Тем временем дверь в землянку захлопнулась, дед вышел на улицу. С верным посохом в руке и накидкой он направился вглубь леса. Для этого ему пришлось спуститься немного вниз. Лес находился на востоке, в долине, и был выше своего западного товарища относительно уровня моря. Дед ловко передвигался по тропинкам, которые сам для себя и протоптал, он торопился. Вскоре он пересек долину и снова уперся в скалу. Дед был явно чем-то недоволен: пыхтя и постукивая посохом скалу, он пошел вдоль нее и наконец нашел, что искал. Он вышел к каменным ступеням, выбитым в самой скале, едва ли эти ступеньки были его заслугой, и маленькими шажками засеменил вверх по ним до очередного выступа в скале, плоского, идеального ровного. На выступе была нарисована пиктограмма. Что она означала – неизвестно. Круг, в круге три волнистые линии и прямая снизу. Дед зашел в круг. Ударил посохом в камень, пиктограмма загорелась синим цветом. Глаза деда побелели, он стал медленно водить руками, вены на шее взбухли и засияли. Собиралась гроза. Небо на востоке потемнело. От напряжения у деда скрипели зубы. Злобный оскал не покидал его лица. Он повторил движения руками, что-то при этом бормоча себе под нос. Раздался гром, земля содрогнулась, дед вылетел из круга, пиктограмма погасла. Посох звонко упал на камни. Дед не шевелился, но дышал. Глаза вернулись в привычное состояние, вены уменьшились. Он встал на четвереньки, на колено, на ноги, его слегка пошатывало. Дед поднял посох и ,опираясь на него, медленно, хромая, зашагал прочь. Вниз по каменным ступеням и дальше через лес, потом снова в гору к своей землянке. Вошел, сел за стол, аккуратно поставил посох в угол и замер. Уставился в одну точку. Затем встал, направился в спальню, подошел к кровати, где спали Линд и Ласса. Наклонился еще ниже, чем обычно, коснулся пальцами одной руки Лассы, второй – Линда.
– Вам нужно идти. Скоро вы проснетесь и продолжите свой путь в Элес, – дед отошел от кровати и вернулся за стол, налил себе в кружку компота и вновь задумался.
Вскоре из спальни раздались звуки. Линд проснулся, разбудил Лассу что-то стал шепотом ей рассказывать, она в ответ лишь изредка сонно угукала. Потом раздался продолжительный выдох и послышались шаги. Линд вышел из спальни и направился к столу, где дед задумчиво пил компот из лесных ягод.
– Дед, спасибо тебе за гостеприимство, но нам нужно в Элес. Покажешь нам дорогу? – дед оторвал взгляд от стены и посмотрел на Линда. Что-то в нем изменилось за это незначительное время. Дед пытался понять что, но вскоре бросил это дело и кивнул Линду. Тот улыбнулся в ответ.
– И еще, мог бы ты нам дать немного еды в дорогу, я понимаю, что у тебя тут все под счет… – дед прервал Линда движением руки.
– Дам. Собирайтесь. Доведу до леса и покажу дорогу, но на этом все, – Линд поблагодарил его и побежал будить Лассу, которая до сих так и не смогла оторваться от кровати.
Дед приготовил небольшие запасы еды и питья, собрал их мешочки и поставил на стол. Вскоре гости вышли из спальни, отдохнувшие и словно помолодевшие, впрочем, это мог заметить только дед, который наверняка знал цену времени и жизни. На улице не было ни облачка, солнце было высоко, а птицы заливались пением. Дед проводил их по секретной горной тропе и вывел прямиком к западному лесу. Дал навет не сворачивать с тропы и молча покинул путников. С мгновение наша парочка чувствовала себя неловко, заметив в поведении деда перемены, но он так быстро удалился, что не дал развиться этой теории.
