– Говорят, тебя ждёт незавидная участь, друг, – Акела тоже решил пустить одну никотиновую дозу из пачки в действие и прикурил огня, – что ты здесь делаешь?
– Убираю последствия, – горько усмехнулся Кир. – Ты только взгляни, сколько Санитарам работы. Я надеялся, что хотя бы зверьё растаскает трупы, но, видимо, даже животные теперь сюда не суются. Всё ведь чувствуют.
Акела тоже догадывался, что Кир сразу после поступления информации о разгроме, двинется на место бойни зачищать следы. Надеяться на братьев наших меньших было бы глупо – ни один волк или медведь не тронет мёртвого, чей труп обжёг чёрный огонь. Честно говоря, даже сам Волк ощущал густую, липкую, расползшеюся по округе ауру смерти и пепла.
– Придётся выжигать всю эту чёртову поляну, – продолжал лидер «Князя», – вопрос только в том, обеспечат ли нам столько напалма или бросят всё на произвол, – Он сплюнул, – не хочется сеять панику среди грибников, если понимаешь, о чём я.
– Я вижу тут только наших. Где язычники?
– Чёрт его знает, – пожал плечами Кир, – их следов здесь нет, хотя последствия присутствия видны. Видел угольки, которые остались от парней? «Вспышки», так называемые. Мощная штука, но из активирующего делает ходячего шахида.
Акела взглянул на место, где раньше у трупа были глаза. Глазницы чернели на фоне расклёванного почти до черепа лица. У несчастного мальчишки отрезали руку по локоть, а потом прожарили спину «вспышками» почти что до чёрных угольков.
– Не думаю, что одними фейерверками дело обошлось, – Старый Волк ногой продавил то, что осталось от мёрзлой ладони мертвеца. – Их всех нарезало как овощной салат.
– Это меня тоже волнует. Двести человек, из которых существенная часть была облачена в «Инквизиторы» не могла проиграть язычникам так… – Кир окинул поле из плоти и костей. – Так разгромно…
Позади громко болтали псы Аарона. Один из них оторвал от трупа болтающуюся руку и бросил в другого. Второй терпеть этого не стал и зарядил своему недалёкому приятелю железкой, оставшейся от экзоскелета, прямо по голове. Два оставшихся смотрели на своих придурков-товарищей и о чём-то перешучивались.
– Смотрю твоих парней эта картина только радует. Они, видать, не из пугливых, – Кир бросил окурок прямо в сидящую рядом ворону. Та громко каркнула и взлетела в небо.
– Ты сам знаешь, через что эти обалдуи прошли. С виду, конечно, подумаешь, что они дегенераты, но это только с виду. Работу они свою знают и действуют всегда по уму.
– Поэтому ты ещё их не спустил? – Кир поднял голову к небу и вдохнул воздуха. Несмотря на десятки трупов, от которых шёл ужасный смрад, ему показалось, что он ухватил приятную зимнюю свежесть, пусть только на секунду.
Акела взглянул на него и прикоснулся к поясу, на котором он закрепил свой «Коготь». Его свора, будто учуяв перемены, обступила чёрной тенью игумена «Князя» в мгновение ока.
– Ты правда думаешь, что я буду с тобой воевать… Иван?
Имя из прошлой жизни. Человек из тумана. Старый Волк на секунду ощутил, как тяжело бьётся его сердце.
– Мы с тобой слишком много прошли, дружище. Я… Просто хочу кое-что узнать, вот и всё тут.
Акела почувствовал, как стареющие пальцы пробивает дрожь, а на лице проступает холодный пот. Видя, как тени плетутся вокруг его друга, он слегка дёрнул головой и те отступили, как ни в чём не бывало.
– Что? – Луну серыми пальцами сжимали тучи. Звёзд было всё меньше. Акела стоял, в любой момент готовясь вырвать своего «Когтя» и рассечь горло игумена Кира. Но кто-то мёртвой хваткой держал его руку на месте. Дыхание сбилось.
