«Как…», – Яр рассеяно потрогал и осмотрел руки. Они были сухие. «Что же это происходит, что за дьявольщина происходит! Я же видел, я чувствовал! Я точно знаю!», – негодовал Яр, но не подавал виду, по крайней мере так ему казалось.
– Яр, приди уже в себя, посмотри, куда мы вышли?
Немыслимо. Такие огромные. Огромные доменные печи величиной с зажиточный дом в Крокатуне и таких десяток. Весь уровень – одна большая кузница. Средняя температура здесь была градусов на пятнадцать выше, чем где-либо еще. Вход в каждый грот с такой огромной доменной печью был защищен каким-то экраном, подобным тому на входе, о который Яр чуть не расшиб свой лоб. Они были нужны, чтобы изолировать шумные кузни, иначе постоянное, монотонное эхо свело бы с ума всех жителей города.
– Тебе любопытно, не так ли?
– Да, – зачарованно ответил Яр и мгновенно забыл о своем мокром приземлении.
Вир подвел его к одному из таких входов, что-то произнес, перстень засветился, словно тысячи светлячков в банке, и ничего не произошло.
– Ты можешь пройти.
Яр шагнул в экран и прошел сквозь него, следом прошел и Вир. Вот это пекло, адская жара, здесь было раза в два жарче, чем снаружи, и шум, ох. Огромные меха едва не оглушили не привыкшего к таким чудесам Яра. Звон кузнечных молотов казался воистину громовым. Словно переживший тяжелую травму после взрыва, Яр шугался громких звуков и отпрыгивал в противоположную сторону, где его поджидало нечто еще более громкое.
– Что это? Для чего? – вроде бы привыкнув к громким звукам, спросил Яр.
– А ты оглянись, что ты видишь? Еще ничего нет, только болванки и ничего более.
– Болванки я узнать смогу, спасибо. Вы надеетесь, что я буду ковать для вас оружие?
– Мой друг, – Вир подошел к Яру и приобнял за плечи, рефлекторно перед этим поправив ус, – я, да и все вокруг, мы очень любим и гордимся своим городом, но все мы люди. Посмотри на меня, мы не предназначены, чтобы жить под землей. Я знаю твою историю, знаю, что твой народ тоже долго выжидал под землей, чтобы совершить решительный бросок, но все вышло не так, как хотелось. Помоги нам, мы нуждаемся в твоей помощи, мы тоже наконец хотим выйти из подземелья, без страха быть убитыми, хотим радоваться солнцу, купаться в ледяных речках. Но ты же знаешь, что сейчас происходит на поверхности. Знаешь. И не мне тебе рассказывать. Сейчас гораздо, намного хуже, чем тогда, когда мы бежали в эти пещеры. Здесь, во тьме, куда не падает солнечный свет, хотя с помощью зеркал мы частично поборолись с этой проблемой, мы нашли один металл. Сначала эти руды нам казались бесполезными, мы не могли даже расплавить их, но любопытство взяло верх. Мы построили сначала одну печь и увеличивали температуру настолько, насколько это возможно, в этих печах горит отнюдь не лес. В итоге после долгих лет неудач у нас получилось. Расплавленный метал потек по желобам. А что дальше? Как научиться изготовлять изделия из этого оружия? Наши кузнецы были беспомощны. Но все знали о легендарном кузнеце из Крокатуна – Бахадире. Лишь спустя долгие годы, мы узнали, что он скончался, и нашим надеждам было не суждено сбыться. Но достаточно скоро до нас дошел новый слух, что появился мастер, настоящий творец и знаток своего дела, который клеймил все свои изделия надписью: «Бахадир». Третьего не дано: он был либо его учеником, либо сыном. Надежда вновь зажглась! Начались поиски. Мы знали, что ты нуждаешься в помощи, но не успели совсем чуть-чуть. Мои люди видели, как ты отплывал на рыбацком шлюпе. А дальше что-то случилось, и ты пропал. Все. Открытие нового металла, казалось, изжило себя и стало бесполезным. Надежда вновь угасла… Но ты жив, черт возьми, – Вир ударил Яра по плечу, Яр еще никогда не видел его таким восторженным и эмоциональным, – ты жив, и сейчас мы в твоей власти. Помоги нам. Ты здесь можешь выковать победу. Этот материал прочнее, чем какой-либо на свете, мы не знаем всех его свойств, но, возможно, он может быть магическим, понимаешь? Магическая руда! Мы сможем вернуть все на круги своя и спасти этот мир, доказав, что не зря наши далекие предки пали в самой жестокой битве всех времен. Помоги нам, молю, людям нужна надежда, мы живем надеждой. Восстание живет надеждой.
