– Чего подать?
– Принесите поесть. Что у вас сегодня?
– Овощное рагу.
«Овощное рагу? Здесь кто-то есть овощное рагу?».
– Да. Несите. И ещё кое-что, – девушка остановилась, – вы не замечали в последнее время каких-нибудь подозрительных личностей?
– Вы в корчме «На гребне волны». Сюда другие не приходят.
Девушка ушла, а Линд понял, что вопрос сформулировал не то, чтобы мимо, а прям совсем в молоко. Первая попытка оказалась неудачной. Пытаться что-то узнать у девушки, задавая повторные вопросы было бы очень подозрительно, а лишнее внимание сейчас – это злейший враг. Благо, сильная карта ещё не разыграна. Попытка допроса корчмаря оставалась актуальной. Очень быстро Линду принесли его заказ. Рагу выглядело отвратно, неудивительно, почему в столь поздний час оно до сих пор было в наличии, да и запах, если честно, доверия не внушал. Линд мог спокойно бросить тарелку в стену, никто бы и ухом не повёл. Здесь такое поведение обычно. Но он был голоден и решил испытать судьбу. На удивление и вопреки всем ожиданиям, кушанье оказалось вполне сносным и даже имело какую-то свою изюминку, послевкусие. Впрочем, не будем вдаваться в гастрономические подробности, ведь мы здесь совсем не за этим. Время шло, каждый вдох на счету, каждый выдох может стать последним. Линд покинул своё убежище и направился в угол корчмаря.
– Хозяин, – обратился Линд, – пойди сюда, разговор есть, – корчмарь по-хозяйски облокотился на стойку в ожидании разговора. – Я ищу одного человека.
– Человека?
– Да, то есть нет. Он не совсем человек. Совсем не человек. Лилидиец.
– Кем сам будешь?
– Путник, просто путник.
– А, понятно, – протянул корчмарь, – не хочешь называться, не надо. Сними капюшон, я хочу видеть твои глаза.
Это была катастрофа. Плохо проработанная легенда дала трещину. Что мешало Линду придумать какое-нибудь имя и пару историй из вымышленной жизни, пока он шёл до города и даже по нему. Он просто не думал об этом. Не подумал, что это может пригодиться, что кто-то может поинтересоваться. Он считал корчмаря самым беспристрастным и равнодушным человеком на свете, которому нету дела до чужих историй и странностей, но корчмарь имел свои принципы. Нужно было просто показать очертания лица, чуть стянуть капюшон. Шанс пятьдесят на пятьдесят. Линд чуть стянул капюшон, стали видны очертания лица, глазницы.
– Полностью, – корчмарь был неумолим.
Это конец. Шансы один к ста. Линд полностью стянул капюшон и зажмурился то ли от яркого света, то ли в неприятном ожидании конца своей печальной песни.
– Хорошо. Я знаю, о ком ты говоришь. Цена вопроса?
Было видно, что корчмарь повернул не одну и не две подобных сделок. Как говорится, рука набита. Линд достал увесистый мешочек и положил на стойку. Корчмарь оценил его на вес, удовлетворился.
– Он живёт в доках, думаю, не нужно объяснять почему. Третий док. Найдёшь его там.
– Приятно иметь с вами дело, – Линд как можно быстрее вновь натянул капюшон и направился к выходу.
– Подожди, – окликнул его корчмарь, – твоё лицо мне знакомо, мы раньше не встречались?
«Все пропало», – начал паниковать Линд. – Не думаю, – как можно спокойнее, не выдавая своих эмоций, ответил он.
– Ба! Я знаю его! – вмешался в разговор какой-то пьяница до этого момента старательно разогревавший своим лицом фирменное рагу, – это же наш вла-а-ды-ы-ка, – протяжно и саркастично произнес пьяница, – который бросил нас, словно тупую псину! Ненавижу тебя! Я убью тебя и стану богат! Держи его!