– Ты… всегда ли ты хотел быть чьим-то псом, друг? Сколько я тебя знаю, ты вечно искал себе хозяина. Сначала им был Ашер, затем Феликс, теперь Соломон… Даже твои щенки, – Кир холодным взглядом прошил его свору из четырёх человек, укрытых тенью, – даже они хотят быть самостоятельными. Почему же ты предпочитаешь подчиняться?
Слова Кира сжимали горло Акелы холодом и дрожью. Он сбито дышал, хотя и знал, что ему придётся лишить жизни своего друга. Иного выхода теперь нет, тот ведь всё знает.
– Ты не глупец, Кир. Я задам тебе вопросы, и ты просто пойдёшь под Святой Трибунал. Быть может, тебя…
– Помилуют?! – Охотник рассмеялся на всю мёртвую округу, да так, что вороны слетели с ветвей. – Я слишком хорошо знаю эту прогнившую систему, друг. Мне ещё повезёт, если меня бросят в «Лёд», а не скормят демонам… Старик же отправит ко мне пару лодок, на которых они будут меня ждать. – Кир приложил руку к вспотевшему лбу. – Ты погляди, как я боюсь. Аж руки дрожат. Как только разведка доложила, что нас прижали по всем флангам, я сразу понял, что на меня спустят всех собак. И вот я пришёл сюда. Не сбежал, не скрывался, а пришёл сюда. Ты посмотри на них, – Он ткнул пальцем на один, второй, третий, четвёртый труп. Все они почти лишились человеческого облика, став похожими на зомби из американских фильмов, – я отправил их сюда. Подумать только, мне стало жаль этих людей, лишь в тот момент, когда я сам почуял смерть.
– Это клятвопреступники и идиоты, которые нарушили Кодекс, – ответил Старый Волк, не спуская ладони с рукояти «Когтя». – Они заслужили такую участь, как и все прочие.
– И те дети, которых ты умертвил за куполом? Они тоже виноваты, а, друг?
На несколько секунд Старому Волку показалось, что его одеялом укутали мертвецы. Он дёрнул головой и прогнал этот бред.
– Ты знаешь, что такова плата. Если мы не будем жертвовать, нас раздавят.
– Знаю, но мне от этого не легче, – Кир пытался вынуть ещё одну сигарету, но руки его совсем не слушались и почти все сигареты попадали на пол, прямо к ртам мёртвых. – Я столько лет отдал этой чёртовой системе… Сначала в армии, затем на войне, потом батрачил здесь. Жизнь сломала мне хребет, и я стал чёрствым, бездушным ублюдком, который играет жизнями как в шахматы. Они преследуют меня, Вань… А тебя? Ты не скрываешь за этой маской воина сломленного и слабого человека?
Старый Волк несколько секунд простоял, слушая перепалки его щенков и воронье карканье. Мертвецы будто дышали ему в затылок.
– Всё это неважно, – тяжело и рвано проговорил Акела. – Справедливость жестока и беспощадна.
– Ясное дело… – Кир махнул рукой. – Справедливость…
– Отвечай на вопросы, – Он должен был оборвать его. Хватит распускать сопли. – иначе мы упакуем тебя, и ты будешь отвечать перед Трибуналом. Был ли ты замешан в диверсии операции «Капкан»? Ты сотрудничал с язычниками? Зачем? Ты нарочно свёл к себе человека по имени Виктор Зверев? Почему… ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧИШЬ?
Кир бросил на Акелу уставший, полный боли и крика о помощи, взгляд.
– Я не устраивал никакие диверсии. Не сотрудничал с язычниками. А день, когда я участвовал в суде, помню очень рвано и туманно.
– Значит, ты был не в адекватном состоянии. Это нарушает…
– Верши своё дело, пёс, – от прежнего дружеского тона не осталось и следа. – Соломон приказал тебе пытать меня, пока я не признаюсь в том, в чём не виновен.