Глава 52
Принц Пандемии
Оставшаяся часть пути прошла без сучка без задоринки. Западный лес оказался обжитым, очень светлым и дружелюбным. На пути постоянно встречались торговые развалы. Непонятно, правда, почему они стояли здесь. Торговцы же, отвечая на этот вопрос, говорили, что в Элес есть два торговых пути: морской и сухопутный. Морской идет через главный порт Элеса и пробиться туда, будучи обычным человеком – невозможно, да и потом привозимые туда товары стоят минимум, как дом. А сухопутный путь пролегал через этот лес, и здесь вполне удачно можно было торговать простыми вещами, необходимыми обычному человеку в пути. В разговоре с одним из торговцев, их спросили, мол, откуда они путь держат и как вышли на сухой торговый путь. В ответ Линд рассказал, что они идут от Вильгии, здесь он немного приукрасил, но торговцу ложками не нужно знать всей правды. Только шли они не трактом, а горами. Линд обернулся и показал рукой на ту гору, с которой их спустил дед. Лицо у торговца тотчас пропало, он съежился, сделал несколько шагов назад.
– В чем дело, что ты увидел? – спросил Линд, смотря по сторонам и пытаясь понять, что напугало торговца.
– Вы не могли оттуда спуститься. Вы либо сумасшедшие, либо… – торговец хотел было сбежать, оставив все свое имущество на произвол судьбы, но Линд поймал его за шкирку и посадил перед собой.
– Рассказывай, – настойчиво, смотря исподлобья, приказал он. Ласса стояла немного в стороне и тоже ждала рассказа.
– Вы точно не местные, – начал торговец, – иначе бы вы знали, что в этих горах обитают проклятые духи, которые никогда не выпускают забредших туда людей. Легенды рассказывают, что путник, попавший в треугольник гор, подвергается жестоким и бесконечным пыткам, после чего сходит с ума и погибает от голода, а его душа навечно остается там и терпит все новые и новые мучения, но уже в мире духов, – торговец закончил свой рассказ, потом подскочил на ноги и замахал руками. – Поэтому вы либо лжецы, либо проклятые духи, в любом случае я не хочу иметь с вами ничего общего, пошли вон от моей лавки!
– Подожди, а есть в легендах что-нибудь про отшельника в горах? Настоящего, живого?
– Не хочу с вами более ни о чем разговаривать, проваливайте, чужеземцы, думаешь оденешься, как пандемиец и сойдешь за своего? А, нет. Вон, проваливайте!
Озадаченные столь скоротечной и эмоциональной беседой Линд и Ласса продолжили свой путь по, как здесь говорят, «сухому торговому пути», уже не замечая ни торговцев, ни их товаров, ни каких-либо других мелочей. Линд снова пытался сложить картинку из осколков. Пытался подогнать события под легенду, которую только что рассказал торговец ложек. И, в общем-то, все складывалось, только вот не было никаких духов, и был дед. Ох, персона этого деда была и без того загадочной, единственное, что он рассказал о себе, это то, что много-много лет назад он оставил свою прежнюю жизнь у подножья горы и стал тем, кем является сейчас – отшельником. Была ли это правда или нет? А, может, и скорее всего, дед просто не договаривал. Да и правильно, кто такие эти двое, чтобы рассказывать им всю свою биографию, а судя по тому, как дед передвигался, на покой он собирался не скоро, поэтому желания писать мемуары или кому-нибудь рассказать свою историю у него не было. Тем не менее, в голову закрадывались безумные мысли. А что, если они уже мертвы, и это мир духов, и куда бы они не пришли везде их будут гнать в шею? «Везде и нигде», – такой девиз подошел бы к этой картине наиболее удачно. Мысли и рассуждения надолго поглотили их сознание. Нет ничего хуже, чем додумывать события и поступки, рассуждать о мотивах других людей. Это сильно истощает и никогда не приносит пользы. Да, до чего-то можно догадаться, что-то может оказаться правдой, но узнав картину целиком, ты будешь только жалеть и в итоге признаешь, что счастье в неведении. Оттого не стоит заниматься самобичеванием и пытаться разобраться в людских поступках, люди непредсказуемы, а их мотивы не логичны. Порой лучше, как говорят, дождаться развития событий, но тут мы сталкиваемся со второй проблемой. Нет более тяжелого занятия, чем бездействовать. Бездействовать и просто ждать. Можно выполнять тяжелую работу, уставать и страдать от этого, но сиденье без дела и тупое ожидание тяжелее в стократ. Поэтому нужно отвлечься, переключиться на другую волну, заняться каким-то делом, а лучше несколькими, чтобы мозг и руки постоянно были чем-то заняты и у них не оставалось бы времени на ерунду.
