Адекватное познание реальности, или Как заставить облей думать?

Понятие всегда имеет чёткое определение. Потому любая наука как способ объективного познания и стремится к тому, чтобы каждое понятие имело единственное для него значение. Многозначность терминологии, её "размытость", приводит к множеству недоразумений в дискуссиях, к ошибкам как в мышлении, так и в практике. Отсутствие точных определений вызывает неопределенность в мышлении, приводит к смешению понятий и к смешению явлений действительности в представлении индивида. Поэтому вопрос чётких понятий является фундаментальным для всякой науки как объективного способа познания действительности.

Вот, к примеру, что такое вода?

Обыватель скажет, что вода – это жидкость, которой мы моемся и которую можем пить. Но мыться мы можем спиртом и пить его тоже. С точки же зрения чёткого определения, вода – это неорганическое соединение молекул водорода и кислорода, описываемое формулой H₂O, в стандартных условиях имеющее жидкий вид, в отклонениях же от стандартных условий переходящее в твёрдое (лёд) или в газообразное (пар) состояния (кстати, понятие "стандартные условия" тоже является именно понятием [синоним – "нормальные условия"], у которого в физике есть своё чёткое определение с перечислением его существенных признаков в виде конкретной температуры и давления, а не просто же какой-то очередной размытый, туманный термин, которые любит обыватель

Или, к примеру, что такое ягода?

Обыватель скажет, что ягода – это всякий мягкий плод растения. Но у ягоды есть чёткое научное определение, согласно которому обязательно наличие некоторых существенных признаков, среди которых в первую очередь формирование из цветка (плод – это финальная стадия развития цветка) и плотная кожистая оболочка, и наличие непременно множества семян (больше одного), и формирование плода только из завязи цветка – всё это и есть существенные признаки ягоды. Поэтому ягодой являются крыжовник, смородина, брусника, банан, киви и много других, а вот уже вишня, слива, абрикос – это не ягода, а костянка (отдельная категория растительных плодов, в отличие от ягод, поскольку они имеют в себе лишь одно семечко, одну косточку, а не их множество). Малина и ежевика – снова не ягоды, а костянки (только сборные, то есть совокупность плодов костянки, объединённые в один большой плод). Арбуз же, вопреки некогда распространённому мнению, ягодой также не является – это плод, который в научной понятийной классификации является тыквиной (разница с ягодой в способе формирования этого плода – ягода всегда и непременно образуется только из завязи цветка, тогда как тыквина образуется из завязи и трёх плодолистиков; то есть в отличие от ягоды, тыквина образуется иным путём, хотя в остальном структура этих плодов схожа). Земляника – и вовсе орешек (точнее, многоорешек). В то же время кокосовый орех – далеко не орех, а всё та же костянка, что и абрикос или вишня. Арахис – снова не орех, а боб. И много других подобных примеров, говорящих о том, что в обывательском представлении целая когорта явлений сливаются воедино, хотя реальных оснований для этого нет.

Продолжая эту "растительно-плодовую" тему, можно задаться вопросом, что такое "фрукт" и "овощ"? Эти термины знакомы каждому человеку без исключения, но каковы существенные характеристики фрукта и овоща, которые бы позволили отличать их друг от друга? А дело в том, что, с точки зрения строгой научно-понятийной базы, нет таких явлений, как "фрукт" и "овощ"… Это вообще не понятия, как собственно и не явления. Это просто обыденные термины, скорее даже кулинарные, нежели научные. Хотя в обывательском представлении фрукты и овощи как-то отличаются друг от друга, но никто из обывателей не сможет дать чёткого определения того или другого явления. К примеру, баклажан, в обывательском понимании, является овощем, а с точки зрения научных понятий, это классическая ягода (как крыжовник или смородина). Кстати, каково отношение между фруктами и ягодами? Кто скажет? А никто не скажет, потому что часть так называемых "фруктов" – это ягоды, а часть – не ягоды. Обыватель считает помидор овощем, хотя это опять же ягода (близкий родственник банального паслёна). Тот же огурец – это опять же тыквина, то есть родственник арбуза, тыквы и дыни. А в каком отношении к фруктам и овощам стоят, к примеру, те же орехи? А кедровые шишки?