От такого эмоционального выступления Вира и при такой жаре голове было в пору взорваться, но Вир не врал, он был словно ребенок, настолько искренним и открытым, какими могут быть только дети. Новый материал. Баториане. Последняя возможность остановить Владыку.
– Да! Черт возьми, я не знаю, смогу ли я помочь, но я приложу все свои силы для этого, – Вир закричал от радости и бросился обнимать Яра.
– Дорогой Яр, – впервые за все время это звучало не лицемерно, – мы сделаем все, что ты скажешь! Я! Я сделаю все! Что тебе нужно для работы, для жизни здесь, что ты хочешь знать? Говори, я все улажу!
– Что обозначают инициалы «ЗФ» на твоем перстне?
Глава 64
Да прольется свет
Совет не одобрял инициативы архимагистра ни тогда, ни сейчас. Однако в первый раз все произошло быстро и неожиданно, и Ребому хватило смелости и решительности просто поставить Совет перед фактом. Поимка духа важна и необходима. Совет не разделял этих идей и проводил архимагистра из зала неловким молчанием. Вернувшись же в Корвиду, Совет тут же инициировал внеочередное собрание и учтиво, но настойчиво сообщил, что архимагистр должен на него явиться. Школой Магических Искусств и всеми магическими вопросами распоряжался и ведал Совет. Ребой по совместительству был главой и старейшиной этого совета, во многом из-за своего ранга архимагистра. Не сказать, что он хоть когда-то горел желанием возглавлять Совет или каким-то образом фальсифицировал процедуру голосования, после которой его назначили главой, но, пожалуй, в мире не существует ни одного человека, которому бы не нравилось иметь власть, иметь возможность влиять на решения большинства и тому подобное. Вдвойне неприятно было это терять. На внеочередном заседании Совета архимагистру был выдвинут вотум недоверия, в связи с недавними событиями, которые, по мнению большинства, ставили под угрозу всю Школу и даже неустойчивое равновесие в мире магии. Архимагистр пытался апеллировать, объясняя, что появления духа в нашем мире – уже само по себе нечто необычное и заслуживающее внимания, а его поимка – и вовсе событие, если не века, то десятилетия. Факт того, что духи вновь вернулись в наш мир, может пролить абсолютно новый свет на многие постулаты этого мира. Но Совет был непреклонен, а его решение единогласно. Совет постановил, что, во-первых, архимагистр должен быть снят с должности старейшины Совета, во-вторых, ему запрещалось обучать. Все его действующие ученики в количестве одного человека вернутся в Школу к штатным профессорам. Первое решение Совета Ребой бы пережил без каких-либо затруднений, но лишение ученика… Это было слишком. Он очень привязался к мальчугану за то время, что они провели в дороге, в этом небольшом путешествии. Он был вынужден подчиниться воле Совета, хоть и считал магистров слишком задеревеневшими умом. В Совете, по его мнению, сидели люди, которые некогда были очень хороши и перспективны, но очень скоро достигли своего потолка и, как следствие, отказались развиваться и учиться дальше, а сейчас продолжают жить и ехать на старом багаже боевой юности. Слабаки. Трусы. Архимагистр подчинился воле Совета, но просил, чтобы ему дали возможность сообщить эту новость своему ученику лично. Совет не был против.
– Мой мальчик, пришло время нести ответственность за свои поступки. Мы с тобой сделали великое дело, но Совет не оценил наших стараний. И их можно понять, их главная задача сохранить накопленную мудрость, а превышать свои полномочия они явно не намерены, – архимагистр сложил руки за спиной и отвернулся к окну, – мне запретили брать новых учеников и продолжать учить старых, ты вернешься в Школу. Прости, – он повернулся обратно, положил ему руку на плечо, – и спасибо тебе, мой друг, без тебя бы я точно не справился, – послушник неловко улыбнулся, пытаясь побороть накатывающую слезу.
Не дождавшись ответа, архимагистр вышел из комнаты и быстро зашаркал вниз по ступеням, торопясь и не желая, случайно увидеть младенческие, детские, слезы, которые бы повесили на его шею тяжкий груз вины и неоправданных надежд.
