала.
«Сейчас или никогда».
Однорукий учтиво выхватил микрофон у старика и взглянул на тысячи глаз. Все умолкли, священнослужители не знали, что делать, Аристарх сохранял маску спокойствия.
– Я должен вам сказать, что сражался так яро, ради искупления, – подрагивая голосом, сказал Однорукий. – Ведь всем нам даровано искупление? – Он протянул руки к золотым сводам храма. – Ещё не так давно меня опьянила страсть и по моей вине погибли многие люди, среди которых был и старый ветеран – патриарх Ашер, – слова сами лились из него и Однорукому оставалось только подыгрывать. – Он был одним из тех, кто умирает за честь и достоинство, за простых людей, которые не могут себя защитить. И по моей вине, он сгинул в казино, объятый пламенем. Лишь отвага и сила Аристарха остановила вырвавшегося демона, – Однорукий сделал полупоклон в сторону Святейшего Инквизитора. – Меня едва не отправили в «Лёд», но милость игумена Кира, который тоже отправился в лучший мир, спасла меня. – «Приукрашивай, лги, пока они раскрыли рты. Если ты дрогнешь – они не поверят и сожрут тебя». – Я сражался и воевал, желая заслужить искупление. Божья благодать снизошла на меня, и я понял, что ошибался…
– Ты ведь сотрудничал с предателем, – крикнул кто-то из толпы. – Как ты это объяснишь?
«Они-то откуда это знают? Витю уже успели сделать последним ублюдком, пока мы там жопу рвали?»
Соломон на это едва сдержал хищную улыбку.
– Все мы ошибаемся, – сказал Однорукий, – как ошибся Сын Божий в Иуде Искариоте. Но я раскаялся и своими руками прикончил предателя. Судите меня, люди, если желаете этого, но в душе я чувствую, что встал на путь искупления – Бог тому свидетель. И больше ложь, клевета и страсть не затуманит мне разум. Прости их, ибо не ведают что творят они.
Толпа молчала, но потом кто-то захлопал. Один хлопок повлёк другой, тот – ещё один и скоро весь зал снова купал Однорукого в аплодисментах. Соломону пришлось улыбнуться и подтвердить прощение грешника, Аристарх же только кивнул.
Однорукий преклонил колено, и прошлая жизнь его теперь навсегда утопла в бездне. Ветреная мать, ублюдок-отец, издёвки, избиения, боль, ложь, инвалидность, тюрьма, изгнание в «Князе», ад в языческом лесе, снова ложь и боль, чёртова боль – всё это теперь позади. Позади бедность, нищета, а впереди только лучшее. Теперь, он станет сильным. Теперь никто не скажет, что он, Однорукий, подлец и слабак. Он выковал себя сам и добьётся ещё большего.
– Встань же, – прозвучал басистый голос Аристарха как будто откуда-то издали, – встань из пепла, будучи отпущенным от грехов прошлого. Забудь обо всём, что было и направь всего себя тому, что будет. Восстань же из пепла, словно феникс. Восстань же, наречённый как Левий, что означает служащий, прикреплённый и присоединяющийся. Так пусть это имя напоминает тебе о том, что ныне ты – полноправный член Святой Инквизиции, – Однорукий почувствовал, как Кровь Богов ударился по его плечу, ощутил его лёгкость и тяжесть одновременно. – Я, Аристарх Первый имени своего, Святейший Инквизитор специального корпуса «Зима», заседатель Общеинквизиционного Собрания, утверждаю, тебя, Левий, в звании кардинала Святой Инквизиции.
Надо было видеть раскрасневшееся лицо Соломона и охи, ахи прочих священнослужителей.
– Святейший, не кажется ли вам, что награждать только явленного инквизитора званием высшего чина слишком…
– Нагло? – Аристарх пробурил старика таким взглядом, что тот чуть не свалился на пол. – Нет, Святейший Архиепископ, этот парень изгнал демона первого порядка, прикончил одного из сильнейших язычников и выбил дух из предателя, за которым вы гонялись долгое время, – «А Цезарь слов не выбирает, знай, что напихивает Соломону». – Думаю, звание кардинала даже преуменьшает заслуги Левия. Прости, парень, но твой возраст не позволяет дать тебе Святого аббата или визитатора. Но ты подаешь больше надежды, – Чёрные бездны вместо глаз блеснули тенями, и Левий отвёл глаза.