Коротко говоря, фрукты и овощи – это откровенно вымышленная обыденным сознанием градация растительных культур, которые никак невозможно объединить в две стройные и отдельные друг от друга категории. Термины "фрукт" и "овощ" – это неумелая попытка обывательского сознания обобщить необобщаемое, объединить необъединяемое, в результате чего возникает терминологическая каша. Это не понятия, это именно псевдопонятия. Они равносильны терминам "любовь", "добро", "зло", "плохо" или "хорошо". У них нет никакой классификационной базы, а следовательно, и практической полезности. Эти термины – просто курьёзы, порождённые обыденным сознанием, которое не умеет вычленять главное, не обращая внимания на второстепенное. В попытках объяснить различия между фруктом и овощем обыватель попросту потеряется, как в дремучем лесу, поскольку в объективной действительности нет таких явлений, которые бы описывались этой терминологией. Всё точно так же, как с терминами "душа", "высшие силы", "плохая" или "хорошая энергетика" – обывательское сознание орудует псевдопонятиями (а следовательно, и псевдоявлениями), которых в действительности нет. Всё это всего-навсего плод неумелой классификации явлений.

Так мы видим, что в понимании обывателя представление о том или ином понятии (которое в науке всегда чётко, определённо) всегда неточно, размыто, чересчур обобщено или, наоборот, чересчур заужено (включает в себя какие-либо несущественные характеристики, свойственные уже другим явлениям, или же не включает какую-то часть характеристик существенных, что в итоге уводит его в неверном направлении в понимании того или иного явления). Обыватель редко понимает всё чётко, структурировано, он больше привык орудовать наиболее размытыми терминами (псевдопонятиями, о которых речь позже). Если провести грамотно поставленное тестирование, то можно будет без труда установить, что обыватель очень малому числу понятий может дать чёткое и правильное определение (даже самым, казалось бы, обыденным, с которыми он непосредственно взаимодействует каждый день). Но если человек не может дать чёткое определение тому или иному явлению (то есть отграничить его существенные характеристики от характеристик любого другого явления), то как же он может оперировать представлениями об этих явлениях? Это невозможно.

Попросту говоря, обль не владеет понятиями. И в этом заключается колоссальная трагедия его незамысловатого бытия (о которой он сам, как правило, даже и не знает).

Умение же чётко классифицировать явления, выделяя их существенные характеристики, является тем, что в психологии называется понятийным мышлением. Очень мало даже взрослых и опытных людей имеют понятийное мышление. К примеру, в тесте, где на карточках изображены 2 камня, 3 ведра, 7 собак и 2 лошади, на вопрос, чего здесь больше – живых существ или физических тел, многие взрослые отвечают, что живых существ. Тогда как верный ответ – физических тел, поскольку все перечисленные элементы являются физическими телами (Веккер, 1976). До 70% взрослых отвечают на таком допонятийном уровне мышления (Ясюкова, 2010). Иными словами, даже взрослые проводят непонятное (даже для них самих) разделение между "физическими телами" и "живыми существами", хотя физические тела – это родовое понятие для живых существ (то есть более общее по отношению к ним, включающее и их).

Или же в тесте на лишнее в общем ряду испытуемым предъявляли слова "синица", "голубь", "птица", "воробей" и "утка", и до 40% взрослых выбирали утку, объясняя это тем, что она "большая", "водоплавающая", "домашняя" или же, что птица "она маленькая". А тест этот предназначен для детей 6-7 лет.

Вплетение в существенные признаки явления некоторых несущественных ведёт к некорректному пониманию действительности. Равно как и незнание всей совокупности существенных признаков приводит к тем же последствиям. Человек с подобной спецификой мышления (отсутствием понятийного мышления) неспособен проводить адекватную оценку действительности, структурировать воспринимаемые им явления в целостные системы, способствующие дальнейшему непротиворечивому познанию мира.

Автор этих строк вспоминает такой разговор со своей бабушкой… (Наши бабушки – это кладезь обыденного сознания, неструктурированного допонятийного мышления). Речь зашла о её сыне, дяде автора этих строк… Дядьке было уже около 40 лет, и был он человеком, так сказать, безалаберным, совершившим в жизни много необдуманных поступков, включая и многочисленные приводы в милицию по малолетству, и даже недолгий срок отбывания в колонии за разграбление продовольственного магазина (хотели с друзьями "покушать пряников").