– Руки над головой, – приказал Волк, – ты будешь взят под арест.
– Мне всё это смертельно надоело. Хватит с меня крови.
Он в мгновение ока вынул клинок, сверкнувший во тьме. Старый Волк вынул «Коготь», рефлекторно уклонился… Но вместо ожидаемого выпада он увидел, как дрожит и шатается Кир. По чёрному кителю струилась кровь.
– Прости нас, ибо не ведаем, что творим мы… – прохрипел закалённый боями игумен отряда «Князь II» и повалился на мёрзлую землю, заняв место рядом со своими солдатами.
Акела бросил клинок. Он почувствовал, как ручейки слёз, впервые за долгие годы спускаются по его щекам.
Глава XVII. Охота на охотника
Занимался рассвет, обхватывая своими длинными пальцами тёмную округу и перекрашивая её в светлые тона. Морозный воздух жёг пальцы рук и ног, струйки пара струились при каждом невольном вздохе. В воздухе стояла приятная морозная свежесть и Виктор, несмотря ни на что, улыбнулся прекрасному пейзажу из деревьев, чьи верхушки стремились проколоть ещё тёмное небо.
«Рассвет, – думал он, шевеля красные угли от костра тонкой палкой, – какой красивый рассвет…»
Солнце пронзило яркими копьями брюхо ночи и, наконец, во всю свою королевскую красоту, явилось на востоке, брезжа яркими лучами.
Однорукий крепко спал, свернувшись калачиком в старом охотничьем домике, который они обнаружили на второй день скитаний по этому лабиринту леса. Виктор знал, куда им нужно идти, чтобы выйти к опорным базам «Князя», расположенным по периметру леса, который все обзывали Язычником. Действительно, большая часть иноверцев по всему СНГ предпочитала скрываться здесь, в Сибирских лесах, среди древних деревьев. Вчера, под вечер, им стали попадаться разные надписи и узоры, вырезанные прямо на стволах деревьев. Большая часть из них затёрлась, но некоторые были совсем что новые. Это насторожило Виктора, но поворачивать на юг, к Змее (так называлось длинная линия опорных баз «Князя», ползущая на многие километры, огибая старый языческий лес), он не хотел.
– Что ты заладил-то, а? – Однорукий ворчал без умолку, когда понял, что они петляют по лесам, в надежде обойти Змею. – У тебя вместо мозгов овсяная каша, а, Витя? Если мы продолжим плутать в этом чёртовом языческом лабиринте, нас скоро поймают эти одичалые придурки! Я больше не хочу попадать к ним в лапы, понял? Не хочу!
– И не попадёшь, – мягко сказал Виктор, когда они брели через массивные сугробы и едва не проваливались в них с головой. – У меня есть это. – Парень вынул из-под пазухи чёрной куртки свёрток бумаги и помахал перед Одноруким. – Это карта.
– Какая ещё карта?
– Расположение лагерей язычников, всех до одного.
– Что? – Не понял Однорукий и подозрительно взглянул на бумажку. Раскрыв её, он увидел почти что ту же схему, которую ему довелось увидеть, когда игумен Кир обнаружил берестяную грамоту. – Откуда… Сукин ты сын, откуда это у тебя?
– Пока мы были разделены, я без дела не сидел, – снова загадкой ответил Зверев, пробираясь через щит из веток и снега. – Ах ты, чёрт… – Одна из веток хлестнула ему по лицу и оставила на нём красную линию.
– Объяснись. – Однорукий дёрнул товарища за плечо и скорчил недовольную рожу.
