Торговец занял крайний развал на рыночной площади и оставил за главного человека, у которого на лбу было написано, что он новичок в этом деле и более того, он был чем-то впечатлен, и это его не отпускало ни на миг. Торговец же покинул площадь и направился куда-то дворами. Вскоре, как ни в чем ни бывало, вернулся и продолжил торговлю, оставив своему помощнику лишь почетную должность виночерпия. Достаточно быстро к ним выстроилась внушительная очередь из любителей забродивших напитков на зависть всем рыболовам, ткачам и прочим мастерам народных промыслов. Торговля шла очень хорошо, а с корабля прикатывали все новые и новые бочонки, число которых увеличивалось пропорционально числу закрывшихся на площади прилавков. Торговец улыбался во все тридцать два зуба и не чурался кланяться в ноги благородным донам, слуги которых укатывали несколько бочонков за раз.
В порт продолжали заходить и уходить только маленькие рыболовные шлюпки, и по-прежнему на горизонте не было видно высоких гостей. Все сроки уже вышли. Подобная дезинформация выглядела крайне некрасиво и недостойно со стороны Моссадора, поэтому этот вариант отпадал сам собой. Линд закончил все приготовления в саду и решил прогуляться до порта без какого-либо сопровождения, как обычный прохожий в обычных расшитых золотом одеждах с рубиновыми пуговицами и запонками.
Линд шел в порт. Непонятно, чего он хотел добиться, едва ли такой огромный корабль мог вдруг остаться без должного внимания, но что-то свыше тянуло и вело его именно туда, он не мог этому противиться или не хотел. Он спустился по петляющей мощеной дорожке к нижней торговой площади, что недалеко от порта и увидел огромную очередь за моссадорскими винами. А за прилавком капитан. Капитан «Беглеца». Глокта, кораблекрушение, корчма в Варле, снова кораблекрушение, кошмары. Все выстроилось в ряд и закружило хороводы. Люди вокруг растворялись, дома, улицы, небо, земля под ногами – ничего не оставалось. Только капитан, приближающийся с каждым шагом все ближе и ближе, а в руках у него морской червь, словно карманная собачка. Капитан протягивает к нему раскрытую руку, ладошкой кверху, которой словно на сковороде, ужом извивается морской червь. Брови капитана приподняты, выражение лица так и говорит ему, мол попробуй, тебе понравится, не нужно бояться.
– Милорд! – воскликнул Герцог, схватив за выставленные руки вжавшегося в стену дома Линда, – государь, с вами все в порядке? – люди, стоявшие в очереди, оглянулись, и тут же склонили головы, признав государя. Их примеру последовал и торговец с помощником и королевская стража, которую привел Герцог.
– Да… Да, все в порядке. Я шел в порт, – ответил Линд, пытаясь запомнить все, что ему привиделось и убрать в специальный уголок сознания, чтобы потом наедине с собой вновь все вспомнить и попытаться понять, что к чему.
– В порт? Зачем в порт? Впрочем, неважно. Государь, случилось нечто непредвиденное, – Герцог осекся, будто бы проверяя, готов ли Линд воспринимать новую информацию и отвел его за руку в сторону. – Милорд, владыка Моссадора, вместе со своей свитой и кораблем пошел на дно.
– Что?! Откуда ты знаешь?!
– Тише, милорд, нельзя, чтобы об этом узнали все вокруг.
– Отвечай мне, – сквозь зубы процедил Линд.
– Моссадоские купцы, прибывшие на корабле «Венец», милорд, – Линд бросил взгляд в сторону капитана за прилавком, – они были свидетелями. Это было нападение и ограбление. Никто не выжил. Они не успели прийти на помощь, корабль сгорел и пошел ко дну, – капитан приподнял шляпу, покорно опустив глаза, в ответ на недоброжелательный взгляд старого знакомого, затем продолжил, как ни в чем ни бывало, улыбаться и кланяться покупателям.