Уже в который раз дядька пытался создать семью с какой-то невразумительной женщиной, и бабушка очень за него переживала – так ей эта женщина не нравилась. После недолгой тирады на тему глупости своего нерадивого сына, бабушка сказала:

– Вот женится опять, и опять проблем не оберётся…

– Ну что ж поделать, – отвечает автор этих строк, – пусть попробует, второй раз в жизни – почему бы не попробовать, раз первый раз не был уроком.

Бабушка оборачивается, меряет скептическим взглядом с полуулыбкой и говорит :

– Да как же это "второй раз"? Уже далеко не второй…

Вот тут становится интересно. Потому что вся наша семья всю жизнь считала, что наш дядька Антон лишь единожды бывал в браке, который развалился несколько лет назад с определёнными перипетиями.

– Подожди, – говорит автор этих строк, – так Антон разве не один раз был женат?

– Да уж конечно, – отвечает бабушка, глядя со снисходительной улыбкой, как на человека с отклонениями в развитии. – Далеко не один раз.

Вот это уже чертовски интересно! Неужто наш дядька был женат далеко не единожды?! Это было невероятно!

– Расскажи, я чего-то не знаю? Когда Антон ещё успел побывать женатым? Почему никто из нас этого не знает?

Бабушка снова смотрит на автора этих строк, как на человека с задержками в развитии, и с улыбкой отвечает :

– Да конечно же… Не смеши. Он ещё лет в шестнадцать впервые женился…

– Но мы-то почему этого не знали?!

Это действительно звучало, как гром среди ясного неба, совершенно неожиданно. Мы ведь дядьку нашего знали, как облупленного, – наша семья постоянно с ним "нянчилась", вытаскивали порой из разных ситуаций.

– Ой! – бабушка отмахивается рукой в смысле "я тебя умоляю, прекрати", – да всё вы знали… Ты и сам помнишь, хоть ещё в школу ходил, всех его подружек… Ленку Шмидт, Настю Березину.

– Погоди, так он был на ком-то из них женат?!

В это было просто невозможно поверить. Мы ничего такого даже думать не могли!

Бабушка смотрит на автора этих строк уже, как на откровенного имбецила, и оттого улыбается ещё шире.

– Да он в молодости почти со всеми девчонками в районе переженился, – отвечает бабушка с улыбкой.

Конечно же, мы помнили всех тех молодых девчонок, которые "бегали" за нашим тогда ещё юным дядькой Антоном – всех этих ленок, насть и маш… Мы, совсем ещё дети, с братом даже дразнили их и потом убегали от них по закоулкам нашего маленького городка со школьными ранцами на спине. Плейбоем наш дядька был тем ещё. Но женат он был лишь однажды и на протяжение многих лет. И мы об этом прекрасно знали.

Вот тут-то в голову и приходит сомнение… Сомнение не в том, что мы чего-то не знали о нашем разудалом дядьке, а в том, что бабушка говорит не совсем о том, о чём и автор этих строк. Под словом "женитьба" она подразумевает нечто другое, более простое.

Автору этих строк уже 25, и стесняться в выражениях ему нечего и некого.

– Погоди… Секс? Ты говоришь о сексе?

Бабушка смотрит со снисходительной улыбкой.

– Говоря, что он был "женат", ты имеешь в виду, что у него был секс уже с шестнадцати лет?

– Ну а о чём же ещё? Конечно,– отвечает бабушка, продолжая улыбаться. – Как впервые женился в шестнадцать лет, так всё никак остановиться не может…

И вот тогда у автора этих строк действительно отвисает челюсть. Он не в силах сказать ни слова дальше. Это шок.

Под термином "женитьба" бабушка понимала не только сам обряд, сопровождающий заключение брака, но даже и явление секса. Это было уму непостижимо. Ведь это чисто детское мышление – считать пару, которая даже только поцеловалась, "женихом и невестой, тили-тили тесто"… В обыденном доисторическом представлении бабушки только один факт секса был равносилен понятию "женитьбы", послебрачного ритуала. Она не различала понятий "секс", "брак" и "семья"… Для неё всё это было слито воедино, в один термин, в одно псевдопонятие.