Что ж, возвращение домой вышло неоднозначным, однако в голове накопилась куча вопросов, а благодаря Совету появилось неопределенное количество свободных дней. Симбиоз этих двух фактов мог перевернуть весь мир. Благо, к библиотечным архивам доступ был по-прежнему открыт. Стоило вернуться к духам. Духи – что это за сущности, почему одни их боялись, а другие благословили? Зачем они приходят в наш мир? Звено за звеном строилась целая сеть взаимосвязанных вопросов, в основании которой незыблемо стоял вопрос об использовании магии, ее приручении, и если совсем сужать – роль посоха и прочих атрибутов.
Архимагистр покинул ученическое общежитие и направился в магистерскую библиотеку. Из названия было понятно, кто имел туда доступ. Да, название скверное, но лучше уж так, чем путать со школьной библиотекой, располагавшейся, в отличие от магистерской, не на отшибе, а в главном корпусе Школы Магических Искусств. Как же давно Ребой не был в этой библиотеке. Как давно там не был никто. Магистерская библиотека была сродни кладбищу: кладбищу истории и знаний. Что поделать – мирное время. Когда все хорошо – никому ничего не нужно, но чуть беда – всегда появляется тот, кто захочет все исправить. Или испортить. Архимагистр аккуратно толкнул одряхлевшие дверцы ворот. Держа пальцы крестиком, чтобы створки не слетели с петель, подняв кучу пыли, а, может, и того хуже – обрушив все здание. Бесспорно, вид здания полностью соответствовал его статусу. Некогда красивая, гордая, а теперь забытая и одинокая башня где-то на краю угодий магов. Больше памятник и отголосок истории, чем нечто действительно нужное, но грядут новые времена. Время перемен, больших бед и свершений. Именно здесь в этом рудименте истории все это могло произойти. По крайней мере, так хотелось архимагистру. Он надеялся на это, надеялся получить ответы на вопросы. Людям всегда нужна надежда, люди ей живут.
– Здесь есть кто-нибудь? – спросил архимагистр в пустоту, он был не уверен, что библиотекарь еще жив, но помнится, когда он учился на последнем курсе в Школе магии, тот даже выходил на улицу. Пару раз за лето. Ответом была лишь тишина и шуршание страниц на образовавшемся сквозняке.
Ребой осторожно вошел внутрь. Просто башня, сквозная. Огромные стеллажи в полдюжины человеческих ростов, никаких комнат, никаких этажей. Тем неожиданнее было появление библиотекаря.
– Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек! – Ребой в одночасье побелел, поседел, облысел и снова подобрал свой румянец и волосы, – Проходите! Не бойтесь! Не стесняйтесь! Ах, так это же архимагистр! Единственный и неповторимый, да и собственной персоной! Что вас интересует? Задавайте свои вопросы, не стесняйтесь, – дедушка-библиотекарь был очень маленького роста, наверное, он был бы маленьким даже для вальдау, ужасно выглядел: три волосины на четыре стороны, поломанные желтые ногти, выпавшие зубы, ужасные волосатые бородавки и множество пятен на коже, связанных с нарушением пигментации. Но наряду с этим дедушка отнюдь не разваливался, а, напротив, был живее всех живых, а ведь архимагистр закончил Школу не бог весть когда.
– Не стесняйтесь, архимагистр, присаживайтесь. Чем я могу вам помочь? – спрашивал библиотекарь необычайно звонким и чистым голосом, казалось, что здесь, в своих книгах, он нашел ключ к вечной молодости, хотя и лишился молодецкой внешности в обмен на молодость душевную.
Архимагистр присел, собрался с мыслями, дедушка – это, конечно же, интересно, но он сюда пришел явно не ради изучения этого феномена, каким бы удивительным он ни был.
– Меня интересуют, духи, – начал архимагистр.
– О-о-о, да-да-да, очень интересная тема! Сейчас, сейчас, – дедушка быстро побежал к лестнице и, отталкиваясь ногой от полок, закружил по стеллажам. Вскоре остановился, достал книгу, поехал дальше. Набрал целый ворох всяких бумаг и вернулся к архимагистру, довольный и в ожидании следующего задания, словно не ему здесь было три сотни лет, а Ребому.
– Думаю, это пока все, мне тут читать на несколько ночей.
– Если вы хотите, архимагистр, я могу ускорить ваше чтение. Я знаю все эти книги и свертки наизусть и могу рассказать вам, что в них написано! У меня было очень много времени.
– Да, пожалуй, с этим не поспоришь. Ну, положим. Меня интересуют духи, а именно, что это за явление, насколько я знаю духи не обитают в нашем мире и их появление здесь – это большая редкость и, возможно, знамение.