Глава 62
Осада Крокатуна
Костет проснулся от упавшей на него с верхней полки миски с едой, третьей по счету, которую он вчера взял, но так и не смог осилить. Теперь все эти прекрасные произведения кулинарного искусства были не только в нем, но и на нем. Страшно представить, но земля под ногами действительно дрожала, и, если бы это продлилось чуть дольше, он вполне бы мог доехать на своей кровати из одного конца комнаты в другой. Достаточно быстро поняв, после такого пробуждения, что происходит, он экипировался в металлический нагрудник, шлем, взял кортик и копье с небольшим щитом, которое ему выдали, вернее дали, что осталось. Могли бы и ничего не давать, это всего лишь маскарад, хоть так и поспокойнее будет, мало ли чего, а защищаться нечем. Костет выбежал на улицу, камушки на земле подпрыгивали, солдаты бегали по нижнему двору и что-то очень возбужденно обсуждали на стене. Ни секунды не медля, Костет побежал по скользким непонятно от чего, ступеням вверх на стену. Что ж. Ожидаемо, но неожиданно рано. Он ожидал увидеть эту картину несколько позже, самое раннее к вечеру, но никак не тогда, когда солнце в зените. Это усложняло задачу, поскольку должную разведку он еще не провел и, как грамотно открыть ворота, пока не знал. Он спустился вниз, побежал по нижнему двору, обгоняя подпрыгивающие в такт маршу вальдау камушки. Потихоньку нижний двор предавался панике, а бегающий туда-сюда Костет только способствовал этому.
– Э, какой шустрый, куда это он?
– Никак сдрейфил, – говорили люди
«Сдрейфил», – бурчал про себя Костет, – «да видел бы ты, что видел я, уже давно бы поседел!».
Итак, после нескольких спринтерских забегов из конца в конец, можно было заключить следующее. Во-первых, двор, а, следовательно, и стены были чуть больше, чем полукругом, с вытянутой передней частью, на протяжении внешней стены было всего трое ворот. Главные – неприступные, толщиной и величиной дом, с несколькими коваными решетками и большим количеством людей. И, так сказать, побочные – симметричные справа и слева – значительно меньшие по размеру, также хорошо укрепленные, но, что было важно, с гораздо меньшим количеством человеческих глаз. Выбор был очевиден, оставалось подкараулить правильный момент и разобраться со всеми подъемными механизмами. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять простую истину – открыть ворота незаметно можно было только во время осады, когда страх и паника охватит скудные умы каждого из доблестных защитников крепости. Иными словами, оставалось ждать ход Владыки, а после где-нибудь схорониться и не лезть на рожон.
За крепостными стенами уже развернулась армия вальдау. Ставку Темного Владыки было видно со стен, она находилась в самом тылу, чуть ли не за рекой. Неужели он так боялся или, скорее, просто не хотел пачкать руки. Чуть впереди разбили осадные мастерские и приступили к сборке и развертке требушетов и прочих прелестей осадного дела. В передней линии полукругом встали пешие войска, тем самым перекрыв все пути к отступлению, теперь бежать оставалось только в горы, а без должной сноровки протянуть там долго было невозможно. Все, как по учебнику, без каких-либо сюрпризов и неожиданных ходов, без магии и прочих этих фокусов. Предсказуемо и до безобразия скучно, но возможно все еще впереди. Бой еще даже не начался. Пока армия вальдау старалась стать как можно шире, чтобы запугать соперника еще больше.
Ближе к вечеру, даже к ночи, когда сумерки уже во всю подминали под себя горы, за стенами стали зажигаться огни. Бесчисленное множество костров, факелов и прочих огненных источников света. Целое море огней, огни разбегались вплоть до того перевала с которого еще недавно кубарем катился Костет. Нападавших стало только больше. Если бы можно было синхронизировать всех, кто находился в крепости и видел это море огней, от сглатывания слюны можно было запросто оглохнуть. Казалось, что нападавших стало как минимум втрое больше.
«Вот и первый фокус», – подумал про себя Костет, – «неплохо, похоже, все купились», – он посмотрел на собратьев и уловил их мимолетные, но навязчивые мысли, направленные на поиск путей, возможностей, как можно избежать битвы или пережить эту ночь.