– Встречайте, новую восходящую звезду! – крикнул Аристарх и толпа залилась радостными криками.
Леви, который ещё недавно был Одноруким опьянел от радости и ещё долго стоял, ощущая вкус новой жизни, которая доселе казалась миражом. Но когда к нему крепили позолоченный значок, он вдруг заметил в густой толпе тень – человек в чёрных одеяниях, с больными глазами, пошатываясь, смотрел на новоявленного инквизитора льдистыми глазами.
«Витя? – подумал Однорукий, – нет… Он ушёл, ушёл в леса… Мне видится. Бред! Теперь нет никакого Однорукого! Только новый я…»
Он отвел взгляд от мрачной тени и встал к своим новым братьям, под радостные крики и аплодисменты.
Призраки прошлого растворились окончательно.
Глава XXX. Жизнь всегда берёт плату
Дверь лениво скрипнула и отворилась. Щёлк. Тёплый, но слишком тусклый свет пролился по крохотной квартире. Она сбросила сапоги, отставила сумку, сняла лёгкую весеннюю курточку и, еле перебирая ногами, дошаркала до кровати.
По потолку разбежались трещинки, окно залопачено и совсем старое – зимний ветер задувает в щели и в крохотной спальне, где только умещается кровать да древний телевизор, становится жуть как холодно. Ну ничего, говорила она себе, могло быть и хуже. Хотя куда уж мне.
– А с вами передача «Серебряные вести» и с вами её ведущий, я, Александр… – Она с трудом нашарила пульт и переключила. – «Инквизитор 24» мы узнаём самые горячие новости из мира демонов и охотников… – Щёлк. Нужен другой канал. – Премьера! Долгожданный сериал от Tenflix: «Андерсон Христова Пуля – благословлён Всевышним!» Смотреть с 15 мая, в озвучке… – Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Каждый день, каждый раз одно и то же. Утро – паршивое, с головными болями от ужасного, сбитого сна, день – каторга уборщицей в дерьмовом баре «Серебро». Кристину даже не взяли официанткой – мол, её прошлое слишком позорит их заведение и вообще, надо бы сказать им огромное спасибо, за то, что они её такую шлюху, терпят.
– Спасибо, – говорила она каждый раз, когда старый, обрюзгший владелец бара, напоминал Кристине о её месте. – Спасибо.
Можно, конечно, было пойти и проституткой, торговать своим красивым телом не в этих богом забытых северных кварталах Ленинского района, а ближе к левому берегу, быть может, где-то у центра. Что-то, а облегающая одежда на ней заставляет всякого, даже с виду крепкого мужчину хватать себя между ног. Но гордость, а вернее, её остатки – не позволяли Кристине продать себя окончательно. Мысли покончить с жизнью призраками преследовали её по ночам, её снилось, как она набрасывает на себя верёвку или ложится в холодную ванну, как делает решающий шаг с крыши, как разом выпивает разом кучу таблеток, но всегда она просыпается в холодном поту и больше не хочет даже думать об этом. Уж лучше жалкое, нищее и бессмысленное существование, чем холодная и страшная смерть. Она не могла представить, как сама на себя накладывает руки, хотя сны показывали обратное.
«Уж лучше меня убьют, – говорила она себе, – уж лучше схватят и не дадут вырваться, чтобы я была спокойна в том, что сделала всё, что от меня зависело. Лучше так, чем самой…»
Но никто её не замечал и не видел после того дня. Нищие, насильники и наркоманы не в счёт – если бы даже эти маргиналы не пытались на неё напрыгнуть, это означало бы то, что она совсем никто. А так можно тешить остатки самолюбие тем, что она осталась женственной. Она поджала ноги к своим рукам и положила на них голову, бессмысленно вглядываясь в дыру на старом, пыльном ковре. Квартира эта старая, тараканов ней куча, соседи – алкоголики, тунеядцы и наркоманы, вечно кричат за стеной, бьются за выпивку, а утром Кристина находит их опьяневшие тела в луже собственных испражнений.