В одночасье вся корчма, словно пороховой ангар, взлетела на воздух. Стулья падали с места от резких телодвижений всадников, столы вместе с фирменным рагу переворачивались, освобождая дорогу для погони. Стая цепных собак сорвалась и грозила разорвать на клочки. Линд выбежал из корчмы и бежал просто прямо в надежде затеряться в холодных предрассветных тенях. Оборачиваясь, он увидел, как за ним несётся разъяренная толпа и один силуэт, ускользающий прочь. Кто-то воспользовался бедствующим положением вице-владыки. Это мог быть кто угодно, но Линд решил и свято уверовал в то, что это был никто иной, как Дабан. Толпа преследователей тут же стала второстепенной. Задача номер один – не упустить дезертира. Только прежде следовало сбросить хвост. Трезвый ум работал гораздо лучше и быстрее, чем куча пьяных ног. Шансы были хорошие. Линд знал каждый закоулок в Эллесе. Шанс на успех был хорошим – один к трем. Государь свернул во дворы, прыгнул в открытое окно, пробежал по чьему-то спящему дому и выпрыгнул в другое, приземлившись прямо в свиной загон. «Проклятье». Но едва ли преследователи смогут его учуять, это, не говоря уже о том, чтобы повторить сей акробатический маршрут. Это было просто. Все же пьяный человек до безобразия уязвим, слаб и представляет опасность в первую очередь для себя.
«Третий док», – повторил про себя Линд, – «жди гостей».
Пожалуй, было бы глупо и наивно предполагать, что подстреленная добыча побежит в своё гнездо, приведя за собой беду, но что оставалось Линду? Он цеплялся за воздух как мог. К большому сожалению, Дабан был единственным, кто мог помочь. Но захочет ли он? Линд уже не государь и не может предложить сказочных богатств или полцарства в подарок, как этим порой балуются другие, малодушные и слабоумные владыки, лишь для того, чтобы потом торжественно лишить всех почестей ещё вчерашнего героя. Вдобавок ко всему, своим необъяснимым для простого люда поступком, Линд подставил всех нелюдей Пандемии. Едва ли Дабан будет благодарен ему за это. Быть может, Дабан сам искал встречи с нерадивым государишкой, чтобы сполна расквитаться за все.
На мгновение Линд возомнил себя матерым следопытом, он шёл по косым и неуклюжим следам, оставшимся в колесной грязи. Впрочем, такой след взял бы даже ребёнок, причем кошачий. Лилидийцы, что неудивительно, ходили плохо и мало, однако Дабан проявлял изрядную сноровку при передвижении на своих двоих – неуклюже, но очень быстро. Очевидно, быстрые ноги уже не раз спасали ему жизнь, а он был за это благодарен и нарядил их в кожаные сапоги с каблуком, который отпечатывался в грязи наиболее удачно. Под ногами захлюпала древесина, деревянная набережная, пирсы. Шаги переставали быть чавкающими и становились более гулкими – пришлось идти на носках. Линд отсчитал третий док. Оглядел его. С виду ничего приметного. Все банально. Все обычно. Это не логово. Это просто отстойник пробитых судов или невостребованных товаров. Дверь была чуть приоткрыта и, учтиво кланяясь, приглашала узнать свою тайну, но тонкие лучи тусклого света, сочившиеся из щелей, словно хитрый прищур ярмарочного фокусника, настораживали и напоминали об осторожности. Но времени на долгие прелюдии не было, поэтому Линд резко вошёл в неё и ловко, бесшумно закрыл за спиной, ища глазами пикирующего с верхних опор лилидийца. Никого не было.
– Я тебе не враг, – начал Линд, – я пришёл с миром, – да-да, самая обычная дипломатическая брехня, – меня зовут Линд, уверен, что ты меня знаешь, – а вот это уже был неплохой ход, честностью можно добиться много.
– Знаю, – раздался голос.
Было крайне необычно услышать разговаривающего лилидийца, тем более без какого-либо акцента. Многие учёные и мыслители отдали бы жизнь за то, чтобы узнать, о чем же думают и как общаются лилидийцы, без преувеличения полиглоты этого мира.
– Что я вижу, боже ж ты твой. Неужели ты считал, что я, что мы не сможем разобраться в вашей примитивной речи? Было бы желание. А акцент, который ты не можешь найти, так же, как и не можешь меня увидеть, это лишь вопрос времени, – наконец засвистел разрезаемый крыльями ветер и за спиной Линда появился силуэт.
