– Ага. Размечтался. Свободен. В полдень встречаемся в саду для первого занятия.
Послушник еще раз поклонился и вышел из покоев архимагистра. Ребой оделся в уличную рясу, посмотрел в окно, пытаясь найти какую-нибудь поляну, которую он якобы имел ввиду. Чуть поодаль от храма, через висячий мост, стояла, по-видимому, Академия Магических Искусств, на таком же плоскогорье. Там и была поляна, которая вполне могла сойти для тренировок.
«Перекусить и на учебу».
Архимагистр вышел, оставив в спальне свой посох. Спустился в столовую, покушал в полном одиночестве, после чего вышел во двор и оглядел окрестности. Прекрасное зрелище. Плоскогорье. На каждой такой плоской горе, будто взбитые сливки, лежали облака, в долине текла речка. Урожайные золотые поля, красно-кровельный город у предгорья, в холмах. Красота. Утопия. Так не бывает, но так было. Только, где так было, где территориально это находится? Кажется, солнце уже достигло зенита, пора на урок.
Архимагистр неуверенно прошел по шатающемуся висячему мосту, вышел на плоскогорье и двинулся к поляне, где каким-то образом рос древний дуб. А под самим дубом уже ходил и нервничал послушник.
– Можем начинать? – спросил Ребой.
– Да, начнем, архимагистр, присаживайтесь – Ребой сел, а послушник начал свою лекцию об основах магии и вкратце об ее истории.
Он рассказывал, что раньше магия была недоступной, и владел ей лишь один народ, который взвалил на себя бремя хранителей мира и удерживал его в равновесии, гармонии, а другие шесть народов-хранителей поклялись защищать хранителей магии и жизненной силы, во что бы то ни было. Но выполнить свои клятвы им не удалось. Гармония была нарушена, и, благодаря отшельнику, из Таллесая магия попала в наш мир, темная магия. Он извратил ее, пропустив через свое черное сердце. Хранители магии вступили в открытое столкновение с отшельником и сокрушили его, но были вынуждены покинуть этот мир, сделав магию общедоступной, нарушив гармонию и равновесие мира, дав ему волю и возможность жить и развиваться по своему неповторимому сценарию. Но общие принципы магии остались неизменными, хоть и уменьшился масштаб. Чтобы постичь магию, нужно сначала постичь себя, найти в себе тот баланс, равновесие, гармонию. Нужно отказаться от страстей и переживаний. Магия должна служить только для защиты, не для нападения. Иначе каждого, использовавшего магию, ожидает та же участь, что и постигла этот мир. Мир начнет разрушаться, его начнет штормить. Откроются врата темной стороны, откуда вышли все недостойные люди, которые совратили многих людей достойных, откуда в идеальный мир попали порождения тьмы, несущие только смерть, боль и страдания. Так и человек, использовавший хоть раз темную магию, откроет дверь к темным сущностям, которые будут убивать и развращать его изнутри. Послушник рассказал, что наиболее опасная магия – магия песков, она больше всех наполнена ненавистью и предназначена только для убийства. В противовес магии песков была магия искусства. Она была направленна на созидание, но при необходимости могла стать и боевой. Именно такой универсальной магии обучают в академии, в саду которой послушник читал лекцию для архимагистра. Есть мнение, что именно этой магией владели баториане, народ-хранитель магии. Оно, конечно же, имеет право на жизнь, но все же, чтобы поддерживать гармонию нужно владеть и темной магией, умея в себе это уравновесить, не дав темной магии поглотить тебя, а светлой – вмешиваться в судьбы людей, пытаясь превратить всех крыс в тигров и львов. Послушник говорил, что кроме боевой магии песков и созидательной магией искусств, были и еще, но все они были производными от этих основных и по числу своих пользователей сильно уступали им.