Тем временем лесные грунтовые дорожки сменились на каменные, а лес вокруг стал строевым и ухоженным, словно лицо чиновника. Холеный, неестественный, слишком правильный, стройный и оттого до отвращения безобразный. Вдоль дорожек стали появляться флагштоки с пандемийскими флагами, а сами они становилась шире. Уже можно было встретить вооруженные патрули с алебардами на плечах, в начищенных латных доспехах, смотрящих на каждого прохожего подозрительным взглядом, будто бы видели его насквозь, все его темные делишки и умыслы. Оттого становилось немного не по себе, ведь и Линду, и Лассе было что скрывать, но все же здравый смысл брал верх и успокаивал, говоря, что это обычные люди и никакими магическими способностями они не наделены, но кто знает. Говорят, что магия живет в каждом из нас, и все мы к ней расположены, но только не знаем этого. Любовь ведь тоже сродни магии. Может и убить, а может даровать силу, которая сподвигнет на многие свершения. Просто? Да. Красиво? Безупречно.
Приближение города, столицы, чувствовалось на каждом шагу. Лес становился все реже, а дома, сначала хлипкие, деревянные, сменялись каменными одноэтажными с соломенными крышами до двух- трехэтажных корчм и таверн с черепичной крышей. Повсюду были вывески разных заведений: брадобреи, кузнецы, ткачи, литераторы, уличные художники, питейные дома и многое другое. Шум толпы с каждым шагом нарастал все сильнее, а это было только предместье, что же творится в самом городе, за его высокими зубчатыми стенами. Вскоре они вышли на главную продуктовую площадь, где, разумеется, доминирующим товаром были морепродукты, но на удивление не было никакого мерзкого запаха, как обычно это бывает. Рыба была исключительно свежей, а все неприятные запахи заглушали, предусмотрительно поставленные через каждые четыре прилавка, прилавки с душистыми травами и специями. По площади витал миллион ароматов от довольно обыденных и повседневных до безумно диковинных и просто не существующих, которые смешались уже в воздухе на этом рынке. Кругом счастливые, прилично одетые и улыбающиеся люди. Преимущественно в полосатые одежды, это были народные одежды пандемийцев. Никто на площади, да и по ходу всего пути не обращал на них никакого внимания и это раскрепощало. Отвлекало от раздумий и располагало к этому краю. Еще немного и Линд с Лассой погрузятся в эту беззаботную атмосферу праздника и веселья, хотя на дворе был самый что ни на есть рабочий день. Однако особняком стоял вопрос. Где королевский дворец, где жемчужина и центр города, ведь все это только предместье, здесь, как правило, жили низшие сословия. Где эти пафосные улицы с вышкуренными белыми домами, красивые статные стражники, дамы и лорды в пестрых и безумно нелепых одеждах, называющие это модой. Где балы, высокие нравы и разговоры о живописи и искусстве на скамейках под причудливыми фонтанами и статуями. Всего этого видно не было, но было видно крепостные стены Элеса, и внутренний голос подсказывал, что идти нужно именно туда. На удивление, людей встречалось все меньше, гул толпы затихал. Вскоре показались огромные ворота Элеса: величественные, укрепленные кованой стяжкой с орнаментом в центре ворот. На стыке створок, был металлический конус, видимо, противотаранное изобретение. Не ворота, а сплошное произведение искусства и инженерной мысли. Надежные, красивые, во истину королевские и закрытые. Да, ворота были заперты изнутри, и связь с внешним миром поддерживалась через маленькое отверстие-щелку, через которое можно было увидеть только глаза стражника. Любопытство – страшная сила. Линд постучал в ворота недалеко от щелки для глаз. Створка открылась, в ней – глаза стражника, бегающие из стороны в сторону, и кусок шлема.