– Ты, ты лишил меня всего, люди были ко мне добры, я был уважаем, но ты своими капризами лишил меня всего! Так почему же я не должен сейчас разорвать тебя на клочки?! Хотя бы одну причину! Говори!
С распущенными крыльями лилидиец был раза в три больше государя и внушал страх, скрыть который было невозможно.
– Прости меня. Я не мог поступить иначе…
– Вялая попытка, – Дабан бросился в атаку.
– Стой, стой! Мне нужна твоя помощь!
– Помощь? Стану я помогать таким, как ты.
– У тебя нет выбора, ты наверняка знаешь, что творится на большой земле. Если мы не примем бой сейчас, то не спасется никто! Погибнут все! Тебя достанут из-под земли! Тебе не удастся скрыться. Нет противоядия против той скверны, которая окутала Моссадор, Намаз и Гренган. Вскоре она заполонит все. Она уничтожит и твою родину, и мою. Я знаю, ты был изгнан, но я ни за что не поверю, что ты бы не хотел вернуться и закончить начатое дело, ведь здесь ты многому научился у нас, как бы то странно ни звучало, у людей. Так вот, когда людям грозит опасность, они забывают про былые разногласия и дают отпор неприятелю вместе! Я видел Азмару в огне, если она падет… Это последний оплот человеческой силы. Мы должны вступить в бой!
– Мы?
– Народ Пандемии и Лилидии.
– Ты отказался от своего народа, а мой… Они не послушают.
– Я – сын Пандемии. Во мне течёт кровь и сила моего народа. Некогда наши страны были хранителями великой мудрости, пришло время вспомнить заветы отцов!
– Ты безумен, – Дабан взмахнул крыльями, поднял столб пыли и покинул третий док через дыру в черепичной кровле.
Глава 96
Последний вдох Азмары
– Прячьтесь быстрее, я не смогу сдерживать его вечно, – кричал архимагистр, – все в подвалы!
Вокруг архимагистра образовалась густая сфера заряженного воздуха, как в самом сердце бури. Молнии, вырывавшиеся из него, били прямо в вальдау и поражали их насмерть. Алый смерч с удовольствием подбирал вылетавшие трупы бородачей, но ему хотелось гораздо большего. Он хотел попробовать на вкус человечинку, причем живую. Однако каждый раз, когда смерч пытался приблизиться к архимагистру, он погибал, становился слабее и медленнее, и раз за разом выскакивал из этой вязкой сферы, вновь набирая обороты. Архимагистр не мог остановить эту воздушную мясорубку, а она – поглотить его. Вдруг все вокруг стало полосоваться, словно натянутый холст под ударами острого кинжала. Резкие выбросы энергии из посохов почти десятка магов песков. Каждый удар наносил смерчу ощутимый урон, в буквальном смысле ставя его на колени. Архимагистр уже успел забыть, что сам направил магов на последний рубеж обороны, чтобы защитить государя. И как же он сейчас был рад, что змееподобные люди ослушались его приказа и пришли на помощь. Архимагистр красиво сопровождал свою сложную и не привычную для обычного уха речь, резкими, но плавными движениями рук и перешёл в атаку. С каждым ударом смерч отбрасывался все дальше, словно кулачный боец, пропускавший слишком много ударов. Ещё пара ударов, и он свалится на деревянные ящики за спиной. Удар, ещё удар. Смерч уже был в половину стены и вскоре прижался к ней, продолжая получать сокрушительные удары магов. Удар. Удар. Все стихло. Медленно опустился на окровавленную землю сорванный с дерева листок. С монстром покончено. Воцарилась гробовая тишина. Было слышно только тяжёлое дыхание магов и падающие капли пота со лбов. Люди выходили из подземелья, скрипели люки, слышался топот сапог. Воины поднимались на стену. Совсем скоро архимагистр оказался в окружении своих военачальников. Он чувствовал это затылком. Все молча глядели на двор третьего кольца. Все в крови. И это не реки крови, которые могли бы течь по каменным дорожкам, нет. Кровь была словно пепел, она укрыла все: траву, деревья, дома, дорожки, стены. Багровая прослойка с гнилым запахом.