На удивление Ребому нравилось, что и как рассказывает послушник, он с интересом слушал краткий экскурс по истории мира и магии, однако, как и любой ученик, он хотел побыстрее перейти от теории к практике. Однако выдать себя он не имел права, он же архимагистр, а методика «Белый танец» не более, чем упражнение, поэтому Ребому приходилось сдерживать свое любопытство и играть по своим же придуманным правилам. Послушник рассказал, что у любого человека существует весьма определенный предел познания магии, и чтобы познать ее глубже великие маги использую посохи. Посох – своего рода проводник, усилитель способностей своего хозяина, однако без необходимого магического потенциала человека, они становятся просто безделушками, но если юный адепт обладает огромным потенциалом, то он непременно станет магистром, это вопрос времени. Еще послушник рассказал, что за всю историю академии магических искусств было всего пять архимагистров. Звание архимагистра оставалось для подавляющего большинства недосягаемым. Только избранные могли достичь высшей ступени развития и стать из подражателей творцами и художниками, тем самым, став богами на земле.
Тем временем, с юга к Корвиде приближалась странная туча, скорее облако пыли. Оно висело ниже всех облаков и двигалось против ветра, укрыв в своей тени город, близлежащий храм и академию. На крышу храма с облака упала тень чего-то живого, нечеловеческого. Тень ловко побежала по стене храма, нырнула в окно покоев архимагистра, за мгновение осмотрела помещение, нашла нужную вещь и покинула спальню тем же путем, что и пришла. После чего туча поднялась выше и незаметно стала сдуваться ветром на юго-восток.
На сегодня лекция послушника для архимагистра была закончена. Архимагистр поднимался по лестнице храма в свою комнату, размышляя о том, что узнал. Особенно его интересовал посох, и то, что он всего лишь пятый архимагистр за всю историю.
«Открывает безграничные дали и делает меня творцом и художником, богом на земле», – повторял про себя Ребой.
«Нужно попробовать. Попробовать сконцентрироваться. Я должен что-то почувствовать, посох должен как-то влиять на мое состояние. Я должен это почувствовать».
Архимагистр зашел в покои, но взять посох в руки и попытаться что-то почувствовать ему было не суждено.
Глава 37
Из Варлы в Коммен
Поиграв со смертью в кошки-мышки, Костик, Рен, Рези и Шарли решили все же попасть в Варлу. Нужно было время, чтобы прийти в себя, возможность просыпаться не в холодном поту, среди отвесных скал и гаснувшего пламени костра, тусклый свет которого превращает тени деревьев в ужасных монстров, не оставляющих следов. Им нужна была пауза. Они потеряли половину отряда за столь короткий период. Шансов добраться до места назначения оставалось все меньше.
Проходя по предместью, они затылком чувствовали, что люди недобро смотрят им вслед, памятуя недавнее пришествие незнакомцев, но в несколько иной компании. Однако стражники у ворот пропустили четверку без каких-либо проблем, не обратив на них никакого внимания. Но к сожалению, это никак не означало, что они в безопасности, все в мире людей сейчас не стабильно. Вчера ты был другом, и вы вместе пили вино из одного бокала, а завтра – вы злейшие враги и собачитесь на мечах до последней капли крови.
Четверка вышла на главную площадь. Увиденное подтвердило слова Рена и частично искупило все его ошибки за последние несколько дней. Большую часть площади занимали, так сказать, использованные пыточные: виселица, гильотина, дыба… В петле монотонно раскачивался человек с ужасной гримасой боли и страдания, на голове которого сидел ворон, старательно выклевывавший глаза несчастному… трупу. Справа стояла опущенная гильотина. В медном тазу под ней валялась голова с застывшей физиономией. На растянутой дыбе крестом лежал порванный человек, под ним – лужа крови. Еще чуть правее лучники из городской стражи практиковались в стрельбе. Стреляя по провинившимся, делая из них подушечку для булавок. Они еще были живы, но урок продолжался, а капитан стражи раз за разом подходил к мишеням и доставал из них зазубренные стрелы. Море крови, ужасный запах. От увиденного Рези стало плохо, она прижалась к Рену. А ведь она была хорошим воином, прошедшим через множество схваток. Возможно, ее сразил не запах крови или стоны приговоренных, а то насилие и несправедливость, коим полнился город. Четверка ускорила шаг, чтобы скорее пройти эту ужасную площадь, попутно отгоняя от себя навязчивые мысли с печальным концом.