Тогда стало чётко понятно, что у бабушки нет понятийного мышления, нет определения тем или иным понятиям, что она всё сплетает в один неразрывный клубок, не разграничивая по существенным характеристикам. Говорить и спрашивать дальше точно было не о чем.

Разве только одно…

– А собаки? Когда у них случка по весне происходит, они тоже как бы… "женятся"?

(Забавно то, что даже в некоторых современных научно-популярных работах вместо тезиса о скрещивании кроманьонцев с неандертальцами встречаются упоминания о "межвидовых браках").

Тестов на владение понятиями (понятийным мышлением) существует множество, хотя все они в целом и довольно однообразны и преимущественно ориентированы на детский возраст. Всем известные простейшие тесты на исключение лишнего элемента в ряду предъявленных, где необходимо сначала обобщить максимальное число предметов по какому-нибудь одному существенному признаку и на этом же основании исключить из ряда тот предмет, которые не соответствует выбранному критерию.

Это и есть тесты на владение понятиями, хоть и в простейшем их проявлении, и имеющими в себе много всяких "но", поскольку ориентированы в первую очередь на оценку сугубо детского развития. Но самое же прискорбное то, что зачастую даже и взрослые люди совершают ошибки в этих детских тестах. Это, конечно, не является просто каким-то забавным курьёзом и на деле говорит о многом. И это "многое" – весьма печально.

Если взять для рассмотрения ту же юриспруденцию, то данная отрасль человеческого знания представляет собой один из самых ярких примеров орудования строгими понятиями, где каждый термин имеет строгое содержание, чёткое определение. В различных кодексах и правовых актах все термины определены максимально конкретно, так, чтобы не возникало никаких разночтений. К примеру, в обывательском понимании понятия "кража" и "грабёж", скорее всего, сольются во что-то общее, в созвучные термины, почти в синонимы, тогда как в Уголовном кодексе РФ чётко прописаны их существенные характеристики, что позволяет легко отличить два этих явления друг от друга. Кража – это тайное хищение чужого имущества (статья 158 Уголовного кодекса РФ), а грабёж – открытое хищение чужого имущества (статья 161 Уголовного кодекса РФ). То есть в определении этих двух преступных деяний сразу содержатся их существенные (отличительные) характеристики – тайное или открытое совершение хищения. И это деление принципиально важно, поскольку от него зависит и уголовное наказание за них – в первом случае срок заключения будет меньше, а во втором больше.

Примерно та же картина и с понятиями "изнасилование" (статья 131 УК РФ) и "насильственные действия сексуального характера" (статья 132 УК РФ), которые в представлении обывателя зачастую сливаются воедино. Под изнасилованием в российском праве понимается половое сношение с потерпевшей с применением насилия или же угрозой его применения (или же с использованием беспомощного состояния потерпевшей). То есть изнасилованной, согласно российскому законодательству, может быть только женщина, а субъектом преступления может быть только мужчина (насильник). "Под объектом изнасилования имеется в виду половая свобода женщины" (Комментарий к статье 131 УК РФ).

Насильственные же действия сексуального характера (статья 132 УК РФ) – это уже несколько иные действия и в так называемой извращённой форме (а не в естественной, как в случае с изнасилованием) и уже в отношении более широкого круга лиц (включая и мужчину). "Основной объект насильственных действий сексуального характера аналогичен объекту изнасилования, но потерпевшим от этого преступления может быть лицо и мужского, и женского пола" (Комментарий к Ст. 132 УК РФ).

То есть изнасилование может быть осуществлено только мужчиной, только по отношению к женщине и только с применением мужского полового члена и влагалища. Тогда как насильственные действия сексуального характера могут быть осуществлены уже представителями обоих полов по отношению друг к другу (насильственное принуждение к тому же анальному сексу, оральному или с любым другим использованием половых органов, кроме собственно введения полового члена во влагалище, так как это уже будет просто изнасилование).

В то же время в новостных сообщениях, где репортёры демонстрируют обывательский подход во всей красе, изнасилованием часто именуется то, что по сути является насильственными действиями сексуального характера (к примеру, женщину или мужчину путём побоев склонили к оральному или анальному сексу, тогда как изнасилование – это непременно и только вагинальный секс). Но это две разные статьи, описывающие разные по форме типы преступлений.