– Чего надо?
– Мы бы хотели попасть внутрь.
– Не положено! Не видишь, ворота закрыты, прохода нет.
– Почему они закрыты?
– Ты что тупо… – он не договорил, вдруг послышался шёпот за воротами.
– Дай я посмотрю, очень голос похож… – в створке появилась другая пара глаз, в мгновение ока исчезнувшая обратно.
– Это он! – снова послышался шёпот за воротами, – Точно он, надо пропустить.
– Ты уверен в этом? Если ты ошибся, нас обоих отправят на плаху!
– Открывай тебе говорят!
Линд с Лассой лишь частично слышали разговор и толком не понимали, что происходит, но результат их вполне устроил. Ворота заскрипели, от резкого толчка с них осыпалась пыль, створки стали открываться. Замерли. Ворота открылись ровно на ширину плеч, чтобы можно было беспрепятственно попасть внутрь.
– Герцог, смотрите, – заорал мальчик на побегушках, – ворота открываются.
– Что они там себе позволяют, какого черта?!
Во внутренний двор вошли двое: мужчина в пандемийских штанах со светлыми волосами и девушка в обычной одежде с золотыми. Кто они?
– Это он, – сказал граф, подошедший к герцогу, – вне всяких сомнений.
Герцог уже сам это понял и ударил кулаком в стену. Ситуация выходила из-под контроля, а исход игры становится все более запутанным. Появился новый участник с сильной колодой карт. Он не должен был вернуться. Такой расклад никак не мог устраивать герцога, который почти уже выиграл «принцессу и полцарства в подарок». Черт бы их подрал, прийти именно сейчас в этот момент, ни позже на день, ни раньше. Нужно было что-то делать, но что? Победа, птица удачи, вырывалась из рук и улетала навсегда.
– Принц идет! – раздалось где-то за спиной. – Срочно готовьтесь к приему! Живей! Живей! – герцог ударил в стену еще раз, стиснул зубы, потом выдохнул и расслабил лицо, надев типичную маску дворянского лицемера, а затем возглавил процесс подготовки.
– Быстрее! Где дорожка? Где стража? Почетный караул! Живо! Принц во внутреннем дворе! – командовал герцог, потом перешел на шепот. – Еще повоюем.
Глава 53
Новый старпом на Беглеце
Как все неожиданно и удачно вышло. Еще недавно он потерял самое дорогое на этой земле. Подобно крысе, шнырял меж корабельных обломков в поисках наживы, а уже сегодня он старпом пиратского судна, которое держит путь в воды Гренгана. Разумеется, он не собирался становиться пиратом и оставаться в этом ремесле больше, чем было необходимо. Нет, ему не было омерзительно находиться в такой компании или осознавать, что он вне закона, нет. Он просто не любил море так, как любил лес. Лес был его стихией, его морем. Поэтому, как только он достигнет желаемой цели, сразу же выйдет из образа и покинет корабль, ни с кем не попрощавшись. А пока он старпом на корабле и в большой милости капитана. Вот что значит снять одежду с правильного трупа, в остальном дело за малым. Достаточно просто предугадать поведение старпома, так что Рен буквально сразу вжился в роль, и, кажется, никто не заметил подмены. Правда, был один скользкий момент, но новоиспеченный старпом с честью вышел из него. При погрузке на корабль кто-то из команды стал спрашивать, что за ненужные игрушки у старпома, намекая на лук и на отсутствие нужной игрушки – меча. На что Рен отшутился, мол отобрал его у маленькой девочки за то, что та назвала его пиратской крысой, и забросил лук куда-то далеко на палубу. Матросы рассмеялись и разошлись по своим позициям, не обращая на брошенный лук никакого внимания. Рен подопнул его под лежавшую на палубе парусину, а ночью, когда на верху было только несколько спящих дозорных, забрал его себе в каюту. В остальном все было прекрасно за исключением того, что по словам капитана, Гренгана они достигнут крайне нескоро. Предстояло совершить несколько крупных налетов на порты Намаза, ничего хлебного и денежного там не было, но страх и авторитет поддерживать было необходимо. Второй большой остановкой были воды Пандемии и проходящие там до краев заполненные либо товаром, либо золотом купеческие корабли.