Виктор рассказал другу, что вместе с Башкой они решились выбраться к одной из опорных баз, однако они случайно чересчур отклонились на восток и стали свидетелями кровавой бойни. Это был языческий лагерь, который штурмовали новички, один из самых больших отрядов. К удивлению Виктора, существенная часть отряда выжила, хотя, надо сказать, что противников их было вдвое меньше. Видать, их боевым товарищам, чудом удалось перебить оживших дважды кощеевцев, и они сидели в фрустрации, не зная, что делать дальше.
– Мы свои, – сказал в тот день Виктор, – свои.
Пусть им не поверили сразу, но после упорного перечисления всех элитных отрядов Святой Инквизиции, доверие было установлено.
Среди трупов язычников и инквизиторов, Виктор Зверев случайно обнаружил тело человека, не похожего ни на тех, ни на других.
– Кто это?
– Наш куратор, которого за нами закрепили при штурме, – ответил один из выживших бойцов с разбитым носом. – Его убили почти что самым первым, и мы почти отступили… Но потом с божьей помощью управились.
Тогда Виктор чуть не сблевал, видя, как гной и чёрные жилы покрыли тело куратора отряда номер три, но всё же, смог нашарить в его внутреннем кармане клочок бумаги. Клочок, который оказался картой.
– На ней указаны не только лагеря, но и тактика действий, – Виктор указал Однорукому на росчерки красных и синих линий, – как видно, мы выступали пушечным мясом, которое должно было только потрепать язычников. Далее, к нам должны были бросить элитные отряды Кира и Эфрона.
– Вот оно что, – смекнул Однорукий, – вот оно как вышло… Говоришь, тот лагерь «Кощея» был ослаблен?
– Мне так сказал тот парень, который был при штурме, – пожал плечами Зверев, – мол, когда они начали штурм, там уже были трупы в изрядном количестве. Будто на отряд напал кто-то до них.
– Это были перунята. – сказал Однорукий. – После того, как я вышел на разведку, меня схватили уроды из «Кощея» и почти что день меня волокли по этим чёртовым лесам. После, меня бросили в какую-то хибару и держали там, пока не запахло горячим. Я слышал молнии, друг, так что это были точно они.
– Но зачем? – Виктор обломил очередные ветки на дереве, которые мешали пройти. – Зачем язычникам убивать друг друга?
Однорукий на это ответа не знал. Виктор, впрочем, не стал забивать себе голову междоусобными разборками язычников, где даже чёрт ногу сломит.
– И всё-таки я до сих пор не могу понять, каким же хреном ты явился с армией из двухсот человек спасать мою задницу в самый последний момент?
– На карте расчерчена тактика, – повторил Виктор, – и судя по ней, на наш крохотный отряд намеренно напали те, из «Кощея». Они напали на нас, – Он показал красную линию, – и должны были передать другому отряду вот здесь, – Виктор пальцем показал на неотмеченное ничем место на карте, куда не послали ни одного отряда. – Я смекнул, что всё это кем-то подстроено и наше поражение запланировано. Поэтому решил как можно быстрее собрать все остатки от отрядов и приказал идти на штурм вот этой маленькой точки. Там, где был ты.
– И тебя послушали?
– Меня бы никто слушать не стал, – согласился Виктор, – но в «Инквизиторах», как ты знаешь, встроен режим получения приказов. И только командир или куратор, имеющий уникальный код, может ретранслировать приказ в экзоскелеты, сообщая солдатам что делать.
– Так ты, хитрец, воспользовался этим кодом и приказал остальным от лица мёртвого куратора?
– Ага, так и сделал. Вообще чудо, что остатки наших «зелёных сил» нашли в себе мужество продолжать битву, в то время, когда существенная наша часть полегла по приказу бездушного куратора. Вдобавок, могла возникнуть путаница, будь другие кураторы живы, но судя по отсутствию их сигнала, всех до одного перебили.
Однорукий отдал Звереву карту и взялся за голову.