«Вы исключены из рядов Святой Инквизиции и в частности, специального корпуса “Зима”, – прозвенели слова в памяти. – Собирайте вещи, вы свободны».
– Но что я сделала? – подобно ребёнку запищала Кристина и слёзы навернулись на её глазах. «Будь сильной». – Почему вы меня исключаете?
– Слушай, девка, ты хочешь отправиться в «Лёд» или «Князь»? Там, дорогуша, твои одёжки изорвут, тебя оттрахают, а потом бросят в снег и пойдёшь ты на корм воронам…
Вороны. Она теперь ненавидела этих птиц, они напоминали о той ночи, когда она продала и предала себя. И всё пошло прахом! Пришлось собирать вещи, с понурой головой, сдерживая слёзы и дрожь в теле. Куда ей было идти? Ни семьи, ничего у неё не было. Только надежда быть защитником слабых от демонов, грела её хрупкую душу. А что же теперь? Вокруг только тьма, холод и лёд. Те деньги, которые ей выплатили до инцидента с Одноруким, Инквизиция забрала в качестве штрафа за халатное поведение и содействию убийства патриарха Ашера, а также за попытку устроить теракт с потусторонними силами первого порядка. Она помнила выговор так хорошо и благодарила Бога за то, что ей не вбили штраф втрое больше её выплат или, того хуже, не отправили в «Лёд».
Человек в чёрном изнасиловал её, а она, дурочка, повелась на его обман. Этот ублюдок и мразь обещал Кристине, что после этого… Однорукого и Витю освободят и не дадут убить. «Завтра вы сможете встретиться и обняться», – сказала тьма Кристине тогда, когда девушка сгнивала заживо в камере, ожидая своей незавидной участи.
Но это был обман. Ложь, в которую она поверила. Этот загадочный ублюдок, сделал почти всё, что обещал, но с оговорками, какие всегда бывают в такого рода делах. Её вороний человек высвободил, но затем выбросил из Инквизиции, её боевых товарищей он отвёл от «Льда» и верной смерти, отправив в дивизион «Князь» – месте, где, как слышала Кристина, бывают вещи похуже смерти. Там эти язычники, эти лесные чудовища и её товарищей отправили туда!
Она долго рыдала и горе не отпускало её. Она отдала всю себя, чтобы спасти других, но жизнь вернула ей только боль. Жизнь всегда берёт плату – слова тирана-отца звенели в голове, как отбойный молот.
И что же теперь с Одноруким? Что с Витей? Наверное, они уже погибли, прошло ведь столько времени. Кристина видела их ещё в прошлом году, холодной зимой. Это было в казино «Azartus», когда Витя провёл её по тому тесному, мглистому коридору, когда она увидела, впервые увидела демона первого порядка! А потом туман… Она себя не чувствовала и проснулась сначала в больнице, а потом её увели люди в чёрных плащах. И больше ни Витю, ни Однорукого, Кристина не видела.
«Они мертвы, дура, – Девушка ударила себя по коленкам и дёрнула хвостом серебряных волос. Из глаз пошли слёзы. – Мертвы. Мертвы. Мертвы. Не надо к ним было привязываться, сама виновата».
Кристина не хотела привязываться. С трудом поступив сюда и попутно выслушивая, что «бабы в Инквизиции – как макаки за квантовым компьютером», она твёрдо решила, что будет сильной и не будет ни от кого зависеть. Самостоятельно, она твёрдо хотела стать одной из немногих женщин, которые станут цветом не только корпуса «Зима», но и всей Святой Инквизиции, как это сделала Жанна Д’Арк.
– Её сожгли, дура, – сказал Кристине однажды Однорукий, – сожгли, потому что это Жанночка, была полнейшей дурой, раз позволила это сделать. Дурой, такой же, как и ты.
Этот болван ничего не понимал. И вообще, Однорукий часто подшучивал над Кристиной, а когда она злилась и пыхтела – заливался краской. Он хотел девушку, это ясно, но при всей его взбалмошности – пара женских хитростей делали из этого непоседы испуганного щенка, растерянного и глупого. Однорукий, в то время, ещё до знакомства с Виктором Зверевым, постоянно строил ей глазки. Подшучивал, разыгрывал её, когда успевал вырываться из своего отряда, но дело до конца не доводил и это её расстраивало. Несмотря на твёрдое решение не вступать ни с кем в контакты, её женственность требовала мужских рук и твёрдости.