– Вы абсолютно правы, архимагистр, – заговорил дедушка, быстро-быстро теребя свои пальцы, периодически поправляя сваливавшиеся с носа очки с какими-то немыслимыми диоптриями. – Духи – это древние и могущественные существа, но как вы могли уже убедиться, придя в наш мир, они ведут себя, как дети и часто погибают из-за своего любопытства, – ловким движением руки он вернул на переносицу уже казалось бы сбежавшие очки, – более того, духи не так и редки в нашем мире, многие погибают от голода, попросту не могут найти места силы, некоторые попадаются ловцам, например, как тот дух, которого вы поймали и храните у себя во внутреннем кармане рясы, – дедушка показал пальцем в то место, где лежала монета, от чего архимагистру стало не по себе и у него явно стала развиваться паранойя. – И лишь немногие, самые могущественные, могут принять физическую форму в нашем мире, они безумно сильны, имеют большие способности к магии, хоть зачастую не подозревают об этом, но если все-таки знают об этом, то стремятся получить еще больше информации, исчерпать магию, стать магией. Это может быть очень опасно, ведь никогда не знаешь, что у духа на уме, хочет ли он все вокруг уничтожить или напротив – взрастить, – дедушка взял паузу, увидев по глазам, что архимагистр кое-что понял.
– Да, да, архимагистр, вы абсолютно правы, говорите, не бойтесь.
– Неужели, о боже… Неужели тот самый отшельник из Таллесая…
– Да, архимагистр, да! Он был духом, причем последним в нашем мире, до недавнего момента. Он смог материализоваться, но, чтобы постичь магию другого мира, ему, как и другим духам, нужен проводник, какой-то предмет из этого мира, соединяющий мир явный с миром магии. Тогда и были придуманы посохи. А, вернее, найден необычный металл глубоко-глубоко в горах, но, к сожалению, это знание утрачено, думаю, теперь вы понимаете, почему у вас так мало молодых учеников. Осталось слишком мало предметов-проводников. А посохи эти придуманы им, отшельником. Только спустя долгое время, после смерти отшельника, – переключился библиотекарь, – выяснили, что жители нашего мира тоже могут обучиться и овладеть магией с помощью посоха-проводника, но далеко не каждый. Были специальные лаборатории, в которых пытались выращивать специальных людей или клонировать уже тех, кто был предрасположен к общению с магией, но все тщетно. Но совершенно случайно, один самый обычный магистр смог описать закономерность между обыкновенной людской чуйкой и его магическими способностями. А именно он назвал человеческую чуйку интуицией. Так появилась эта Школа, а вы, архимагистр, сейчас сидите в последнем здании, оставшемся с самого основания Школы, – дедушка взял паузу, дабы позволить архимагистру переварить полученную информацию и снова поправил очки.
– Я не понимаю…
– Говорите, говорите, архимагистр! – было видно, что кто-то соскучился по общению с людьми.
– Вернее, понимаю, но кто был этот дух? – архимагистр сунул руку за пазуху и достал монету с профилем Шарли на стол. – Правильно ли я поступил, что заточил его здесь? Ведь они могут быть опасны, но как тогда можно спокойно спать, если…
– О, я не знаю и не могу знать, вы поступили так, как поступили, и не имеет смысла обсуждать уже сделанное. Но не стоит переживать, что духи свободно живут среди нас, крепчают и готовят свой удар, нет, им абсолютна чужда любая организация. Они любят места силы, – дедушка задумался, – это первый дух, после отшельника, но духи не приходят по одиночке, мой друг, не приходят, – архимагистр напрягся, – но и не приходят толпами, – продолжал дедушка, – их число всегда одинаковое.
– Одинаковое? А сколько их было, когда пришел отшельник?
– Мне это неизвестно, архимагистр, об этом нет информации.
– Стойте, – впервые за последнее время хаос завладел сознанием архимагистра, он скакал с мысли на мысль, пытаясь не упустить ни одной, он встал и зашагал вокруг маленького стола библиотеки – вы говорите, что жителям этого мира, чтобы овладеть магией, нужен посох? Верно?
– Верно, – кивнул дедушка.
– Но я, я могу управлять магией и без посоха, – в доказательство этому архимагистр погасил все свечи в башне и тут же их зажег. – Что я такое?
– Простите, но я не знаю, про это ничего не говорится ни в одной из книг, – уверенно, хоть и виновато, заявил библиотекарь.