– Я воевать сюда пришёл, а не головоломки разгадывать, – Однорукий громко выругался. – Ты хочешь сказать, нас послали сюда, намеренно отдали в лапы отряду, от которого мы отбились, надеясь кого-то из нас схватить? – Виктор кивнул. – Чёрт, но даже схватив, они уволокли меня в один из лагерей, а потом на их же лагерь напали те же язычники! Какого хрена, спрашивается, они не следуют своей же логике?!
У Однорукого на лбу вспухли две большие вены, а сам он раскраснелся от злости и непонимания.
– Скорее всего, кощеевцы должны были передать тебя «Перуну», а они, свою очередь, отправиться с тобой на то капище. Просто в какой-то момент всё пошло не так.
Однорукий принял задумчивый вид, и они ещё несколько минут шагали по наваленным сугробам, надеясь отыскать место для ночлега, но тут он выпалил:
– Пока я валялся на мёрзлом полу, в этом мешке, я слышал, как эти кретины что-то говорили. Потом один из них громко крикнул «ворона» и что-то вроде: «предатель» и началась эта чёртова бойня.
Больше они не разговаривали, до того момента, пока не обнаружили небольшую охотничью хижину с небольшим запасом провианта. Наевшись засоленного в бочке мяса, Однорукий рухнул спать, в то время как Виктор сбито и рвано старался уснуть. Ему снились всякие видения и кошмары и к утру, он бросил затею выспаться. Теперь он смотрел на рассвет и пытался разгадать всю эту длинную вереницу загадок, которая оплела его крепкими пальцами.
«Почему им понадобился Однорукий? Зачем, они решили принести его в жертву? Какая ещё к черту ворона, которая сорвала передачу этой самой жертвы? Причём тут этот огромный предводитель “Перуна”?»
Он попытался разжечь огонь техникой, как это мог бы сделать всякий из язычников, но у него ничего не получилось и он плюнул на это дело. В животе урчало и пустело, но есть было нечего – вчера они умяли небольшой остаток солонины из бочки, не подумав о сегодняшнем дне.
Рассвет вздымался не торопясь, но солнечные копья уже авангардом побеждали ночной сумрак. Вдалеке, сквозь плотные щиты из деревьев виднелась небольшая выемка озера. Вода, наверняка замёрзла и сейчас была кристально голубой.
Виктор вдруг подумал о Кристине – той назойливой девчушки, которая ещё с начала года дала повод о себе вспоминать. Они с ней общались недолго, но столько успели пройти! Но последний раз он видел её, когда тот чёртов виконт из Преисподни решил затеять с ним игру. Если бы не тот огненный шторм, тогда он бы отбил и сейчас его товарищи бы…
Но он только зло ударил по полу. Он не может поступить иначе. Если будет слишком мягкотелым и слабым, то не выживет. А если не выживет, то не отомстит.
В краснеющих углях костра он видел кровавые картины прошлого, труп матери, отца, которые лежали в озере крови и обугленные детские кости своей сестры. Тела родителей, все растерзанные, разорванные и обезображенные, будто на них спустили уйму кровожадных собак. А теперь он видел самого себя, раздавленного и потерянного, глупого паренька, которого отправили жить к тётьке. Та сука просто хотела высосать из его набитых кошельков побольше денег и как только узнала, что получит своё наследство, мигом выбросила его. Но куда идти одинокому, брошенному парню, которого жизнь лишила всех красок? Только в Святую Инквизицию, где он бы воплотил свою месть.
«Какая месть, придурок, – говорил он сам себе и от своих же слов кровь его закипала, – ты за себя постоять толком не можешь и хочешь отомстить? Положим, силы ты обнаружишь, но кому ты собрался мстить? Демонам? Или тому чертяке, который тебя спас, когда твои же товарищи хотели срезать голову и поставить её к себе на полку?»
«Но они должны поплатиться, – вкрадчиво внушал другой, более тихий и страшный голос, – они убили твою семью и оставили тебя ни с чем. Они, эти проклятые демоны, эти выродки отобрали у тебя всё, что ты имел!»