Люди. Единство противоположностей. Только в людских городах на соседних лавках могут торговать смертью и жизнью. Сразу за площадью был цветущий сад, который успешно справлялся с задачей перебивать запах разлагающихся трупов. Отряд не упустил возможность насладиться запахом цветущих яблонь.
– Нужно бежать из этого города, – с отвращением сказала Рези.
– И куда? Во всем Моссадоре происходит такое, – парировал Рен.
– Значит, прочь из Моссадора – это невозможно, почему люди так жестоки, – Рези снова прижалась к груди Рена. Костик кивнул, ловя ответное согласие в глазах спутников.
– Если вы помните, – Костик обратился к Рези и Шарли, – нам нужно сами знаете куда.
– Куда? – спросил Рен, – я пойду с вами!
– Дело в том, что мы сами не знаем, куда и что нас там ждет.
– Мне не важно, я согласен. Больше жить в горах и стрелять клыкачей я не хочу.
– Тогда нам с тобой по пути, – улыбнулся Костик. Никто больше, вроде бы, не возражал, так что Рен теперь официально присоединился к их отряду. – Мы держим путь в Дикие Северные земли.
– Оттуда никто не возвращался, это суровый край, который не прощает ошибок. Даже если вы доберетесь до тех земель, вы не сможете вернуться…
– Мы пойдем туда все равно, – спокойно ответил Костик, – у нас нет выбора. Но все еще есть у тебя.
– Идти горами опасно, – сразу решил внести свой вклад Рен, тем самым доказывая свое согласие на такой поход, – сами понимаете, чем это грозит. Может, Вальдау и более гуманны и не настолько жестоки, но нашему появлению они, однозначно, рады не будут. Предлагаю двигаться по побережью в Коммен. Небольшой город. Не думаю, что там будет опаснее, чем здесь. И точно будет меньше трупов и оружия пыток.
Ни возражений, ни комментариев не последовало, а это значит, что решение было принято. Осталось выйти через западные ворота Варлы и горным трактом направиться в Коммен.
– Сегодня мы переночуем здесь, а завтра, с первыми лучами, отправляемся в Коммен, – подвел черту Костик.
– Именем его величества, короля Доля, вы арестованы, – раздалось за спиной Шарли. А уже через минуту их окружило плотное кольцо стражников.
«Из огня да в полымя. Ну уж нет», – подумал про себя Костик, выдохнул и следующим движением резко вынул меч из ножен и ударом снизу-вверх рассек одному из стражников лицо, попутно разрубив забрало.
– Встретимся за городом! – крикнул Костик и плечом толкнул стражника, прорывая кольцо окружения.
Шарли достала свои быстрые и короткие клинки и пошла в прорыв вслед за Костиком. Рен и Рези рванули в другую сторону, деля преследовавших их стражников пополам. Кровопролития уже было не избежать, поэтому, отступая, Рен стрелял наугад в стражников, неизменно попадая прямо в цель. Рези бежала впереди и была некой направляющей для Рена, который на ходу отстреливал стражников, словно уток. Они бежали в доки за крепостную стену, оттуда было гораздо легче уйти. Слишком нынче много народу в порту. Однако стражники по необъяснимым причинам отстали и отпустили их, не особо преследуя. Быть может, они подсчитали свои потери и решили, что слишком дорого будут стоить эти новые подушки для стрел. Даже не удосужились "отдать команду, чтобы закрыть ворота". Совсем по другому сюжету складывались дела у Костика с Шарли. Они в одиночку противостояли гарнизону ленивых и разжиревших стражников, но все-таки гарнизону. Костик шел впереди и в буквальном смысле слова, прорубал дорогу среди толпы стражников, нападавших со всех сторон. Быстрая маленькая Шарли прикрывала спину Костика, ловко орудуя маленькими смертоносными кинжалами. Лук болтался у нее на спине, она могла бы забраться повыше и отстреливать стражников одного за другим, но кто бы тогда прикрывал спину Костика, он непременно получил бы удар. Молниеносные удары поражали исключительно либо шею, либо диафрагму. Костик, напротив же, рубил как придется, амплитудно размахивая мечом направо и налево, отрубая конечности и уродуя на всю жизнь. Кровь под ногами уже хлюпала, валялись отрубленные части тела. Костик с Шарли медленно, но верно пробирались к западному выходу. На стене лениво показались лучники, ставшие так же лениво готовиться к выстрелам. Боже мой, даже ребенок стрелял лучше. Он хотя бы смог выстрелить. У этих же стрелы падали прямо под ноги, слетая со стрелы, а те, что все-таки летели, летели настолько мимо, что можно было даже не беспокоиться.