Отвратительно. Ребой чувствовал себя отвратительно, он как будто бы сражался с гидрой, только в качестве голов были вопросы, срубая, получал ответ на один вопрос, на этом же месте появлялось три новых. Нужно было придумать, чем прижигать отрубленные головы. Архимагистр встал и стал ходить по кругу. Дедушка-библиотекарь забрался на его место и чисто формально, так, для успокоения совести и создания иллюзии поиска ответов, стал бегло перечитывать до боли родные бумажки и книги, якобы ища какую-то новую информацию, подробности, хоть и знал, что ничего нового там не найдет.
– Простите меня, архимагистр, я ввел вас в заблуждение, экий старый я дурак, тут же черным по белому написано, – Ребой остановился, сконцентрировался, чтобы получить ответ, но не выдержал.
– Что, что там написано?
– Смотрите, – подозвал его библиотекарь, – эта книга называется «Описание о духе», в разделе «Лишение свободы и жизни» есть такой абзац, – дедушка придвинул книгу к архимагистру.
– А, и если захочет кто духа жизненной силы лишить или поработить навечно, пусть знает, что это невозможно. Духа подчинить может только другой дух, более способный и могучий, – прочитал архимагистр и шагнул от стола.
– Архимагистр, позвольте теперь и мне спросить, кто вы на самом деле?
Глава 65
Вторжение в Намаз и Таллесай
Моссадор был разграблен и разрушен. Следующей целью после уничтожения столицы стал достаточно крупный город-порт – Мастань. Правда, кризис правящей семьи коснулся и его. Город был одним большим борделем, корабли любили сюда заходить. Моряки за несколько дней просаживали все свое жалование, спуская его на выпивку и женщин. Женщины не брезговали вонючими матросами, за что потом и купались в золоте. В этом городе все были равны, не важно под чьим флагом корабль встал в Мастане, будь то пираты, контрабандисты, торговцы из далекой Комории, сойдя на пристань значение имел только размер кошелька, ну, и еще кое-чего. Мастань можно смело назвать самым большим рекреационным ресурсом страны. Не мудрено, что город, состоящий на три четверти из женщин, выбросил белый флаг, только увидев на подступе армию Темного Владыки. Владыка принял капитуляцию и тут же отдал приказ своим псам вырезать весь город, вскоре город стал напоминать Коммен. Владыка был не из тех завоевателей, кто воюет ради ресурсов, территории или просто жажды власти, его не интересовал Моссадор, как страна, его не волновал геноцид вальдау и прочие напасти, связанные с коренными народами. У него была только одна задача. Сломить страну, вырезать все население. Тысячелетняя ненависть вырвалась наружу. В Моссадоре оставалось всего несколько крупных городов, в которых еще не успел побывать Владыка. Приближенный Владыки Костет рассказал ему про Вук. Город был не опасен. Высоко в горах еще оставался Корвис, но этот город был всегда в информационной изоляции и жил сам по себе. Было бы удивительно, если они уже знали о падении Крокатуна и всём том, что происходило и происходит в последнее время. Можно было сказать, что Корвис – свое маленькое государство внутри другого государства. Немногочисленные жители деревень в скором времени загнутся. Без поддержки столиц и крупных городов они едва ли смогут обеспечивать себя самостоятельно, несмотря на то, что обычно именно деревни кормят города и армию. Даже если им удастся наладить хозяйство, рано или поздно до них доберутся воришки и бандиты всех сортов, и тогда уже деревянные вилы для сена не спасут. Единственной возможностью выжить была срочная миграция в соседние государства, но куда бежать? С соседями Моссадору не повезло. С одной стороны – бескрайние пустыни Таллесая, в которых едва ли мог выжить кто-то, кроме самих пустынников. С другой стороны – Нама – страна, которую лишили независимости, армии и каких-либо свобод, оставив им только прежние государственные границы и возможность заниматься промыслом, чтобы прокормить себя и свои семьи. Еще была Пандемия, но как добраться обычному крестьянину до ее берегов? Никак. Если только вплавь, таща в зубах на веревке весь свой скарб и семью до третьего колена в придачу. Да и ввиду последних событий, едва ли пандемийцы, во главе со своим государем были бы рады кораблям с моссадорскими флагами. Что ж, нужно отдать должное. Владыка сделал свой первый шаг, обратив Моссадор в пучину морока и безумия.