Оставалось только ждать. Первый ход уже сделан. Театр теней принес свои дивиденды, свой урожай, оставалось его собрать. Собирать нужно было непременно этой ночью, иначе утром все станет ясно. Но не было видно никакого движения. Как назло, ночь была беззвездная, окутавшая всю низину. Темно – хоть глаз коли, если бы не это огненное море, было бы не понять, где там вдали речка, где перевал. Пустота вокруг и собачий холод. Пар валил столбом, давно не было такой холодной ночи. Кровь и без того стынет в жилах, так тут еще и природа подыгрывает, видимо, не было сегодня у защищавшихся надежды. Людям нужна надежда. Люди живут надеждой. Надежда, надежда. Надежда.
Будто по щелчку пальцев все костры и факелы погасли один за одним. Солдаты встревожились, поднялись со своих мест. Вместе с ними поднялся и ветер, в небе появилась брешь. Лунный свет озарил землю и… Никого, никого не было, там, где днем стояла целая армия, сейчас было пусто. Абсолютно пусто, только догорающие пепелища костров и ничего более. По стенам пробежался встревоженный шепот, снизу и до самых верхних уровней. Люди подошли к зубьям стен, не веря своим глазам, неужели миновало, ушло. Костет не поддался общему любопытству и предпочел остаться там, где есть. Вдруг вдоль стен разгорелся огонь и побежал в разные стороны, выжигая сухую траву на своем пути. Из темноты что-то полетело в стены. Снаряды разбивались, оставляя на стенах след от какой-то горючей жидкости. Огонь вспыхивал все ярче, поднимаясь вверх по стене. Снаряды продолжали хаотично разбиваться о стены, поднимая огненные языки все выше и выше. Мгновение – и почти вся внешняя крепостная стена была в огне. Снаряды не переставали вылетать, огонь разгорался все ярче. Еще немного и… яркий свет, огонь добрался до приготовленных чаш с маслом и смолой, спалил толстые канаты из конского волоса и опрокинул чаши с горящей жидкостью на головы защитников крепости, попутно захватывая лестницы на стены. Люди на стене были отрезаны и задыхались в дыму смолы. Паника захватывала город. Воины вместе с кожей сдирали оплавленные шлемы и прыгали со стен в надежде закончить мучения, но выживали и продолжали корчиться от боли, пока пламя вдоль стен не добралось и до них. Крики тысячи опаленных людей разрывали эту тихую ночь. Люди кричали от боли, от страха, душа рвалась наружу, но никак не могла покинуть тело и сгорала в адском пламени, навечно ставшая узницей плоти. Солдаты бегали по двору, бросали свое оружие, валялись в земле и бились о стены, тщетно пытаясь потушить на себе огонь.
– Лучше момента не предвидится, – не стесняясь, вслух сказал Костет и направился к рубильнику, отвечающему за подъемный механизм.
– Ах, ты, сука! – заорал капитан, который определил Костета на нижний уровень обороны. – Вот так вот, падла, ты меня благодаришь, – капитан достал меч и бросился на Костета. Только попав под поток лунного сияния, Костет увидел, что у капитана не было лица, огонь сожрал всю кожу, вместо щек виднелись только гнилые, как пеньки, зубы.
Костет попытался защититься копьем, меч разрубил его напополам. Капитан махал им налево и направо, напрочь забыв про защиту, боль и ненависть захватили его. Костет умело уклонялся от мощных, но неловких выпадов капитана – шаги его были плавными, а реакция молниеносной. Очередной выпад, он уклоняется, бьет капитана по вытянутой руке двумя обломками древка копья, меч выпадает из рук. Пируэт. Костет оказывается за спиной капитана и вонзает, словно заточку, один обломок промеж ребер. Капитан взвыл от боли, но попытался отмахнуться рукой, медленно и еще более неловко, чем обычно. Держа один обломок древка меж ребер, Костет развернул капитана к себе лицом и заглянул в его глаза, которые в панике метались из стороны в сторону, ища спасения, нет, не от Костета, а в принципе. Костет занес над головой второй обломок копья с металлическим наконечником и резко вонзил его промеж глаз. Тело капитана судорожно дернулось. Руки вцепились в одежды Костета. Ослабли. Капитан сполз на каменные стены некогда великого города.