– Опустите западные ворота! – наконец раздалось откуда-то со стены.
Смотровой небрежно побрел к рубильнику, чтобы опустить решетку ворот. Костик видел это. Надо ускорится. Они побежали. Смотровой уже дошел до ворот и опустил рубильник. Старая решетка опускалась. Им не успеть. Но вдруг одна цепь порвалась, решетка полетела боком и вонзилась в землю углом. Костик и Шарли прыгнули под решетку и побежали прочь от Варлы через предместье, направляясь к лесу. Лучники со стены продолжили поливать окрестности Варлы косыми выстрелами. Но даже палка раз в год стреляет, и ленивый жирный стражник с засаленными пальцами и грязной от жирной курицы робой может попасть в бегущую цель. Стрела попала в спину Шарли и прошла насквозь. Шарли упала на колени, рана не кровоточила, древко стрелы удерживало кровь внутри. Стрела пробила правое легкое.
– Я тебя не брошу, – сказал Костик и взял Шарли на руки. Шарли уже ничего не говорила. Легкое постепенно заполнялось кровью, ей было тяжело дышать.
Они добрались до леса.
– Оставь меня в корнях дерева, – едва слышно, задыхаясь, сказала Шарли. Рот был в крови, она сплевывала ее, но та вновь подступала к горлу.
– Мы тебя выходим, – возразил Костик.
– Не тупи! Они уже выехали на лошадях, они идут за тобой, ты зачем-то им нужен, только ты. Оставь меня в корнях, лес меня не бросит. Беги! – возмущенно и агрессивно, из последних сил проговорила Шарли, но потом заговорила спокойно и тихо. – Ты же не волшебник, такие раны не лечатся, – она улыбнулась. – Спасибо, что вытащил нас с того острова, – она схватила его за грудки двумя руками и толкнула от себя, кашляя и выплевывая кровь. – Беги!
Костик больше ничего не возразил, сделал так, как ему сказали, и побежал лесом к холму, на котором они успели за миг до установить место встречи. Всадники неуклюже подпрыгивали в седлах и направлялись к лесу, делая скорее иллюзию погони, нежели правда стремясь поймать беглецов. Это больше походило на пьяный дворцовый променад кухарок.
– Где Шарли? – спросила Рези.
– Она не придет. Идем!
Шарли облокотилась на дерево, сложила руки на груди. Сердце еще билось. Билось усиленно, выбрасывая все больше и больше крови. Она закрыла глаза. Руки, лицо, зеленоватый обтягивающий кардиган, свободная белая рубаха под ним – все было в крови. Стражники приближались, топот коней становился более отчетливым. Подул сильный ветер. Кроны деревьев зашевелились. Лес заскрипел. Заскрипел в унисон, испугавшиеся лошади вставали на дыбы, тормозили, скидывая неуклюжих стражников во все стороны. Корни деревьев показались из-под земли, нежно обвивая тело Шарли, и потихонечку втягивали его в мох.
Глава 38
Из огня да в полымя
– Как ты мог ее оставить?! – кричала Рези на Костика, спустя пол дня после того, как они встретились на холме.