«Но ты принял помощь от одного из этих выродков!»
«У меня не было выбора!»
«Был. – Шептали три голоса. – Был… Был…»
Он вскочил от того, как металл касается его лица. Он едва не вскрикнул, прежде чем понял, что его держит Однорукий своей протезированной рукой. Была глубокая ночь и утро, Виктору, видимо, приснилось. Метель взметала снег и гнула верхушки могучих деревьев, да так, что дальше собственных рук не было ничего видно. Беловолосый тихо указал направление и тут же, где-то справа, послышались громкие голоса, едва слышные из-за сильных порывов ветра.
Через несколько минут тени приблизились к хижине.
– Говорю тебе, Шакал, нет его здесь. Наверняка прибрать уже успели этого сопляка, прежде чем мы его найдём.
– Найдём, – отвечал голос, – приказ есть приказ. Хозяин же тебе сказал, что он не мог просто так сгинуть.
– И поэтому мы ищем его среди огромного леса, где таится тысяча-другая язычников, – саркастично подметил третий голос.
– Да, именно поэтому, Кинжал. О, ты только посмотри, лесничий домик. Сюда.
У старого, понурого домика возникли четыре тени. Они были похожи друг на друга как две капли воды, но голоса их отличались. Сидя в углублении на земле, в паре десятков метров от хижины, Виктор пытался определить, кто эти чужеземцы.
Тени шарились в доме недолго и активно перекликались между собой, жалуясь, что ничего съестного нет. Чужаки уже собрались уходить, как один из них вдруг заметил тонкую струйку от потушенного второпях костра. Метель успела занести пепелище, но тонкий дымок всё же шёл.
– Ты посмотри, – сказал Кинжал, – здесь кто-то был.
– Они и были, – твёрдо сказал Шакал, – точно тебе говорю, Змей.
– Это ты к чему?
– К тому, что кто бы это ни был, они были здесь совсем недавно. Посмотри, – Тень указала на гаснущее око костра. – Далеко эти придурки уйти не могли.
– Быть может это грибники, – пожал плечами Змей, – что ж нам теперь, грибников резать?
– Грибники в такую темень, в этом лесу, не так далеко от той бойни.
«Твою мать, – выругался про себя Виктор, – так это озерцо за деревьями, то самое, которое было у капища. Что за чёртов Бермудский Лес?»
– Э-эй, парень! – зычно крикнул Шакал и вспугнул всех ворон. – Мы знаем, что ты здесь! Выходи, а то придётся самим тебя искать.
– Заткнись, придурок, – осадил его Змей. – Не хватало нам язычников навлечь на себя, в такое-то время. Эй, Тихий, обшарь тут хорошенько всё. Не хочется мне здесь оставаться, но что поделаешь.
Четвертый человек, который до сих пор не проронил ни слова, огляделся и глаза его блестели красноватым оттенком, цветом разбавленной крови.
«Астральное зрение, – понял Виктор, даже сидя под землёй и не зная, что делает его враг. Что же ещё может помочь обнаружить иголку в стоге снега? – если этот придурок владеет им, то без труда различит мою душу. Она, судя по учебникам, должна выглядеть как сероватый огонь…»
Тихий, наконец, указал на место, где прятался Виктор – в земляное углубление, заносимое метелью.
– Что там? Человек? Животное? – Снова Змей не угадал. – Демон?
Молчаливый показал два пальца.
– Давайте его изгоним, парни, – сказал Кинжал и в доказательство своих намерений вынул свой длинный серебряный клинок, на лезвии, котором были расчерчены разного рода руны. Кинжал, к удивлению, всех, звал свой клинок Кинжалом, – давно я демонюг не вспарывал.
– Нет, – одновременно сказали Шакал и Змей, – это слишком опасно.