– Вы, девчонки, не ждите от меня снисходительности. Тот факт, что между ног у вас щель, ещё не даёт вам скидки. Будете херачить, как папа Карло, – жёстко чеканил безногий калека с протезом. Имени этого преподавателя она не знала, но все звали его Пиратом ещё и за отсутствие глаза и кисти на правой руке.
Кристина упорствовала как могла, стирала себе руки в кровь, набивала шишки, терпела кровавые мозоли от беспрестанных тренировок, мучилась от головной боли, пока сидела за книгами по принципам работы демонической и освящённой энергии. И теперь, всё её упорство, все знания и труды пошли коту под хвост. Её выгнали и все надежды стать сильной и независимой женщиной, которая сможет постоять за себя, обернулись прахом. Кристина вспоминала, как часто они с Виктором и Одноруким пытались правильно сложить знаки и сотворить верную технику, как они убегали от случайно призванного парка, как Витя однажды едва не спалил укреплённую деревяную площадку для интенсивных тренировок. Однорукий, не питавший способностей и желания заниматься техниками, натаскивал девушку во владении клинком, попутно с ней заигрывая. Да, он сам был новичком, но умение орудовать холодным оружием давалось ему легко, и он быстро выучился. Витя же, наоборот, больше душой лежал к книгам и техникам, а потому частенько тащил Кристину в библиотеку или в закрытую площадку для тренировок (не знала она, где он отыскивал ключ), показывая, как применяется та или иная техника, знак или печать. Он много говорил, рассказывал истории, демонологии и ангелологии, простыми словами говорил то, о чём Соломон – старый скряга бубнил часами. Витя однажды показал ей, что обучился Барьеру, но она, хрупкая девушка, пробила этот барьер вместе с носом Вити. Тот покраснел – и от крови, и от стыда, но попыток не отставил. Кристина часто смеялась, когда он не мог высечь простого знака и упорствовал часами, пока что-то приемлемое не выходило из его рук.
«Но настоящий талант у него был к лечению, – Кристина сжалась сильнее, – когда я на тренировках с Одноруким едва не отрезала себе левый палец, он мигом обработал рану и каким-то знаком вернул чувствительность пальцу».
Она чмокнула его в щёку, крепко обняла и почувствовала, как тот дрожит от возбуждения. Ей нравилось ощущать себя желанной и защищённой – с этими двумя, в отличии от серой массы остальных, было весело. Навык владения клинком Однорукого и знания Виктора в вопросах энергии, могли слиться воедино, прямо в ней. Она, Кристина, могла бы стать первоклассным охотником, которая бы сочетала в себе преимущества своих боевых товарищей.
– Я их спасла, – сказала она себе, бездумно щёлкая по пульту, – хотя бы попыталась…
Всё испортил этот чёртов Однорукий. Он попёрся в казино и их весёлым денькам пришёл конец. Конечно, были и дурные моменты – вспомнить вот хотя бы, как она едва не сошла с ума в заброшенной школе, но ведь Витя её спас. И в казино спас. Он всегда её спасал, даже когда Кристина этого не хотела. Однажды она сама смогла призвать демона-парка, чтобы отточить свои навыки, но этот зануда прикончил его своим чёрным пламенем ещё до того, как она обнажила серебро!
Но теперь её никто не защищает. Теперь она совсем одна и одинока. Её унижают на работе, она живёт в клоповнике и с каждым днём все больше видит перспектив в том, чтобы торговать телом на улицах.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
– Срочные новости! – Она не успела нажать на пульт и решила бросить это дело. Вокруг сплошной трёп про эту Инквизицию, который как яд льётся ей в душу. Она теперь никто. Шлюха, пустое место, «Спасибо» – не больше. Кристина обессиленно припала к кровати, твёрдой и жёсткой. – СРОЧНЫЕ новости! Совсем ещё юный, только достигший дееспособности парень, получил звание кардинала Святой Инквизиции! – На экране перемежались планы церкви имени Святого Азриэля. «Тоже мне, крутой. У кого-то жизнь льётся мёдом, пока я тут сгниваю», – вздохнула девушка, грустно смотря в небольшой экран телевизора. – Только что прошла церемония награждения новичков именами и у нас с вами есть уникальная возможность встретиться с виновником торжества!