Или, к примеру, само понятие "незаконного" – что подразумевает под этим обыватель?

Автор этих строк никогда не забудет случайного спора, возникшего в дружеском кругу в пору праздной студенческой юности, когда речь вдруг зашла об алиментах. Тогда один из друзей сказал, что выплата алиментов предусмотрена не только со стороны родителей своим детям, но и со стороны совершеннолетних детей по отношению к их родителям, по тем или иным причинам оказавшимся на их иждивении. То есть дети, согласно действующему закону, в некоторых случаях обязаны содержать своих родителей. Для части присутствующих друзей это оказалось шокирующей новостью. Возникла дискуссия, в ходе которой упоминались тезисы в духе "А если отношения между ребёнком и родителями были чрезвычайно плохими в его детстве? Если они его регулярно унижали? В таком случае он не обязан ничего платить таким родителям!". И дальше звучал чисто обывательский вердикт – "Такое обязательство – это незаконно!". Тот же друг, который и завёл этот разговор, учился в Уральской Государственной Юридической Академии, легендарной кузнице правовых кадров России, и он чётко знал, о чём говорит. Он смотрел на всех удивлённо и говорил : это-то как раз законно. Но прочие друзья рьяно спорили и в пылу выкрикивали о незаконности этой меры.

А суть же данного спора была в том, что ребята, имевшие образование "так себе", под "незаконным" подразумевали всякую несправедливость вообще : что казалось несправедливым, то и называли незаконным. "Несправедливое" и "незаконное" для них попросту были синонимами друг друга. Тогда как, вдаваясь в чёткие определения, конечно же, это были совершенно разные понятия. Законное – это то, что соответствует законам данного конкретного государства. А незаконное же – это то, что противоречит этим законам. Всё просто и ясно.

Но в голове же ребят царил откровенный обывательский хаос, и понятие "законного" и "незаконного" в их представлении сливалось с понятиями "справедливого" и "несправедливого", что было, конечно же, полной ерундой. То есть в данном споре весь нюанс был в том, что люди попросту говорили на разных языках – те, кто не владел строгими понятиями, говорили о своём, более размытом, а те же, кто понятиями владел, говорили о другом, весьма чётко очерченном. Понятие – это не тот собственный смысл, который человек вкладывает в тот или иной термин, а строго определённое содержание, выведенное из объективной действительности.

Кстати, тут же можно и разобрать обывательские представления касаемо понятия "алименты". Что это? Большинство скажет, что это выплата родителями средств на содержание своего ребёнка (а кто-то и вовсе скажет, что это выплата только со стороны отца). На деле же, согласно законам Российской федерации, алименты – это и таковые выплаты со стороны родителей своим детям, и выплаты супругов друг другу, и выплаты взрослых детей своим пожилым родителям. То есть в представлении обывателя алименты опять же – не совсем то, чем является на самом деле. В обывательском понимании понятие алиментов очень узкое, сокращённое, из него выпадают некоторые существенные характеристики, тогда как в действительности, с точки зрения Закона, это понятие гораздо шире.

А в ещё более ранней нашей юности возникла дискуссия по поводу понятия "практика". Часть ребят понимали под этим термином всякое действие, ведущее к изменению действительности, а часть ребят – только "хозяйственную деятельность", которая обыденно подразумевалась в школе после окончания того или иного класса (перетаскивание парт, покраска стен и т.д.). И только открыв словарь, мы нашли чёткое определение практики, которое совпадало с первым описанным выше пониманием (всякая деятельность, ведущая к изменению действительности).

Иными словами, представления обывателя о тех или иных понятиях фрагментарны, отрывочны и зачастую попросту не совпадают с их реальными существенными характеристиками, которые выведены в строгом понятийном (научном) мышлении. В итоге обыватель оказывается не в состоянии отличить одно явление от другого, они сливаются в его представлениях воедино, и орудовать ими он становится совершенно неспособен. Говоря одно, он может подразумевать нечто совсем другое. Отсутствие навыка владения строгими понятиями (или попросту отсутствие понятийного мышления) накладывает неизгладимый отпечаток на способность обывателя познавать окружающую действительность, чётко структурировать её, классифицировать, а следовательно, и овладевать ею в полной мере.

