– Значит, теперь я – лидер «Князя»? – Он отпил из старого советского гранёного стакана. «Князь» пусть и был крупнейшим дивизионом, но отнюдь не самым богатым. Отборные ублюдки или зелёные новички в его рядах, приближённость к огромному лесу, именуемым «Язычником», постоянные нападки лесных отродий на каждое звено так называемого «Змея» делали «Князь» скорее не элитным дивизионом, а кучей разношёрстных человек, в огромном количестве, но с крайне паршивым качеством. Всё это новоиспечённый игумен Илий прокручивал у себя в голове, внимательно оглядывая Старого Волка. – Не прельщает меня эта должность. Найдите другого.

– А тебя и никто не спрашивает, – холодно сказал Акела, докуривая сигарету. – Кир доверял тебе, ты был его правой рукой и в «Князе» нет никого опытнее тебя. Избирать кого-то извне крайне сомнительное решение. Если же ты хочешь отказаться, то изволь, но нам придётся созвать Святой Синод для разрешения этого вопроса.

По спине Илия прошёл холодок, когда речь зашла о Синоде. Почти все решения этого органа сводились к тому, что осуждённого либо бросали в «Лёд», либо ссылали в «Князь». Учитывая, что второй факт исключался, перспектива предвиделась печальная.

– Хорошо, я приму на себя управление, – сдался Илий и залпом опустошил стакан. Жгучая жидкость протиснулась по горлу, а в груди потеплело, – полагаю, мне не стоит знать, что случилось с Киром? – Он вперил свои серые глаза в Акелу.

– Кир сотрудничал с язычниками, сорвал «Капкан» и, в надежде избежать правосудия, подался в бега, – ложь лилась из губ Аарона ровным потоком, голос его не дрожал и звучал убедительно. Но глубоко в душе правда стискивала его сердце, и Старый Волк чувствовал, будто от него отняли частичку себя. – Когда я застал его на месте, он покончил со своей жизнью, предварительно выдав показания. Этого достаточно?

– Более чем. – подчинительно кивнул Илий. – Когда я смогу взять на себя командование?

«Этот пусть и строит из себя правдоруба, но на деле ещё покладистей, чем я. В Кире была лишь четверть силы и мудрости Ашера, а насколько этот хуже, чем Кир?» Вопрос, пожалуй, был риторическим.

– Официально – завтра или послезавтра. Учитывая, что никаких прилюдных похорон, какие были у Ашера не будет, – «Хотя Кир их заслужил», – то с документами вопрос решим быстро. Но своим новым бойцам объяви всё завтра.

– Слушаюсь.

Это крохотная комнатка, в четырёхэтажном, протёртом временем здании, с разбитыми окнами, косыми дверьми и обветшалой отделкой, называлась штабом. Это звено Змея было не так далеко от Невска, всего-то в пятидесяти километрах, но этот факт не придал опорной базе хоть какого-то качества. Всё вокруг разваливалось и ветшало: кирпичные домики осунулись, ограждения забора поржавели, крыши казарм продырявились, а тротуар разрушился.

«Когда-то “Князь” был чудовищно сильным отрядом, – пожаловался про себя Акела, прогуливаясь по плохо освещённой дороге, глубоко проваленной, в которой густились грязные лужи, – Ашер выбирал самых сильных и волевых бойцов из всей “Зимы”, мы могли вырезать одним небольшим отрядом из пяти-семи человек несколько демонов второго и предпервого порядка, что уж говорить, если мобилизовали бы все силы… А что теперь? Нищета, пустота, разруха. Элитный отряд перерос в нищий дивизион, который наполнили калеки, сидельцы и идиоты».