– Солнце встаёт, – сказал Ревиан.
– Мы пережили эту ночь. Днём он не нападет, – поддержал Ярис.
– Как бы я хотел, чтобы вы были правы, но… – архимагистр указал пальцем на десять часов. С юго-востока приближалось облако пыли, и это была явно не армия союзников.
– У меня плохое предчувствие, – наконец разродился на комментарий Олиц. – Я уже видел такое.
– Ой, прекрати нести! Видел он, рассказывай тут! – очень деликатно не согласился с коллегой Ярис. Они всегда спорили. Все трое. Каждый из них был опытным воином, прекрасным военачальником, и они безмерно друг друга любили и уважали, но показывали это крайне редко. Все и так это знали. В конце концов, бьёт – значит, любит.
Тем временем, клубы пыли приближались, но разобрать, что это, было невозможно. Тревога вселилась в сердца и умы каждого. Владыка бездействовал, чёрной полосой на горизонте раскинулся его лагерь, периодически прерывая это геометрически правильное построение чуть кривыми стрелами требушетов.
– Это яги! – заорал кто-то с восточного входа. – Яги! Они несутся прямо на крепость!
Яги? Это невозможно! Они никогда не пересекают границу своих скал, очень редко переселяются. Какая сила заставила их выйти на равнину? Другого ответа быть не могло.
– Все помнят работы мастера Роля по этим тварям? – заорал архимагистр. – Лучники, цельтесь в подмышки! Их нужно остановить прежде, чем они дойдут до стен.
Яги неслись, словно стадо огромных диких животных. Громко рычали, друг друга толкали, спотыкаясь и едва не падая. Огромные куски мяса. Одним таким ублюдком можно было накормить целую армию, будь они хоть чуток съедобнее. Но это лишь шутки, сейчас все было по-настоящему. Эти гиганты могли запросто перелезть через самую высокую стену, но их задача заключалась в другом.
– Огонь! Стрелять по готовности! Убейте их! – кричал архимагистр. Тщетно. Было слишком далеко, а мастерство слишком низко. Стрелы едва долетали, говорить о точных попаданиях и вовсе не доводилось.
Яги на полной скорости, словно тараны, врезались головами в стены и тут же погибали от перелома позвоночника, черепной травмы и всего такого. Представьте, сталкивается такая сила! Стены крошились, словно сахарные кубики. Трещины сменялись брешью. Следом идущие яги отбрасывали в стороны тела своих мертвых сородичей и врезались в стену. Кто плечом, кто головой. Крушили, ломали её, освобождали ход для тех, кто шёл позади, чтобы они могли сокрушить каменных исполинов из второго кольца. Невозможно тупые, но бесконечно сильные, они не останавливались ни перед чем. Первобытный страх гнал их вперёд, плети хозяина подстёгивали бежать быстрее. Второе кольцо было толще и выше, находилось немного на возвышенности, а значит, удары ягов были слабее, если вообще можно так говорить. С каждым ударом устоять на стене становилось все сложнее. Лучники падали по обе стороны, ломая себе шеи, спины и присоединялись к доблестным, но павшим защитникам крепости. Те же, кто смог удержаться на стене, мысленно сравнивали это с попыткой оседлать дикого мустанга. Шанс на успех есть всегда, но ты пойди удержись. Необузданная мощь.
– Не прекращать огня! Крушите их!