После нескольких дневок в Мастане, армия Владыки двинулась в путь. Владыка вел их в страну степей и ветров, которая должна была стать очередным пепелищем. По всем прогнозам, они должны были быстро пройти Намаз, но Владыка (вполне оправданно) опасался набегов кочевников. Эти малочисленные конные отряды были способны преследовать большого и неповоротливого оппонента на протяжении всего его пути, каждый раз заставая его врасплох, нанося глубокие раны или, как в нашем случае, сокращая численность войска. Владыка опасался подходить к главным сражениям в Гренгане обескровленным, и посему, как только они вступили в край ветров, в дежурстве ни много, ни мало, стояла половина войска, которая сменялась другой половиной. Это изматывало, но понижало степень риска. Значительно. Понижал степень риска Владыка и в своем тылу. В одну из звездных ночей Намаза, он покинул свою ставку и отправился в Сет-Хем черным сгустком, облаком. Он появился за спинами лилидийского наемника, как обычно, бесшумно и из ниоткуда.
– Пора испытать армию порождений тьмы. Приступайте, – сказал он и снова шагнул в тень, – до Таллесая, – в казарме поднялся ветер, погасли свечи, окно открылось, и снова наступила тишина.
Наемник отыскал собратьев, передал распоряжение Владыки. Несколько десятков лилидийцев выстроились квадратом, и заклокотали своими жабрами, или что там у них такое было, разбивая бурлящую, кишащую лужу на полки. Как только солнце поднялось над Намазом, вторая армия Владыки уже проделала половину пути до ближайшего города Таллесая – Тох. Правда вряд ли Тох или любое другое большое скопление пустынников по среди пустыни или в каком-то оазисе можно было назвать городом. Просто большая община, насчитывающая сотни домов из кожи песчаных червей. Но, как обычно, было и исключение из правил – Чоль. Огромное селение со своей инфраструктурой и сюрпризами. Когда грозила опасность, все пустынники бежали именно туда. В Чоль жили песчаные маги, которые и защищали свой народ практически от любых напастей. Смогут ли они справиться сейчас – большой вопрос. Армия изуродованных существ перемещалась очень быстро и могла бы еще быстрее, но летающие наемники и так были уже на пределе. Основная армия Владыки уже подбиралась к столичному Махариусу. По решению других королевств, именно там должен был восседать наместник, который был этими же странами и выбран. Он исполнял обязанности государя Намаза, но по факту просто волю все тех же королей, которые его туда посадили. Махариус имел очень хороший военный потенциал, выгодное стратегическое расположение: вокруг города была огромная равнина, дозорные могли видеть неприятеля чуть ли не за день пути. Никаких засад и хитрых маневров, предполагающих использование особенностей рельефа. Тяжело было юлить на ровной, как зеркало суше. Камнеметы, чередовавшиеся с башнями, могли обстреливать армию неприятеля с таким энтузиазмом, что до стен добиралась только половина, где уже брались за дело лучники на стенах. Владыке пришлось бы немало попотеть и показать львиную долю своих магических способностей, если бы, конечно, в дозорных башнях были дозорные, башни чередовались с камнеметами, а не с пустыми площадками и, если бы на стенах были лучники вместо пустоты.
Несанкционированное вторжение. Впервые в жизни наместнику предстояло принимать решение самостоятельно, а не просто быть орудием. Только и на этот раз все это была иллюзия. Разве мог он выбирать между тем: впустить ли захватчиков сразу или спустя какое-то время? Выбор без выбора, будучи правителем, хоть и формальным, он стремился сохранить жизни своих подданных. Они могли окопаться в крепости и без какого-либо оружия продержаться в ней до полудня, а потом быть захороненными в братской могиле, или же надеяться, что враг будет милосердным и ответит милостью на теплый прием. Ворота Махариуса были открыты. Вдоль улицы, ведущей ко дворцу, стояли женщины и дети с цветами в руках, менестрели играли веселые песни, королевские трубачи торжественно дудели, с балконов домов на головы проходящих солдат бросали лепестки цветов.
Костет сиял, словно медный пятак. Единственный из всех. Он ехал во главе колонны, чуть позади Владыки и активно махал рукой, и улыбался каждой симпатичной девушке. Несколько раз чуть не выпал из седла, слишком низко наклонившись к очередной красавице.
– Может, ты прекратишь? – не выдержал Владыка.
– Что не так? Впервые нас принимают так тепло, все улыбаются. Красивые девушки и точно не шлюхи. Почему бы не принять их дары? – ответа, разумеется, не последовало.