Сердце его окаменело давным-давно, но теперь заклятие Горгоны медленно и болезненно проходило. Старый Волк стал старше и мудрее, но душа его размякала, как хлеб в воде. Каждый день он мучительно просыпался – кошмары снились ему всё чаще, и, натянув маску исполнительного солдата, Старый Волк шёл на службу к Соломону или, если старику ничего не требовалось, отправлялся вести практические лекции у набравшегося с осени молодняка. Иногда он находил время, чтобы проведать своих «щенков».

– Этим парням нужно дать шанс, – сказал он Соломону давным-давно, когда лидерство Ашера оказалось под вопросом и “Князь” раздирали споры о том, кто станет новым игуменом, – да, они жестокие, развязные, местами глупые и странные, но нет смысла бросать их в камеры «Льда». Выдайте мне право отобрать свой отряд, и я сослужу вам хорошую службу.

И он действительно сослужил хорошую службу, как Соломону, в частности, так и всей структуре «Зимы». Но не ту службу, которую он хотел понести. Он, Старый Волк, закалённый боями, убийствами, войной и ужасом, хотел помочь всем парням, кто случайно угодил в страшные камеры «Льда» и даровать шанс на новую жизнь.

Благая идея воспитать из грязных, нищих, потерявших себя парней, настоящих бойцов и способных воинов, утопла под волной жестокой реальности. Он отбирал молодых заключенных в «Льде», брошенных сирот, никому не нужных в этом мире, воришек, подростков из городских тюрем, словом, всех маргиналов общества, с самых глубоких его недр.– Я сделаю из вас настоящих воинов, – говорил он молодым юношам, в чьи души грех заполз слишком рано и слишком глубоко, – и вы докажете всем, что ничем не хуже остальных.

Они росли под его крылом, становились сильнее и первых пять его сыновей возмужали спустя пять лет, после того как Аарон ушёл из «Князя». Но все его тщательно взращиваемые труды, сгорели под первыми лучами солнца.

Кто-то, почуяв свободу, сбежал из Святой Инквизиции и его предали Трибуналу, кто-то, поддавшись искушению, слишком глубоко увяз в контрактах с демонами и душа его, наверное, и теперь страдает в Аду… Кто-то погиб на первом же задании, не совладав с демонами. Лишь двое выжило, но и те утекли из рук Аарона, как вода сквозь пальцы.

– Отец, – Они называли его отцом, хотя взял он их, когда тем было уже одиннадцать-двенадцать лет, – я должен тебе сказать, что улетаю в Штаты.

– В Штаты?! – Сердце Аарона забилось как от счастья, так и от страха потерять его неназванного сына. – Эзра… но когда?

– Отец, представляешь, ко мне подошёл сам Аристарх! – В его зелёных, почти изумрудных глазах, плясала радость. – Он сказал, представляешь, сказал, что у запускается программа обмена с американским ICEES!

– ICEES? – «Эзра поедет в Америку, и будет там служить?! Он ведь был таким непослушным, а теперь… Теперь…» На суровом лице Акелы навернулись слёзы. – На… Насколько ты уедешь, Эзра?

– Программа обмена длится от года до пяти лет и есть возможность остаться служить там, отец! – Он радовался, искрился счастьем, но что-то крепкой хваткой сжимало сердце Аарона. Тот выжал из себя улыбку, чтобы не обижать сына. Пусть радуется, ведь раньше он, Эзра, был нищим, брошенным ребёнком, а теперь… – Я обязательно буду тебе писать и звонить, обязательно! Ты доволен мной?

– Конечно, – Старый Волк обнял Эзру и отпустил. С того дня минуло пять лет, но его сын, несомненно, самый способный из всех, пропал. Он сел на самолёт и растворился в облаках. Акела звонил, писал, требовал ответа, но все пожимали руками. Эзра исчез.

Аарон, потеряв уже четверых из своих неназванных сыновей, подобранных из приютов и подростковых колоний, сохранил лишь одного – пусть не самого способного, но самого проницательного, любопытного и до нелепого смелого. И эта смелость навлекла на него страшный позор.