– Рана была смертельной, она захлебывалась собственной кровью. Было бы глупо погибать вместе с ней, – Костик отвечал, как можно более сухо, пытаясь привести бесспорные доводы, но в памяти все равно возникала ее предсмертная улыбка и «спасибо».
Рези махнула рукой на Костика, ускорила шаг, пиная на своем пути камни и кочки.
– Не переживай, она успокоится, ты же ее знаешь, – сказал Рен.
– Да, знаю, но сейчас она привлекает слишком много внимания своими криками.
Не то, чтобы они скрывались от чужих глаз, идя по безлесью, прямо по центру тракта, но крики истеричной женщины привлекали, действительно, слишком много внимания. Откуда знать, от чего она орет и причитает? Может, что-нибудь серьезное, а может наоборот, ей просто сказали, что она некрасивая. Хотя второе невозможно, ведь был Рен, который, может быть, и не сказал вслух все, что думает, но однозначно считал Рези первой красавицей. А загадочные воспоминания из детства, которые Рези, конечно же, не помнила, придавали этому безмолвному восхищению Рена какой-то шарм и романтику. Костик же в этом плане был безразличен и беспристрастен. Единственное, что его интересовало, возможно, больше чем кого-либо еще из спутников – это тот мужчина, который явился им на Глокте и рассказал про Дикие Северные земли, тем самым задав вектор их последующих передвижений. Все, кроме Костика, из того первоначального состава, так или иначе нашли свое место в этом непонятном мире, хотя мир и не может быть другим. Яр остался со своим народом и теперь готовится к войне, чтобы вернуться на земли отцов и дедов. Рези полюбила Рена, хоть и старается всячески это скрыть или доказать обратное, но выходит скверно и лишь больше укрепляет веру в обратное. Линд обрел вечный покой. Ребой – тоже. Шарли. Шарли. Костик остался единственным, кто еще помнит первоначальную цель похода, он единственный, кто считает себя ответственным за результат, однако это может оказаться лишь комплексом мессии. Костик был уверен, что вскоре будет продолжать путь в гордом одиночестве. Впервые эта мысль его посетила после кораблекрушения, когда он лежал на пляже и думал, что больше никто не выжил. Но тогда с ним остались Яр, Рези и Шарли, а потом присоединился еще и Рен. Но долго братия вместе быть не смогла. Сначала ушел Яр, потом Шарли – и все это почти одновременно. Теперь Костик не сомневался, что рано или поздно Рен и Рези найдут на пути какое-нибудь тепленькое местечко и, извиняясь, решат остаться в нем.
Тем временем, Рези уже успокоилась, высказав все, что думает редким хилым деревьям, отвесным скалам и разбегающимся по своим норкам горным зверькам. Они шли колонной, синхронно делая шаги. Заходящие солнце светило им в глаза, заставляя щуриться и отбрасывать длинные тени за спиной. Они решили идти всю ночь, спать было все равно проблематично, есть было нечего, даже костер было не развести. Все свои вещмешки они оставили в том прекрасном, благоухающем саду в Варле, успев схватить только оружие и сразу броситься прочь из города. Теперь оставалось только идти, и идти как можно скорее, ведь, к несчастью, нельзя наесться или выспаться впрок. Тракт часто петлял и пересекал горный ручей, что несколько облегчало голодный переход из Варлы в Коммен. Вода – источник жизни, а в данном случае – гарант того, что троица не сойдет с пути. Фляжек или каких-то других емкостей для того, чтобы взять воды с собой, не было, поэтому частые пересечения тракта и ручья были на руку.
Ночь выдалась ясной и звездной, оттого и дико холодной, одеяло из облаков не укутывало землю, и она стремительно охлаждалась. Так или иначе, а решение идти всю ночь оправдало себя, в такую холодную ночь вещмешки бы не спасли их от неминуемого стука зубов под утро, рядом с сырым от росы кострищем. Уж лучше идти и идти, как можно быстрее, чтобы не замерзнуть. Вероятно, все северные звери живут именно по такому же принципу. Стоишь – холодно, бежишь – не холодно, поэтому нужно бежать как можно быстрее и больше. Так же и сейчас – шаг шире и энергичнее.