Репортёр отошёл на несколько метров вправо, где, стоя в мрачном чёрном кителе, но с улыбкой до ушей стоял парень, с бандажом, удерживающем руку. Глаза жёлтые, словно кошачьи, голова белая, как снег, а лицо в шрамах и ожогах.
– Однорукий?! – вскрикнула Кристина и подорвалась на месте. – Что?!
– Скажите, каким именем вас наградили святейшие?
– Отныне моё имя – Левий, – гордо произнёс парень и помахал камерам. – Вдобавок, теперь я кардинал, между прочим, самый молодой талант почти что из всей «Зимы», – Однорукий громко рассмеялся. – Представляете, мне даже обещали именной клинок.
– Это правда он, – сказала Кристина сама себе и подползла к телевизору поближе, приложившись руками к лицу, – точно, его рожа.
– Скажите, как вам удалось уничтожить демона первого порядка в таком юном возрасте! Немногие опытные инквизиторы даже раз за жизнь совершают такой, не побоюсь этого слова, подвиг.
– Дело ума и клинка, – сказал Однорукий, пафосно встав в позу. «Скоморох недоделанный. Но слава богу, он жив! Жив! Витя, значит, тоже живой…» Сердце её затрепетало от радости, и она помотала головой, не веря собственным ушам. – Знаете, в детстве я любил смотреть «Кровь и вино», фильм, по мотивам восхождения нашего Аристарха к вершине и тогда, в критический момент, я только и думал, что очень хочу быть на него похож.
– Прекрасно, что такие фильмы вдохновляют наше молодое поколение! – рассмеялся ведущий. – Скажите, а правда, что вы ещё убили этого предателя… Владимира Звеньева, кажется?
«Он про Витю! Ну что же, Однорукий, говори! Говори, где он!»
– Виктор Зверев, – подтвердил мысли девушки парень, – я раньше с ним по глупости своей водился, но он оказался последней крысой, уж извините за выражение. Этот болван сотрудничал с демонами, так я его в процессе битвы с этими демонами и прикончил. Отрезал голову этому кретину, а потом предъявил в качестве доказательства.
Она слышала эти слова, как будто они были где-то далеко. Слова эти звенели в её голове, и она не поняла, как разревелась, зарывшись в подушку.
Жизнь всегда берёт плату.
– Мы слышали, что этот человек был очень опасным. Скажите, это правда?
– Брехня, – махнул рабочей рукой парень, – когда клинок вгрызся в его шею не таким он уж был и страшным. А без головы и вовсе выглядел потешно…
– Скажите, а в какой орден вы планируете…
Щёлк. Телевизор умолк, но Кристине будто нож в животе провернули. Она сжалась в клубок, обняла подушку и разрыдалась.
«Что случилось? Почему… он… нет, он убил его…»
В голове сменялись кадры, один за другим. Кристина всегда считала Виктора хорошим другом, а когда у того был лишний вес – часто над ним издевалась и шутила, но потом… Последний раз, когда она ощутила его тепло, когда он защитил её, она снова стала испуганной девочкой, которая нуждалась в чьей-то защите. А теперь, неведение рассеялось и всё оказалось ещё хуже, чем она могла подумать.
Он отрезал ему голову… Ублюдок. Однорукий, как он мог? Этого быть не может, ведь Витя его спас!
Девушка незаметно для себя провалилось сон. В нём Однорукий отрезал голову Вите большой пилой и из шеи несчастного струились просто фонтаны крови. Кристина кричала, пыталась остановить беловолосого, но тот только смеялся и продолжал своё кровавое дело. После всё растаяло и она осталась одна, прижав срезанную голову к себе. Слёзы наполнили её глаза и всё померкло.