– Ты хоть понимаешь, что тебя ждёт Трибунал, Иса? Ты вообще представляешь, что натворил?

– Сказал правду, – зло бросил его последний сын. – Этот старый кретин совсем забывается…

– Это ты забываешься, – Аарон взял его за плечо и крепко сжал. Большие, выразительные зелёные глаза, высокий рост, грудь колесом, твёрдый живот, сильные руки, соображающая голова – он бы мог стать первоклассным охотником и взлетел бы до игумена или даже до патриарха, но его острый язык ранит остальных очень глубоко. – Ты нанёс тяжелое оскорбление Соломону. Я бы мог это уладить, но ты, щенок, ещё смог настроить против себя всех! От епископов до Святейшего Патриарха! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? – Он тряс своего сына двумя руками, но в изумрудных глазах была только твёрдая уверенность в своей правоте, в том, что справедливость восторжествует.

Каин лишил Исы правого глаза, Соломон же позорно выдворил сына Старого Волка из «Зимы» и сделал так, что Иса больше нигде не смог работать – даже дворником за нищую зарплату. А он, Аарон, стоял, расправив плечи подле своего хозяина, стоял, когда в глаз его сына вонзился острый серебряный кинжал, стоял и молчал, когда толпа бугаев и всех желающих молотила молодое тело Исы, стоял и со слезами на глазах смотрел, как сын, обливаясь слезами, просит отца сказать, что он, Иса, не виноват.

«Я сделал всё что мог, – говорил себе Аарон, – я уберёг его от “Льда”, уберёг от Тринадцатого Отдела, уберёг от болезненной смерти в постели… Он поймёт меня, поймёт, что я постарался для него».

Но сердце его жгла боль, обида, ненависть к себе. Как будто он мог сделать что-то больше!

«Я – всего лишь винтик системы и ничего здесь не изменю, – почти в припадке повторял себе Старый Волк, – а Иса пошёл против этого чудовища, хотя стоило ему просто промолчать…»

Когда тело Исы выбросили на улицу, всего сломанного, в объятья холодной зимы, Аарон продолжал стоять, тем самым доказывая свою непричастность к выходкам подопечного. Он своё тоже получил, но видя, плюющегося в снегу Ису, Старый Волк хотел бросить всё и помочь сыну. Но метель скрыла парня, и последний волчонок Старого Волка исчез. Акела остался совсем один.

– Я понимаю, что они были для тебя как родные, – сказал Кир, когда застал напившегося Аарона в своём кабинете, – но ты должен житьи молиться. Ты сделал всё, что мог и даже больше. Кто знает, может Эзра жив, а Иса нашёл себе какое-то дело? Пока ты не умрёшь, живи и молись, брат, надейся, пока не умрёшь. А когда умрёшь – быть может, они встретят тебя на небесах. Не отчаивайся, иначе бездна сожрёт тебя.

«С тех пор я только и делаю, что живу и молюсь, – вздохнул Аарон, не замечая, как опустошил недавно полную пачку своих сигарет, – а теперь… Кир, друг… Теперь эта проклятая жизнь и тебя украла…»

Его кнопочный телефон, упрятанный в кармане военного кителя «Зимы», завибрировал. Лунный серп прорезал сумрачное одеяло ночи, но Старого Волка не удивил такой поздний звонок. Поработаешь с Соломоном – и не к такому привыкнешь.

– Да?

– «Язычник», капище «Сварога», четвёртый лагерь, северо-запад, координаты… – голос монотонно зачитал цифры, – замечена колоссальная выработка негативной энергии. По предположениям, схлестнулись два или более демона, предположительно, первого порядка.

– Уровень угрозы? Время предполагаемого столкновения?

– Предпервый. – сказал голос, – Судя по остаточной энергии, которую засекли датчики, столкновение было около двенадцати часов назад.