Колонна почти добралась до королевского дворца, оставалось совсем чуть-чуть. Вальдау продолжали маршировать, не обращая ни на кого внимания, периодически роняя цветочные глиняные горшки с балконов домов. Владыка спешился и направился к лестнице, ведущей на королевскую лоджию, которая по совместительству была трибуной, с которой государь обращался к народу. Костет последовал за Владыкой. Наверху их ждал наместник в парадной бирюзовой мантии. Он поднял руки над головой, показывая народу ключ от города, потом повернулся к странному незнакомцу в капюшоне и протянул ключ ему, чуть опустив голову и взгляд. Владыка принял ключ. Наместник выпрямился и увидел под капюшоном злую ухмылку. Владыка выбросил ключ в толпу, поднял в воздух наместника и выбросил его с лоджии вслед за ключом.
– Уничтожить всех!
Колонна, стоявшая профилем к толпе, синхронно развернулась и смотрела теперь в анфас. В глазах солдат не было ни мысли, ни понимания того, что сейчас произойдет. Абсолютно пустой и стеклянный взгляд, который станет последним, что увидят в своей жизни жители Махариуса. Параллельно с этим все ворота и выходы были закрыты на засов. Котел. И совсем скоро кровь, которая начнет литься, словно реки с тающего снежного пика, выйдет за края стен и затопит все вокруг.
– Как так можно?! – воспротивился Костет. – Они же сдались! Здесь почти нет мужчин, только вдовы с детьми! Их неопасно оставлять за спиной! Они впустили нас, надеясь на ваше милосердие!
– Они все должны быть мертвы. Ты либо пойдешь и будешь убивать, либо окажешься рядом с наместником. Понял?!
Сжимая от злости дрожащие губы, Костет вынул меч из ножен и, не глядя, проткнул, пятившегося прочь стражника. Потом еще и еще. Он убил всех, кто был на лоджии, в том числе и супругу наместника. Он бросил меч с балкона, ударил кулаками по перилам и склонился над ними.
По необъяснимым причинам Владыка не хотел влиять на сознание Костета. Он видел в нем большой потенциал для своих целей. Он считал, что Костет должен был пройти посвящение самостоятельно, без каких-либо поблажек, ведь только тогда его сердце, душа, сознание станут по-настоящему черными. Он будет его правой рукой. Быть одному опасно даже Владыке, тем более, когда его магические способности еще не достигли оптимальных кондиций. Плохими людьми не рождаются, ими становятся, это долгий и отнюдь не легкий путь и, только пройдя его, можно было стать воистину могучим.
Костет страдал. Он не испытывал никаких чувств и эмоций к тем свиньям, которые заполонили Моссадор и стали вить свои гнезда разврата и быть разносчиками этой заразы, но здесь, здесь совсем другое. Здесь были абсолютно невинные люди. Женщины. Дети. Впервые за долгое время его сердцебиение участилось. В висках пульсировало. Кулаки стали синими от напряжения, а взгляд стал еще злее. Он всем сердцем ненавидел Владыку, ровно как и чертов Моссадор, который сломал его и поставил на колени. Ему хотелось дать сдачи, отомстить, но кому. Покой ему даже не снился.
Глава 66
Головоломка Линда
Линд лежал у Лассы на коленях. Он чувствовал тепло ее тела. Ощущал ее мягкую и нежную кожу. Ему было хорошо и спокойно, словно прикасаясь к ним, он отправлялся в какой-то другой, неведомый мир, из которого никогда не хотелось возвращаться, но ноги все-таки имели свойство затекать, и время от времени в его неведанном мире происходили землетрясения. Девушка с золотистыми волосами гладила его по голове вновь и вновь, запуская свою маленькую ручку в его светлые волосы. Каждый раз от прикосновения по его телу пробегали мурашки. Ему нравилось. Они не разговаривали, сидели молча, но, чтобы понимать друг друга, совсем не обязательно говорить. Прикосновения, их сила, резкость, скорость – могли и говорили ничуть не меньше, если даже не больше. Да и разговор был весьма прост. Линд переживал о случившемся, Ласса пыталась его поддержать. Так это выглядело со стороны, и так оно было на самом деле. Однако было и то, что волновало его, помимо смерти короля. У него не было никаких доказательств, фактов, только догадки. Додумывать и придумывать ситуацию – это так по-людски. Даже для королей, а чем они отличаются от обычных людей? Только большой ответственностью, за что и получают свои роскошные дворцы. Ну, по крайней мере, у хороших королей это было так. У тех, кто не стремился к власти любой ценой, убив при этом своего отца или брата, а, быть может, и вовсе организовав дворцовый