– Для всего нашего мира настали темные времена, – говорил капитан Рену за обеденным столом, – но только не для нас. Нам на руку слабые государства, которые не могут дать отпор. Это как забирать конфету у ребенка – легко и приятно. Но так будет не всегда, поэтому нужно ковать железо пока горячо, – капитан снова расхохотался, повязал свою красно-черную бандану, надел поверх белой распахнутой рубахи с грязными манжетами зеленый камзол и вышел за дверь. Старпом, как обычно, помалкивал.
Рен мало-помалу привыкал к морской жизни. На удивление, и слава богу, он не был предрасположен к морской болезни, иначе пришлось бы долго объяснять, почему вдруг старого морского волка уложила на лопатки небольшая морская рябь. Обошлось. Все было прекрасно, но Рен очень не хотел участвовать в осадах намазских портов или пандемийских торговых судов. Притвориться своим среди чужих он мог, но командовать штурмом или осадой ему совсем не хотелось. Здесь была самая высокая вероятность того, что обман раскроется. Ведь отнюдь не достаточно выглядеть и вести себя, как старпом, чтобы быть старпомом, в любом случае нужны были хоть какие-то морские знания об устройстве корабля или ведении боя в таких условиях. Рен пытался ликвидировать свою неграмотность, ходил по палубам и постоянно грел уши в разговорах мужиков. Как-то раз сел с мужиками, чтобы сыграть в карты, на что мужики сказали, что лучше не стоит, а то старпом опять останется босым. Рен запомнил этот новый факт о своем персонаже и специально проигрывал партию за партией, выигрывая только одну игру в кругу, чтобы остаться в нуле. День за днем, вечер за вечером, а карточные игры приносили свои плоды. О чем могут разговаривать мужики, которые большую часть своей жизни прожили в море? Разумеется, о двух вещах: либо о девках, либо о самом море и корабле. Рен, как и полагалось, поддерживал оба диалога, но именно вторая тема была для него в приоритете. Женщины и удовольствие – это, конечно, хорошо и необходимо, но все же жить тоже хочется, поэтому нужно было слушать и учиться. И он слушал и учился. Благо, на пути корабля не попадались какие-нибудь заплутавшие суденышки, не буйствовала природа, как будто была с Реном заодно, подыгрывала и помогала ему, давала время подготовиться. Мужики говорили, что давно уже не видели такой благодати в море – идеальные условия. Паруса ловят ветер, а весла сушатся, максимальная видимость, прозрачная вода, а больше моряку ничего и не нужно. Однако все понимали, что все, что имеет начало, имеет и конец, поэтому не сильно обольщались таким подаркам природы и просто ждали, когда же грянет шторм, ведь это точно не они виновники такого торжества на море. Их заблудшие души уже потеряли искру, даже для самих себя. Моряки на борту жили от налета до налета, только новые ссадины на теле и адреналин напоминали им, что они все еще живы и могут чувствовать, и пускай только боль. Чего нельзя было сказать о капитане. Он был человеком больших амбиций и жил за всю команду, хоть и никогда бы этого не признал. Он никогда не спускался к мужикам, но имел просто зверский авторитет, видимо, было за что. Капитан ставил себя и был выше всех остальных на борту, но никто даже думать не думал, чтобы хоть как-то воспротивиться этому факту и попытаться его оспорить. Полное повиновение и подчинение. Такому можно было только позавидовать.
