– Даже мягко, ты побольше про рабов напиши.
– Да, да, да…
– И про соседних царей, какие они дураки.
– Да! Да! Да!
– Вообще про всё пиши, и приукрашивай, там… что ты главнее всех богов… Приём, приём…
– И я главнее всех богов!
– Приём, приём, это первый, мать вашу… Где вы там, у меня уже фантазия на этого психа кончается…
– А что за псих?
– Верховный жрец, тока жрать может.
– Точно…
– И про крокодилов напиши.
– А что про них?
– Ну, на советников твоих похожи.
– Ха, и точно! Рожи зелёные, и все тока жрать могут.
Через три часа Андатрхиттепп взял последний свиток папируса и устало сказал:
– Последняя часть осталась. Не знаю уже что писать. Может ещё про то, какое это быдло народ?
– А-а… И так пять частей настрогал.
– А может еще про войну с Сирией?
– Ты и так в пятьдесят шестой части в одиночку вырезал сирийцев на двести лет вперед.
– Ну… тогда… А давай про тебя напишу?
– Ну напиши.
– Так. И был призван из священной слюны фараона голый раб с убогим умом.
– Я же говорил всё приукрашивать, а не прибеднять.
– В этой поэме умный только я, остальные убогие.
– В противовес реальной жизни.
– Чё ты там вякнул? Ты, чмо в проволоке?
– Чё слышал, башка лысая, фараон – тупая морда!
– Стража!!!
– А чё ты мне сделаешь? Чё?!
Тут поле защищающее путника исчезло, он распластался на полу и быстро сменил тактику:
– О всемудрейший, затмевающий солнце, прости мне помутнение разума, оцени помощь в написание твоей великой поэмы…
Неожиданно поле появилось снова и отбросило фараона на гору свитков, а пришелец продолжил:
– Поэмы… Этом убогом бреде, этой пародии, даже не на искусство, а на уродство…
Передатчик на голом плече вдруг ожил:
– Первый, пятиминутная готовность до прыжка, поле придётся отключить, энергии не хватает.
– Ваша поэма это чудо, видите, я даже с ума сошёл от восторга…
Фараон поднял бронзовую колотушку и захихикал:
– Стража…
– Первый, ты что, где-то упал?
– Жнаете, я пфонял, ешли не умеешь пфрафильно критикофать, лучше молчи.
ЖЕЛАНИЕ
Вначале была тьма и пустота, потом Зарк икнул, и появилось пространство. Кроме него обнаружились головная боль и сухость во рту. Зарк пошевелился, вызвав при этом смещение окружающей материи, сопровождаемое грохотом тяжёлых вещей. Осмотрелся. «Пресвятая драконица! Что тут было?»
Пещера была полна разнообразного хлама: доменная печь, бронзовая статуя титана, какие-то ржавые доспехи, перевёрнутая вагонетка в углу. Но больше всего поражал своими размерами паровой насос, который ну никак не мог бы протиснуться через лаз пещеры. Чем дольше Зарк смотрел на всё это, тем больше не мог вспомнить. Явно что-то праздновали, но что и почему с таким размахом – дракон запамятовал. Решив вначале попить, а уж потом разбираться, Зарк выполз из пещеры.
– Ё-о-о… – только и выдохнул. Ландшафт сильно изменился с тех пор, как дракон последний раз его видел. Трава выжжена, земля в канавах, деревья выкорчеваны. Башня мага Вельна перевёрнута и воткнута на треть в землю. Русло реки тоже поменялось.
Зарк протопал к берегу и жадно принялся лакать. Через некоторое время заметил, что у воды какой-то не такой вкус. Сунул голову в воду и от увиденного чуть не захлебнулся. Надне расположился океанский левиафан и таращил бессмысленные глаза.
– Что, всё еще там?
Зарк обернулся. Позади стоял мужичок в шароварах и чалме.
– Ты кто?
Мужик хихикнул:
– Джин я.
– А чё тут вчера было?
– О-о-о, на книгу хватит.
– А вкратце?
Джин задумался:
– Ну, ты купил кувшин, а я там давно сидел. Вот и предложил тебе три желания.
– А я?
– Ну, ты сказал – дело серьёзное, без бутылки не обойтись. Позвал мага. Тяпнули мы на троих, и стали думать, что тебе надо. Маг больше всех. Лез и лез с советами.
– И что я?
– Да послал ты его, вместе с башней и инвентарем. Башня утром вернулась, а маг ещё нет.
Дракон замотал головой:
– Бр-р-р, а п-потом?
– Ещё тяпнули. С гномами. Они тебя надоумили завод завести. Нажелал оборудования, а в качестве рабочей силы левиафана вызвал. Да тот в реку уполз. Тогда еще тяпнули и рыбалкой занялись, но не вышло.
– Почему?