Костет продолжил свое дело. Первый рубильник уже поднял решетку. Теперь лебедка, чтобы открыть двустворчатые ворота. Ох, да, видно она предназначалась не для одного. Пришлось изрядно попотеть, чтобы сдвинуть ее с места. Дальше – легче. Вальдау, которые закидывали стены чем-то горючим, увидели, что ворота открываются и бросились туда, помогая воротам быстрее открыться. Считанные мгновения, и уже несколько сотен солдат были внутри и усердно облегчали муки ночным светлячкам, ломая грудные клетки своими мощными топорами и секирами. Первый рубеж взят. Дальше тяжелее и в гору. На следующий уровень вели только одни ворота, придется идти в лоб. Ворота небольшие. В этом главная проблема. Их можно поджечь, и если так же заливать горючей смесью, то потушить их будет невозможно, к утру неминуемо прогорят, но в планы Владыки не входило ждать так долго. Пока вальдау бесновались и шныряли по домам в поисках кого-то живого, из тени стен вышел Владыка. Он всегда появляется из ниоткуда и уходит в никуда. Он медленно шел по главной улице к следующим воротам, будто бы это был его бенефис, а люди на стенах второго уровня были его зрителями, и он жаждал их признания.
– Огонь! Стреляйте! Подстрелите его! – заорал кто-то смелый на стене. Вслед полетели стрелы нестройно, но часто. Много дворняжек пряталось на втором уровне.
Стрелы не долетали до Владыки и сгорали на своем пути, на землю падали лишь металлические наконечники, звонко ударяясь о каменные дорожки. Глаза Владыки светились фиолетовым цветом, из них валил дым. Владыка встал перед воротами. В руке у него появился посох с идеально гладкой поверхностью, словно несколько веков его обрабатывали на самом мелком точиле. Владыка стал произносить какие-то слова. Сфера налилась фиолетовым цветом, владыка выставил посох вперед и, довольно улыбаясь, произнес: «Рок». Мощный толстый луч вырвался из сферы, разрушив не только ворота, но половину стены. Увидев это, вальдау бросились в образовавшуюся брешь, уничтожая с еще большей ненавистью и ожесточением всех на своем пути. Выстрел в небо. Это знак. Феанор дал команду требушетам обстреливать третий и далее уровни, чтобы отрезать пути к отступлению самого многочисленного, второго, круга обороны.
Костет весьма скептически наблюдал за происходящим со стены, явно не желая вмешиваться в эти разборки, а увидев, как Владыка открывает ворота на второй уровень, и вовсе почувствовал себя обманутым и ненужным. С такой силой Владыка мог взять Крокатун с армией кондитеров, и тем более ему не нужна была помощь лазутчика, нет. Здесь было что-то еще, но что? Он был горд своим выполненным заданием, но в одночасье все лавры победителя опали, словно осенние листья деревьев. Он решил обязательно вернуться к этому разговору, когда все кончится, и чтобы не замерзнуть на ветру, спустился вниз по догорающей лестнице. Подобрал копье и стал бродить вдоль стен, добивая стражей, пропущенных вальдау.