Сейчас корабль плавно и методично огибал острова Близнецы. Земля была с двух сторон. Изредка на мачты садились заплутавшие чайки и «зайцем» продолжали свой дальнейший путь. Дозорному на вышке открывался немыслимый вид, хотя за свою морскую жизнь, таких видов он навидался вдоволь и гораздо блаженнее для него были холодные камни под ногами, чем эти бескрайние пейзажи. По правую руку можно было наблюдать город-порт Мастань. Капитана он не интересовал. Порт был слишком велик для одного корабля, да и крайне небезопасно соваться в страну, где идет гражданская война. Слабые короли и временное правительство – это хорошо, а вот состояние войны – это плохо. Плохо, когда все силы мобилизованы и ждут атаку с любой стороны, так можно случайно и под раздачу попасть, поэтому от греха подальше и поближе к рифовому морскому дну одного из Близнецов. Сесть на риф, безусловно неприятно и даже опасно, но ведь риск – дело благородное. Самоубийство – нет.
За сутки они прошли пролив и отдалялись от земель Моссадора все дальше. Можно сказать, опасность миновала. До Намаза оставалось рукой подать, но нужно было сделать небольшой крюк. К сожалению, столица страны, оставшейся без армии, находилась совсем рядом с границей и, как ни крути, создавала серьезную опасность для одиночных вражеских судов. Некий такой щит. Поэтому следовало обойти этот щит и оказаться в тылу, где есть множество мелких безымянных портов, которые можно было успешно использовать в качестве тренировочных полигонов, чтобы потом успешно брать моссадорские торговые суда.
Все шло по плану. У капитана по своему плану. У Рена по своему. Однако Рен не заметил, как уже и сам стал восхищаться капитаном, несмотря на то, что еще ничего не успело произойти. Невольно в голову стали закрадываться сомнения, а не знает ли капитан его секрет, а не винтик ли он в большом плане капитана. Снова эти сомнения. Никуда от них не деться, даже, когда все хорошо, начинаешь сомневаться, настолько ли хорошо, а, может быть, могло быть еще лучше, а ты где-то свернул не туда и теперь довольствуешься малым. Но потом приходит сон и ночь, которые говорят тебе, что не важно, как все могло бы случиться. Что произошло, то произошло. Прошлое не изменить, а утраченное не вернуть. Что нельзя жить прошлым, а нужно довольствоваться настоящим, ведь в конце концов, самое главное, что ты еще жив. Все не так уж плохо, а трудности нужны для того, чтобы их преодолевать.
Один лишь корабль не знает никаких сомнений и лихо перепрыгивает небольшие волны, лишь изредка разбивая их в брызги, которые долетают до надписи на корме: «Беглец».
Глава 54
Дух в монете
Всю ночь послушник маялся, ворочался с боку на бок, вставал, делал круг по древнему капищу, вновь садился и наблюдал за тлеющими угольками костра. Смотрел в небо, считал звезды, сбивался, снова ложился и пытался заснуть. Не получалось. Тогда он смотрел на архимагистра и, видя, как тот сладко спит, злился еще сильнее, вновь вставал, проходил круг в обратном направлении, пиная попадавшиеся на пути кочки, и вновь пытался заснуть. Где-то в лесу «угукала» сова, гулял в густых кронах деревьев ветер, волки выли на полную Луну. Казалось, этой ночью спит только архимагистр. Послушник понимал какой завтра день, а может и не завтра. Не было точно известно, когда здесь объявится дух, а что если завтра? Вдруг архимагистру понадобится помощь, а он будет спать на ходу и путаться в заклинаниях. Это чувство, чувство ответственности давило на послушника, от этого он нервничал еще сильнее и вновь и вновь проваливал попытки погрузиться в объятия Морфея. Он чувствовал себя маленьким ребенком, который нервничает, что не выспится сегодня ночью, будет сонным на завтрашних уроках и получит нагоняй от строго учителя. Хотя может это все из-за томящего ожидания. Ждать неизвестно сколько, неизвестно что, откуда и как. Ох, та еще задачка, тут можно и свихнуться. После того случая с архимагистром, сражения послушник больше не представлял. Ему было стыдно и неловко. Поэтому заняться теперь было абсолютно нечем. В итоге он лег на сухой мох, где-то на капище, раскинул руки и поймал себя на мысли, что звезд не так и много, как говорят барды и прочие романтики в своих песнях. Если бы перерисовать их, то можно было бы очень быстро все пересчитать, а так, конечно, да, тяжело держать в своем воображении все эти точки, которые ты уже посчитал, окрашивая их в серый или красный цвет, кому как больше нравится.