"Когда имена неправильны, суждения несоответственны ;

когда суждения несоответственны, дела не исполняются"

("Лунь юй", философский трактат, 500 г. до н.э.)

Чисто на бытовом уровне неспособность владения понятиями может приводить к разнообразным последствиям. К примеру, при опросе больного врач может спросить о возможных "болях в плече", и получит отрицательный ответ, но не потому что болей нет, а лишь по той причине, что пациент неправильно определяет термин "плечо": до 37% людей полагают, что плечо – это участок, где рука присоединяется к туловищу, тогда как плечо в действительности (по анатомической терминологии) – это верхняя часть руки от лопатки до локтя (Иомдин, 2012).

Если спросить взрослого о существенных характеристиках металлов, то, конечно, многие ответят, что среди таковых числится "твёрдость", "прочность". И не важно, что при таком сокращённом определении сразу же выпадают из общего списка металлов всем известная ртуть и менее известные галлий, цезий и франций, которые при температуре, близкой к +30 градусам Цельсия, пребывают попросту в жидком состоянии. Да даже пресловутые золото или свинец – это довольно мягкие металлы. Всё потому, что твёрдость – не является существенной характеристикой металлов. Хотя в представлении очень многих людей это не так. Здесь даже можно не упоминать о том, что для некоторых "металл" (родовое) и "железо" (видовое) вовсе являются синонимами (в речи людей действительно "металлическое" и "железное" зачастую отождествляются).

Если же брать уже упоминавшееся фиаско взрослых людей в прохождении детского теста на "четвёртый лишний", где 40% тестируемых выбирали утку в качестве "нептицы", то здесь мы видим типичную картину с несформированным понятием "птица", где вместо него выступает "птица" псевдопонятийная, то есть с некоторыми излишними характеристиками. Иными словами, если провести опрос среди взрослых людей о существенных характеристиках понятия "птица", то наверняка многие ответят что-то в духе "крылья", "перья", "клюв", "яйца", "летает". Хотя вот именно способность к полёту существенной характеристикой понятия "птица" и не является, а об обратном люди привыкли думать именно по причине своего ограниченного и в силу этого не показательного "личного опыта" (потому что мы живём в такой части планеты, где преимущественно все птицы – летающие). Птица – не обязана летать. Это лишь заблуждение обыденного сознания, которое просто привыкло видеть птиц именно летающих, и в силу привычки и распространённости посчитавшего эту характеристику существенной.

Итак, перейдём к строго научному разбору структуры понятия и понятийного мышления (мышления при помощи понятий).

Понятийное мышление – это мышление при помощи понятий.

Понятия – это форма мышления, в которой отражены существенные признаки явлений.

Существенные признаки – это те признаки, без которых явление не может существовать (следовательно, и мыслиться).

В наиболее общем виде существенных признаков в понятии всего два – признак рода и признак вида (видовое отличие).

Родовой признак есть понятие класса, в который мы вводим другое рассматриваемое нами понятие.

Видовое отличие – признак, который служит для того, чтобы выделить понятие из ряда ему подобных.

Пример:

Часы. Родовой признак – измерительный прибор. Видовое отличие – определяет время.

Таким образом понятие часов звучит как "измерительный прибор, предназначенный для определения времени".

Весы. Родовой признак – измерительный прибор. Видовое отличие – определяет вес.

Таким образом, понятие весов звучит как "измерительный прибор, предназначенный для определения веса".

То есть в понятии непременно сформулирован родовой признак (признак класса определяемого явления – так называемую вертикальную или восходящую составляющую, которая включает явление в больший класс подобных явлений) и видовый признак (признак именно этого вида, отличающий его от прочих явлений этого же класса – так называемая горизонтальная составляющая, которая отграничивает явление от смешения с прочими видовыми явлениями этого же класса). Здесь можно видеть, что содержанием понятия является совокупность существенных признаков явления (родовое и видовое), которые обозначают существенные признаки явления и, тем самым, отличают его от других подобных явлений. Иными словами, структура понятия такова, что одновременно включает явление в некий большой класс подобных явлений (род, вертикальная составляющая), но одновременно и отделяет (определяет) его от других явлений этого же класса (вид, горизонтальная составляющая), чтобы они не сливались воедино. Общее для ряда явлений ложится в основу рода, а различия ложатся в основу видов внутри этого рода.