– Чёрт, да бросьте! Вы реально думаете, что Акела нам за это пропишет? Давайте, мы быстро управимся…
– Нет, – покачал головой Змей, – мы следуем пакту. Если демоны не нападают на нас, то и мы не нападаем на них. К тому же, если Тихий на него не рванул, значит демон слишком опасен.
– Быть может это лишь его аура, – задумался Шакал. – Остаточная, как дерьмо в туалете, – Он хихикнул себе под нос, но туалетной шутки никто не поддержал.
– Тихий, демон ещё здесь? – Тень кивнула. – Мы сможем заключить с ним контракт? – Тень замотала головой в разные стороны.
Кинжал присвистнул:
– Видать, слишком силён для нашего одержимого. Тихий вообще, кем был до того, как стал… этим?
– Охотником, который задавал слишком много вопросов, – ответил Змей. – А… э… кс-а… – прошептал Тихий, указывая в другую сторону, там, где разворошили снег.
– Человек? – Кинжал вынул Кинжал и было пошёл в ту сторону, но его ударом по затылку осадил сначала Змей, затем Шакал.
– Куда ты попёрся, идиот?
– Ну как… Вдруг этот тот, кого мы ищем?
Тихий снова отрицательно покачал головой.
– Как всё сложно-то сука! – вспылил Кинжал и вонзил клинок в мёрзлую землю. – Что там такое? Человек? Демон? Животное?
Тихий показал четыре пальца. Ещё несколько лет назад, когда волчатам Акелы только показали этого странного человека, они пытались с ним заговорить, но упирались в его стальную молчаливость. Поэтому, Змей сначала придумал, а затем не без труда выучил Тихого простой системе знаков: один поднятый палец – животное, два – человек, три – демон, четыре – человек с примесью демонической энергии, а пять – вообще что-то, что выходит за грани нормальных вещей.
– Думаю нам всё же стоит проверить, – стоял на своём Кинжал. – Вдруг это тот самый кретин, который нам нужен?
– Верно, – согласился Шакал, – у того, как говорил Акела, тоже может быть примесь чёрного огня.
– Идём.
«Вот тебе на, – горько подумал Однорукий, который вот уже десять минут терпел жгучий снег на своём теле. – Удачно же мы попали… И чего они там стоят? Уродец ещё пальцами своими тыкает. Скоро и меня найдут… И даже не вспомнят меня свои потом. Был убит пачкой ублюдков, ночью, в лесу. Вот и вся моя эпитафия…»
Но ещё перед тем, как Однорукий заслышал голоса, утопленные в вихре метели, он развернул протезированную руку, лёгким и быстрым движением прокрутил конструкцию в центре ладони, отщёлкнув защитные пластины и отомкнув железную крышку. Внутри чёрными и красными языками пламени переливалось маленькое ядро, размером с большую бусину. Он вырвал его, и рука тут же онемела, как будто никогда и не могла двигаться. Другой рукой парень что есть сил бросил его подальше.
Теперь оставалось лишь надеяться, что эти кретины клюнут на эту удочку.
– Эй, Змей!
– Чего?
– Посмотри на Тихого. Он уже указывает в другую сторону.
Тень снова остановилась, не пройдя даже пяти метров и указывала в сторону, где лежал сам Однорукий. Тихий показывал два пальца.
– Идите. А мы посмотрим, кто здесь.
– Меня это уже в край достало! – крикнул Кинжал и, дёрнув Тихого, пошёл с ним в сторону упавшего ядра.
Когда они пришли к месту, Тихий указывал на сгусток чёрного пламени, как будто позабыв о том, что недавно чувствовал незнакомого человека.
Кинжал не без интереса поднял его и покрутил в руках.
– Жгучее, – прокомментировал он. – Видать, сгусток негативной энергии. Это что ли от того демона остаток? Неужели он откладывает ядрышки пламени? Тогда мы чертовски богаты!
Тихий протянул руку к Кинжалу, как бы прося ядро в руки.