– Чего остановился-то? Неужели наконец-таки уснул?
– Что? – послушник сел, осматриваясь откуда доносится до боли знакомый голос.
– Всю ночь ходишь туда-сюда кругами, я уж думал ты там траншею по колено вытоптал. Так знай, при охоте на духа, окопы не помогут и не понадобятся, – по-доброму засмеялся архимагистр.
– Мне не спится, – вновь откинулся послушник, наконец поняв, чей это голос. – Я думал, вы спите.
– Я сплю, но это не мешает мне быть в курсе всего, что происходит. Что тебя тревожит, ученик?
– Завтрашний бой… Или не завтрашний.
– О, нет, это будет не бой, вернее бой, но не в классическом его понимании. Да, безусловно, может дойти и до применения силы, но духа невозможно принудить и победить, с этим не справится вся наша гильдия, вся Школа. Нет. Духа нужно переубедить. Духи разумные существа, а наша задача склонить его на свою сторону, если только это уже не сделал Темный Владыка, и дух не мчится сюда, чтобы нас уничтожить, тогда все бесполезно, и боюсь, что мы уже проиграли.
– Почему вы взяли меня, а не какого-нибудь магистра? По части убеждений я явно не смогу составить конкуренцию никому из Совета или преподавателей.
– Не конкурент, это верно. Но вспомни их реакцию на наш поход. Очень часто, да почти всегда вера и желание предрешают успех дела. Твои глаза горят, ты готов многим пожертвовать, чтобы узнать что-то новое, ты любознательный, жизнь в тебе кипит, как ни в ком из Совета или преподавателей. Ты веришь в успех нашего похода, каким бы абсурдным и опасным он ни был. Поэтому я тебя взял.
– Откуда вы это знаете? Как догадались?
– Я был таким же. Ты не просто так мой ученик. Все в этом мире неспроста. Все взаимосвязано и имеет подоплеку. Мне не хватает того пыла, жара, юношеского максимализма, тебе не хватает знаний. Мы дополняем друг друга и друг друга учим. Это очень важно. Важно, чтобы всегда и во всем был круговорот, но наряду с этим – гармония, равновесие. Если энергия идет только в одном направлении, очень скоро она иссякнет и поток прервется. Но нельзя и бесперебойно поглощать, от этого богатым не станешь. Чем больше отдаешь, тем больше получаешь.
– Понятно, – задумчиво ответил ученик.
– Не спеши все понять и осознать уже сейчас, оно придет со временем. Жизнь достаточно длинная, чтобы познать себя, но безумно коротка, чтобы понять все вокруг. Слышишь меня?
– Слышу, слышу, учитель.
– Живи сегодняшним днем. Прошлое для историков, будущее для романтиков, настоящее для творцов, а маги самые настоящие художники, не зря ведь ты обучаешься в Школе Магических Искусств, – пошутил архимагистр, чтобы как-то разгрузить переполненного от информации ученика.
«Странно, солнце уже должно было взойти», – подумал про себя архимагистр.
Небо было темное. Погасли все звезды. Самое темное время суток перед рассветом. Вдалеке пылало зелено-желтое зарево.
«Началось».
Ученик вскочил на ноги и едва снова не оказался на земле, столь сильным был порыв вдруг поднявшегося ветра.
– Лежи, не вставай, – крикнул ему архимагистр, – схватись за какой-нибудь булыжник да побольше, сейчас дух выйдет в наш мир.