– Да надоело ему. Вылез и всех разогнал.
– А п-п-пот-том?
– Само собой – выпили.
– Ужас! А какое третье мое желание было?
– А? Так это… Ты сказал, чтоб тебе за это ничего не было, надо стать драконом и ничего не помнить о прошлом.
– А кем я был?
– Так знамо кем, Иван ты, дурак – погоняло.
– Гм… Это… Вот ведь… Слушай, а выпить ещё осталось?
БЕСЕДЫ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО:
СУСАНИН И ЛЕНИН
По лесной тропинке идут Сусанин и Ленин. Сусанин идёт задумчиво, опираясь на посох. Ленин пинает грибы, растущие вдоль их пути.
Ленин:
– Батенька, а-а ведь мы коллеги.
– Это почему же?
– Ну как же, вы поляков вели, а я народ русский.
– Так это, поляков – их и сотни не было, а тут целый народ…
– Ой, бросьте. Принцип тот же.
– Мудрёно всё это, я простой мужик…
– Это вы до революции были простой мужик. А теперь вы архимужик.
– А в чём разница?
– Как в чём? В архи. До – мужик, после – архимужик. Не слышите разницы, или у меня дик-
ция плохая?
– Дикция хорошая, ни с кем не спутаешь. Речи мудрёные, плохо усвояемые…
– Это от необразованности. Каждый советский человек что должен сделать? Прочитать «Капитал», перечитать его и построить мавзолей. В будущем мы обеспечим всех людей мавзолеями. И для следующих поколений построим.
– Лучше уж тогда один, большой…
– И то верно, вы ухватили суть. А что нужно простому человеку?
– Ну, покушать там, чего… Детей поднять…
– А вот и нет! Коммунизм надо поднять, тогда и остальное подымать потеряет смысл.
– Это точно…
– Вы на что-то намекаете?
– Да куда мне, сирому мужику…
– Не прибедняйтесь батенька, вон, поляки тоже так думали, до сих пор их ищут.
– Да вывел я их, вывел. Только немного не туда.
– Ну вот, я же говорил, что мы коллеги.
Сусанин остановился:
– Мне сейчас направо, а вы куда, Владимир Ильич?
– А мы пойдем другим путем. Так-то.
И повернул обратно, пиная грибы на другой стороне тропинки.
ПОНЯТОЙ ДЛЯ БОГА
Грязное такси с всхлипом остановилось возле покосившегося, словно зубы ветерана бокса, забора. За ним уже лет двести рос старый могучий дуб. Это место было одновременно родным и несло боль утрат времени. И ещё было просто мерзко от того странного дела, которое предстояло мне сделать.
Такси, будто понимая свой техногенный контраст с деревенской атмосферой, поспешно уползло в утробу города.
А я дышал, пытаясь найти отличие в воздухе, о котором так вдохновенно говорят все банальные горожане. Но то ли деревня была близко к трассе, то ли я – небанальный, но радикальной разницы в атмосфере не почувствовал. Правда, навозом пахло больше. Но на душу населения его было меньше.
Как ни странно калитка не заскрипела, во дворе тоже было всё цивильно и чисто. Выложенная зеленоватым камнем дорожка привела меня к миленькому уютному крыльцу. За массивной деревянной дверью громко работал телевизор. Диктор новостей смаковал очередную катастрофу, с умилением перечисляя жертвы.
Я постучал. Ответа не было. Я постучал громче.
– Чё ломишься?
Сзади стоял одноногий дед с ведром и тяпкой.
– Зачем тебе тяпка, зима скоро.
– Раз взял, значится, нужно, – ответил дед и шумно почесал тяпкой спину. – Входи уж, раз припёрся. Избранный, еловый корень тебе в ухо.
Я, пригнувшись, вошел в натопленную хату. Обстановка древняя, правда напротив печки натужно хрипел мощный кондиционер.
– Кто ж за электричество-то платит, а, дед?
– Папа Карло, дефективное ему полено. Я и плачу, кто ж ещё? Падай на скамью.
– Нехилые счета, наверное?
Дед вытащил с полатей ноутбук и брякнул его на стол.
– А я сервер коммунальный взломал, хочу ещё сделать, чтобы они мне приплачивали.
Я вновь осмотрелся. Старинные раритеты легко соседствовали с последними достижениями науки и техники.
– Слышь, дед, а что у тебя видак последней модели, а телевизор чёрно-белый, денег не хватило?
– А я дальтоник, лук тебе мохнатый за пазуху.
– Тогда почему ноутбук цветной?
– Ах, паразит, над инвалидом смеешься?! Да я на войне цветозрение потерял!
– А ногу?
– А-а… По пьяни, над медведем прикалывался…
Дед что-то стал нащёлкивать на компе, время от времени затягиваясь вонючей самокруткой.