Солнце уже успело обогнуть землю с другой стороны, а троица все шла колонной на запад, правда уже не таким ровным шагом как раньше, но все еще шла. Лучи яркого утреннего солнца, показавшегося из-за снежных горных вершин, догоняли путников и ласково грели им спины. От неожиданного и нежного тепла у каждого путника по спине пробежали мурашки и захотелось встряхнуться, взбодриться, расправить плечи, открыть всего себя новому дню. Но совсем скоро путники стали проклинать этот адски жарящий солнечный диск. Горный ручей внезапно кончился, а температура тела и воздуха резко увеличились, хотелось больше пить, хотелось сохранить влагу в организме, но она предательски выходила через поры вместе с потом. Нет худа без добра, тракт устремился вниз под приятным углом, спускаться было комфортно. Вскоре появились и разлапистые деревья, в тени которых можно было отдохнуть. Но лучше было этого не делать. Добравшись до тени, обхватив прохладный ствол дерева, ноги сами подкашивались, и вскоре троица спала сном младенца, каждый под своим деревом.
– Именем его величества, короля Доля, вы арестованы и приговариваетесь к смертной казни! – сквозь сон, словно дежавю, раздался солдатский голос.
От неожиданности каждый из троицы хотел подпрыгнуть на месте, но не смог. Они были привязаны, каждый к своему дереву.
– Мы простые путники, вы не имеете права! – ответил Костик.
– Ниче вы не путники, вчера пришла птичья почта с вашими портретами. Ох, и устроили вы резню в Варле. А ну-ка, встать!
– Мы привязаны, тупица – совсем без эмоций ответила Рези.
– А. Точно. Развязать их! Но сначала связать!
– Ээ… – солдаты едва справлялись с приказом десятника.
– Живей!
Что-то эта картина уже напоминала, только шли они вчетвером и не по залитой солнцу дороге, а по мрачному полу каменной пещеры. Им связали руки за спиной, забрали оружие, теперь они цепочкой друг за другом шли на место своей казни, только вот в конце пути никакая помощь их уже не ждала.
В голове дважды пленников крутились только мысли проклятья. Как можно было дважды попасться на одном. Как можно быть такими наивными, чтобы пойти в другой город с такими же порядками, вместо того, чтобы держаться подальше от тракта и скопления людей, идти деревнями, селами. Все-таки усталость взяла свое, ум был затуманен и притуплен. Полно. Уже ничего не изменишь. Дай бог, чтобы палач предоставил возможность исполнения «последнего желания», тогда можно было бы хоть умереть не на голодный желудок. Ну, а пока, снова дорожная пыль и стертые грубой бечевкой запястья.
Лес становился гуще, уже можно было почувствовать ветер с моря. Вскоре конвой вышел в поле, откуда уже можно было достаточно хорошо разглядеть Коммен. Пряничный город. Ни одной острой формы, ни одного острого шпиля. Маленькие крепостные стены, которые больше служили декорациями, нежели правда оборонительным сооружением. Пряничные ворота, шоколадная решетка, а внутри клубничное варение. И это отнюдь не иллюзия и не миражи изголодавших пленников. Нет, это просто главная площадь Коммена. Главная скотобойня Моссадора. Люди в городе не жили. Все население жило в предместье. Город – большая тюрьма. Никаких подземелий, некогда жилые дома теперь служили тюрьмами, некоторые одиночные, некоторые нет, вместо дверей и оконных стекол стояли чугунные решетки, а на главной площади были пыточные на любой вкус.
– Пойманы и доставлены! – сообщил стражник о прибытии новых преступников.
– А, те самые голубки, ха, вот и попались, недолго побегали. Камера сто пятнадцать. Казнь в конце месяца. У нас очередь. Определить им полу-дневный рацион в знак нашего особого неуважения. Исполнять!