Ученик дрожащими руками схватился за какую-то плиту. Весь его азарт, желание, спесь, будто бы сдуло этим ветром. Зеленая вспышка. Хлопок. Небо разорвало напополам. Желтый луч ударил в землю, недалеко от раскидистого дерева в центре капища. Архимагистр уже был на ногах, когда послушник осмелился открыть глаза и все-таки посмотреть, что же произошло. Архимагистр стоял прямо и расслабленно, напротив него шагах в двадцати была желтая мерцающая сфера. Сияние слабело. Еще сильнее. Все четче становился силуэт духа. Вскоре сияние исчезло совсем. А в выжженном кратере стояла обыкновенная девушка.
– Шарли, – робко проронил архимагистр.
«Что, что такое, что за Шарли?» – запрыгали вопросы кордебалетом в голове послушника, он видел, как учитель остолбенел, такое промедление могло стоить очень дорого. «Давай, вставай»» – сказал он себе, подскочил на ноги и побежал. В несколько уверенных шагов он оказался за спиной учителя и прикосновением дал об этом знать.
Дух с интересом рассматривал гостей этого места силы, причудливо поворачивая голову на бок и медленно водя глазами.
– Шарли, ты узнаешь меня? Я – Ребой. Я – друг.
Дух резко выпрямил голову и замер в ожидании дальнейшего развития событий. Было видно, что дух еще очень молод и не знает ничего о себе, кто он и что может. Ведомый только инстинктами он путешествует от места силы к месту силы, привыкая к новой форме жизни.
– Мы вместе бежали с Глокты на «Беглеце», ты помнишь? Наш корабль был уничтожен морским червем. Я думал, вы все погибли.
Дух с интересом слушал и смотрел уже не только на архимагистра, но и на его молодого спутника.
«Погибли», – медленно, растяжно повторил про себя архимагистр.
– Ты знаешь, как ты здесь оказалась?
Дух нахмурился, что-то прошипел, волосы духа поднялись, словно змеи медузы-горгоны. В мгновения ока дух оказался в воздухе и стал кружить над капищем.
– Что это было? Что произошло? – немедленно требовал объяснений ученик.
– Я знаю эту девушка, мы были с ней знакомы, она стала духом, но это невозможно. Духи не могут жить в нашем мире, они всегда гости, гости… Но я тоже… Мы вместе… И еще… – погружался в раздумья архимагистр.
– Учитель! – взвыл юноша, – Что делать с духом?! – нарастал шум, еще чуть-чуть и кровь пойдет ушами.
– Скорее, привлеки её внимание, она собирается покинуть капище, быстрее. Быстрее, помнишь «Лунный свет»? – ученик кивнул в ответ. – Вместе, надо привлечь ее внимание, попытайся попасть ей в глаза.
Два белых луча, один яркий, словно солнечный день и второй, чуть ярче фонарной свечи, хаотично били в небо, пытаясь сбить зелено-желтое кольцо с неба. Удалось! Кольцо захромало, превратилось в лежачую восьмерку. Шум стихал. Снова падение с грохотом. Архимагистр и юноша подбежали к желтой сфере, из которой вскоре снова появилась девушка. Она как ни в чем не бывало, вновь стала их осматривать, словно видела впервые. Архимагистр садился на уши духу, в этот раз он не дал себе проявить слабину, говорил уверенно и без остановок, рассказывая весь путь от их появления в Глокте до кораблекрушения и последней встречи. Дух слушал и все сильнее проникался к человеку в рясе. Дух понял, что человек не опасен и хочет помочь, что человек друг. Сильный друг. Надежный друг.
– Хочешь знать, что было дальше? – спросил архимагситр.
Дух медленно кивнул. Архимагистр уловил это движение. Раскинул руки. Стал что-то говорить. Из глаз его полился яркий свет, через мгновение с духом стало происходить тоже самое. Они поднялись вверх, выше и еще выше, выше раскидистого дерева, снова вспышка. Обессиленный магистр падет, в последний момент послушник успевает смягчить его падение. Монетный звон. Где-то неподалеку с неба упала монета, звонко ударившись о камни.
– Учитель, а правда, что духи живут в лампах?
– Нет, это все россказни глупцов, – улыбнулся магистр, выводя свою гнедую из леса на тракт в сторону Корвиды.