переворот, в ходе которого сменилась царская семья. Линд не был таким, судьба, или что там нас ведет по жизни, привела его сюда, домой, вопреки всему и всем, и вернула его на законное место. «Дело случая», – скажете вы. «Неизбежность», – отвечу я вам. Ведь мир, он справедлив, намного, намного больше, чем нам кажется, просто зачастую мы не понимаем знаков и намеков, иными словами платим за свою глупость и близорукость. А Линд, он другой, он увидел, вернее, полюбил и поверил. Едва ли хоть один великий правитель добился чего-то без его любящей супруги, которая день за днем направляла решительность и силу мужа в правильное русло. Полюбить, даже влюбиться, дано не каждому, но каждому необходимо. У Линда все случилось, ровно как и у Лассы, жившей в изоляции от окружающего мира с фанатиком отцом. Но не будем судить ее отца, ведь он просто хороший солдат и выполнял приказ. Такие люди тоже нужны. Сложно переоценить роль этой хрупкой прекрасной девушки в жизни нового государя Пандемии, но ведь, если бы не она, он вряд ли забрался бы так высоко. Даже, если бы ему удалось выбраться с острова в одиночку, скорее всего, он бы так и остался в Варле жить, зарабатывая кулачными боями и тратя жизнь на похоть. Но эта дорожка, этот путь, был навсегда потерян под мощным оползнем в тот день, когда он впервые увидел ее в том полевом, хоть и высотном, госпитале. И слава богам, ведь тогда Пандемию мог поглотить тот же ужас, что уже разорвал на части Моссадор. Но не это мучило его. О событиях в Моссадоре он знал немного, последние новости, которые до него дошли – это события в Варле, и то никто толком не знал, что произошло, горел ли какой-то склад, или город был вправду атакован, так или иначе шли дни, а новостей все не было, и люди придумывали себе, кто во что горазд, и кому что больше нравилось, чтобы потом было, о чем спорить вечерами в корчмах, ведь это так по-людски. Линда же мучил вопрос несколько более таинственный и загадочный, менее масштабный, возможно, но от этого не менее значимый для его жизни, а, следовательно, и жизни всего островного государства. Он отчаянно пытался связать несколько событий воедино. В хронологическом порядке события находились в такой последовательности: капитан, кораблекрушение, капитан, кораблекрушение, кораблекрушение, капитан. И в двух из трех кораблекрушений был повинен морской гад-переросток. Закономерность говорила, что капитан был как-то связан с морским червем и с Линдом. Логично было бы предположить, что капитан управляет червем. И чтобы свести со света Линда, который заперся на суше, он послал свою зверюшку на «Матерь Богов»? Тут Ласса вновь запускала свою маленькую ладошку ему в волосы, начиная от затылка, и медленно двигалась ко лбу, и очередная готовая теория, зашедшая в тупик, сходила на нет. Все начиналось сначала. А что, если червь охотится за капитаном, а Линд просто оказывается не в том месте? В первом случае это подходило. Во втором – они встретились в портовой корчме. Возможно, разведка того, кто на самом деле управляет червем, прокололась и ошиблась с кораблем. А в третьем случае он и вовсе мог быть на королевском корабле в роли простого матроса, потеряв свой корабль в очередной встрече с червем. А потом он приходит в порт Элеса на другом корабле, словно они вышли из Мастани одновременно с «Матерью». Слишком сложно. Очередной сброс. Ласса вновь коснулась его затылка своими хрупкими пальчиками. Она по глазам видела, что он сейчас не здесь, постоянно о чем-то размышляет, но решила не вмешиваться, а просто помочь, чем может, как помогала раньше советом или делом. А единственное, что сейчас могло ему помочь – это тепло и поддержка, это ее любовь. Она это знала и не мешала государю заниматься умственной деятельностью. Очень скоро он должен был к чему-то прийти. Когда кончаются логические объяснения, начинают появляться всякие небылицы и привлекаются абсолютно посторонние персонажи. Вдруг Линда осенило. Вернее, он вспомнил еще одного загадочного персонажа. Да-да, это был тот самый дед в горах. Не было никакой связи, но Линд что-то почувствовал. Чуйка. Да и надеялся он, что, как в арифметике минус на минус дает плюс, так и в загадках и тайнах два вопроса могут дать один ответ – точку над и. Необъяснимое и непреодолимое чувство. Он был уверен, что только тот самый дед сможет дать ответ или, по крайней мере, намекнуть. Он поднял голову с ее колен, посмотрел в глаза.