Лучники как могли стреляли и иногда попадали в цель. Раз в год и палка стреляет. Маги без устали накладывали чары и заклинания. Вязали монстрам ноги, путали их, обрушивались под ними землю, сбивали с ног, но на смену одному павшему великану приходило два других. Не было конца этому нескончаемому потоку. Кольцо нужно было удержать любой ценой. Маги песков были наиболее искусны в подчинении стихии земли, которая была почти беспомощна против этих гигантов. Архимагистр же был носителем Всеобъемлющего огня. Его кисти, предплечья тлели, словно угли, изрыгая бесконечные потоки пламени и искр. Огонь жалил, сжигал толстые шкуры ягов. Огонь пожирает все. Горит все. А в конце эпохи мир охватит Очищающий огонь. Так было предсказано, но все могло кончиться гораздо раньше. Архимагистр пытался этого не допустить. Он тратил все силы, которыми обладал. Чувствовал на себе взгляд Тёмного Владыки, его довольную ухмылку, понимал, что ночью их ждёт что-то ещё более ужасное, но разве был выбор? Дай слабину сейчас, и для Азмары ночь может не наступить. Оттягивание конца, отсрочка неизбежного, зло может ждать долго, скитаясь в тенях и шарясь в сознании людей, а людям нужна была надежда. Маленькие победы могут стать определяющими. Архимагистр не жалел себя, он чувствовал, что здесь и сейчас вершится его судьба, предназначение, для этого он появился на свет, прошёл огонь и воду. Он не спроста стал архимагистром. Такие люди не появляются просто так, не появляются в спокойное время, когда сила спит, они появляются, когда нарушено равновесие. Быть может, его жизнь связана с жизнью Владыки и прервутся они одновременно, но это всего лишь догадки и не более.
Монстры были повержены. Маги истощили себя, словно путники, слишком долго скитавшиеся по пустыням и видевшие пред собой уже не один десяток миражей. Впрочем, это сравнение плохое, особенно для магов Песков. Они, как никто на свете, могли переносить долгие лишения жизненно необходимой влаги. Яги изрядно обрушили стены третьего кольца и сделали широкую брешь, но этот рубеж уже был сдан, и куда важнее то, что они сделали со вторым кольцом. Как бы ни пытались защитники крепости остановить эту иступленную решимость, но сохранить второе кольцо в целостности у них не получилось. Но в любом плохом можно найти и хорошее. Будем откровенны, Владыка так или иначе прошел бы второй рубеж обороны, но неизвестно, как это бы произошло, а сейчас есть откровенно слабое место, куда враг и нанесет свой удар. Все знали, где удар вражеского молота придётся самым тяжёлым, оставалось найти ответ на вопрос, когда. Знать половину ответов, даже пускай треть – это уже не так и плохо. Архимагистр дал приказ всем оставить свои места и заложить образовавшуюся брешь во втором кольце. Заложить камнями, укрепить балками. Сделать все, что только можно было сделать. И все, что нельзя. Солдаты и крестьяне бросились выполнять задание, а архимагистр тихо сполз по стене круглой башни на стену так, чтобы видеть и своих, и чужих. Зуб стены разделял картинку ровно пополам. Архимагистр тяжело дышал, его руки дрожали, словно у пьяницы. Вены набухли и почернели, как тогда в повстанческом городе, только намного сильнее. Шальные мысли закрадывались в его голову. Не переусердствовал ли он, не остановится ли сейчас его сердце, и не застынут ли его глаза. Нет, не сейчас. Он ещё нужен здесь. Своему народу, этому городу. Ещё не все погасли краски дня. «Какое яркое солнце», – думал архимагистр, – «нет, даже не яркое, а тёплое. Почему так? Почему вода может быть холодной, может тёплой. Ветер, песок – тоже, а солнце нет? Холодное солнце – парадокс, оксюморон», – он ухмыльнулся.
– Архимагистр, – выдернул его Олиц из бреда сумасшедшего, – к стенам скачет всадник.
– Всадник? – архимагистр сразу протрезвел на голову, но не на тело, встать без помощи он не смог.
Всадник. Действительно, но из разведки оборотней… Оборотни дали чётко понять, что у Владыки нет кавалерии, и конь всего один. Владыки. Неужели сам главнокомандующий скачет к ним на переговоры, хочет отдать должное мужеству и героизму защитников крепости? Вздор. Смотри шире. Он никогда и ничего не делает просто так, а все, к чему прикасается – отравляет. Но что можно получить от такого визита, кроме стрелы со стены? Однако едва ли он её получит, даже если остановится под самыми стенами, его силуэт будет все равно слишком мал, чтобы кто-то из лучников мог его подстрелить. Будем честны и откровенны. Даже если бы стрела летела в цель, долететь бы она вряд ли долетела. Глупо было думать, что Владыка проигнорировал бы такую угрозу. Он спешился. Шёл по обломкам стен, обходя трупы ягов. Обычный человек в чёрных одеяниях. Ничего его не выдавало. В мире очень много людей, которые бы хотели быть не узнанными толпой. Владыка был уже за третьим кольцом и направлялся прямо туда, где стоял архимагистр и держащий его двумя руками Олиц. Странно, но архимагистр не чувствовал ничего. Маги знают, когда у человека есть способности к обладанию жизненной силой. Они могут найти друг друга в толпе безликих близнецов, но сейчас он не чувствовал ничего. Шёл обычный человек, хотя по всем соображениям и догадкам сила должна струиться из него. Этого не было.