Огненные шары, пущенные требушетами, пролетали над головами, озаряли ночь. Разбивали башни и крыши домов, словно карточный домик. Каменные глыбы падали на головы и своих, и чужих, прибивая насмерть. Верхний уровень горел. Женщины и дети выстраивались в цепочку и пытались потушить пожар, но куда уж им справиться. Покуда они справлялись с одним пожаром, прилетало пять новых комет. Багровые реки меланхолично текли по каменным дорожкам. Защитники цитадели отступали вглубь, не способные справиться с напором той злости и жестокости. Клинки встречались с топорами, звенел метал, крики ярости сменялись криками боли то одних, то других. Оторванные конечности, безобразные увечья – стали последним писком моды в ту ночь. С третьего уровня стен люди как-то пытались осложнить жизнь нападавшим, поливая достаточно редким дождем стрел, но все тщетно. Плохо обученные солдаты через раз выпускали стрелу, стрелы падали с тетивы, а те, что летели, летели хаотично и часто в своих. Кто-то попытался было опрокинуть чан с маслом на головы, проходящих под аркой вальдау, но только залил стену и получил привет от гренадера, который в ответ бросил несколько снарядов с горючей смесью и факел. Стена воспламенилась, а вместе с ней и тот неуклюжий смельчак, который прыгнул со стены, сгорая словно птица феникс, с одной лишь разницей – возродиться ему было не суждено.
– Что такое, – обернулся Костет на шум и крики за спиной, – еще один, – он подошел к упавшему со стены человеку-фениксу и закончил его страдания. Рука уже безумно устала колоть, плечо ныло, но он шел и продолжал делать грязную работу, которую сам себе придумал.
Вальдау продолжали теснить защищавшихся, загоняя их в ловушку. Еще немного, и люди упрутся в обрушенный свод, который вел их к воротам на третий уровень. Сто шагов. Семьдесят. Тридцать.
– Пощады! – взмолился кто-то из защитников крепости.
– Что ты сказал? – вновь откуда ни возьмись, появился Владыка, – Пощады хочешь? Хочешь жить?
– Да, – жалобно ответил защитник, размазывая по лицу слезы и сопли вперемешку с копотью и кровью товарищей.
– Хочешь жить, а зачем? Чтобы снова предаваться распутным утехам в публичных домах, жечь крестьянские дома, грабить баронов и баронесс? А? – резонно задавал риторические вопросы Владыка, шаг за шагом наступая и вжимая в стену больше сотни солдат. – Что ты мне можешь ответить, чернь?
Ничего не могла ответить ему чернь, ведь это была правда, но Владыка отнюдь не читал нотацию или давил на совесть, ему было все равно в отличие от его солдат, которые это слышали, и чье дыхание и сердцебиение участилось вдвое. Глаза, спрятанные под капюшоном, стали зелеными, в руке вновь появился посох с идеально гладкой сферой. Из глаз и ртов челяди синхронно вырвались в небо зеленые столпы света, свернулись спиралью в один большой и были поглощены посохом. Тела безвольно рухнули на землю, а выставленный вперед посох уничтожил завал энергией сотни солдат, оплавив его, словно сахар. Армия вошла в третий круг и не встретила никакого сопротивления. Яр шел одним из первых и ничто не загораживало его взор. Знакомые улочки. Он вновь вспомнил себя ребенком, как бегал по ним, как падал на эти грубые камни, сдирал коленки, но поднимался и снова бежал играть. Знакомые вывески, дома. Здесь жили их друзья, а в этом доме жила тетенька, за которой активно ухаживал его отец, а здесь продавались книги, а через дверь жила старая знахарка, в ее доме всегда чем-то пахло, царила какая-то неописуемая композиция запахов, и было невозможно вычленить какой-то один. А здесь, Яр упал на колени, нарушив тем самым строй, здесь когда-то давно была кузница его отца сейчас от нее остался только специальный каменный пол, отец боялся устроить случайно пожар и сделал так, чтобы со всех сторон его кузню, рабочее место, окружал исключительно камень, тогда он еще не знал, что спустя годы, крепостные стены Крокатуна будут гореть, что сухие ветки, а каменные блоки таять, словно лед. Он закрыл лицо руками. Слезы текли по щекам, по грубым ладоням. Он вдруг вспомнил все до мельчайших подробностей, все, что рассказывал Феанор, оказалось правдой, он рос с отцом, без матери. Истории сплетались в одну, в историю его жизни, кирпичик за кирпичиком строился случайно разрушенный мир. Он вспомнил, как впервые вышел в море на небольшом рыболовном судне, чтобы заработать немного денег, но что-то перевернуло маленькое суденышко, а дальше… А дальше он оказался на борту какого-то судна, он вспомнил капитана. Их привезли в Глокту и продали, как рабов. Он оказался в подземельях, закованный в цепях, его сделали гладиатором, вернее расходным материалом, но потом все пошло не так, как задумывалось высокими господами.