– Так долго? – Обычно, установленные разведчиками датчики, фиксировали даже малейшее изменение пространства сразу, даже если место было в нескольких километрах от самого датчика и такая долгая реакция техники, была слишком странной.

– Близлежащие датчики от лагеря были в десяти километрах и их нахрен выжгло чёрным пламенем, – бесстрастно пояснил голос из телефона, – а те, что остались целыми – отключились и восстановились только сейчас. Отправляйся туда и всё выясни, немедленно.

– Один? – спросил Старый Волк таким голосом, будто это вовсе не имело значения.

– Твоя задача – выяснение обстоятельств, а не зачистка. После разведки сообщи в штаб, и мы вышлем лучших бойцов ГБР (группы быстрого реагирования). Связь держать постоянно. Приказ ясен?

– Так точно.

Лес «Язычник» был просто огромным и представлял из себя аккуратно сшитые природой разношёрстные куски. Где-то деревьев было мало, и он был совсем голым, где-то колонны берёз и тополей стояли слишком плотно друг к другу, где-то возвышались холмы и подобия взгорий, а где-то наоборот, земля уходила на несколько метров ниже среднего уровня. И тут и там были озера, тонкие и слабые ручейки, сильные и бурные потоки рек, уводящие всё глубже и глубже в чащи древнего леса.

«Не зря эти лесные отродья выбрали этот лес, как основную базу, – думал Аарон, мчась по разъезженным извилистым дорогам, пестрящим ямами и глубокими лужами, – он ведь просто огромный».

Язычник тянул свои пальцы на сотни километров, обступая часть города Невска, но дальше уползая от города на север. И чем дальше охотники рисковали ступать, тем более жуткие вещи для них открывались.

Однажды, вспомнил Старый Волк, они вместе с его ещё молодыми волчатами обнаружили тридцать пропавших человек «Князя». Несчастных вздёрнули на толстых тополиных ветках, предварительно выпустив им кишки. Вороны выклевали князьям глаза, разодрали щёки и выпотрошили их тела, оставив на ветках только костлявые, обтянутые иссохшей кожей скелеты. Птиц было такое великое количество, что даже могучие деревья утопали в чёрном, крылатом мраке и пронзительном карканье. Это место бойцы прозвали Вороньими воротами. Сколько бы раз поисковые группы не снимали трупы, сколько бы раз не шерстили округу в поисках скрывшегося врага, из раза в раз новые мертвецы появлялись на месте старых. В конце концов, руководство бросило попытки зачистить этот сектор и с тех пор за мрачную арку из трупов, которая стала действительно напоминать ворота, ходили только крайне подготовленные боевые отряды. Старый Волк и теперь ехал между двумя склонившимися от времени тополями, которые тянули свои горбатые сухие пальцы к машине, скалясь трупами, мерно болтающихся туда-сюда. На этот раз мертвецы были совсем свежие, но из-за степени их разложения Аарон не узнал, чьи они.

Минул час, ночь сомкнулась вокруг машины сумрачной хваткой, а тучи застлали бледный лик луны.

«Безопасней было идти пешком, – думал про себя охотник, обруливая ямину на колее, – и отрядом из человек двадцати. Здесь и днём-то многие пропадают, что уж говорить об одном человеке, который едет на шумной машине».

Но Старый Волк привык, что его не жалеют и отчасти даже был рад этому. Быть может, он погибнет в бою, подобно древним героям и о нём ещё долго будут говорить не только в «Зиме», но во всём Северном Альянсе, а может Старого Волка даже причислят к лику святых.

«Размечтался, – горько подумал Аарон, – тебя прикончит кто-нибудь также, как я прикончил Кира и закопают в лесу. Скорее причислят к предателям и все мои достижения вручат какому-нибудь идиоту, пока и за тем не придут волки».