– Вы доблестно сражались, мой друг, – Владыка говорил, не поднимая головы, но его голос громыхал над всей крепостью, – я поражен вашей храбростью. Вы внесли неоценимый вклад в истребление вальдау, ещё немного и мы с вами станем союзниками в этом деле.
Все слышали его речь. Крепость замерла в ожидании новой напасти. Слышал эти слова и Яр, чья рука, красная и разгоряченная от близости к печи, посинела от сжатия молота.
– Закрой свой рот, червяк, мы никогда не будем заодно! – закричал Олиц и сразу же получил шик от архимагистра.
– Неучтиво нынче встречают гостей в Азмаре, я помню время, когда город был другим. А его ворота всегда были открыты для путников. Я путник, и я не понимаю, почему мне нельзя войти.
– Может, потому что за тобой идёт армия головорезов? – вновь не выдержал Олиц и был сослан архимагистром вниз со стены.
– Говори, зачем пришёл, – произнёс архимагистр, крепче держась за зуб стены.
– О, какая прямота. Разве можно так? Гостя следует сначала напоить. А потом уже задавать вопросы.
– Ты достаточно сегодня выпил нашей крови. Говори, зачем пришёл, – повторил свой вопрос архимагистр.
– Ты слаб. – Голос Владыки резко переменился. – Ты не сможешь меня остановить. Ты погибнешь вместе со всеми. Мы могли быть стать союзниками!
– Нет, не могли. У тебя не может быть союзников. Да и ради чего? Ты уничтожаешь все живое на своём пути.
– Нет, нет! Ты не прав! Я дарую новую жизнь! – Владыка скинул руки вверх, оголив свои костлявые с болезненной кожей на одной руке и чистой, ухоженной на другой, и что-то заговорил.
Архимагистр в буквальном смысле ослеп от энергии, которая распространялась от Владыки во все стороны. Он обрёл абсолютный контроль. Он подчинил и поработили её. Яги, сраженные тысячами стрел и сотнями магических ударов, вновь зашевелились, стали подниматься. Оживать. Это некромантия. Он действительно даровал жизнь. Жизнь после смерти.
– Все на стену! Подстрелите их! – из последних сил кричал архимагистр.
Один удар, и все укрепления в месте бреши разлетелись, словно карточный домик. Яги рушили стену. Маги пытались их остановить, но их удары, ловушки были недостаточно сильны. Стрелы не могли причинить вред тому, кто уже мёртв. Как их можно было остановить? Известно, как нужно было остановить некроманта, но архимагистр едва стоял на ногах. Сейчас бы он даже не зажёг и светлячка в тёмном лабиринте.
– Так-то лучше, – Владыка опустил руки, и яги рухнули, – теперь ворота Азмары снова открыты, как раньше. Как я люблю. Ждите в гости, – Владыка зашагал прочь и вскоре сделал своего скакуна.
Такой пролом в стене заложить было невозможно. Слишком большое расстояние. В добавок ко всему трупы ягов лежали прямо на стенах. Для чего пришёл Владыка? Разведка? Нет, он видел город, как на ладони. Он хотел лучше узнать оппонента и главных действующих лиц? Тоже нет, он знал их всех, как облупленных. Для чего же тогда он приходил? Ответ прост. Это была демонстрация силы. Психологическая атака. Он в очередной раз показал и доказал, что просто играет с противником, словно кот с клубком ниток. Он показал, что все они ещё живы только потому, что ему так хочется. Так ему было интереснее. Он развлекался.