– Проверить все! Выкурить их из всех подвалов! Уничтожить! – командовал Темный Владыка. Вскоре авангард разбежался кто куда, и они остались вдвоем: он и Яр.
– Что тебя тревожит? – томным голосом спросил Владыка.
– Ничего, все в порядке, – размазывая слезы по лицу и преодолевая вдруг появившуюся икоту, ответил Яр.
– Что ты чувствуешь? – продолжал Господин.
– Холод, – ответил Яр, поняв, что уже не отбрыкаться, – чувствую страх, боль, но я наконец дома, и это хорошо, и от этого хорошо и тепло на душе.
– Да. Очень хорошо. Бывало ли такое раньше?
– Нет, – соврал Яр.
– Что ж. Плохо, – Яр удивился, – плохо, что ты мне лжешь! Ты не должен чувствовать! – Владыка схватил Яра за шею, поднял над землей. Стал что-то говорить. Глаза Яра вдруг вспыхнули на миг зеленым светом. – Ступай, мсти, убивай всех на своем пути, берсеркер.
– Да, Господин, – Яр поклонился и бросился прочь на поиски.
Костет оказался свидетелем этого диалога, правда тут любой мог им стать, слишком уж громко проходила беседа, но все кругом, в отличие от Костета, заняты войной. Он наблюдал за диалогом и за всем, что происходило, опершись на копье, которое только что вонзил кому-то в грудь, но как только Яр убежал, тут же опустил голову и притворился, что слишком занят, чтобы что-то там услышать. Когда Костет вновь поднял взгляд, Владыки уже не было. Как всегда. Один и тот же фокус. Костет прекрасно знал, что воюет бок о бок со своим некогда собратом по несчастью, но так ни разу и не подошел к нему, чтобы поговорить или просто спросить, как он себя чувствует. Ему было безразлично, а после недавних событий он понял, что даже подойди он, это было бы бесполезно. Секрет столь безропотной и эффективной армии в ее полном подчинении. Владыка завладел сознанием каждого и мог управлять этой армией самостоятельно, но зачем-то постоянно использовал Феанора и сотников. Значит, не был настолько силен, иначе бы просто обрушил свою чертову магию на этот город и выжег здесь все дотла.
До рассвета оставались совсем немного. Город не пережил эту ночь, последние силы сопротивления забаррикадировались в королевском дворце за четвертым кольцом стен. Но хватило их ненадолго. Владыка вдребезги разнес все баррикады, а вместе с ними и половину дворца. Все кончилось. Но никто не ликовал. Армия вальдау собралась за спиной Владыки и ждала дальнейших распоряжений, а Костет уже не ждал аудиенции Господина. Он все понял сам, после подслушанного разговора, но отнюдь не утратил веры, а только наоборот убедился, что выбрал правильную сторону, сторону победителя.
Глава 63
Надежда зажглась
– Яр, просыпайся, уже просто неприлично столько спать, – Вир раскачивал трехэтажную кровать, пытаясь как-то ускорить процесс.
– А? Что… Что такое? – спросонья стал спрашивать Яр, но как только поднял голову, его вновь, словно сковородкой по голове, огрел вид того злосчастного перстня с непонятными инициалами «ЗФ».
«Ах… Снова он, как уже достал, как будто специально злит меня своим перстнем, постоянно подкручивает свои усики и чешет бородку», – думал про себя Яр, обратно откинувшись на подушку.
– Спускаюсь, – отозвался он сверху, – а что, я много проспал?
– Уже второй день пошел. Смотрительница этой ночлежки, – он указал рукой на молодую девушку, которая заселяла Яра, – уже было начала думать, что ты там руки на себя наложил.
– Ага, еще чего, я столько пережил и прошел, явно не для того, чтобы потом удушиться, черт знает где, – Вир в ответ вежливо усмехнулся.