Мрачные мысли густились в его разуме, но он, наконец, прибыл. Судя по карте, которая умещалась на военном планшете, Старый Волк был в пяти километрах от предполагаемой точки. Акела вынул сканеры, которые лежали в багажнике «Тигра». Один из детекторов показывал чёрные точки по всей округе в радиусе десяти километров – это были датчики, которые уловили сигнал, другой детектор в реальном времени отражал график выработки потусторонней энергии, больше похожий на кардиограмму. Чёрные ломаные линии – негативная энергия, молочного цвета – освящённая, соответственно. Подключившись к датчикам, закреплённых на деревьях, детектор, который называли «Пульсом» показывал мёртвую, ровную линию. Аарон отмотал время фиксации датчиками на двенадцать часов назад, и ровная линия вскочила и начала бить по верхним значениям референса.

– Охренеть, – буркнул про себя Аарон, – и это зафиксировали датчики в пяти километрах от места. Остальные выжжены.

Он подошёл к багажнику и через две минуты явился почти в том же виде – вот только под чёрными одеждами Святой Инквизиции теплились мощные кевларовые и серебряные пластины, с мощными заговорами от потусторонних сил. На лице – чёрная маска, скрывшая лицо, на руках – плотные перчатки. В руках Аарон держал свой серебряный клинок, рукоять которого выполнили из чистого серебра, в виде ощерившейся волчьей головы. Глаза сверкали ониксом, а сама голова волка плавно перетекала в длинное, серебряное лезвие, испещрённое различными знаками и молитвами. Местами на мече проглядывали странные бурые и чёрные потемнения, которые расползлись по лезвию длинными капиллярами, но эта иллюзия пропала, как только Аарон сжал волчью рукоять.

Оставив свою шумную боевую машину, Старый Волк остаток пути прошёл пешком. Ручища старых деревьев лезли ему в глаза, в чёрном одеяле мрака мерещились язычники и демоны, из-под каждого осыпавшегося куста, Аарон ждал нападения. Но астральное зрение не показывало ничего, что ещё больше настораживало старого охотника.

Он прошёл по тропе, повернул направо, сверился с координатами, и пошёл дальше. Казалось, что ничего в этом скопище жутких деревьев и гнетущей, лесной тишины, быть не может, но вот, за поворотом открылась широкая, вычищенная от деревьев опушка, а на ней Акела обнаружил и предмет его поиска.

Языческий лагерь осунулся, сгорел и впал сам в себя, ворота покосились и разрушились, частокол поник и щерился большими чёрными щелями. Знамениты1 языческий барьер, который мало того, что скрывал лагерь от посторонних, но и не позволял чужим входить за ворота, был снят и Аарон без труда проник в поселение лесных чудовищ. Внутри всё оказалось ещё хуже – бревенчатые домики рассыпались, как спичечные, а жадный огонь сожрал большую их часть. В темноте колыхнулся серый огонёк, и Старый Волк в мгновение ока обнажил свой волчий клинок. Судя по серым тонам, которые плясали в ночи, это был не демон, а человек. Вопрос только в том, язычник ли это?

Ступая тихо, как кошка, только снег хрустел под ногами. Огонёк становился всё ближе и ближе, но понять, кто в нём скрывается, было крайне сложно.

– Я на месте, – сказал Старый Волк в рацию, – замечаю тут одного потенциального противника. Не потусторонний.

– Принял, не суйся…

Всё произошло слишком быстро.

Огонёк метнулся влево, уйдя от алтарного камня, скрылся за древней статуей языческого бога. Аарон решил, что потенциальный враг испугался и теперь словить его не составит труда но, когда Старый Волк приблизился к каменному изваянию Сварога, некто выскочил из мрака и рубанул клинком по плечу. Аарон успел плашмя выставить Волчий Клык и защититься. Плечо забила боль, но лезвие врага не смогло прокусить кевлар.