Десятник подчинился и скомандовал конвою двигаться в направлении сто пятнадцатой камеры. Это был одноэтажный дом с тремя комнатами, которые в последствии стали одиночными камерами.
– По одному в каждую! И закрыть на два замка! – снова скомандовал глава конвоя.
«Черт с ней с решеткой, как-нибудь выберемся, лишь бы принесли поесть», – думал про себя Рен, да и, наверное, Костик с Рези тоже. Лишь бы знать, что все не зря, лишь бы знать, что не напрасно.
Глава 39
Перерождение Шарли
Толстый, пропахший салом и алкоголем стражник склонился над Шарли, словно бульдог, с чьих щек стекали и капали пузырящиеся слюни, но это был всего лишь пот. В сто крат соленее самого мертвого моря в мире.
– Оставь ее, она скоро сдохнет, – обратился к смердящему бульдогу всадник с чуть более опрятным видом и, видимо, более высоким званием. – Гляди, как из груди кровь сочится, не иначе как легкое пробито.
Бульдог посмотрел на неподвижное тело, на рану, на теряющие связь с реальностью зеленые глаза Шарли, выпрямился и, как ни в чем не бывало, пошел обратно к лошади, почесывая на ходу зад.
Веки Шарли окончательно опустились и застыли. Ее сознание провалилось куда-то вниз. Холодная беспробудная тьма все сильнее охватывала ее. Конец был близок, но подобно тому, что самое темное время перед рассветом, конец – это только начало. Яркими белыми лучами света, холодный занавес тьмы стал рваться на части. Кто-то или что-то боролось за жизнь Шарли и не давало ей навеки оказаться в забвении. Корни дерева, в которых она лежала, все сильнее сжимали её тело и тащили под землю, под мох. Еще пару мгновений и уже вряд ли кто-нибудь когда-нибудь догадается или поймет, проходя мимо этого места, что здесь было совершено убийство. Вслед за телом Шарли, в землю ушли ее лук и колчан стрел. Все прекратилось. Продолжался долгий и монотонный цикл жизни леса, словно ничего не произошло и никогда не произойдет.
Труп погружался все глубже и глубже в землю, пока корни не достигли русла подземной реки, по которой Шарли продолжила свой подземный путь. Вода пенилась, разбиваясь о каменные выступы, русло реки часто меняло направление, а тело Шарли слепо следовало ее течению. Вскоре бурная и активная часть подземной реки была успешна пройдена. Конец этой части ознаменовали водопад и неуклюжее падение трупа в подземное озеро, вслед за которым отправился и колчан с луком. В озере течения не было. Волнами, исходящими от водопада, тело Шарли прибило к берегу. Она лежала лицом вниз. Понемногу вода наполняла легкие и все полые внутренности. Тело стало тонуть и медленно опускаться на дно подземного озера. Однако и это оказался не конец. На дне озера была трещина, расщелина, вода стремилась туда и тащила за собой труп, попутно образовывая водоворот. С филигранной точностью тело прошло это крутое пике и аккуратно просочилось в рваную рану дна озера. Она вновь падала. Ход становился значительно уже, стены были горячими, вода шипела и испарялась. Стали появляться острые выступы, которые царапали и калечили неподвижный труп. Ход продолжал сужаться, стены походили на раскаленную кухонную терку. Нанесенные раны мгновенно прижигались. Крови почти не было. Тело измельчалось, становилось меньше пропорционально уменьшающемуся ходу, и вскоре от него ничего не осталось. В самом конце, ход, в диаметре, был не больше монеты. Что-то с силой прошло это узкое отверстие и громко выдохнуло, оказавшись в сферическом гроте, и заполнило его зеленым дымом.
– Что с вами, архимагистр, – спросил ученик, прервав свой рассказ о магии искусств.