– А тебе точно можно? Не дай бог взбесишься, я бы повременил…
Тихий в ответ просто сжал титанической хваткой хрупкую руку Кинжала и силой вырвал ядро. Снял с себя защитную маску и ненадолго сверкнул своей уродливой гримасой: впалые, бледные щёки, свисающая челюсть, гнилые зубы и кожа, сморщенная, вся в волдырях и кровоподтёках.
– Ладно-ладно, но лучше бы ты никогда своё личико не показывал, уж больно оно ублюдское…
Тихий проглотил шарик и глаза его вспыхли кровью пуще прежнего.
– Libero! — жутко прохрипел Тихий и защёлкал своей полуотпавшей челюстью.
– Эй, ты чего? – Кинжал вынул свой клинок и встал в защитную стойку.
– Sanguis! – Тихий задёргал руками и кровь пошла из его глаз.
Кинжал сделал выпад и хотел одним ударом лишить соперника головы, но Тихий сделал неуклюжий выпад и лишился только кисти руки. Из культи посыпалась какая-то чёрная субстанция.
Тени заплясали и Кинжал что есть мочи старался изрубить Тихого и, надо сказать, получалось у него что надо. Через несколько десятков секунд его соперник лишился ног, кистей, остатков от рук и даже верхней части головы. Нескладное туловище погрузилось в снег, заставив его шипеть от вытекающей чёрной крови. Тихий перебирал языком, продолжал щёлкать челюстью, что даже рассмешило Кинжала.
– Ты, надо сказать, мне никогда не нравился. Знаешь, видать ты и до превращения был не особого ума, раз позволи….
Вдруг Кинжал пошатнулся. Он почувствовал, как два холодных, мёртвых паука ползут по его телу. Он в испуге замахал Кинжалом, надеясь согнать ожившие руки мертвеца, но достать не смог. Холодные, мёртвые пауки ползли по нему, пальцами впиваясь в живую плоть.
– НЕТ! – крикнул он на весь лес, но одна из рук Тихого, истекая кровью сжала его кисть с клинком и не давала шевельнуться, а другая мерно ползла к лицу. – УЙДИ! УЙДИ, УРОД!
Отсечённая культя доползла до лица и Кинжал было схватить его одной свободной рукой, но вдруг протяжно взвизгнул. Он не смог удержать пленную пауком руку и мертвая культя, управляя живой рукой, заставила резануть самого себя. На холодный снег упали три его пальца.
Тем временем, второй паук приложился к лицу Кинжала, и парень почувствовал запах гнили, тонкую, сморщенную кожу, волдыри на руке и страшный, мёртвый поцелуй культи. Во рту он почувствовал какую-то тину и его бы вырвало, но мёртвая рука верно держала его. В голове заблестели странные картины, он почувствовал смерть, наслаждение, чудовищную боль и ненависть, ослепившую глаза. Но вдруг хватка ослабилась, паук дрогнул и рухнул на снег. Второй ублюдок, обхвативший руку с клинком, тоже устремился на снег за своим братом.
Кинжал рухнул на колени и его вырвало, не раз и не два. Увидев собственные срубленные пальцы, к глазам его подступили слёзы и его вырвало снова.
Когда он смог поднять отяжелевшую голову, во рту ещё стоял вкус мёртвой плоти. Он оглянулся и увидел перед собой дрыгающееся тело Тихого. Он шипел остатками своей челюсти, тело его почти что плавилось от вонзённого в грудь серебряного клинка. Увидев неаккуратный узор, напоминающий то ли собаку, то ли волка, Кинжал выдохнул. Это Шакал и Змей пришли его спасти. Слава Богу, что всё обошлось.
– Эй, придурок, – Голос показался ему совсем незнакомым, – жив ещё?
Подняв взгляд, Кинжала обуяла ненависть и страх одновременно.
– Так вот он ты какой… – прохрипел он, – Виктор Зверев.