Аарон сделал полуоборот, уклонившись от выпада соперника, заблокировал несколько ударов и перешёл в атаку. Серая тень плясала во мраке, уходила от взмахов Клыка, но несколько раз Аарон смог задеть соперника – тот начал атаковать не так упорно, как раньше. Блеск серебра и звуки схлестнувшегося металла наполнили мёртвый лагерь жизнью, и даже луна выглянула из-под свода чёрных туч, пролив свой бледный свет на место битвы.

Как только света стало достаточно, Аарон рассеял астральное зрение и увидел перед собой человека в форме «Зимы», со скрещёнными клинками на груди. На лицо незнакомец натянул чёрную маску, но глаза его были похожи на кошачьи, заходясь медным блеском.

Аарон достойно принял череду мощных, резких атак и вдруг почувствовал, как силы начинают покидать его.

«Так быстро? Старость совсем меня доконала!»

Старый Волк выпустил сжатый в лёгких воздух и пошёл в контратаку. Клинки встречались друг с другом один, другой, третий раз. Он подсёк соперника в ноги, тот тихо вскрикнул, отшатнулся и споткнулся о утопленную в снеге ветку. Аарон выловил момент и устремил лезвие к горлу своего врага, но вдруг кости старика почувствовали мощный поток негативной энергии, исходящей откуда-то снизу.

Чудовищный удар отбросил его на несколько метров и выбил из него все силы. Едва Волк поднялся, как фальшивый охотник обрушил на него град рубящих ударов сверху вниз ударов. Он, Аарон, успел сложить пальцами знак Барьера и клинок, не прорубив отвердевший воздух, искрящийся красным, совсем слегка, выскочил из рук врага. Волк вырвал из-за пояса боевой кинжал, пропитал его зарядом проклятой энергии настолько, насколько успел и врезал лезвие в руку ублюдка. Раздался скрежет металла, короткий «бах». Тень врага пошатнулась. Аарон вскочил на ноги, скорчился от боли в спине, подобрал Волчий Клык и рубанул незнакомцу по ноге. Тот выматерился, но не упал.

«У него ранена правая рука, – отметил Аарон, переходя в атаку, – в ней и был заряд демонической энергии. Ну что же, поиграли и хватит».

Аарон сделал рубящий удар по груди, но только распорол мягкий чёрный китель его врага. Вместо того, чтобы продолжать атаку, Старый Волк свободной рукой сложил знак Импульса и пространство перед ним сжалось, отвердев и сформированный буро-чёрный заряд отбросил врага на несколько метров. Больше тот не поднимался.

– Давай, порешай меня, ублюдок, – стоная, бросил незнакомец, ворочаясь от боли в снегу, – только быстрее, я и так слишком много пережил…

Аарон и правда только хотел продырявить Клыком мягкую шею этого незнакомца, но вдруг опустил меч.

– Откуда у тебя этот клинок?

– Ты болтать будешь или прибьёшь меня, наконец?! – закричал этот человек на весь лес. – Давай уже, быстрее! Я за этот сраный день уже натерпелся! Сначала язычники, потом демоны, потом демоны и язычники… – Он выматерился и скрутился от боли калачиком. – Хорош уже сиськи мять, урод…

Аарона затерзали сомнения, и он спросил:

– Имя?

– Нет у меня имени, – ответил незнакомец, – только номер.

– Номер?!

– Ага, кретин, ты что, не слушаешь?

– Скажи его.

– M/A-1/123, – прохрипел человек, – что тебе это говорит, ублюдок?

– Уважительней разговаривай со старшим по званию, крестоносец, – буркнул Аарон и протянул раненому руку. Тот, немного заёрзав на снегу, всё же подал руку.

Когда недавний враг встал перед ним, Аарон приказал ему сбросить защитную маску. Тот подчинился и из-под неё показалось лицо молодого парня, всё в шрамах, ожогах, а волосы у него были белые, как снег на земле. Лохматый и грязный, с разодранным кителем и сочащимися кровью ранами, он был больше похож на нищего, но номер на груди доказывал, что этот мальчишка – слуга Инквизиции. Более того, Аарон узнал в нём того, кого хотел завербовать в своих Волков месяц назад.