– Что ж, предлагаю пройти на восьмой уровень, думаю, он тебя заинтересует.
– Отчего же не пройтись, пройдемся, только сначала бы покушать заглянуть, уже больше суток не ел, ну, ты знаешь.
– Знаю. Любимая, – Вир обратился к девушке, та все поняла без слов.
«Любимая?! Неужели все-таки обручальные?»
Совсем скоро стол был накрыт и настало время, чтобы позавтракать, пообедать, поужинать и снова позавтракать, но второй завтрак уже день за сегодняшний.
– Ох, нет, нельзя заранее наесться или выспаться, – сказал Яр и отодвинул пустую тарелку от вчерашнего обеда, – я закончил, – удовлетворенно сообщил он Виру о том, что теперь они могли куда-то там идти и что-то там смотреть.
– Прекрасно, тогда вперед.
Они вышли из восемнадцатого по счету грота и стали спускаться все ниже, или выше, зависит от того, как посмотреть, по широкой винтовой тропе. Вир шел впереди, сложив за спиной руки, и что-то рассказывал. Наверное, что-то интересное, но Яр его не слушал, нет, отнюдь не из-за вредности или из-за того, что нашел что-то поинтереснее, а просто потому что переел, и было банально тяжело дышать, не то, чтобы там вникать в какие-нибудь мифы и легенды, в которых-то в трезвом уме и здравой памяти не отличить правду от выдумки, а когда каждый вздох, словно присед со штангой, и подавно. Частично он все же что-то улавливал и воспринимал, Вир что-то рассказывал про то, как и когда все здесь создавалось, что-то там про первых правителей, что-то там про отшельников и ссылки для ренегатов, которые на самом деле вовсе не были предателями. Потом с исторической справки переключался на время настоящее и победно и торжественно размахивал правой рукой с этим проклятым перстнем, который словно репей, постоянно цеплялся за сознание Яра. «Нет, он издевается… Так, вдох». Они прошли два уровня, картина принципиальным образом не изменилась, обычный спальный район, другая последовательность жилых и инфраструктурных гротов – вот и все отличия. Стайками бегали дети, в закоулках что-то активно обсуждали подростки, из взрослых здесь были только смотрители жилых гротов, как та милая девушка, которая вдруг оказалась «любимой» товарища, который шел впереди и ни разу не оглянулся на Яра.
– Взрослые все сейчас на работе, как ты помнишь, я рассказывал, все промышленные, так сказать, объекты у нас находятся на восьмом и девятом уровне, куда мы и направляемся, они гораздо больше, чем жилые…
– Откуда ты узнал?
– Ну, скажем так, у тебя на лбу написано, – впервые за весь маршрут Вир оглянулся и улыбнулся, вновь подкручивая свои гусарские усики.
– Просто прекрасно. А что там еще пишут? Мне просто отсюда невидно.
– Хах, хорошая шутка, – рассмеялся Вир, – боюсь, что больше ничего не могу понять, почерк неразборчивый.
«Как же», – бурчал про себя Яр. – А я могу покинуть этот ваш город?
– Нет, не можешь. Думаешь, ты просто так здесь оказался?
– Почему другие могут выходить наружу, а я нет? – не отставал Яр.
– Потому что, если бы ты мог выйти, ты бы не вернулся, ведь так?
– Так. А что я вообще здесь могу?
– О, ты можешь многое, мой друг, ты можешь здесь жить, можешь здесь есть, спать сколько хочешь. И никто тебе слова не скажет.
– Прекрасная перспектива. А я могу хотя бы как-нибудь ускорить продвижение через жилые кварталы? Здорово надоело вновь и вновь сталкиваться с одним и тем же ощущением дежавю.
– Яр, дорогой, сказал бы раньше, – засуетился Вир, – я думал, тебе будет интересно посмотреть, чем живет город, как он дышит.
– Интересно, было интересно, когда мы шли по третьему уровню. Ну, так что?
– Прошу за мной, – Вир снова отвернулся и ускорил шаг.