– Что-то произошло, – выдохнув, ответил архимагистр, – я почувствовал, что где-то произошел большой выброс магической энергии… Он, – архимагистр помедлил. – Стой, такого не может быть! Урок окончен. Нужно быстро собрать совет. Быстрее!
Ученик побежал, сверкая пятками, пытаясь быстро сообразить, как можно проложить наиболее рациональный маршрут, чтобы за меньшее время встретиться с каждым членом совета и оповестить их о сборе.
Нужно сказать, это было весьма странно, обычно все заседания Совета, то есть информирование о его сборе, происходил телепатически. Вскоре все члены собрались в зале Совета.
– Ты выбрал весьма странный способ созыва Совета, – начал один из магистров.
Ребой, сложив руки на груди и подперев подбородок, ходил по залу Совета от стенки к стенке, не обращая на этот упрек никакого внимания.
– Может быть, ты сядешь и спокойно объяснишь, что случилось? – вмешался второй магистр.
– Нет, нет… нет. Да… – думал про себя архимагистр. – Уважаемый Совет, – начал он, – в чем заключается главная задача посоха?
Совет невольно переглянулся, немножко ошеломленный простотой и глупостью вопроса архимагистра.
– Посох – это главный инструмент мага, его жизненная сила и способ постичь магию на более высоком уровне, – ответил старший адепт магии, – этому учат в самых ранних классах Академии Магических Искусств.
– Да, да… бесспорно, но что может маг, магистр магии, без своего посоха?
– Ничего существенного – ответил магистр и пристально осмотрел место архимагистра во главе стола, которое он все никак не мог занять, ходя из угла в угол.
– Верно, да, это…
– Архимагистр, где ваш посох? – спросил его магистр, пристально осматривавший место во главе стола.
– Да, магистр, вы правы, – спокойно сказал Ребой и наконец остановился. – Вчера, после очередного урока, я не смог найти своего посоха. Это однозначно кража. Но кражу совершил не человек, нет. Обычный человек никогда бы не смог добраться досюда. Не было никаких следов… – он прервался, ожидая реакции Совета, но совет лишь в ужасе и недоумении смотрел на архимагистра, кража посоха для них была куда большим ударом, чем для его владельца, для всех вокруг он был реликвией, стимулом и стремлением к совершенству. Сердцем Академии.
– Уважаемый Совет, что-то неладное творится в мире, – с напором сказал Ребой, облокотившись двумя руками на стол. – Вчера кража, а сегодня… сегодня я почувствовал мощной выброс магической энергии, не знаю, что это, но сила его велика, – архимагистр замолчал, закрыл глаза, повернулся к совету спиной, сложив руки на груди и вновь подперев подбородок.
– Я тоже почувствовал, – сказал магистр до селя молчавший, – я почувствовал выброс энергии, но он мне не показался настолько большим. Я даже не обратил бы на него внимание, если бы не ворвавшийся ученик архимагистра.
– Именно, – архимагистр повернулся. – Это был он.
– Но как, как возможно управлять магией без посоха, это все равно, что есть суп руками! – возразил магистр.
– Выходит, что магией можно управлять и без посоха, именно поэтому кража посоха и выход магической энергии, определенно, связаны между собой. Пробуждается сила. Могучая сила. Сила, овладевшая моим посохом… – архимагистр вновь замолчал и наконец сел в свое кресло. – Совет, грядет время перемен, наш мир уже никогда не будет прежним. Необходимо быть начеку каждую минуту. Если миру грозит опасность, мы должны об этом знать. Нравится вам или нет, но теперь мы хранители магии, как некогда были Баториане, и в случае опасности мы будем должны выйти из библиотек и книжных столов на поле битвы и дать бой! Если придется, дать последний!
Совет молча кивал, лишь изредка переглядываясь. Однако один магистр подверг сомнениям слова архимагистра. События выглядели крайне странно. Похищение посоха, сбор совета примитивным способом, какой-то выброс магической энергии, который почувствовали только два человека из всего Совета, воинственное настроение архимагистра. Он никогда таким не был. Все это выглядело, мягко говоря, скверно.