Глава 97
За полшага
– Куда мы идем? – не успокаивался Рен. – Зачем мы покинули корабль? Мы погибнем в этой метели! – Капитан никак не реагировал на этот жалобный стон. – Зачем я с тобой иду? – ворчал Рен себе под нос. – Я возвращаюсь на корабль!
– И дальше-то что?! – Капитан наконец прервал свое молчание. – Что дальше-то? Сдохнешь от холода? Или предпочтешь сдохнуть от голода? А может, решишь стать добычей наших новых друзей? – капитан недвусмысленно намекал на саблезубых, которые сожрали бурлаков. – Иди! Иди и умри любой смертью на свой вкус! Только найди сначала дорогу назад.
Рен обернулся. Нулевая видимость. Все плотно окутано белой пеленой. Следы наполовину заметены, и это при том, что он стоял по колено в снегу. Казалось, выбора нет, снова. Он бы ударил ногой или рукой от отчаяния, но вокруг был только треклятый снег. И капитан, чей силуэт уже расплывался вдали. Рен поспешил за ним, торопясь и нелепо спотыкаясь о сугробы. Теперь ему оставалось только считать шаги. Один, два, три…
… Три тысячи шестьсот восемьдесят два, три тысячи шестьсот восемьдесят три. Рен не уверен, что у этого шага именно такой порядковый номер, а у следующего на один больше, ведь он не раз сбивался и продолжал счет с, как ему казалось, последней цифры. Порой мысли уводили его прочь от счета, и он делал шагов тридцать на один счет. Глупо. Да и спросить было не у кого, едва ли капитан занимался той же дуростью. Он вообще не останавливался, не проронил ни единого слова и даже не оборачивался, чтобы посмотреть, как обстоят дела у его спутника. Рен бы многое ему хотел сказать. Тяжело идти, не зная конечной цели, или хотя бы местонахождения этой цели. Все хорошо, когда поднимаешься в гору, ты видишь вершину, видишь цель. Тебе становится тяжелее с каждым шагом, но ты видишь, куда идешь. Тяжело идти с закрытыми глазами. Ты не видишь, куда идешь, ты не видишь, где идешь. Постоянно спотыкаешься, падаешь, и, возможно, просто топчешься на месте. Именно этим сейчас занимался Рен. Метель не стихла ни на миг. Вокруг белый занавес, ничего, кроме рук и силуэта капитана, не видно. Ноги промокли, это вроде бы хороший знак, Рен еще теплее снега, но теперь ему будет все сложнее это тепло сохранять. Ветер все сильнее задувал под балахонистые одежды и уносил с собой частички тепла. И тут Рена одолела паника, а что, если та метафора про топчущегося на месте человека – вполне реальная карикатура на него настоящего? Что, если он также топчется на месте, а этот силуэт впереди всего лишь булыжник, до которого он не может дойти? Его начинало трясти. От холода или от страха или от злости. А может, от всего сразу. Рен ускорился, поднимая ноги в бок, словно бежит по высокой воде, впрочем, в какой-то степени – это действительно было так. Он приближался к цели. Еще шаг и прыжок – цель достигнута!
– Ты что делаешь, поганец?! – Прорычал на него капитан, а в ответ увидел лишь большие преданные глаза и физиономию, полную счастья. Вопрос был снят. Капитан встал, отряхнулся от снега. – Почти пришли.
Надо же. Почти пришли. Знать бы, сколько осталось позади и сколько это почти относительно пройденного пути, но, как и прежде – это все лишняя информация, а ответом на любой из этих вопросов будет «скоро увидишь».