К слову сказать, в феномене так называемых "говорящих обезьян" (когда в конце прошлого века ряд обезьян обучили жестовому языку глухонемых, и они смогли довольно терпимо на нём изъясняться) для некоторых исследователей поначалу показался настоящим фурором тот факт, что в итоге обезьяны смогли употреблять слова и в переносном значении (к примеру, употребляли термин "грязный" не только в отношении испачканных вещей, но и в отношении смотрителя, который их недолюбливал) (Зорина, Смирнова, 2006). Но более же вдумчивый анализ показывает, что данное применение терминов не является свидетельством развитого мышления, а скорее наоборот – более примитивного. Суть данного взгляда хорошо обозначил Глебкин В. В., заметив, что владение понятийным мышлением требует как раз умения "не употреблять [слово] там, где это не требуется, чётко удерживать границы понятия", что понятийное мышление состоит в умении "не употреблять слово в "провокационных" ситуациях, то есть осознавать его семантические границы. Степень осознания этих границ и является одним из важных показателей способности к понятийному мышлению" (Глебкин, 2010).

Употребление слова путём "размытия" границ его значения по отношению к более широкому спектру явлений представляет собой именно более примитивный способ мышления, нежели высшее из них – понятийное. Потому что понятия – чёткие, строго ограничены, и в этом и содержится вся их сила. И Глебкин В. В. совершенно прав, говоря, что самое важное – это не применять понятие там, где этого не требуется.

Но о допонятийных уровнях мышления и о вредоносном использовании слова в более его "размытом", нечётком значении – уже в следующем разделе.

К примеру, понятие "тигр" определяется через следующие существенные признаки: (2) хищное (1) млекопитающее (3) семейства кошачьих (4) подсемейства большие кошки (5) полосатого окраса (и возможный ряд других, существенных именно для тигра, признаков, позволяющих отличить его от прочих представителей рода пантер (леопарды, львы и ягуары), помимо специфики окраса (к ним относятся и такие существенные признаки, как ареал обитания, тип охоты, особенности размножения и некоторые морфологические характеристики строения скелета). Таким образом понятие обязательно заключает в себе целую иерархию явлений, в которую конкретное явление включено.

Схематически понятие "тигр" выглядит так (схема упрощена, намеренно пропущены некоторые группы):

На обывательском уровне попытка определения тигра звучало бы примерно так:большая кошка с полосатым окрасом. Но данное определение не было бы исчерпывающим, поскольку под него подходили бы и такие представители семейства кошачьих из подсемейства малых кошек, как барханный кот, степной кот и отчасти манул (что касается обывательского термина "большой", то за ним стоит неизвестность в силу его относительности; к примеру, как можно будет увидеть чуть дальше, научная категория "большие кошки" существенным признаком содержит совсем не размеры, а способность рычать). Именно поэтому в определение понятия и должны входить категории рода (или даже нескольких родов по возрастающей иерархии), поскольку это значительно уточняет определяемое явление.

Дальше важно понимать, что каждый из тех классов (родовое), в которые включено явление, что отражено в определении понятия, являются не просто лишь названиями собственно классов, но несут в себе и конкретные существенные характеристики определяемого явления. К примеру, в понятии "тигр" такой родовой признак, как "млекопитающее", означает: (1) вскармливание детёнышей молоком, (2) наличие молочных желез, (3) наличие потовых желез, (4) четырёхкамерное сердце, (и ряд других существенных для млекопитающих признаков).

Дальше в понятии "тигр" такой признак, как "хищный", означает: (1) приспособленный к питанию животной пищей, (2) зубы чётко дифференцированы на резцы, клыки и коренные, (3) имеет так называемые хищнические зубы – последний ложнокоренной зуб верхней челюсти и первый истиннокоренной зуб нижней челюсти оснащены острой режущей кромкой для наиболее удобного разгрызания животной пищи, (4) наличие когтей, (5) ключицы рудиментарны или отсутствуют, (6) костная орбита (глазница) незамкнута, (и ряд других существенных для хищных признаков).