Они свернули с главной тропы куда-то в сторону по тоненькому тоннелю, совсем скоро уже не было слышно шума толпы на главной улице. Полная тишина и тусклый свет от факелов, чье пламя, казалось, умерло, но на самом деле здесь просто не было движения воздуха. Если бы не факел, можно было запросто потерять ориентацию и просто бесконечно долго падать, что вполне могло произойти, если бы Вир не выставил руку, остановив задумавшегося о чем-то о своем Яра.
– Аккуратнее, это вертикальная шахта.
– Пожалуй, я не согласен на такое ускорение маршрута.
– Не бойся, – Вир опустил рубильник, и что-то задвигалось, теперь можно было различить канаты в шахте, автоматическая лебедка или просто противовес, приводили их в движение, и вскоре карета была подана. К ним поднялась клетка с человеческий рост, которая служила лифтом.
– И что это? Сдается мне, что немногие знают об этом месте и еще меньше пользуются им.
– О нет, ты заблуждаешься, это просто промышленный лифт, до пассажирского мы не дошли, он был на противоположной стороне уровня. Ну а поскольку лифт для всяких камней и бревен, ему не свойственны особые удобства. Приготовься. Согни колени, а лучше подпрыгни по моей команде, – Яр вцепился в решетку и напрягся еще сильнее, когда шахта расширилась, и он увидел внизу свет, нет, не такой яркий, как тот, что видят умирающие в конце пути, но достаточно яркий, чтобы вспомнить одно-другое яркое мгновение жизни.
– Давай, – скомандовал Вир.
Яр подпрыгнул, клетка жестко приземлилась и немножко наклонилась вбок, приземлившись, Яр потерял равновесие и вывалился из лифта через дверь прямо на что-то. Что-то какое? Сразу несколько предположений. Он испачкался, следовательно, это скорее всего древесный уголь, но оно мокрое…
– Вставай Яр, – Вир протянул ему руку с перстнем.
– Я сам, – ответил он, – что это?
– Мы в коллекторных путях, а это, это делает гора, не обращай внимание, как говорится, грязь – не сало, высохла – отстала. Идем, – он снова сложил руки за спиной и направился на мертвый свет факелов, Яр последовал за ним.
Подумать только, «делает гора», Яр прекрасно знал природу гор, он же вальдау. Если посчитать, то четверть жизни, не меньше, он провел в горах и никогда не видел такого. Мало того, что мокрое, оно еще… Яр обернулся. Возможно, ему показалось или это такой оптический обман из-за факела, пламя которого вдруг стало плясать, но это мокрое, помимо того, что было в копоти, еще и двигалось. Ему показалось, что гора вздохнула.
– Яр, дорогой, прошу следуй за мной, коллекторные пути не самая приятная часть пещеры, давай мы покинем ее как можно быстрее, тем более у нас есть дела поважнее, да и много интереснее, – здесь Яра не пришлось уговаривать, он с большой охотой прибавил ход.
Ничто человеческое ему не чуждо, и как и многие он боялся нового и неизведанного, на миг его поглотил первобытный страх. Он пытался представить себе что-то конкретное об этом месте, но ничего не выходило, ему не хватало фантазии, чтобы оживить то место, ведь… ведь оно и так было живым. В этом Яр был уверен на все сто. Еще долго он ощущал тот холод и сырость… чего? Тверди. На которую он приземлился, вывалившись из лифта. Что это могло быть? Вир, как ни в чем ни бывало снова что-то рассказывал, Яр снова его не слушал, единственное, на этот раз причина была иной. Он шел и не понимал, почему не мог переключиться, почему эти ощущения показались ему столь неприятными, он боялся, что это очередная отсылка к воспоминаниям, которые он не мог вспомнить, от этого злился и переживал только сильнее. Он держал перед собой руки и смотрел на них, смотрел, ощущал ту слизь, в которую недавно свалился.
– Яр, что ты как маленький ребенок, – Вир взял Яра за руку и вывел на главную винтовую тропу, – на удивление Вир не испытал никакого отвращения от скользких и склизких ладоней, он даже не заметил этого.