Следующий день и последующая за ним неделя, как и весь месяц, прошли в тумане и серости. Она мало ела, ещё меньше спала и с каждым днём угасала всё больше. Одно время Кристина решила отыскать Однорукого, попытаться с ним поговорить и всё выяснить, но над ней только зло посмеивались и предлагали информацию в обмен на тёплое гнёздышко между её ног. Однажды её едва не схватили одержимые, но она только чудом отбилась. Теперь на руке красовался длинный змеистый шрам, испортивший её кожу. Хотя, какая Кристине теперь разница? Мысли пойти в шлюхи стали настолько близки к реальности, что она уже отыскала «агентство», где положительно высказались о её кандидатуре.
Минул ещё месяц, последние копейки вышли, а с работы девушку прогнали за то, что она не оттёрла туалеты до блеска. Зарплату Кристине так и не выдали и поэтому, она, рыдая и дрожа, уже ехала в такси к своему первому клиенту. «Что же, хуже уже не будет, – рассудила она, стараясь не плакать. – Я мечтала стать инквизитором и защищать людей от боли, чтобы им не пришлось страдать как мне, а теперь я стала проституткой и должна держать кокетливую улыбку, раздвинув ноги пошире…»
Кристина, нехотя, но оделась как подобает женщине её профессии: чёрное, облегающее платье с глубоким декольте, высокие туфли, напудренное лицо, скрывшее бледность и сухость кожи, розовые, как атлас, губы, острые чёрные ресницы, контрастирующие с завязанными в хвост белыми, отливающими серебром, волосами.
Такси выплюнуло её и она, пошатываясь, зашагала к домофону. Это был левый берег города Невска – неоновые огни пульсировали в ночном сумраке, дорогие машины разъезжали по выглаженным, чистым дорогам, а люди носили дорогие элитные костюмы и деловито держали себя даже под ночным мраком. Было людно, но на неё даже никто не обратил внимания. Видимо, такие женщины в этом месте не редкость.
Дом был большим, частное трёхэтажное здание, поставленное из тёмного и красного дерева, остроконечная крыша с чёрными черепицами каскадной крыши. Окон много, но все они завешаны, оттуда слышится музыка и веселье.
«Будь вежлива с клиентом и никогда не отказывай, если клиент платит. Терпи всё, что они делают, если они платят, – сказал тучный брыластый начальник. – Поняла?»
«Поняла, – кивнула Кристина, – спасибо».
Она робко постучала в массивную дубовую дверь и встала, ожидая своей участи.
«Ниже некуда, – сказала она себе, – хуже некуда. Я теперь никто и ничто, просто товар. Это даже не я. Это кто-то другой».
Дверь растворил какой-то бугай, в очках и чёрной майке. Бородища чёрная, тело широкое и сильное.
– Шлюха?
Она хотела убежать, но кивнула.
– Заходи.
Бугай провёл через винтажную, роскошно отделанную лестницу, через коридор, усеянный гобеленами и картинами и остановился перед белой дверью. Три стука. Кристина слышала за этой дверью женские стоны, смешки и мужские маты.
– Ох, девочки, к нам ещё красавица приехала! – крикнул голос из-за двери, и она отворилась. В проёме показался опухший, красный и пьяный в стельку молодой парень с кошачьими глазами. – Шуруй, Здоровяк, я дальше сам.
– Так точно, босс, – сказал бугай и растворился.
– Ну что, красавица, готова веселиться? – Он взял Кристину за грудь, так бесцеремонно и быстро, что она даже ахнуть не успела. Голову она опустила к полу и не смела её поднять. Раньше она бы ударила негодяя и раскричалась, но не теперь. Теперь она никогда не отказывает, если клиент платит. Это надо запомнить. – Ох какие формы, ну не бойся! Заходи, я тебе покажу, что может моя железная рука.
«Железная?»
Она только сейчас увидела, что у клиента на руке – инкрустированный серебром и золотом стальной протез. Не может этого быть.
Она на секунду вспомнила свою прошлую жизнь, вывернула руку клиенту так, что тот взвыл.
– Ты что делаешь, шлюха?! Охрана!
– Совсем охренел, Однорукий?
– Ты что… – Он вперил в неё свои кошачьи глаза и побледнел. Точно он. – К-кристина?
Позади неё возникли тени и мгновение спустя девушку заломали, уронив на колени. Она не отводила взгляд от Однорукого. Он располнел, обвешался цепями и перстнями, пустил короткую щетину по своему обожжённому лицу, но эти глаза она узнала бы из тысячи.