– Что здесь произошло, солдат? – Старый Волк не выдал того, что узнал парня, но сам сдёрнул маску. Судя по удивлённому кошачьему взгляду юнца, он узнал Старого Волка.

– Прошу прощения, игумен Аарон, – Парень склонил голову, и взялся за голову, – я принял вас…

– Это неважно, – отрезал Волк и повторил свой вопрос более жёстким голосом, отдающим сталью.

– Пойдёмте.

Парень поволокся к алтарному камню, скрылся за статуей Сварога, которую кто-то лишил головы. Скоро перед глазами Акелы раскрылась одновременно и ужасная, и приятная картина.

«За этим кретином весь “Князь” охотился… Какого хрена зелёный крестоносец тут забыл?»

Тело могучего язычника лежало на выжженой огнём земле. Недалеко от трупа валялась голова Сварога, мрачно вглядываясь в пустоту сумрачной ночи.

– Это… вождь «Перуна»? – Старый Волк не сдержал удивления и голос его это выдал. «Как можно было сразить это чудовище?! Он же прикончил две сотни новобранцев, а до этого терроризировал “Князь” добрых пятнадцать лет! Даже старина Ашер, которы прикончил прежнего вождя Молний этого урода одолеть не сумел!»

– Да, он самый, – кивнул парень на побледневший труп. Тело, испещрённое древними татуировками, истекло кровью, и та стала свёртываться, глаза впали, длинная, густая борода, завязанная в несколько узлов, растрепалась, чёрные как смоль волосы, спадавшие до плеч, промокли от крови и спутались. Тело некогда сильнейшего языческого вождя побледнело и ужалось, лишив того прежнего могучего облика, превратив в тень себя прежнего. Рядом с его иссечённой правой рукой лежала его длинная секира. На фоне слабого лунного света, лезвие блестело и жадно скалилось, словно бы норовя снова попасть в руки к своему хозяину. Бык безразлично смотрел в сумрачное небо, где прорезями открывались россыпи звёзд.

Старый Волк использовал астральное зрение и только теперь почувствовал слабую остаточную энергию, напоминавшую демоническую.

– Здесь был кто-то ещё?

– Да, – Парень отошёл к разбитому, сожжённому частоколу, на который будто обрушился небоскрёб и из-под снега вынул связку из трёх болтавшихся голов. Они порядком высохли, несло от них как от тысячелетнего трупа, все в древнем тряпье и с десятками пустых глазниц. Жёлтый череп проглядывал то тут, то там, проступая за тонким слоем кожи. Головы связали верёвкой, и они больше походили на человеческие, но точно сказать было нельзя. – Вот этот засранец.

– Когнос? – вырвалось у Старого Волка против его воли. «Что он здесь делает? Какого хрена здесь творится? Сильнейший язычник и демон первого порядка, но оба они мертвы, а какой-то щенок жив-здоров?! Не может таких чудес быть…»

– Он самый, – прокряхтел беловолосый и бросил головы к ногам Старого Волка. Тот рефлекторно отпрянул, вспоминая, скольких жертв скормил этому ублюдку.

Луна снова освободилась от плена туч и воссияла своим холодным бризом.

– А теперь ты расскажешь мне всё, что здесь произошло, парень, – приказал Старый Волк. – Всё до единого.

– Долго же придётся рассказывать, – пожал плечами беловолосый, корчась от боли и потряхивая протезированной рукой, – глядишь помру и никто меня отсюда не вызволит.

– Думается мне, сынок, что после такого, – Старый Волк ткнул на мёртвого язычника и останки древнего демона, – ты вернёшься в корпус совсем другим человеком.

Однорукий не сдержал хитрой улыбки и принялся излагать свою историю.