За всем своим ворчанием и недовольством, за белым занавесом, что опустился на мир вокруг, за белой пеленой, что окутала сознание Рена и сводила его с ума, он потерял связь с реальностью. Если бы он хотел, то заметил, что «дорога», их путь, маршрут, изменились. Они шли в гору, а черный силуэт капитана маячил выше уровня глаз, именно поэтому затекала шея. Рен понял это, если бы… но он предпочел быть в неведении. Как говорят, за что боролся, на то и напоролся. Судя по всему, они заходили за гору или какой-то утес, защищавший их от ветра. Старпом "Беглеца" уже мог детально различить роскошную королевскую накидку, которую капитан, так сказать, изъял у наместника Моссадора, величавшего себя государем. Видел ее блестящий мех и казалось видел даже кристаллик снежинки, зацепившейся за ворс. Это уже слишком, теперь помутнение в другую сторону – видеть слишком многое. Странные вещи происходили здесь. Рен не мог себя контролировать. Он ощущал в себе, как минимум еще двух себя: того, кто видит все, и того, кто на все закрывает глаза. Теперь у него шесть рук, шесть ног, шесть глаз – настоящий человек-паук! Странное ощущение. Шесть ушей и голос капитана, который эхом отражался в каждой из этих раковин, забавно при этом ломаясь. На лице Рена расплылась придурковатая улыбка. Бам! Пощечина капитана собирает все эти сущности вновь воедино. Все стало прежним. Снег – снегом. Накидка – накидкой. А голос капитана четким и, как обычно, недружелюбным.
– Не поддавайся чарам. Ты меня понимаешь?
– Да, – растеряно ответил Рен. – Чарам? Чьим?
– Этого места. Это место силы. Все Дикие Северные Земли – одно сплошное место силы. Все живое по-разному реагирует на творящееся здесь. И люди – не исключение. Это ложь, что с этих земель никто не возвращался живым.
– Да ладно, столько историй, и все они лгут? Тех, кто вернулся, можно пересчитать по пальцам.
– Лучше не спорь и не лезь в спор, если не владеешь вопросом, – чрезмерно дружелюбно посоветовал капитан. – Люди ходят сюда, немного, но ходят. И возвращаются, но абсолютно другими людьми, их не могут узнать даже родственники, закрывающие дверь перед носом. И люди начинают новую жизнь. И никогда не возвращаются домой. Да, великая сила – язык. Мы говорим с тобой об одном и том же, одними словами, но об абсолютно разных вещах. Многие из них, вернувшись, открывают в себе магические способности и становятся учениками в Школе Магических Искусств, превращаясь в идеальную кандидатуру для аскетичного и в чем-то отшельнического образа жизни. Людей, у которых нет шансов зажить прежней жизнью. Что-то я разговорился. Встанем тут, – он указал на неглубокую пещеру с кострищем, – ты сможешь там просушиться.
– А дрова?
– Не переживай.
В центре пещеры горел костер, в выложенном из камней круге, который явно предназначался для того, чтобы ветер не разносил угли и не спалил спящих путников, но… углей не было. Не было и костра в нормальном понимании этого слова и явления. Блеклое, почти бесцветное, пламя плясало от заглядывающего в пещеру ветра. Рен недоверчиво смотрел в сторону кострища и держался чуть поодаль, ближе к стене. Он уже видел нечто подобное, в заброшенной библиотеке, в Моссадоре и помнил, чем все тогда закончилось, и, пускай, даже магическое пламя было не при чем.
– Ты выглядишь напряженным, – едва сдерживая свой знаменитый заливистый смех, говорил капитан. – Что-то не так?
– Да все… так, – вновь растерянно отвечал Рен.
События, происходившие в последнее время, никак не укладывались в его голове, и каждое новое «чудо» ломало его прежний мир. Он все чаще вспоминал свой дом в горах Моссадора. Что за нелегкая понесла его прочь? Сидел бы сейчас у нормального костра, охотился на клыкачей, продавал их клыки. Так ведь нет! Он выбрал снега, оживших мертвецов и огонь, струящийся из камней!
– Сядь ближе, высуши ноги, – советовал ему капитан, – ночи здесь холодные, окоченеешь за ночь, еще и болезнь схватишь. Я тебя на себе не потащу, – в этом у Рена не было никаких сомнений, он сел у костра.
– Сними сапоги, на камни поставь – они так быстрее высохнут. И не бойся, они не сгорят, – Рен молча выполнил мудрые наставления капитана, было видно, как у него в голове возникают все новые и новые вопросы, как рушится его прежний мир. Было видно, что он очень хочет получить на них ответы, поэтому ждет удобного момента и не докучает капитану своим нытьем, зная, что его стакан терпения бесконечно мал. – Сегодня переночуем здесь. Завтра за нами придут.